Между прочим, Турецкий, прилетевший первым, мог бы рассчитывать и на более теплый прием. Правда, в аэропорту его встретил федеральный прокурор, являвшийся по своему статусу заместителем генерального и имевший на погонах три звезды, а не одну, как у Александра Борисовича. Явился и областной прокурор — даже у него по две на погонах. Но оба эти высоких чиновника от юриспруденции относились с заметным почтением к гостю. Им звонил Костя Меркулов и предупредил об особой важности миссии Турецкого — имея в виду будущий визит европейцев к президенту.

Встречали еще и какие-то мелкие сошки, но вот ни губернатора, ни прочих областных начальников не было. Значит, посчитали встречу ненужной для себя. Тем лучше, подумал Александр Борисович, такая ситуация в определенной степени развязывала ему руки. Да он и сам не собирался бегать по начальству — перед ним стояла иная задача, которую он с ходу и начал исполнять.

Небольшой фуршет по поводу прилета устроили прямо в аэропорту, в VIP-зале, у накрытого стола. Турецкий поблагодарил за гостеприимство, сообщил, что в этих краях он впервые и потому с удовольствием примет любые советы старших коллег, которые им будет угодно ему высказать. Но и оставаться в областном городе он тоже не намерен. Никакой нужды в визитах он пока не видит, с точкой зрения прокуроров, высказанной уже ими в отчетах, которые он прочитал в кабинете у генерального, когда получал конкретные указания по расследованию слишком громкого дела, он знаком. Они у него, кстати, с собой, и, если появилось уже что-то новое, будет благодарен за помощь. В принципе неясностей по этому поводу лично у него тоже нет, разве что за исключением некоторых деталей, которые он и собирается прояснить для себя, когда прилетит его помощник. И для этого им обоим придется отправиться в районный центр, на место основных событий.

И еще Турецкий добавил, как бы заканчивая свой ответный тост, что очень надеется на конкретную деловую помощь местных товарищей. Во-первых, это в их же интересах. А во-вторых, зная особую въедливость президента, которому, по всей вероятности, и придется докладывать о положении дел в Воздвиженском районе, он просто обязан лично владеть материалом с исчерпывающей полнотой.

При этих словах оба прокурора переглянулись с легкими усмешками, а Турецкий, сделав вид, что не заметил их игры, закончил, сохраняя серьезность:

—   Уж вам-то, дорогие коллеги, и особенно вам, Дмитрий Григорьевич, — он улыбнулся федеральному прокурору, — известно как никому другому, что наш с вами генеральный терпеть не может лично докладывать подобные материалы в Кремле. Поэтому, как говорится, не исключено, что именно ваш покорный слуга и будет тем самым пресловутым гонцом, которому либо отрубят голову за скверное известие, либо, в чем абсолютно не уверен, наградят — за хорошее. Слишком много за последние дни поднялось шума, и реакция в центре, мягко говоря, скверная, не в пользу области. А ведь у вас на носу выборы. Как бы в этой ситуации президент не поторопился с назначением. Неделя-другая, даже месяц вопросов не решают, а губернатору будет очень трудно преодолеть сопротивление местного депутатского корпуса, вы меня понимаете? — Он многозначительно посмотрел на обоих прокуроров. — Кстати, а как его здоровье?

—    Вероятно, вас интересует, почему его нет среди встречающих? — спросил, тщательно пряча улыбку, областной прокурор Сивцов.

—   Ни боже мой! Стоит, право, придавать значение подобным условностям! Это мы — как бы свои люди, одной службы. За что я вам, кстати, искренно благодарен. Надеюсь и на вашу помощь в расследовании.

—   Разумеется, — кивками подтвердили свое согласие прокуроры. — Кстати к вопросу о губернаторе, — заметил Сивцов, — он в настоящий момент беседует... или отчитывается, как угодно, перед полномочным представителем, который вчера поздно вечером прилетел в наш город. Общаются с утра в Доме приемов. И если у вас не будет возражений, мы можем доставить вас сейчас прямо туда. Вам, наверное, тоже не вредно будет встретиться и поговорить с главными руководителями округа и области? — Это был не вопрос, а, скорее, подсказанный ответ, но с вопросительной интонацией в конце. Мол, все на ваше личное усмотрение.

—   Вероятно, вы правы... В конце концов, именно голова держит за все ответ. А здесь у вас, как мне кажется, не были использованы реальные возможности в самом низу, на районном уровне. Да и с правозащитницами из Москвы власти Воздвиженска повели себя неразумно! Эти дамы теперь со всех трибун взахлеб рассказывают, как им постоянно угрожали, как их едва не раздели в аэропорту до нижнего белья в поисках компромата.

—  Вранье, — с мрачной гримасой заметил областной прокурор.

—   А кто сомневается, Федор Федорович? — хмыкнул Турецкий. — Умный человек знает, что самая лучшая информация — это хорошо дозированная информация. Но в конечном счете, и это тоже всем нам хорошо известно, она должна оставаться в основе своей информацией, а не «густой лапшой», в которой девяносто процентов вымысла и лишь десять того, что отдаленно напоминает истину, как это нередко и случается, когда за дело берется, мягко выражаясь... не совсем умный человек. — Он оглядел людей, встречавших его и стоявших теперь вокруг стола, и, не обнаружив ни одного милицейского мундира, допустил вольность: — А мы, к сожалению, все чаще убеждаемся, что наши доблестные правоохранительные органы практически повсеместно напрочь утеряли это качество. Я имею в виду — понимание вынужденной необходимости, на чем мы все и стоим. И лепят иной раз такое, что за них же и приходится потом краснеть действительно умным людям.

Народ захихикал. И Турецкий, выдержав паузу, закончил:

—  Впрочем, это моя личная точка зрения, и я никому ее не навязываю.

Вот тут уж улыбки стали широкими, откровенными.

Людям понравилось, как москвич одним махом разделался с милицией. И поделом ей.

— А что касается правозащитниц, то здесь ситуация подпорчена тем обстоятельством, что в течение ближайшего месяца, по моей информации, — Турецкий многозначительно взглянул на прокуроров, — намечена официальная встреча в Кремле с большой группой сотрудников европейского правозащитного движения. Можно представить, какой это «подарок» самому президенту. Поэтому, я также думаю, нам и придется провернуть это дело в максимально короткие сроки, чтобы разобраться в сути и принять самые жесткие и решительные меры. Вы меня понимаете...

Похоже, что после такого шага у прокуроров отпала охота обсуждать эту проблему.

Довольно быстро — с непринужденностью случайных знакомых, которым ничего друг от друга не нужно, — они свернули застолье. Этим как бы подчеркивалась простота провинциальных нравов.

Кто-то заметил, что в том же Воздвиженске, если выпадет вдруг свободная минутка, можно организовать чудесную рыбалку. Правда, это мероприятие для любителей.

Турецкий сказал, что он таковым не является, а вот его друг, который, возможно, прилетит завтра или послезавтра — это генерал Грязное из ГУУРа, — вот тот заядлый рыболов. Он, кстати, когда-то уже бывал здесь, места эти знает и любит.

Вот на такой ноте и закончился короткий фуршет, больше похожий на скороспелое знакомство.

Александра Борисовича, по его просьбе, отвезли в центральную гостиницу и поселили в номере люкс. И предложили сразу же отправиться в Дом приемов. Турецкий согласился, но с условием, что он умоется и переоденется в штатское — незачем привлекать к себе излишнее внимание возбужденного населения.

Ну Славку будет встречать главный милиционер области. А губернатор, значит, предпочел полпреда, — наверное, это правильно. Или он ждет, чтобы Турецкий первый к нему явился? А он будет важно встречать и небрежно протягивать два пальца, как мелкой сошке?

«А как насчет фиг вам? Ты еще сам за мной побегаешь!» — почти вслух произнес Турецкий и огляделся — интересно, куда они воткнули свою прослушку? То, что она здесь имеется, несомненно. А впрочем, черт с ней, все равно в номере этом шикарном не жить. Разве что разок переночевать.

Он сделал все, что ему было нужно, и спустился в холл, где его ожидали оба прокурора.

— Я готов следовать за вами, господа, — изысканно заявил он.

Все было так, как и думал Турецкий. Или почти так.

«Они тут, в провинции, с ума посходили от собственного величия». — Это была первая мысль, которая посетила голову Александра Борисовича, едва он вошел вслед за обоими прокурорами в «приемную залу», где его, оказывается, должны были представить полномочному представителю президента по федеральному округу и губернатору области. Нет, можно что угодно говорить о «развращенной советской партийной номенклатуре», но та была куда ближе к народу. И здесь не потемкинская деревня, здесь все капитально. Так что пусть не пудрят мозги высоким гостям, будто все это досталось им в наследство от прогнившего бюрократического режима — в обкомах о подобных евроремонтах даже и не ведали.

Впрочем, Турецкий тут же вспомнил, что ведь в этих краях недавно побывал президент, где его наверняка пытались убедить, что кругом одна сплошная поддержка кремлевских инициатив, а если и есть проблемы, то они исключительно локального, финансового свойства. Короче, добавьте из федерального бюджета, и вы немедленно увидите, как вас полюбят здесь еще больше. И это в области с полунищим населением в подавляющем своем большинстве.

Не менее величественно выглядел и губернатор Кожаный. Хоть ростом он был и невысок, но широк в плечах, а как смотрел! Ему и пьедестал не нужен, он и на более высокого, чем сам, умудрялся смотреть как бы свысока. Но зато по сравнению с полпредом — Петром Владимировичем, все еще похожим на подростка, несмотря на то что давно уже перевалил на пятый десяток, — вот по сравнению с ним Кожаный выглядел мелковато. Приниженно. Наверное, ему крепко попало на утреннем совещании. А ссориться-то ведь с полпредом нельзя, выборы на носу. Или до Кожаного уже довели весть о том, что ситуация может круто измениться, и не в его пользу? Видимо, не без того.

Но все эти впечатления промелькнули в голове Александра Борисовича не задерживаясь — просто как констатация факта. Не обратил он внимания и на других присутствующих в зале, просто скользнул взглядом по несколько напряженным лицам, не останавливаясь ни на ком конкретно. Разве что низкорослый милицейский генерал отличался от других багрово-красным оттенком щекастого лица — вот кому наверняка перепало больше других.

Федеральный прокурор открыл рот, чтобы представить гостя из Москвы, но полпред сразу пошел навстречу Турецкому с дружески протянутой рукой и открытой улыбкой на лице, словно они были давно и хорошо знакомы. Но что не знакомы — факт. Значит, игра? Тем не менее Турецкий с такой же «искренней» улыбкой тоже шагнул вперед и пожал руку. И если глядеть со стороны, получилось так, будто они заключили между собой какой-то тайный союз против всех остальных, кто находился в зале.

По-прежнему не слушая, о чем говорил федеральный прокурор и что показалось Турецкому несколько даже нарочитым, Петр Владимирович, любезно, почти по-домашнему, взял его под локоть и, подведя к окну, негромким голосом стал задавать быстрые и короткие вопросы, на которые фактически не требовалось пространных ответов. Достаточно было кивков головы.

—   Как долетели?.. Встретили?.. Накормили?.. Устроились нормально?.. Конкретная помощь требуется?.. — А вот последний вопрос: — В семье все здоровы? — Его сопроводила широчайшая, прямо-таки приятельская улыбка, после чего без паузы последовал и единственный совет: — С любыми трудностями сразу ко мне. Мы очень рассчитываем, Александр Борисович, что вам удастся в самые короткие сроки поставить в этом безобразном деле точку. И лично я — в первую очередь. Рассчитывайте на меня.

Ловко было сказано. Ни слова о том, в чем конкретно ему видится «безобразие» и, главное, что он имеет в виду, говоря «поставить точку». Наловчились, однако... излагать!

Еще раз крепко пожав Турецкому одновременно и ладонь, и локоть — ну максимально дружеский жест! — полпред оглянулся и сказал для всех остальных:

—   Не стану вам мешать. Работайте, у меня дела. — И быстрым, спортивным шагом, чуть враскачку, явно позаимствованным у президента, он покинул зал совещания.

Кожаный, казалось, был слегка погашен. Но только в первые минуты. А оставшись теперь главным, стал снова расти на глазах, превращаясь в столпа. Он стоял в ожидании, когда Турецкий сам подойдет к нему, — ну точно как и предполагал Александр Борисович. И он взял да и не подошел — он вежливо склонил голову и, вытянувшись затем, прищелкнул каблуками, как это делают вымуштрованные военные.

Возникла пауза, напоминающая легкое замешательство. Наверняка у всех появилась уверенность в том, что этот помощник генерального прокурора и полпред давно и близко знакомы, — и это был новый мотив для обсуждения. Но вряд ли им в голову пришла бы мысль, что здесь только что была продемонстрирована тонкая придворная игра.

Турецкий понял, что силою обстоятельств ему, как бы невольно, предоставляется слово.

—    Господа, я уже говорил сегодня своим коллегам, — он взглядом показал на прокуроров, — и готов повторить, что лично ко всем вам пока никаких вопросов не имею. Для этого я должен обладать всей полнотой информации. Надеюсь, с вашей помощью я быстро все узнаю. Если у вас имеются конкретные соображения или подсказки, готов выслушать, если нет, я тоже не хочу отвлекать вас от важных дел. Тогда всего доброго, господа, рад знакомству, и до встречи. Федор Федорович, — обратился он к областному прокурору, — если позволите, я завтра оторву вас от дел. Ненадолго, хорошо? Заодно надо будет и вопрос с транспортом решить.

—  К вашим услугам, — закивал Сивцов.

—   Тогда, если нет вопросов, я откланиваюсь, господа.

—   Да, до свиданья... До завтра. Всего доброго, — донеслось со всех сторон, но никто не сделал шага, оставаясь на своих местах. Наверное, потому что и губернатор возвышался неподвижной скалой. Нет, все-таки не скалой, а каменной глыбой — пусть и облагороженной рукой творца, но, в сущности, дикой.

—   Я провожу вас, Александр Борисович, — сказал Сивцов, переглянувшись с губернатором и получив знак глазами, и первым двинулся к двери.

На выходе областной прокурор подозвал своего водителя и дал указание доставить Турецкого в гостиницу, после чего вернуться сюда.

— А завтра, прямо с утра, Александр Борисович, мы прикрепим к вам водителя с «Волгой». Желаю хорошо отдохнуть. А меня извините.

И он быстро ушел наверх, демонстрируя деловую озабоченность. Ну конечно, там же сейчас уже вовсю идет горячее обсуждение, как же пропустить этакое! Задал им загадку полпред...

А Турецкий, отпустив шофера возле гостиницы, заходить к себе в номер не стал. Найти частную контору по прокату автомобилей труда не составило — объявление об этом висело в холле гостиницы. Александр Борисович отыскал эту контору, придирчиво выбрал обыкновенную российскую «девятку» цвета мокрого асфальта, заплатил сразу за десять дней вперед — большее время он и не собирался здесь оставаться, и так взял с запасом. И сказал, что пришлет за машиной своего помощника, на имя которого и будет выписана временная доверенность на вождение.

Никем не встреченный, Владимир Поремский приехал в город в восьмом часу вечера. Паспорт у него проверили придирчиво, но не спросили, ни к кому прибыл, ни с какой целью. Возможно, потому что вид у него был слишком моложавый, чтобы думать, будто он какая-то важная птица.

Еще из автобуса, двигавшегося из аэропорта в город, он позвонил шефу. Александр Борисович сказал, в каком он номере, и добавил, что уже договорился с администрацией: Владимир переночует у него.

Перед сном они решили сделать небольшой променад — немного подышать свежим речным воздухом. Спустились к набережной и прошлись по ней, останавливаясь и осматривая местные достопримечательности — «хвоста» определенно не было. Либо тут специалисты в этом деле, что вряд ли.

Вдоволь надышавшись и выбрав совсем пустынное место, Турецкий вызвал по мобильнику Дениса Грязнова. Тот доложил, что все у них с Филиппом движется по плану. С устройством проблем не было. Прибывшие с утра Галка с Володей тоже хорошо пристроены, они уже пашут. Постороннего внимания к себе никто тоже не обнаружил. Так что, можно сказать, пока все в порядке.

А интересно, какие острые проблемы могли бы возникнуть за такое короткое время? Дай бог, чтоб их вообще не было...