Выехали после часа.

Турецкий первым сел за руль в надежде поспать под утро, пока что не особенно хотелось. По радио передавали концерт «Doors». Он честно попытался представить себе музыку Джима Мориссона в виде цветных макарон, как рассказывал Денис, но не получилось, для этого следовало как минимум закрыть глаза, чего за рулем не рекомендуется. Категорически – если, конечно, хочешь доехать до цели. С открытыми глазами Турецкий видел только демонов с двумя (иногда более) горящими глазами (фарами), правда, до демонов они немного не дотягивали. Слишком реальные и приземленные. И попадаются слишком редко, демоны для большего эффекта должны ходить косяками.

Турецкому надоело заниматься чепухой, он уже просто вел машину. Его посетила идея небольшого саботажа: если сбавить скорость – они доберутся до места позже и ему больше времени удастся поспать. Правда, Азаров может начать джигитовать, наверстывая упущенное, будет давить на всю железку, подпрыгивать на каждой кочке, тогда вовсе не получится глаз сомкнуть.

Стоило вспомнить про Азарова, как тот сразу же заворочался на заднем сиденье.

– Не спится? – сухо поинтересовался Турецкий.

– Колдобины снятся.

– Тогда лучше не мучайся. Скажи мне такую вещь – я думаю, теперь ты можешь не темнить, – на тебя по поводу дела Сахнова до сегодняшнего дня кто-то наезжал?

– Почему вы так решили?

– Человека, который выдал тебе информацию против Сахнова, ты вопреки всем правилам скрываешь и закон нарушаешь, даже ни разу не допросил его, по крайней мере. В деле нет ни одного упоминания об этом типе! Это раз. Два: ты не стал шерстить сахновскую клинику, опять-таки вопреки УПК. Уверял меня, что это тактически неверно. Выходит, ты, боялся кого-то спугнуть. Кого, спрашивается? И самое главное, откуда ты вообще знаешь про существование этого кого-то?! Ответ напрашивается только один. Он сам тебя разыскал и припугнул: мол, не рой слишком глубоко – наткнешься на мину и подорвешься.

– Я вас, Александр Борисович, недооценил, – с уважением произнес Азаров. – Но если вы сами все понимаете, зачем спрашиваете. Какая, в конце концов, разница, кто именно диктовал правила игры? Важно, что это были правила. И Генпрокуратура, и МВД, и даже ФСБ – временами все согласно им действуют, если в дело включается политика. Того не тронь, этого опасайся. Если надо кого-нибудь сожрать – они схрумкают за один укус, не потому, что он урод, а все правильные, а потому, что пришел момент им пожертвовать. И я не думаю, честно говоря, что при моей жизни эта система существенно изменится. Весь мир так живет. Может принять более организованные формы, и то сомнительно...

– Не учи отца – и баста, как говорят современные классики, – перебил Турецкий, которого разозлили азаровские нравоучения. – Если ты такой умный и постиг высокие истины, на кой ляд мы едем в этот сраный Кондратьевск?

– Потому что кто-то не хочет играть по правилам. Кто-то решил, что может класть на нас с прибором и по собственному разумению учинять беспредел. И если мы не в силах сломать систему, то поставить на место отдельных наиболее зарвавшихся засранцев просто обязаны! – с энтузиазмом заявил Азаров. – Иначе они начнут помыкать нами, как уличными девками. С такой постановкой вопроса вы согласны, Александр Борисович?

Турецкий промолчал, чтобы не сказать какой-нибудь гадости. По сути, Азаров прав, но по форме...

– Наверняка согласны, – ответил за него Азаров. – Вы же начинали на пятнадцать лет раньше, тогда все это было гораздо откровеннее. Это сейчас народ более ушлый пошел, всем рот не заткнешь, приходится изворачиваться, чтобы люди не понимали, как делается власть. – Азаров на некоторое время умолк, а затем спросил неожиданно: – Вы в клинике у Сахнова были?

– Был, – нехотя ответил Турецкий. Соврать почему-то язык не повернулся. Хотя что за дела? Утечка профессионализма, что ли...

– Ну и как?

– Трудно сказать. Не похоже, что они первому встречному-поперечному все с ходу выложат. Работать нужно, выявлять слабину. Или тебе запретили?

– Зря вы так, Александр Борисович. Выяснили что-нибудь про вашего Промыслова?

– Ничего существенного. Точно могу сказать одно: он не вылечился. Хотя по ходу лечения вроде бы наркотиков не принимал.

– Может, просто денег не было?

– Не знаю, он мне декларацию о доходах не подавал. – Турецкий остановил машину. – Все, меняемся местами: твоя очередь. Рули осторожно, если не хочешь остаться один на один с мафией. Моему изношенному организму требуется два часа здорового сна для восстановления.

Что-то Азаров все-таки скрывает, успел подумать Турецкий, прежде чем забыться. Возможно, он связан с ФСБ... Или с кем-то из центрального аппарата МВД... Или с теми и другими вместе. Вполне возможно, он часть какой-то крупной группы, у которой есть свой интерес... Черт знает что, его, Турецкого, используют вслепую, и даже Меркулов не в силах этому помешать... он и сам, скорее всего, ничего толком не знает, в лучшем случае догадывается. Почему тогда упорно не желал делиться своими подозрениями?.. Чтобы не подталкивать к определенной версии, чтобы я ничего не проглядел? Бардак...

– Вот бардак, твою мать!

Турецкий открыл глаза и чуть не полетел на пол – Азаров на полном ходу ударил по тормозам.

– Доброе утро, Александр Борисович. Считайте, приехали.