Глава 34
ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ
Возле здания суда одного из районов Москвы стояла толпа молодежи. Они явно кого-то поджидали. Но вот из здания выскочил молодой человек с микрофоном в руке и крикнул:
— Условно! Два года условно!
— Ура-а-а! — закричали молодые люди.
Спустя некоторое время из здания вышла высокая рыжеволосая девушка. Ее крепко держал под руку также высокий, очень хорошо одетый господин.
— Дашка! Ур-ра!
Толпа бросилась к девушке. Мужчине едва удавалось удерживать ее возле себя.
— Дашка, поехали в штаб!
— Не, сегодня никак!
— Дашка! Это кто?
— Брательник мой, кузен. Пятнадцать лет не виделись!
— Ой, это беда…
— Значит, не поедешь?
— Сегодня никак!
— Она не поедет, — повторил мужчина, усаживая девушку в иномарку.
— Крутая тачка! Он у тебя кто?
— Я у нее полковник ФСБ! — отчеканил мужчина и сел за руль.
Немая сцена. Машина скрылась из виду. С полсотни голов повернулись ей вслед.
— Я не понял, ее что, опять на Литейный? — спросил кто-то.
— Сказала про пятнадцать лет… Ей что, пятнаху впаяли? А в зале голову всем запарили?
И толпа ринулась в зал заседаний.
— Потеряли мы Дашку, — скорбно заметил юноша с чубом под Лимонова.
— Может, наоборот? Может, мы нашли союзника в рядах «конторы»! — задорно предположила пухленькая девушка.
И толпа направилась куда-то по партийным делам.
Квартира встретила Дашу образцовым порядком, букетом роз, бутылкой шампанского и обедом.
— Кто готовил? — заглядывая в кастрюли, осведомилась бывшая узница.
— Я готовил! Марш в ванную, я пока на стол накрою.
— Слушаюсь, мой старший брат!
Они ели, пили шампанское и болтали без умолку.
— Господи, Дашка, какая ты стала взрослая, умная, красивая и смешная! И как я тебе ужасно рад!
— А я, а я! Я тебе столько всего расскажу… про родителей — про твоих и своих, про дедушку с бабушкой, все-все про все пятнадцать лет, что тебя не было…
— Дай-ка лапу!
Она протянула ему руку. Он вытащил из кармана бархатную коробочку, надел ей на палец кольцо с сапфиром.
— Это же бабушкино! Это не мое…
— Теперь твое! Я, как старший по званию, наказываю тебе носить его и не снимать! И вообще, я намерен выдать тебя замуж! За приличного, серьезного разведчика. Он будет уезжать на задания, а ты будешь прясть свою пряжу.
— Что? Шутишь?
— Нет, — сохраняя самый серьезный вид, ответил Игорь. — Я тебе больше не позволю кидаться тортами. Хватит! Детей пора рожать! Завтра же и займемся. Есть у меня кандидатура…
— Ой не могу… — Даша опрокинулась на диван и задрыгала ногами. — А сам-то? Сам?
— Что — сам?
— Ты чего же не женишься?
— Я… Не успел еще.
— А помнишь, Игорь, помнишь, как ты был влюблен? — Она села, схватила его за руку. — Это уже перед отъездом твоим. Даже я помню! Ты был… Ты был особенный, ты светился весь… Я так ей завидовала! Где она?
— Откуда я знаю?
— Ты ей не звонил?
— Через пятнадцать лет?
— А давай позвоним?
— Она в Питере, ты что?
— Ну, по междугородному позвони. Струсил?
— Нет, но…
— Телефон забыл?
— Помню. Так его могли сто раз поменять. Она могла переехать.
— Звони! — Даша протянула ему трубку.
— А что я скажу? Здравствуй, я вернулся? Глупость какая-то…
— Звони! Давай, разведчик. Не робей! Что, слабо? — Она прищурила зеленые глаза.
Он медленно набирал номер.
— Не соединяется.
— Подожди, у нас всегда долго.
В трубке послышались длинные гудки. И у Игоря вдруг вспотели ладони. Хоть бы никто не ответил… Зачем я? Она замужем и все такое… И вдруг он услышал ее голос. Совершенно такой же, как пятнадцать лет назад.
— Лариса? Лариса, это ты?
— Да… Господи… Игорь? — быстро, не веря себе, воскликнул голос.
— Лариса! Я вернулся! — закричал в трубку Бобровников.
Кабинет первого заместителя генпрокурора освещала настольная лампа. В желтом круге стояла бутылка коньяка, блюдце с двумя аккуратно порезанными яблоками. Вокруг сидели все трое: Меркулов, Турецкий и Грязнов. Друзья делились впечатлениями от питерской операции. Говорил Александр:
— Представляешь, Костя, сколько людей через них прошло? У Гоголева более двухсот заявлений! Пять лет трудились на ниве «избавления от мук». Прямо фабрика смерти! Сволочи! Стрельцов-то сначала в благородство играл: мол, я могучий избавитель… Прекращаю мучения, освобождаю от страданий. Пока не приперли его к стенке…
— Ты лучше расскажи, как он от тебя из сортира сбежал, — посмеивался Грязнов.
— Ну бывает и на старуху Проруха: у них там лифтов в этом здании чертова туча. Чуть не упустили.
— Не чуть, а упустили, — поправил безжалостный Грязнов.
— Ладно! Эти пауки в банке, они сами себя жалят. Меньше хлопот. А то дали бы ему наши присяжные лет восемь, вышел бы он по амнистии и начал бы сначала. А так: Стрельцов убил Баркову.
— Это заведующая лабораторией?
— Ну да. Она им нужные результаты анализов клепала. Переходько застрелили братки Тихомирова.
— Переходько — это кто?
— Это, с позволения сказать, врач. Он убил Зою Михайловну Бобровникову. Депутат Тихомиров, правда, в бега ударился. Ищем его. Найдется, я думаю.
— А кто же расстрелял самого Стрельцова и его жену?
— Есть у меня соображения… — нехотя ответил Саша. — Главное, что мы эту свору обезвредили! Благодетели, понимаешь…
— А Верховный суд США на днях разрешил провести эвтаназию парализованной женщине… — заметил Меркулов.
— Так она пятнадцать лет в коме провела! И то сколько шуму было: сам президент выступил, высказался против.
— Я вот тоже иногда думаю, что не хотел бы в старости никому обузой быть… — вздохнул Константин.
— Прекрати! Что значит — обузой? Возможность ухаживать за близкими — это возможность грехи свои перед ними искупить… А то ведь после смерти совестью мучаешься: когда-то обидел, когда-то не пожалел… И вообще, когда любишь, разве об этом думаешь? Конечно, бывают случаи, когда невольно смерти пожелаешь… Если страдания невыносимы, конечно, всякое подумаешь… Но если узаконить эвтаназию, ты представляешь себе последствия, Костя? В нашей-то стране?.. Семейный бизнес Стрельцова — Никитенко — Барковой знаешь какую прибыль приносил? Сколько они добра нахапали! Квартиры, дачи, антиквариат, банковские счета… Там счет на миллионы идет! И все нажито на смерти!
— Это верно, — прогудел Грязнов. — Если такое и возможно, то не в нашей стае и не в наше время, как говорила Багира. Или Акела? Не помню. Важен смысл.
— Ладно, давайте не брать в свои головы то, что нам решать не предназначено! — резюмировал Костя. — Расскажите лучше, как Бобровников? Что это за наезд был?
— Наезд устроил Тихомиров, так считает Игорь. Это отдельная история. Они раньше пересекались, Бобровников вел дело депутата, когда тот ходил в членах ОПГ. Ну и опознали друг друга в самый неподходящий момент.
— А что вы его не привели? Все же член группы, хоть и внештатный.
— Он нынче сестру воспитывает, — широко улыбнулся Турецкий.
— Да! Сегодня ведь суд был! — воскликнул Меркулов. — Ей условно дали?
— Ага. Два года условно с освобождением в зале суда. Он ее оттуда на машине и увез, еле отбил от товарищей по партии. Говорит, ни на шаг теперь не отпустит.
— Ну я очень рад! Мне и полковник понравился, да и сестра его — девушка, судя по отзывам Турецкого, славная.
— Славная? Да будь я не я, а молодой, красивый и свободный, я бы сей же миг на коленях просил руки ея…
Мужчины молча воззрились на Александра.
— Это граф Лев Толстой. Из «Войны и мира». Монолог Пьера Безухова. Не дословно, но близко к тексту. Впрочем, вы все равно не читали.
И он лихо опрокинул стопку коньяка под дружный мужской смех.
— Увы, я женат, — трагически развел руки Александр, заканчивая таким образом мизансцену.
— У нас и без тебя жених есть, — напомнил Грязнов.
— О да! Туманов! Вот кого следует представить к награде! — уже серьезно воскликнул Александр. — Сунуть башку под эти психотропные лучи, причем зная, чем это может закончиться, это я вам скажу поступок…
— Что ж, может, и представим. Как он, оклемался?
— Да. когда мы уезжали, еще не очень. А давайте ему позвоним? Костя, разрешаешь?
Тот кивнул. Александр достал записную книжку, нашел номер, набрал.
— Позвони на мобильный, он же тебе давал, — прогудел Грязнов.
— Не, на мобильный неинтересно. Мобильный он сам возьмет…
— Алло? Это гражданка Ковригина? Или Туманова? — Саша включил громкую связь.
— Кто это? — раздался испуганный голосок, огласивший кабинет.
— «Кто», «кто»! Замгенерального прокурора в пальто!
— Ой, Александр Борисович! — послышался звонкий смех.
— Как там жертва врачей-садистов? Что с памятью?
— Если честно, еще не очень, но динамика положительная, — тихо произнесла Наташа. И добавила громко и весело: — Он забыл, что обещал жениться!
— А мы ему напомним!
— И нечего мне напоминать, — послышался баритон Виктора. — Точно помню, что женюсь первого июня, не помню только на ком.
И они оба рассмеялись.
— Мы вас всех ждем на свадьбу! И Игоря пригласим с Дашей. Приедете?
— А как же, Наталия? Обязательно! А что так поздно? Два месяца ждать!
— Витя завтра ложится в клинику. Ему подлечиться нужно.
— Наташа! Ели что нужно из лекарств, только скажи! Или, может; лучше сюда, в Москву? Мы в любую больницу устроим.
— Спасибо! Будет нужда, позвоним. Но думаю, справимся! Мы вместе со всем справимся! До свидания, ребята!
Звонкий голосок пропал в коротких гудках.
— Вообще, он сам говорил, что на восстановление пара месяцев уходит, — не очень уверенно произнес Грязнов.
— Все будет в порядке, я уверен! С такой женщиной он не может не поправиться. А насчет награды ты, Слава, прав. Нужно будет подумать.
— Его главная награда — Наташа.
— Это точно, — заметил Грязнов.
— Ну одна награда хорошо, а две лучше. Ты посмотри, какая зараза, лучи эти! Ты, Слава, заметил, что у Вити и тембр голоса другой? Немного замедленный… вот сволочи, что с пациентами делали!
— Я на видеозапись насмотрелся, — мрачно произнес Грязнов. — Между прочим, интересно, где, кем и против кого эти пси-лучи применяются. Не все ж аппараты Стрельцов украл.
Костя взглянул на задумчивые лица товарищей.
— Ладно, этот вопрос мы сейчас не решим. Давайте о своем, о девичьем. Кто у вас по этому делу обвиняемыми пойдет? Всех поубивали, понимаешь…
— Ну не всех. Вот доктор Ручников, семейный врач. Тоже в теме был. Обеими руками дает признательные показания. Руководитель службы безопасности, Викторов, тот тоже исполнен раскаяния. Ратнеры под суд пойдут за соучастие. А что? За все платить надо! А в общем, сами себя съели, как я уже сказал. Я в этом отношении фаталист: если закон не достанет, судьба сама накажет.
— Так, может, нам вообще на пенсию свалить? Пусть судьба работает? — предложил Грязнов.
— Ну нет! Пока каждый вор в тюрьму не сядет, я на пенсию не собираюсь.
— Это ты к чему? — Меркулов взглянул на Александра. — Все покоя не дает тень руководителя ФФА, господина Муравьева?
— Не дает!
— Он не имел отношения к этой клинике, Саша. Вернее, к тому, что там творилось. Я в этом уверен!
— Но он имел отношение к тому, чем все кончилось…
И, выдержав паузу, Александр добавил:
— Есть сведения, что киллеры, которые ликвидировали Стрельцова с супругой, что эти ребятишки посланцы… кого бы вы думали?
Костя и Вячеслав с некоторой даже опаской смотрели на друга.
— У тебя невроз навязчивых состояний! Может, ты тоже под облучение попал?
— Не пройдет и недели, Костя, и я представлю тебе первые улики и соображения.
— Хорошо, но это уже будет другое дело, договорились?
— Принято!
Меркулов облегченно вздохнул.
Назад: Глава 33 ДОЗОР
На главную: Предисловие
