Софрин. Москва. 9 сентября, 15.15
Два дня Володя глотал пыль в Центральном архиве военной разведки. Два дня он жил жизнью Артура Карловича Гукка, начиная с его рождения в 26-м году в поволжской деревушке Заречная и заканчивая первыми послевоенными годами. Скупая канцелярская информация о Гукке разбавлялась воображением Софрина и той долей сведений, что он уже имел, и перед муровским сыщиком вырисовывался вполне живой образ.
Родители Гукка, немцы по происхождению, кроме общеобязательного среднего дали сыну прекрасное домашнее образование. Артур начинал учиться говорить сразу на двух языках, и в пять лет он свободно объяснялся как на русском, так и на немецком. Кроме того, мать преподавала немецкий в сельской школе, так что помимо разговорных навыков грамотность у него была безупречной. Ему легко давались все предметы, но он отдавал предпочтение биологии. Мечтал после окончания школы уехать в Москву, поступить в сельскохозяйственный институт и стать знаменитым селекционером.
Война разрушила эту мечту. И вместо сельскохозяйственного Артур в шестнадцать лет, в сорок втором году, сбежал из дому в военное училище. Семью к этому времени советские власти перевезли в глубокий тыл, за Урал, как, впрочем, и других немцев, проживавших на территории возможной оккупации. Такое несправедливое отношение к близким не остановило Гукка в его стремлении сражаться за отечество, и в свои неполные восемнадцать, обманув призывную комиссию в военкомате, он прибыл на фронт еще безусым лейтенантом.
Боевое крещение Артур получил в знаменитой битве на Курской дуге, положившей начало коренному изменению в войне и переходу Красной Армии от обороны к крупномасштабному наступлению. После этого сражения противник уже не предпринял ни одной значительной операции.
На этом боевая страница биографии Гукка приобрела другой характер. От армейского командования не укрылось его превосходное знание немецкого языка, и он был направлен прямо с передовой переводчиком в штаб. Это назначение немного расстроило Артура – он рвался в бой. Но продлилось оно совсем недолго.
Как-то машина с начальником штаба, в которой оказался и он, попала под обстрел отбившейся от своих войск небольшой группы немецких солдат. Артур лихо уложил из ППШ большую часть из них. В машине был и незнакомый ему майор из военной контрразведки, откровенно восхищенный стрелковыми навыками Гукка. Именно это, плюс знание немецкого послужили причиной его дальнейшего перевода.
Через месяц, в конце сорок третьего, Артур стал офицером СМЕРШа, и, наверное, самым молодым – ему едва исполнилось восемнадцать.
Войну он закончил в звании капитана. Имел два легких ранения, оба в одну и ту же правую ногу, и шесть боевых наград (два ордена и четыре медали), но домой вернулся не сразу. Еще два года отлавливал в лесах Западной Украины банды бандеровцев.
Когда Софрин закончил знакомиться с биографией Гукка, перед ним предстал уже не безобидный фатоватый старикашка, а настоящий матерый волк. «Выстрелил немцу в открытый рот, ну надо же!» Образованный юрист, совершенно забыв о презумпции невиновности и не имея ни малейших объективных доказательств, Володя легко допускал, что Гукк мог убить Богачева. Из-за подвесок? Чтобы продать их еще раз? Но ведь довольно рискованная вещь. Можно нарваться на компетентного покупателя, который если даже не знает, что подвески должны быть в Эрмитаже, то наведет справки и... С другой стороны, ведь можно выдать подвески Екатерины за нечто иное. Ценность их и так огромна, безо всякой истории. Ну как же он их все-таки спер, старый черт?!
А...
А что, если?! А если предположить, что подельник-медвежатник все-таки был, но Гукк от него избавился после операции? Почему такая простая мысль не пришла в голову даже Вячеславу Ивановичу?!
Софрин запросил у Грязнова полный список медвежатников, который тот отсматривал, прежде чем выбрать подходящие (и главное, живые!) кандидатуры. И удача не заставила себя ждать.
«Гриценко Петр Тимофеевич: с 1988 по 1989 г. отбывал срок... Скончался в год освобождения из колонии».
Но когда именно? И где? При каких обстоятельствах?
Генеральная прокуратура, Турецкому А. Б.
СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Срочно!
Сегодня в 11.55 я приехал на виллу покойного Богачева Л. Г., чтобы задать его вдове вопрос о личности Генриха Грасса. Богачевой и никого другого в доме в этот момент не оказалось, зато мною был обнаружен труп Виктора Гукка.
Смерть произошла от разрыва шейных позвонков. Честно говоря, такое впечатление, что ему просто чьей-то умелой ногой наступили на шею и давили до нужного состояния.
Отпечатки пальцев, а также иные следы, способствующие идентификации личности убийцы, на месте преступления отсутствуют.
Как выяснилось позднее, охрана вместе с Екатериной Богачевой и ее дочерью совершала морскую прогулку в Судак с заходом в несколько портов. То есть все они покинули дом, как минимум, на полчаса раньше, чем, по самым грубым подсчетам, был убит Гукк. Местный судебно-медицинский эксперт считает, что В. Гукк был убит не позднее 11.15. Катер вместе с охраной и семейством Богачевых, по многочисленным свидетельствам (работавшая на пленэре художница Тютюкина В. М., аквалангист-любитель Апрелев С. С., совершавший свой ежедневный моцион, а также пассажиры встречного прогулочного катера из Мисхора), отбыл в море в 10.40.
По утверждению всех домочадцев, на момент их отбытия В. Гукк в доме отсутствовал. Е. Богачева предполагает, что накануне он ночевал в своей квартире в Ялте. Ни подтвердить, ни опровергнуть это не могу: во всяком случае, вчера вечером Гукк ни с кем не общался по телефону.
Солонин.15 часов 25 минут. 9 сентября.
