Турецкий. Москва. 30 августа, 15.55
– Ты чего такой смурной, Александр Борисович? – спросил Витя Солонин.
– Дома устроили теплый прием, – не удержался и пожаловался Турецкий.
– Что-то случилось?
– Не то слово. – Но вдаваться в подробности сейчас не хотелось. Турецкий по опыту знал: не стоит переносить в оперативную ситуацию личные проблемы, тут нужна полная концентрация.
Турецкий с Солониным и еще пятью грязновскими оперативниками встречали Виктора Гукка в аэропорту Шереметьево-2. Только он (Гукк) об этом не знал. Зато пограничники и таможенники были предупреждены. Тем более что роли двоих из них исполняли оперативники. «Пограничник» должен был отправить Виктора в «зеленый» коридор. «Таможеннику» предназначалась несколько иная роль.
Турецкий с Солониным смешались с толпой встречающих, которая в основном почему-то состояла из молодых женщин.
Виктор появился перед таможенной стойкой в 16.17. За плечом у него была бежевая сумка «стэнтон», судя по весу и форме не заполненная даже наполовину.
– Что за черт, – вдруг сказал Солонин.
Позади Виктора Гукка появилась сплоченная группа молодых мужчин от 20 до 30 лет очень высокого роста. Самый маленький из них вымахал до ста восьмидесяти сантиметров.
– Сборная России по волейболу, – сообразил Турецкий, читавший по дороге в аэропорт «Спорт-экспресс». – Возвращаются с финальной серии Мировой лиги. Значит, это амстердамский рейс. Зараза, как это мы не предусмотрели, что они одновременно с франкфуртским прилетят? – Он изучал расписание. – Хотя нет, ничего подобного, они должны были быть еще два часа назад. Значит, просто задержались.
– Ну и как? – хмуро спросил Солонин.
– Что и как? – не понял Турецкий, не отрываясь следя за Гукком-младшим.
– Как выступили?
– Кажется, заняли второе место.
– То есть в финале они облажались?
– Они получили серебряные медали, – патриотично подчеркнул Турецкий.
– То есть в последнем матче, как всегда, позорно проиграли? – настаивал Солонин.
– Они стали вице-чемпионами, – уперся Турецкий.
Виктор Гукк прошел пограничный контроль и направился в «зеленый» коридор. Но если до этого его взгляд был обращен в пол, то теперь обрел осмысленность: похоже, Виктор кого-то увидел, во всяком случае, несколько раз помахал рукой. Но разглядеть кому именно было невозможно из-за обилия встречающих женщин.
– ПА-ЗДРА-ВЛЯ-ИМ! – завизжали они. – ПА-ЗДРА-ВЛЯ-ИМ! – Это были жены и подруги волейболистов.
– Похоже, у нас осложнение, – пробормотал Турецкий.
Солонин дал сигнал «таможеннику». Тот вышел из-за своего терминала и резво направился наперерез Виктору. Гукк уже сделал один шаг на волю, когда его вежливо взяли под локоть и попросили последовать на таможню.
– Что он положил ему в карман? – спросил Турецкий у Солонина. Эта операция была, естественно, спланирована им.
– Героин, – буркнул тот.
– Ты с ума сошел?!
На таможенной стойке уже выворачивали сумку Гукка. Ничего особенного в ней, конечно, не было, обычный дорожный набор. Но таможенники проверяли все с такой тщательностью, что Гукк заметно занервничал.
Турецкий наблюдал за этим как за захватывающей сценой из добротного триллера, который видел много раз, но от этого она хуже не стала. Хотя, конечно, героин – это Витька переборщил. Если у Гукка будет хороший адвокат, это ему с рук так просто не сойдет. Да и Турецкому в первую очередь. Но что теперь делать, пакетик уже лежит в пиджаке Гукка.
Наконец «таможеннику» надоело валять дурака, и он попросил пассажира из Франкфурта вынуть все из карманов. Вслед за ключами, перочинным ножом, пачкой сигарет и зажигалкой последовал маленький бумажный пакетик, перетянутый резинкой. «Таможенник» аккуратно раскрыл пакетик и вопросительно уставился на «контрабандиста».
– Это не мое! – завизжал Гукк.
– Витя! – раздался вдруг женский крик, и кто-то, встречавший Гукка, выбрался наконец из скопления волейбольных жен, противозаконно пересек черту и бросился ему на шею. – Витя!!!
– Вот те раз. – Солонин с Турецким изумленно посмотрели друг на друга.
Это была Катя Богачева.
– Вы его встречаете? – строго спросил у нее «таможенник». – Вас мы тоже задерживаем. Пройдемте, пожалуйста.
– Ты знал о них? – спросил Солонин у Турецкого.
– Понятия не имел. А ты тоже, умник, со своим героином. И так бы его взяли, сам видишь, никуда бы не делся.
– Да какой-там героин, – с досадой махнул рукой Солонин. – Это стиральный порошок.
Катя, размазывая остатки косметики по красивому лицу, рыдала в голос.
Виктор Гукк хмуро молчал.
Солонин угрожающе смотрел на них обоих.
А Турецкий молча ходил по комнате. Или, вернее, почти бегал. Он был ужасно зол, и главным образом на себя. Теперь многие отдельно взятые бестолковые вещи становились понятными и укладывались в целостную картину. Если эти двое, конечно, не врали. Но уж очень это было бы в ущерб себе: имидж Богачевой непоправимо страдал от огласки этой истории. И к тому же в таком случае требовалась гениальная актерская игра. Но, учитывая, что застали их врасплох, маловероятно. Пять фактов, которые только что удалось вытащить из них, сделали бы честь любому самому блестящему сыску, но только не данному расследованию.
1. Катя Богачева и Виктор Гукк были любовниками последние полгода. Именно Катя – та женщина, которая была с ним в «Ялте» и имя которой он категорически отказывался называть. (Турецкий честно признался самому себе, что был немало этим фактом удивлен. Он, конечно, подозревал, что у Кати роман с кем-то из «домашних», но больше грешил на Жору Мальцева, художника-телохранителя.)
2. Леонид Богачев не был, разумеется, в курсе этой связи.
3. Виктор Гукк действительно был 19 августа возле дома Богачевых. Накануне они поссорились, и Виктор, желая вновь завоевать расположение любовницы, снял номер в «Ялте» и приехал за Катей.
4. Катя умудрилась поссориться не только с любовником, но и с мужем. Так что, когда появился Виктор, без особых рефлексий уехала с ним в Ялту, где и была до семи утра. После этого вернулась домой и нашла мужа убитым.
5. Таким образом, у Богачевой и В. Гукка появляется стопроцентное алиби. Конечно, в том случае, если шофер такси, который сначала привез Гукка в Гурзуф, а потом – их обоих обратно, подтвердит сказанное. И в частности то, что Катя сидела в беседке, когда приехал Виктор, и оба они даже не заходили в дом.
Разочарованный Турецкий был почти убежден, что подтвердит. Целая неделя поисков и умозаключений ушла впустую.
Как бы подтверждая этот грустный тезис, засигналил пейджер.
...Пришлось отпустить Виктора Гукка под подписку о невыезде, на этот раз из Москвы. Это обосновывалось тем обстоятельством, что Катя Богачева решила все-таки переехать в свой московский дом, и гувернер, естественно, должен был находиться при ее дочери. По крайней мере, внешняя причина выглядела именно так. Хотя теперь уже не являлось секретом, почему Виктор Гукк продолжал оставаться в семье покойного Леонида Богачева.
В 21.05 Турецкий был с докладом у Меркулова. И был весьма удивлен этому обстоятельству.
С момента своего приезда в Москву Турецкий уже несколько раз общался с Константином Дмитриевичем, полностью проинформировал его о всех последних событиях, так что вроде бы особой нужды в такой церемонии не было. Если только это не какой-то официоз.
Как выяснилось, с последним предположением он угадал. В кабинете Меркулова, помимо самого Кости, сидели (о, ужас) Генеральный – Демидов и спикер – Сапожников.
– Ага, – без особых эмоций приветствовал появление Турецкого Демидов.
– Это и есть ваши лучшие кадры? – словно Турецкий его не слышал, потому что находился за стеклом и был какой-то заспиртованной мухой, осведомился грузный и краснолицый Сапожников. В руках он держал папку с материалами дела по убийству Богачева.
Турецкий уже не раз сталкивался с тем, что когда политикам приходится общаться не друг с другом, а с индивидуумами, более приближенными к реальной жизни, они несколько теряются и пытаются это компенсировать напускным пренебрежением. И он хорошо знал, как надо себя вести в такой ситуации. Если они тут торчат у Кости в кабинете и ждут его, Турецкого, доклада, значит, они в нем нуждаются и, значит, от него зависят. Ну, с Демидовым-то понятно, он хоть из своего ведомства, и у него племянник влетел в эту историю, но этот козел...
– А это и есть член крупной левой фракции?! – весело осведомился Турецкий и буквально выдрал у Сапожникова из рук папку с делом Богачева. – Или чего вы там член?
Спикер аж задохнулся от такой наглости.
У Демидова брови поползли вверх.
А Меркулов сохранял совершенно непроницаемое выражение лица. Дескать, он наблюдал Александра Борисовича и не в таких ситуациях. Помнится, несколько лет назад один вице-премьер в этом кабинете... Но не суть важно.
– Посторонним, – объяснил свой жест Турецкий, – это читать не полагается.
– Да как вы смеете?! – взвился Сапожников. – Это же я инициировал расследование...
– Да ну? – притворно удивился Турецкий. – Скажите лучше, где вы были в ночь на 19 августа.
– Ладно, – прервал его бенефис Меркулов. – Александр Борисович вволю продемонстрировал нам свою энергию и напор. И если у кого-то еще сохранялись сомнения в его компетентности в данном вопросе, то теперь они отпали. Пусть он теперь продемонстрирует и свои деловые качества. Насколько мне известно, несколько часов назад в Шереметьево должно было произойти задержание подозреваемого по данному делу. Все в порядке?
Демидов с Сапожниковым вытянули шеи.
Турецкий кивнул, не вдаваясь в подробности. И незаметно показал глазами, что говорить сейчас об этом не стоит. Потому что есть проблемы.
– Хорошо, – Меркулов окончательно перехватил инициативу. – У меня тоже кое-что появилось для следствия. Вернее, кое-кто. Александр Борисович, вы после приезда из Крыма уже были в «Махаоне»?
– Нет. Собирался сегодня созвониться с Лапиным.
– В этом нет нужды. – Меркулов снял телефонную трубку и спросил секретаршу: – Они уже приехали? Отлично, пусть заходят.
Через несколько секунд в кабинете появился Лапин в сопровождении незнакомого мужчины. Турецкий почему-то ожидал увидеть Будвитиса, но того с ними не было.
Лапин поздоровался со всеми присутствующими и представил своего спутника, коренастого моложавого мужчину лет сорока пяти:
– Горбунов Иван Христофорович, начальник службы безопасности нашей корпорации. Ему есть что сказать.
Горбунов откашлялся и начал без лишних предисловий.
– У меня была возможность за последние дни отследить рабочие контакты Леонида Георгиевича и прийти к определенным выводам. Правда, прежде чем начать это делать, я обдумал все остальные возможные мотивы убийства Богачева и решил, что они исключаются. – Он обвел взглядом пятерых мужчин, внимательно его слушавших.
Ну, подумал Турецкий, сильно сомневаюсь, чтобы в бумагах Богачева были явные улики, указывающие на заказчика: уж больно профессионально его убивали. А раз так, то этот Христофорович сейчас обрадует нас одной из тех версий, которые я прорабатываю уже целую неделю. В лучшем случае это будут чеченцы.
– Поляки, – коротко сказал Горбунов, словно прочитав его мысли.
– Поляки? – недоверчиво спросили все разом.
– Именно. Польская мафия.
Польская мафия?! Вот ведь бред. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о польской мафии? Турецкий решил, что в отсутствие Грязнова ему придется играть роль плохого парня до конца.
– Вы, господин Горбунов, кажется, чрезвычайно довольны собой? – вкрадчиво поинтересовался он.
Тот пожал плечами, но в общем и целом угадывалось, что да, доволен.
– Сидите тут у нас в Генпрокуратуре и думаете, что можете вешать всем лапшу на уши? – зарычал Турецкий, совершенно не смущаясь присутствием Демидова и Сапожникова. Собственно, с другой стороны, для них и устраивался этот спектакль.
– Александр, может, давай все-таки послушаем? – не выдержал Меркулов.
Тут в дело снова вступил Лапин, видимо испугавшись, что Турецкий так никому ничего и не даст сказать.
– Некоторое время назад мы вели переговоры с поляками о продаже с помощью нашей системы аптек на территории России медикаментов, произведенных в Польше. Леонид Георгиевич лично занимался этой проблемой... да, собственно, так всегда было.
– Петя, разве Богачев собирался продавать польские лекарства? – с интересом спросил Сапожников. – Впервые слышу.
– Да, – кивнул Лапин. Судя по всему, Лапин с Сапожниковым были коротко знакомы. – Первоначально намерения были. Уж больно заманчивые предложения сделали братья-славяне. Однако, слетав в Польшу, он почему-то передумал.
– Куда именно Богачев летал? В Варшаву? – спросил Турецкий.
– Нет, в Краков.
– А кто сопровождал его в этой поездке?
– Трофимов. Леонид Георгиевич пользовался только услугами собственных телохранителей.
После этих слов все невольно постарались смотреть только не на Демидова.
– В общем, я и думать об этом забыл, слишком много текущих проблем. Но сейчас, когда мы, – тут он кивнул на Горбунова, – предприняли кое-какие шаги в плане собственного расследования, эта история всплыла снова.
– Ничего не понимаю, – сознался Меркулов. – Вы можете говорить яснее?
– Вот. – Лапин положил на стол газету.
В этот момент у Турецкого запищало во внутреннем кармане пиджака и одновременно сработал пейджер. Он извинился и вытащил трубку. Звонила Катя Богачева.
– Александр Борисович, миленький! Мы передумали. Я очень хочу вернуться в Крым, и соответственно, чтобы Виктор был при Юленьке! Нельзя ли как-нибудь переиграть его подписку о невыезде?
– А что ж он сам не звонит? Стесняется, что ли? – Сам Турецкий явно не был стеснен тем обстоятельством, что высокие гости в кабинете Меркулова нетерпеливо уставились на него.
– Ну, вы же понимаете...
– Подождите, – буркнул Турецкий и посмотрел информацию на пейджере. Оказывается, и туда звонила тоже Катя, и на табло была та же просьба. Турецкий молча показал пейджер Меркулову. Тот бегло прочитал и кивнул.
– Ладно, – коротко сказал «важняк» в трубку, – валите. И сообщайте о любом изменении маршрута.
Турецкий спрятал телефон и посмотрел на газету, которую принес Лапин. Это было «Время МН». Меркулов уже развернул страницу, на которой небольшая заметка была обведена красным фломастером. Она называлась «Убийцы из Зеленого креста». Горбунов решил его опередить.
– У меня в ГУБОПе приятель работает. Он мне эту информацию и поставил. Из газеты толком-то понять ничего нельзя. Речь в принципе идет о том, что на рынке появились фальшивые лекарства, употребление которых привело к нескольким летальным исходам. Умерли два пенсионера и одна собачка. Источник производства этих медикаментов пока не разглашается. И вот я случайно встречаю своего приятеля, и он мне рассказывает эту историю. Оказывается, лекарства все же польские.
– То есть поляки нашли-таки дорогу на отечественный рынок? – уточнил Сапожников.
– Ну, положим, они тут давно были, – сказал Лапин. – Просто торговали или сами или через мелких дилеров. Их фирма называется «Дух». Через «Махаон», если бы сделка состоялась, пошел бы такой вал, который смел бы всех. Мы с Иваном Христофоровичем нашли кое-какие документы, которые подтверждают, что переговоры Леонида Георгиевича с поляками проходили, как бы это сказать... на повышенных тонах.
– То есть у поляков мог быть мотив убийства Богачева? – сообразил наконец и Демидов. – Ваша версия заключается в том, что Богачев не хотел продавать их лекарства, за что и был убит?
Вопрос остался риторическим.
Турецкий чуть заметно усмехнулся, ровно настолько, чтобы это смог заметить один Меркулов. Он заметил и недовольно нахмурился. Тогда Турецкий живо вступил в беседу:
– А почему вы, Петр Евдокимович, ничего не сказали об этом, когда я спрашивал в Гурзуфе о возможных подозрениях и мотивах?
– Да мне тогда ничего такого в голову не приходило! Вы посмотрите, когда это произошло! – Лапин возбужденно ткнул в газету: – Через два дня после нашей беседы.
– А с кем вообще работал Богачев? И с кем сейчас работает «Махаон»? – спросил Демидов. – Чьи лекарства он продавал? Отечественные?
– Скажете тоже, – фыркнул Сапожников.
– У нас контракт с крупнейшей немецкой компанией, – объяснил Лапин. – Мы продаем их медикаменты, а также кое-что по лицензии производим.
Меркулов, который молчал все это время, решил высказаться:
– Да, но если в убийстве Богачева могла быть заинтересована польская, как вы изволили выразиться, мафия, то почему же они не вошли с вами в контакт после этого? Ведь, насколько я понимаю, именно вы сейчас осуществляете руководство «Махаоном».
– Уже пытались, – сознался Лапин.
– Когда?! – Турецкий невольно подался вперед, на секунду даже забыв об имидже плохого парня.
– 27 августа. Через день после того, как мы с вами виделись в Гурзуфе, мы встречались с «Духами» – с поляками – в Москве. Предложения были все те же, но я не счел нужным их даже обсуждать. Но вчера Иван Христофорович, – он кивнул на Горбунова, – уговорил меня приехать к вам.
– И напрасно не стали обсуждать! – совершенно неожиданно разозлился всегда корректный и деликатный Меркулов. – Могли бы, по крайней мере, хоть время потянуть. Надеюсь, – добавил он с нажимом, – что вы наконец станете оперативней сообщать в Генпрокуратуру о своих сведениях и подозрениях. – Тут он повернулся к Турецкому: – Подозреваю, Александр Борисович, что придется тебе теперь отправиться в Краков. Я свяжусь с тамошней прокуратурой. Сильно подозреваю, что они будут рады всякому, кто захочет поприжать эту святую троицу. А вы, господин Лапин, сможете сочинить какую-нибудь миссию для господина Турецкого, якобы являющегося высокопоставленным сотрудником вашей фирмы, отправляющимся в Польшу с деловым визитом?
– Конечно. Но ведь господин Турецкий, наверное, не совсем компетентен в нашем бизнесе... Вот если бы мы могли отправить с ним советника...
– Так отправьте, черт возьми! – заорал Генеральный прокурор Демидов. – Ага?!