10
Мы прибыли с Солониным на пресс-конференцию Алекпера, едва успев к самому ее началу.
Поначалу случилась небольшая заминка. Когда молодые люди на входе собрались обыскать Витю, он им просто не дался. Потребовалось вмешательство самого сына Президента, чтобы инцидент был разрешен без скандала.
Алекпер по-братски обнял Витю, и разгоряченные молодые люди, коим хотелось слегка поразмяться, нехотя отвалили.
Я с сожалением посмотрел на них. Где еще они получат такой урок, который мог бы преподать им Солонин? Я и сам бы с удовольствием посмотрел на такую схватку, если бы не иностранные корреспонденты, навострившие было уши и камеры в предчувствии скандала.
Сам я, как телохранитель столь важной персоны, держался бы при этом немного в стороне, чтобы не путаться у Вити под ногами, не мешать.
Но все обошлось.
Сын Президента сидел за столом, на котором было множество микрофонов, и спокойно смотрел в зал.
Пресс-конференцию открыл господин Амиров. Он и предоставил слово Алекперу.
Алекпер был отрешен и задумчив, похоже было, что мысли его сейчас витают где-то далеко. Я вспомнил, что он курит анашу. Витя сам это видел, а он врать не будет.
И тем не менее Алекпер говорил уверенно и толково.
Да, он ничего не имеет против России, даже после того, что с ним случилось. Эти бандиты, которые его похитили, представляют только себя, а не страну, в которой родились. Он только лишний раз уверился, что азербайджанскую нефть следует транспортировать через Иран или Турцию. Через Россию — очень дорого и к тому же опасно... Да, война в Чечне закончилась, но как-то наспех, поскольку в интересах обеих сторон, чтоб вопрос о нефтепроводе был разрешен в общую пользу — Чечни и России. Но потом может начаться все сначала...
Да, он знает, что американцы против иранского варианта. Через Грузию и далее Турцию — еще куда ни шло. Но там строить и строить... И нефтяной терминал в Поти либо Сухуми, и саму трубу через горы и перевалы, что может быть еще опаснее, чем через Чечню... Да, он знает, что его отец склоняется к российско-чеченскому варианту... Но он попробует его переубедить.
И в этот момент ему передали записку, и в этом не было ничего необычного, если не считать, что подавший записку чернобородый парень быстро вышел, почти выбежал из зала.
Алекпер прочитал, вскочил, растерянно посмотрел на присутствующих.
— Кто это передал? — спросил он.
Солонин, дремавший со мной рядом, поскольку примерно знал, что скажет Алекпер, открыл глаза и вскочил.
— Здесь сказано, что только что похищена госпожа Делара Амирова, — сказал дрожащим голосом Алекпер. — И что если я не изменю свою позицию...
В зале стояла гулкая тишина. На мужа и возлюбленного похищенной красавицы было невозможно смотреть.
— Я, кажется, видел его, — успел я сказать Солонину.
— Перекрыть все выходы, проверить у всех документы! — рявкнул какой-то пожилой мужчина в камуфляже, что нам было совсем некстати.
— Держитесь за мной, — сказал мне Солонин. — Не отставайте!
И, перепрыгивая через стулья и столы, выбежал из зала. Мальчики-охранники постарались его перехватить, но тут же пожалели об этом. Солонин летел, расчищая дорогу мне, своему телохранителю, распахивая ногой двери, пока мы не выскочили на улицу.
— Вы видите его? — спросил он меня, оглядываясь.
Впрочем, он и сам увидел то, что я должен был увидеть раньше его.
Синий в вечернем свете фонарей «БМВ» рванул с места прямо на нас. Я успел отскочить в сторону, а Солонин грамотно, как его учили, перекатился на локтях и коленях через радиатор, крышу и багажник машины, после чего мягко, на четыре точки, приземлился на асфальт, даже, по- моему, не испачкав костюма.
— Что смотрите? — крикнул он мне. — Заводите машину!
Я действительно загляделся на него. Просто учебное пособие для начинающих камикадзе! А между тем из здания МИДа уж выбегали охранники и водили стволами своих «магнумов» туда- сюда, не видя то, что было у них под носом, — нас с Витей, успешно усаживающихся в машину.
— Гоните! — приказал Солонин. — Гоните в сторону проспекта Нефтяников. На площади Свободы — правый поворот.
Я с удивлением слушал его. Откуда что берется? И когда он успел выучить здешние повороты- развороты?
Но особенно раздумывать было некогда.
— Кажется, за нами гонятся, — сказал я, мельком глянув в зеркало заднего вида.
— Черт с ними, потом объяснимся! Эти придурки только путаются под ногами, вам не кажется? — И щелкнул затвором своего пистолета.
Впрочем, поднимать здесь, в центре Баку, стрельбу было бессмысленно. Пули могли рикошетом попасть куда угодно и в кого угодно.
Мы ведь американцы, деловые люди, а не агенты ЦРУ. Мы не можем вмешиваться во внутренние дела суверенного государства. Думаю, Витю отягощали те же мысли, когда я мельком поглядывал на него.
Гнаться-то мы гнались и уже знали, что не упустим, но вот стоило ли оно того?
Здесь я должен был всецело положиться на Витин талант. Он мог без лишнего шума, пыли и кровопролития задержать этого молодчика и вытрясти из него душу по горячим следам. Вот и все, что следовало сделать, не привлекая к себе лишнего внимания в самом центре Баку, где начиналась обычная ночная жизнь большого города.
Лицо Солонина стало спокойным. Он все просчитал. Я ждал его команду, хотя уже понимал, что никакого визга тормозов, никакого перекрытия движения этому малому в синем «БМВ» не будет. Поэтому ему бы лучше держаться людных и освещенных улиц, а не стремиться умчаться туда, где потемнее. Но откуда ему было знать, что мы не менее его не желали засветиться?
Мы продолжали держать дистанцию, следуя за ним, не форсировали события, не прижимали и не обгоняли его, полагаясь на случай.
Впрочем, Солонин полагался одновременно и на свою чудо-технику. В его ухе уже был миниатюрный динамик, отвод от которого прятался за лацканом костюма.
Витя без устали крутил колпачок своей авторучки, настраивая, как я понимаю, свой приемник на нужную частоту.
— Кажется, есть... — сказал он через какое-то время. — Он гонит в Нагорный парк, бывший Киров. Ведь мы сейчас пересекаем площадь Ахундова?
— Именно так, — сказал я, увидев памятник поэту.
— Он просит, панически требует, чтобы его встретили возле Нагорного парка. Говорит, что его преследуют. Описывает нашу машину...
— Что будем делать? — спросил я.
— Вы? Ничего, — ответил Витя. — Только здесь немного притормозите. Не доезжая до светофора...
В следующую минуту он исчез, как испарился. Я только заметил, как открылась и хлопнула дверца с его стороны, когда я начал тормозить перед светофором.
Потом он мелькнул, когда бежал вдоль ряда машин. Потом вскочил в' одну из них, хотя там явно был водитель. Машина понеслась, едва загорелся зеленый свет. Видимо, в сторону Нагорного парка.
Честно говоря, я не знал, где этот парк находится. Остановиться и спросить? Хоть бы попался какой-нибудь указатель.
Я ехал и вглядывался. Улицы становились все темнее. Бездействующих по случаю зимы фонтанов все меньше. Прохожих — тоже.
Куда ехать?
И с кем поехал Витя? Что-то я не заметил, чтобы он кого-нибудь вытолкал из машины на мостовую. Не в его это правилах... Наверняка выбрал какую-нибудь зрелую дамочку за рулем, веруя в свою неотразимость. Объявил ее похищенной. И по взгляду понял, что она мечтала об этом всю жизнь. Что-нибудь в этом роде. На что-то другое моей фантазии не хватало.
Бакинское ночное небо усеяли звезды. Куда я еду? Остановиться все же следовало.
Я сделал это возле перекрестка, там неподалеку стояла машина, а ее водитель копался в двигателе.
— Нужна помощь? — спросил я на ломаном русском.
Парень распрямился и угрожающе посмотрел на меня. В его руке был тяжелый гаечный ключ. Не отошел еще от дня скорби, подумал я, делая шаг назад.
— Простите, я англичанин, не говорю по- азербайджански, — сказал я, — только немного по-русски... Если вам нужна моя помощь...
Он ничего не ответил и снова опустил голову под капот своего старенького, севшего на рессоры «Москвича».
— Мне нужен Нагорный парк, — сказал я, продолжая коверкать великий и могучий русский язык. — Как туда проехать?
Честное слово, я готов был взять его на буксир, лишь бы показал, где этот парк.
Он молча сел за руль свой колымаги, покрутил ключом зажигания... Мотор не схватывал. Слава Богу, сел аккумулятор. Всего лишь...
— Могу дать прикурить, — сказал я, полагая, что моя помощь послужит ключом к взаимопониманию. Он впервые посмотрел на меня по-человечески. Все проносились мимо, а этот зануда англичанин, каких в Баку в последнее время столько развелось, предлагает помощь.
Пока мы протягивали провода от моего аккумулятора к его, я проклинал свою лень. Вот Витя не терял времени даром, изучал по карте улицы Баку, все повороты и развязки, полагаясь на свою великолепную память. Увы, ничем подобным похвастать я не мог. И теперь теряю тут время, а в этот самый момент Солонин где-нибудь в темноте ведет битву один против целой своры бандитов, быть может, уже истекает кровью...
— Нагорный парк! — склонился я к окошку «Москвича» в тот момент, когда он благополучно затарахтел. Водитель пожал плечами и протянул мне какую-то мятую бумажку.
— Слушай, как тебя, мистер, да? Не стой на дороге! Откуда я знаю, где этот парк? Я сам здесь заблудился, шайтан возьми эти новые надписи... Не здешний я, понял? Из Ленкорани приехал. — И, добавив кое-что от души на своем языке, включил с немалым усилием передачу.
И тут же рядом притормозила еще одна машина, ехавшая навстречу.
— Вы что-то ищете? — спросил меня кто-то невидимый голосом Вити Солонина. — Вам, если не ошибаюсь, нужен Нагорный парк?
Я так и остался стоять с открытым до неприличия ртом.
За рулем, как я и предполагал, сидела красавица лет пятидесяти, густо накрашенная и мелко завитая, а на заднем сиденье находились Витя и тот самый чернобородый парень, что подал записку, слегка помятый и здорово напуганный.
— Мы приехали, — сказал Витя. — Я тебе позвоню, дорогая... — И, выбравшись из машины, поцеловал ее в нарумяненную щеку.
Он спокойно стоял на мостовой, не обращая внимания на впечатление, которое производил на окружающих. В течение считанных минут этот великолепный экземпляр мужского рода обворожил одну, до смерти напугал другого и вызвал неподдельное восхищение у третьего, то бишь у своего телохранителя.
Он пересел со своей добычей ко мне в салон, нимало не беспокоясь о том, что пленный попытается бежать или грохнуть его чем-нибудь по голове. И даже прикрыл глаза, собравшись вздремнуть, пока мы будем ехать.
— Куда? — спросил я, обернувшись. И понял, почему Витя так беспечен. Наш пленник мелко дрожал от страха.
Интересно, чем Витя сумел так его напугать?
— Куда? — толкнул локтем Солонин нашего пассажира. — Тебя спрашивают: куда теперь?
Тот что-то пробормотал. Витя, похоже, понял его.
— Если не возражаете, Александр Борисович, нам лучше поменяться местами. Плохо вы, оказывается, знаете город. Не знаете даже, как проехать в Нагорный парк, любимое место отдыха трудящихся.
Он вылез из машины, не обращая внимания на любителя подавать записки, и даже оставил дверцу для меня открытой. Он явно рисовался этой нарочитой небрежностью, хотя я уверен, что, даже повернувшись спиной к пленному, он контролировал его поведение.
Но в этом, повторяю, не было необходимости. Тот сидел и мелко дрожал. И на меня, севшего с ним рядом, он посмотрел заискивающим взглядом.
Солонин погнал машину куда-то обратно, через центр. Так мы ехали минут сорок, потом начались пригороды Баку с блочными домами, потом частные домики с садами. Время от времени Витя оборачивался к нашему пленнику и спокойно, как если бы мы ехали в гости, спрашивал дорогу.
Наконец мы остановились на маленькой темной улице.
— Сидите здесь, — строго сказал Солонин, заглушив мотор. — И ждите, пока не вернусь.
Выбравшись из машины, он направился, не оглядываясь, к неказистому домику с темными окнами.
