15

Виталик Санин впервые за последние три недели заявился домой около восьми, чем несказанно удивил жену. Выглядел он хмурым и усталым, и Наталья сразу же спросила его: «Ты что, заболел?»

— С чего ты взяла?! — возмутился он.

Костя Гринев подробно рассказал о своем визите к молодым химикам. Их офис из трех комнат располагался около метро «Новокузнецкая». В одной из комнат находилась небольшая лаборатория, естественно, никакой лицензии на то, чтобы производить опыты и вообще химичить. А десять «лимонов» им требовалось, чтобы завести свою аптеку и скромную фармацевтику. Проборцев показал договор о намерениях с одной баварской фармацевтической фирмой создать СП, но немцы ничего вкладывать не хотели, пока «Лето» не докажет им, что это надежная компания, у которой есть площади, деньги и возможности не только все пристойно организовать, но и успешно конкурировать с государственными аптеками. А чтобы получить лицензию, снять хорошее помещение, раскрутиться и начать работу, как раз десяти «лимонов» и не хватало.

Ребята поначалу занимались всякими посредническими операциями, кое-что прошло успешно, и они неплохо заработали, даже купили себе «мерседес», но потом несколько операций провалили и оказались на нуле. Тогда-то от отчаяния им и пришла в голову идея шантажа, тем более что яды у них имелись, которые они, как утверждают, успешно опробовали. Вот и решили, что крутые, и выбрали самый солидный банк, чтобы бить наверняка. Но ни тактику, ни стратегию не продумали. Виталик их переиграл, а ребята еще неопытные, не закоренелые убийцы, а попросту дилетанты.

— Поэтому они сейчас готовы сотрудничать на любых условиях. — Гринев усмехнулся, точно вся победа над ними завоевана исключительно им самим. — Этот Леня, когда провожал меня, тихо шепнул, что если у нас есть кандидат навылет, то он готов поспособствовать.

Виталик поморщился.

— Это лучше, чем нанимать киллера. Безопаснее. Леня говорит, что есть разные яды. Можно запрограммировать кончину на десятый — двадцатый день. Пообедал с человеком, к примеру, перед отъездом в отпуск, тот отправился в Испанию или на Гавайи, и вдруг приходит телеграмма: умер от сердечной недостаточности. А там пусть выясняют, отчего он загнулся, — увлеченно заговорил Костя, простодушно глядя на Санина.

Высокий, под два метра, Гринев отличался на редкость спокойным, даже флегматичным характером. Казалось, его ничто не может вывести из равновесия, и этот увлеченный тон рассказа подтверждал, что ребята ему понравились.

— Что ты предлагаешь? — спросил Виталик.

— Заманчивые пацаны, — весело ответил Костя. — Я почитал записи их экспериментов. Там и на крысах, и на собаках, есть два случая на людях. Один был бомж-алкоголик. Но его даже и вскрывать не стали. Тогда они наметили нормального пацана. Того вскрывали и все такое. В Склифе анатомировали, солидные люди. Диагноз паралич сердца. Они даже копию вскрытия показали. Я спрашиваю: что, просто так замочили? Леня говорит: нет, это был их подельник. Пронюхал про лабораторию, заинтересовался, а потом их проинформировали, что парень стучит в ментовку. Ну и пришлось позаботиться о мужике. Конечно, если они не блефуют, то их отпускать бы нежелательно. Узнают бандиты, быстро их к рукам приберут. Леня этого и боится, что из них живодеров сделают, вот и рвется под солидную крышу. О ядах знают только он и еще один пацан, так что утечки пока нет. Это важный момент. У меня есть одна сучара бандитская, я бы его с радостью на тот свет отправил!

Виталик изумленно посмотрел на своего начальника службы безопасности: он всегда полагал, что более добродушного человека среди своих сотрудников не встречал. Санин даже подумывал заменить его и поставить более жесткого парня.

— Я, понятное дело, могу только посоветовать, да и у нас не благотворительная организация, чтобы субсидировать всякие там банки-склянки-горчишники, но мыслишка одна есть: а что, если им аптечный киоск внизу поставить? — предложил Гринев. — Банк у нас солидный, людей бывает много, и совсем не бедных, я думаю, они на хлеб с маслом заработают. И пацаны при деле, под присмотром, а киоск разборный в подвале валяется. Когда газетный ставили, Миша сразу два приобрел. В метро же стоят, да и в других организациях есть, я видел.

Санин усмехнулся. Для начальника службы безопасности такое расположение к образумившимся вымогателям выглядит довольно странно. Конечно, в словах Кости есть рациональное зерно, если только все так, как он рассказывает. А если ему пустили пыль в глаза? Виталику самому не мешает все проверить.

— Мысль хорошая, — проговорил вслух Санин, но особого энтузиазма на его лице не нарисовалось.

— Во! — обрадовался Гринев. — А я уже с Леней обсудил этот вопрос, он согласен. Прошу прощения, что поперед батьки полез, никаких обещаний я не давал, но он согласен. Сказал, что через пару деньков позвонит.

Костя неожиданно рассмеялся, покрутил головой.

— Чего ты? — не понял Санин.

— Да я у Леньки спрашиваю: а ты че, не знал, что у нашего шефа тесть — генерал МВД? Он глаза вытаращил: нет, говорит. Пацаны, наивняк сплошной, а туда же, в бандиты лезут!..

Санин нахмурился. Те, кто приезжал пару месяцев назад, об этом знали. Один из них на прощанье бросил Виталику: «Ты только тестя своего не накручивай, зачем людей от работы отрывать, нас все равно не найдут!» Их и не нашли. Но про тестя те знали. А Проборцев сказал, что приезжали его люди. Нестыковка. Да и на наивного простачка он не тянет. Почему же такой прокол? И для чего вся эта хитроумная игра? Кто собирается его подставить?..

Виталик тяжело вздохнул.

— Тяпнули там? — в упор спросил он у Кости.

— Коньячишки по сто пятьдесят! — отмахнулся он.

— А если отравили?

— Что я, не вижу с кем разговариваю?! — обиделся Гринев.

«Надо менять Костю, — подумал Санин. — Иначе он меня когда-нибудь под монастырь подведет». Виталик взял его по просьбе старшего брата, работавшего в ФСБ, с которым давно был знаком. Сережка взамен поставлял Виталику кое-какую информацию за сутки раньше, а для банкира такие вещи стоят немало. Поэтому как только ему приходила в голову эта мысль — заменить Гринева, — все упиралось в Серегу и его услуги, за которые он брал лишь подношения исключительно ликеро-водочного ассортимента.

— А у тебя че, сомнения какие-то? — заметив странную реакцию Санина, не понял Костя.

— Доверяй, но проверяй, так, Костя? — Банкир улыбнулся.

— Это уж само собой! — поддержал его Гринев.

— Вот ты осторожненько и разузнай, чьи это ребята, — проговорил Санин. — Сфотографируй их, покажи фотографии брату, пусть он пошерстит своих. А то как бы мы с этой наживкой крючок не проглотили.

— Думаешь? — встревожился Гринев.

Несколько секунд он, не мигая, смотрел на Санина.

— Они по нашей просьбе кого-то убирают, а потом мы у них на поводке, и крупная бандитская группировка получает третий банк в России с тестем-генералом МВД в придачу, — улыбнулся Санин. — Может такое быть? И ты сам поосторожнее. Не забывай, они на меня второй раз наезжают, и с серьезными угрозами.

— Да… — промычал Костя. — Силой не получается, так хитростью. Я прослежу!

— Попроси Серегу проверить…

— А не засветим в случае чего ребят?

— А ты объясни, что хотим аптечный киоск ставить, вот и решили проверить.

— Сделаю! Ты голова, Виталий! — восхищенно пропел он.

На том они и закончили.

«Они посмотрели на дачу дочери и, видимо, решили, что я Ротшильд, — с горечью подумал Санин. — А у этого Ротшильда своих денег в глубокой заначке всего пара «лимонов», а долгов в два раза больше».

С дочерью из-за дачи, когда он увидел этот рыцарский стиль, Санин уже поругался. Теперь каждая тварь чиновничья будет вспоминать ему этот средневековый замок. Половину денег на него дал тесть, который, еще раньше работая в ГАИ, намолотил немало. Генерал в те времена переводил мятые трехрублевки и пятерки в драгоценные камешки. Дочь продала часть этой коллекции за миллион долларов. И все деньги вбухала в дачу, хотя строили ее солдатики почти за бесплатно. Деньги ушли на всякую итальянскую сантехнику, отделку, системы сигнализации, мраморные бассейны. Виталик дал дочери только триста тысяч долларов, но никому же не объяснишь, что за всем этим деньги тестя, еще щелоковского выкормыша. При Николае Анисимовиче воровали крепко. Сам он застрелился, пострадал, а тесть уцелел. Санин же гол как сокол, и задница в перьях. Жена с рождения дочери не работала, существуя первое время тоже на папенькин счет, а теперь сидит на шее у Виталика. Все из него сосут как могут, даже его куколка разошлась не в меру, требуя новых сверхмодных летних нарядов, старые, видите ли, она носить уже не может, стыдоба. Хоть в петлю лезь.

Станкевич на его звонки не отвечал. Это был дурной знак, потому что раньше Геник перезванивал мгновенно, финансовые вопросы того требуют, а тут тишина, точно Геннадий Генрихович хочет поставить вопрос на правлении о его замене. Такое желание он иметь мог, но, во-первых, подыскать замену не так-то просто, мальчика с улицы не возьмешь и абы кого — тоже. Во-вторых, Виталик не просто управляющий, а один из совладельцев, пятнадцать процентов акций принадлежат ему, он член правления, и остальные вряд ли поддержат Станкевича. Конечно, если найдется компромат или Геник захочет провести аудиторскую проверку, то тогда кое-что может и всплыть. Виталик изредка запускал руку в банковский карман, но тут копать нужно так, чтобы найти эти воровские ямы, аудитор должен быть суперстар. Впрочем, есть и такие. Но тут опять же вопрос: кто на замену?

Санин знает всех банкиров, и ни один из них Геника не устроит. Если только кто-то из молодых…

Виталик включил телевизор, услышал новости про Шелиша и вздрогнул. Такое ощущение, что Геник его и убрал, предчувствуя, чем грозит ему активная деятельность бывшего дружка. Подлил масла в огонь и Турецкий, заявив о «смерти при загадочных обстоятельствах», а потом и вовсе брякнув, что, возможно, совершено убийство.

— Отцу звонила? — спросил Виталик жену, кивая на экран.

— Он ничего пока не знает. Расследование, как ты видишь, поручили Генеральной прокуратуре и ФСБ еще подключили. Они так, на подхвате. Ты отцу пару финских кондиционеров обещал, а скоро лето уже.

— Я помню, — ответил Санин и нахмурился.

Наталья была всего на год его старше, но выглядела уже как старуха. Ее разнесло, и она походила на свою генеральскую мамашу с большим пузом и отвислым задом. Один раз на каком-то правительственном приеме Виталика приняли за ее сына, и он чуть не сгорел со стыда. Поэтому в последнее время старался повсюду ходить один или брал с собой свою куколку, на которую бросали завистливые взгляды, и министры охотно подходили с ним поболтать, плотоядно посматривая на грациозного и красивого зверька, Гелю. Что ни говори, а очень важно, кто рядом с тобой. От этого многое зависит, успешное прохождение тех же проектов. Наталья этого не понимает. У нее не хватает извилин, чтобы уяснить элементарную вещь: находясь рядом с ним, она всех отпугивает своим безобразным видом. Один раз, не выдержав, он сказал ей это открыто, и она с ним месяц не разговаривала. Даже отцу пожаловалась, и тот провел с ним воспитательную беседу относительно долга, нравственности и мужского женолюбия. Все укладывалось в простую житейскую формулу: «На стороне сколько угодно, но чтоб жена не догадывалась. Семья — это святое, жену обижать нельзя, на приемы брать любовницу не следует».

После этой ссоры Наталья загорелась сделать подтяжку лица, но московским хирургам она не доверяла и требовала, чтобы муж отправил ее в Лозанну или в Париж, а на это у Санина денег не было.

«Куда ни кинь, всюду клин, — подумал он про себя. — Интересно, кто же таким необычным способом убил Шелиша. Врагов, конечно, у него было много, но самый опасный — Станкевич. И не в жене вовсе дело, которую увел у Геника Шелиш, хотя и в ней тоже».

Геник был однолюб, и свою Элку-стерву любил беззаветно, это правда. Но Санин знал, сколько заводиков во время шелишевской приватизации умыкнул Станкевич, раздав мифическим компаниям. Олег с Кроминым, еще одним общим дружком Геника, разработали проект деприватизации, Президент его одобрил, и эта акция грозила Станкевичу и его темным западным воротилам просто разорением. Вот почему Олег стал для Геника врагом номер один. Желтолицый сам открыто это говорил Виталику. Кто же тут помог артисту-мартинисту?

Жена подошла сзади, обвила руками шею. Он уже понял, чего она хочет, но сопротивляться не стал.

— Когда кого-то убивают, я жутко возбуждаюсь, — с придыханием проговорила она, прижимаясь к нему щекой.

Во взоре Виталика проскользнула жуткая тоска, к счастью, жена этого не видела. За последние два месяца они лишь раз были близки, а завести себе любовника Наталья так и не смогла. Переспала один раз с замом отца, в чем сразу и призналась мужу. Больше никого совратить не сумела, ибо ни красотой, ни женским шармом не обладала.

Виталик приехал покорять Москву из Благовещенска, и конечно же ему хотелось тут и остаться. Наталья училась на экономическом на курс старше. На одном из студенческих вечеров она пригласила его танцевать и с такой страстью прижалась к нему большой жаркой грудью, что он жутко возбудился. До этого они с ребятами приняли по двести пятьдесят. После танцулек он пошел ее провожать, и она затащила Санина к себе в квартиру на Фрунзенской набережной, и утром их разбудил папаша, тогда еще майор. Он не стал устраивать сцен и скандала, а пригласил Виталика позавтракать, где прямо по-милицейски, выспросив сначала все про родителей и их социальное положение, брякнул:

— Ну чего, когда свадьбу играть будем? Я тоже мужик не московский, поэтому предубеждения к хорошим парням из глубинки не питаю. Ты-то хочешь за него? — спросил он дочь.

— Я хочу, — с жадностью сказала Наталья. — Я давно его высмотрела.

— Ну тогда решайте, когда и чего, мы с матерью раскошелимся. Родителей надо будет вызвать, — он строго посмотрел на Виталика.

Тот послушно кивнул.

Тесть тогда работал в ГАИ и зашибал прилично, поэтому свадьбу единственной дочери справил с помпой. До загса и обратно их сопровождали гаишные «Жигули» с мигалкой, пугая прохожих и водителей. В ресторан пришло человек сто. А через год тесть купил им двухкомнатный кооператив.

— Я уже соскучилась… — засопела в ухо жена. — Пойдем, киса, я хочу!..

Благополучно завершив исполнение супружеского долга, Виталик с облегчением вздохнул. Он боялся, что с женой у него ничего не получится.

— Жалко, что мы сына не родили, — лежа рядом с ним, мурлыкала жена. — Помнишь, я хотела, а ты взбрыкнул… После аборта мне сказали, что был мальчик…

— Тогда на что мы жили, вспомни, — отозвался Санин. — На копейки!

— Мы тогда нормально жили. Просто ты не захотел, а я, как дура, тебя послушалась. — На этом их разговор закончился, Виталику было скучно с ней разговаривать.

Санин вдруг вспомнил недавний разговор с Геником по поводу Шелиша, который в одном из интервью бросил странную фразу относительно того, что правительство должно ужесточить контроль за теми банками, которые переводят большие суммы за рубеж.

— Если его не утихомирить, он, чего доброго, вообще перевод валюты за границу запретит, — заметил Санин.

— У меня сейчас одна игрушка есть, с помощью которой любого человека навсегда утихомирить можно, — помолчав, обронил Станкевич.

— Что за игрушка? — не понял Виталик.

— Да так, — отозвался Геник и добавил: — Это я образно…

Но тогда фраза прозвучала совсем не образно, а как скрытая угроза. Может быть, он эту «игрушку» и применил?

Не успел Санин об этом подумать, как зазвонил телефон. Объявился Станкевич:

— Чего у тебя?

— Ты о Шелише слышал?

— Слышал. Чего ты звонил?

— Я хотел встретиться.

— По поводу?

— Дельце одно хотел обсудить.

— Что-то срочное или дня два терпит?

— Пару дней терпит.

— Так, сегодня четверг, давай в субботу. В полдень, в двенадцать ноль-ноль. Договорились?

— Договорились. Ты на похороны Олега пойдешь? — успел напоследок спросить Санин.

— Нет, — ответил Станкевич и отключился.