Через двадцать пять минут во двор красного кирпичного особняка на улице Врубеля ворвались две машины, джип «тойота» и «ГАЗель», набитые муровскими оперативниками. Вячеслав Иванович не упустил случая лично возглавить операцию по спасению сына вице-премьера...

Тяжелый на подъем Турецкий оставался в офисе Генпрокуратуры на Большой Дмитровке и узнал о происходящем спустя некоторое время из уст своего разгоряченного приятеля, приехавшего к нему непосредственно после операции.

– Короче, Саня, дело было так. У тебя в сейфе есть что-нибудь горло промочить? Мои орлы общим количеством одиннадцать человек высадили дверь и ворвались на первый этаж. Еще четверо остались со мной в машине, поддерживали связь. И еще семеро блокировали здание... Значит, ворвались они на первый этаж.

– Ну и?

– Докладывают мне по рации: тут, мол, как в танке. Глухо и пусто. Даже привратника твоего не было. В кабинетах – никакой мебели, ни телефонов, ничего. Так у тебя найдется выпить или нет?

– Потом, потом. Дальше-то что?

– Дальше они разбились на три группы, плюс один человек все время оставался на первом этаже. Остальные поднялись наверх. Короче, на всех этажах одна и та же картина. Никого и ничего. На втором – вообще идеально чистое и пустое гигантское помещение, словно вырубили все перегородки. Прикинь, начальник? И вот поднимаются орлы на четвертый, там вроде тоже пусто, только вдруг из какого-то кабинета шорох. Я даю команду согнать туда почти все силы, сам держу с улицы это окно под прицелом, мало ли что, сам знаешь, как бывает, вдруг там Карлсон какой-нибудь.

– Ну дальше-то что? – нетерпеливо спросил Турецкий.

– А ничего. Врываются они со всеми своими автоматами, гранатами и «черемухами» в комнату, видят в дальнем углу какого-то типа, стреляют в него сеткой, стреножат. Тип орет благим матом и... мажет их коричневой краской.

– Зачем?!

– Испугался. Представь, сидишь себе ты, работяга, в строительной робе и спокойненько красишь плинтус. И тут врываются монстры в камуфляже и ловят тебя в сетку, как какую-нибудь осетрину. А работяга там ремонт делает.

– Один, что ли, во всем доме?! – снова не выдержал Турецкий.

– Остальные на обед ушли, – спокойно объяснил Грязнов. – Мы их дождались, конечно. Все выяснили, проверили подряд на работу – чисто. Особняк этот превратится в ночной клуб. На первом этаже будет ресторан, на втором – казино, ну и так далее. Сейчас там криминалисты работают. Пальчики для тебя собирают, ну и что найдут. Если только работяги все не закрасили. Сами они, между прочим, ни сном ни духом ни о каком Христианском центре, хотя работать начали только сегодня. А по документам – ремонт идет уже полгода. Вот и я думаю, может, тебе привиделось это все? Жара все-таки...

Турецкий вспомнил кабинет, буквально набитый кожаной мебелью и телерадиоаппаратурой. Оперативно убрались, ничего не скажешь.

– И чей будет этот клуб? – спросил он.

– Одного «нового русского». Чайковского Эммануила Викентьевича.

– Ни хрена себе. Не потомок композитора случайно?

– Сомневаюсь. Разве что оперу на зоне, может, что-то про кого-то и писал. Но не суть. Я этого Чайковского помню лет пятнадцать. Стандартная личность для нашего времени. Типологическая, я бы сказал. Так что, в общем, найти его труда не составляло. Пока к тебе ехал, переговорил с ним по телефону, связался кое с кем, мне дали номер его сотового. Позвонил. Оказывается, этот хмырь на Кипре проживает последние четыре месяца, так что с него все взятки гладки. Твой клуб, говорю, там будет, Чайковский? Мой, говорит. А на хрена он тебе, спрашиваю, у тебя же есть уже? А, говорит, улица эта мне понравилась, название подходящее. Имени великого спортсмена все-таки. Так то же Брумель – великий спортсмен, говорю, тупица ты лагерная, а Врубель – это художник такой был. А Чайковский: да мне без разницы, все равно хорошо звучит фамилия – не то про деньги, не то про понятливых людей, врубающихся. Вот таких только и буду к себе пускать. И вы приходите, Вячеслав Иванович. Ну ты представляешь, Саня, вот наглец, а? Ладно, говорю, поглядим, если крупье хорошенькие будут, может, и загляну. Скажи лучше, у кого домик этот из красного кирпича прикупил? Он отвечает: а хоть, мол, и в карты выиграл, так что теперь?

– А у кого выиграл, говорит? – быстро спросил Турецкий.

– Как же, говорит, конечно. У вора в законе по кличке Дохлый.

– Ага! И где этот Дохлый?

– Где и положено быть с таким прозвищем. В могиле. Прикончили его полгода назад. Взорвали в «мерсе» вместе с телохранителями. Как выясняется, не очень-то они бронированные. Так что не покупай ты их, Саня.

– Не буду, – уныло сказал Турецкий.

Круг замкнулся. Найти истинного хозяина Христианского центра не представлялось возможным.

– Так я не понял, у тебя найдется выпить или нет?