На пожарище

Аркадия Беленького Александр Борисович встретил с распростертыми объятиями, прямо как родного. Его поселили на одном этаже с Турецким. Не успел тот разложить свои вещи, как к нему в номер уже постучали.

– Вы ничему не удивляйтесь, – предупредил Турецкий молодого профессора и, вынув из кармана заветную коробочку с усиками, прошелся с ней по всему периметру комнаты.

– Так серьезно? – все-таки удивился Беленький.

– Не то слово. Но у вас пока все чисто. Так что ввожу в курс дела.

Когда он закончил, Беленький все еще записывал возникшие по ходу доклада вопросы.

– Да, – вспомнил вдруг Турецкий, – о каких гостинчиках упоминал Меркулов? Сказал, что вы едете с ними.

– А-а, – весело махнул рукой Беленький, – это, так сказать, оборудование. Не ломайте себе голову, я вожу с собой некий набор необходимой мелочи. Не стану забивать вам голову специальной терминологией… Когда выезжаем на место?

– Да прямо сейчас. Если вы не голодны. Постановление о назначении судебно-технической экспертизы я уже подготовил.

– Вот и замечательно. Тогда прямо сейчас. Меня кормили в самолете, представьте, даже наелся.

– Верно, нынче авиация кормит сытно. Вроде бы всего понемножку, а пока все съешь, даже устанешь. Эти коробочки, пакетики, пока их раскроешь, да еще пока поработаешь пластмассовым ножичком…

– Да еще столик маленький, в соседей локтями упираешься… – подхватил жизнерадостный Беленький. – Я как-то возвращался из Вены, пригласили поучаствовать в одном расследовании. А рядом сидел такой молодой франтоватый тип, похожий на юного олигарха. В белой рубашечке с золотой каемочкой. А я из пакетика горчицу выдавливал и не рассчитал силы: надавил больше, чем нужно. И горчица как рванет струйкой, да прямо этому красавцу на рукав рубашки. Я так расстроился, извинился, говорю: «Надеюсь, вы не на прием летите?» А он мне снисходительно улыбается: «С приема» – и небрежно салфеточкой рубашку вытирает. Думаю: прилетит он, его будет жена-красавица встречать, а он весь в горчице.

– Что это мы? Начали за здравие, а кончили за упокой! – рассмеялся Турецкий.

– Да я к тому, что кормят в самолете сытно, но есть неудобно, – улыбнулся в ответ Беленький. Турецкий оценил его обаятельную улыбку и подумал: «Действительно симпатичный, права Галка».

Профессор захватил чемоданчик, и они вышли на улицу.

– Нас там уже ждут. – Турецкий взглянул на часы. – Так сказать, представители местных органов. В общем, парочка соглядатаев будет делать вид, что принимает активное участие в нашей экспертизе.

– Это уж как водится, – понимающе кивнул Беленький.

Во дворе дома, где совсем недавно жил мэр, профессор остановился и поднял голову.

– А, вот где наша нехорошая квартирка? – заметил он закопченные стены вокруг черного провала окна на четвертом этаже.

Турецкий вспомнил, что жена Груздева с дочерью все еще живут у родителей. Понятно, ведь, чтобы сюда вернуться, понадобится делать ремонт.

Во дворе их встретил майор Огородников. Он сердечно пожал руку Турецкому. Для Турецкого приезд Огородникова тоже оказался приятным сюрпризом. Рядом со скучающим видом бродил лейтенант в милицейской форме. Еще один надутый тип с брезгливым выражением лица стоял у подъезда.

– Какая солидная свита! – не удержался от язвительного замечания Беленький.

– Полковник Ремизов навязал, – извиняющимся тоном тихо объяснил Огородников.

– А этот индюк кто?

– Тише, Аркадий Васильевич, – усмехнулся Турецкий, – это из мэрии, второй заместитель Груздева. Каков вид, такова и сущность.

Беленький с недовольным видом бросил быстрый взгляд на чиновника, который даже с места не сдвинулся. Видимо, ощущение собственной значимости не позволяло ему проявить хотя бы элементарную вежливость. Но Беленького это нисколько не смутило. Он направился к двери и, повернувшись спиной к заносчивому чиновнику, громко спросил у Огородникова:

– Вы знакомы с инструкцией, майор? Посторонним присутствовать на экспертизе запрещается. Так что прошу вас и лейтенанта последовать за нами, а гражданским лицам, не имеющим к проведению экспертизы никакого отношения, придется покинуть место происшествия.

Напыщенный встрепенулся и сделал шаг к Беленькому:

– Да вы знаете, кто я?

– Нет, – вежливо ответил професор. – Ведь вы не представились.

– Это вы не представились! – с вызовом ответил чиновник.

– Кому я должен был представиться? Майор и лейтенант нас ждали для участия в повторном осмотре места происшествия согласно статье сто семьдесят шесть УПК. А вы, извините, гражданское лицо. Может, вы жилец этого дома? Кстати, я профессор Аркадий Васильевич Беленький. Вот и представился. С кем имею честь вести столь приятную беседу?

Его язвительный тон задел чиновника, и тот резко ответил:

– А я заместитель мэра, ныне, к сожалению, покойного. Алексей Андреевич Редькин. Поскольку нахожусь здесь по согласованию с полковником Ремизовым, значит, лицо отнюдь не постороннее. К тому же, как представитель администрации, я имею право присутствовать при осмотре места происшествия.

– Тогда пожалуйста, раз уж полковник распорядился. – Беленький церемонно пропустил вперед чиновника, Турецкий едва сдержал улыбку. Профессор нравился ему все больше.

Двери квартиры были опечатаны, лейтентант снял пломбу. В квартире стоял сильный запах гари, но в комнате, где нашли тело мэра, пожар нанес не такой ущерб, как в кухне. Остальные две комнаты пожар не затронул, но и там воняло изрядно.

– Запах гари после пожара сохраняется долго, – пояснил Беленький и, не задерживаясь в комнатах, отправился на кухню. Он оценивающим взглядом окинул газовую колонку, поцокал языком. – Газовая система немецкой фирмы «Бош». Надежная штука. Электронное оборудование, постоянная газовая горелка. Можно при помощи этих кнопок устанавливать нужную температуру, на базе газа она нагревает воду в кранах и душе и отапливает комнатные батареи, тоже с помощью горячей воды. Вероятность отравления угарным газом приближается к нулю. А сейчас я проверю электронную систему.

За его действиями все четверо присутствующих наблюдали внимательно. Огородников и лейтенант смотрели с любопытством, поскольку такую систему они видели впервые и она произвела на них впечатление. Современный дизайн заграничной колонки и ее размер выглядели внушительно. Турецкого больше интересовал результат экспертизы, и он только отметил про себя, что технический прогресс шагнул так далеко вперед, что даже газовая колонка может выглядеть очень привлекательно, настоящее чудо техники. Взгляд высокомерного чиновника не выражал ничего. Вообще было непонятно, зачем он здесь. Но комментарии профессора он слушал внимательно. Беленький копошился у колонки, что-то нажимая, открывая, принюхиваясь, проводя какие-то непонятные манипуляции с помощью прибора неизвестного назначения. Работал он с удовольствием, глаза его горели, как у человека, который вот-вот раскроет какую-то тайну, и в предвкушении этого он пребывал в состоянии настоящего вдохновения. «Наверное, так выглядит гений на пороге открытия», – подумал Турецкий. Интересно, а как он сам выглядит, когда стоит на пороге решения запутанного следственного дела? Хотелось надеяться, что так же. Наконец Беленький завершил свои действия, пошел в ванную мыть руки. Когда он вышел из ванной, чиновник нетерпеливо спросил:

– Ну как?

– Хорошо, – немногословно ответил Беленький.

– Я хочу спросить, к какому выводу вы пришли?

– Я должен составить акт экспертизы и предъявить его в прокуратуру. А там уж решат, есть ли необходимость ознакомить с результатами экспертизы сотрудников мэрии, – сухо ответил Беленький.

Чиновник разочарованно отступил. Лицо лейтенанта тоже выражало разочарование. Видимо, он ожидал немедленного сообщения о результатах проведенной экспертизы. Только Огородников благодушно улыбался, слушая ответ профессора.

– Ну что, господа офицеры? Пойдем на свежий воздух? – предложил Беленький и первым направился к выходу.

Редькин вышел следом, и, как только за ними захлопнулась дверь подъезда, к чиновнику подкатил серый «Ауди».

Остальные уселись в машину, которую выделил Ремизов. Всю дорогу Беленький с любопытством смотрел по сторонам и попросил Огородникова провести маленькую экскурсию.

– А то неизвестно, забросит ли меня судьба когда-нибудь еще в Нефтегорск, – объяснил он свое любопытство.

Водитель подвез их к гостинице, и Турецкий пригласил Огородникова подняться в номер. Дежурная встретилась взглядом с Александром Борисовичем, и он узнал ее.

– Здравствуйте, красавица, – поприветствовал ее Турецкий и, указав взглядом на телефонный аппарат, который стоял на ее столике, покрутил в воздухе пальцем, будто набирал на диске номер. Она немного смутилась и отвела взгляд. – Догадливая, – вполголоса прокомментировал дамское смущение Турецкий.

– А что это вы, Александр Борисович, знаками с ней общаетесь? Она что, глухонемая?

– Засланный казачок, – коротко бросил Турецкий. – Так что у меня в номере ничего не обсуждайте.

– Нет проблем, пойдем в мой, – предложил Беленький.

– И ваш уже, думаю, нашпигован всякой дрянью. Выясню сейчас, кто из наших в наличии. Мы тут постоянно меры предосторожности предпринимаем, маскируемся, прямо как в старых советских фильмах про шпионов.

Обзвонив своих, Турецкий наконец услышал голос Яковлева и многозначительно откашлялся.

– Володя, ты говорил, что днем приляжешь минут на пятнадцать, ночью соседи спать не давали. Я тебя не разбудил?

– Сейчас как раз собирался прилечь, но ждал вашего звонка. – Яковлев понял шефа с полуслова.

В номере Яковлева Беленький с веселым любопытством наблюдал за действиями Турецкого. Все сидели молча, пока он бродил по комнате и отключал «жучки». Покончив с уже вошедшей в привычку подготовительной работой, Турецкий покрутил перед носом Огородникова японским устройством:

– Спасибо тебе, Иван. Что бы мы делали без него?

Беленькому не терпелось сообщить результаты экспертизы. Объяснив вкратце принцип действия газовой колонки, он сделал заключение:

– Газовая электронная система вполне исправна. Продуктов неполного сгорания газа я не обнаружил. Следовательно, смертельной концентрации угарного газа в квартире мэра в указанное время не могло быть. Таким образом, версия смерти Груздева от угарного газа несостоятельна.

Довольный Турецкий всплеснул ладонями:

– Что и следовало доказать! Пишите, Аркадий Васильевич, свой акт, а мы с Иваном сейчас займемся следующим экспериментом. Кстати, профессор, когда собираетесь отбывать? Может, сегодня вместе поужинаем? Вот такими отбивными. – Он показал пальцами толщину и размер отбивных.

Беленький посмотрел на часы, что-то прикинул и, вздохнув, ответил:

– Принимаю приглашение. Поскольку не люблю делать что-либо впопыхах. А пока составлю акт экспертизы, на обратный самолет не успею. Хотя и рассчитывал вернуться вечерним рейсом.

– А вам что, сочинение писать? – удивился Яковлев.

– Формальности соблюдать. Здесь писанины столько – впору писаря нанимать. До чего же я не люблю эту бумажную работу! Легче десять экспертиз провести, чем написать один отчет. Такая тягомотина. Ладно, пошел к себе, чтобы не отвлекаться. Не знаете, буфет в это время работает? Хотел бы кофейку выпить.

– Кофеек у них не фонтан, а вот булочки всегда свежие. Рекомендую. – Турецкий рассказал профессору, где находится буфет, а сам уже рвался провести следующий эксперимент.

– Александр Борисович, что вы задумали? – спросил Огородников, видя нетерпение Турецкого.

– Слушай, Иван, когда мы были в квартире Груздева, пока профессор ковырялся в этой колонке, я прошвырнулся по квартире. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что окна изнутри закрываются на задвижку.

– Ну? И что?

– Не нукай, а слушай сюда. Я читал отчет Ремизова, в котором он описывал, что, когда в момент пожара приехал со своей командой в квартиру Груздева, они не могли попасть к нему через дверь, потому что она была заперта изнутри. Тогда менты Шатохин и Уралов по пожарной лестнице проникли в квартиру через окно. Я выглянул в окно: лестница действительно находится у окна квартиры Груздева. Но на окнах установлены решетки. Не говоря уже о задвижках, закрывающихся изнутри.

– Я это тоже подметил, но задвижки все равно проверил. Кстати, они были открыты. Как будто специально для отчета. Хотя и так ясно, что отчет Ремизова – сплошное вранье.

– Значит, под предлогом дополнительного осмотра места происшествия нужно вызвать этих Шатохина и Уралова. Пускай сейчас приезжают на Южную, к дому Груздева. Проведем следственный эксперимент.

– А что же мы его сразу не провели, когда уже были там?

– Не хочу, чтобы люди Певцева заранее знали о нем. Этот напыщенный индюк Редькин неспроста прикатил поприсутствовать при осмотре. Когда соберем результаты всех экспертиз и следственных экспериментов, обрушим всю информацию на Ремизова. Поинтересуемся, чем он руководствовался, представляя нам необъективное заключение первоначального осмотра?

Они вышли на улицу, и Огородников позвонил из автомата в отделение милиции, о чем-то недолго поговорил и сообщил Турецкому:

– Сейчас выезжают, как раз к нашему приезду успеют.

Милицейский «уазик» уже стоял у подъезда, когда подъехали Турецкий и Огородников.

Турецкий был при погонах, старшины вытянулись в струнку:

– Здравия желаем…

– Здорово, служивые. – Турецкий окинул их строгим взором. – Сейчас будете участвовать в следственном эксперименте. Надо взобраться по этой лестнице и проникнуть в окно рядом с тем, которое выгорело во время пожара.

Старшины потоптались на месте, один из них несмело возразил:

– Но там же решетки…

– Так на кой ляд вы писали в отчете, что проникли в квартиру через окно?

Оба потупили взгляд и промолчали.

– Начальство велело? – с грозным видом продолжал Турецкий.

Старшина Шатохин едва кивнул.

– Рассказывайте, что было на самом деле. Все равно я уже знаю всю картину пожара, что было и чего не было.

Уралов в смятении стал рассказывать, что Ремизов действительно велел им влезть по лестнице и открыть окно. Уралов влез и толкнул окно, оно распахнулось. Но закрыть его они уже не могли, так окно и осталось распахнуто.

– Значит, оно не было закрыто на задвижку?

– Нет, оно было приоткрыто. Я еще подумал: зачем в такой холод понадобилось держать окно открытым?

– Все ясно. Теперь пошли в вашу машину, мы посидим погреемся, а вы напишете отчет, да чтоб всю правду, как было на самом деле.

Милиционеры понуро поплелись к своей машине. Турецкий бодро вышагивал впереди них, Огородников насвистывал какую-то веселую мелодию. В салоне старшины тихо совещались, сообща вспоминая события злосчастного дня. Сформулировать мысли им удавалось с трудом, иногда Огородников и Турецкий подключались, чтобы им помочь. Получив отчет, Турецкий прочитал его и велел милиционерам подписать бумагу. Турецкий с Огородниковым перешли в свою машину.

– Если окно было открыто во время пожара, то о каком угарном газе может идти речь? – Турецкий смотрел прямо перед собой, Огородников кивнул, соглашаясь с ним.

Они поехали. Милиционеры хмуро смотрели им вслед.

– Слушай, Рома, будем Ремизову звонить? – спросил Уралов у коллеги.

– А на хрена? У них следственно-оперативная группа есть. Пускай сами разбираются. Мы люди подневольные. Один начальник говорит одно делать, другой – другое, а нам отдувайся за всех? Теперь понятно, почему нам по этой лестнице тогда взбираться приказали. Чтобы оперы чистенькими остались, вне всяких подозрений. Пропади они все пропадом! – зло бросил Шатохин и сплюнул в открытое окошко. Он все еще не мог прийти в себя от пережитого унижения. Надо же, как сопливого мальчишку уличили во лжи. Унизили, растоптали, теперь радуются небось. И этот московский прокурор как танк прет…

А начальство между тем, подъехав к гостинице, заходить не торопилось. Оно прогуливалось по улице и вело неторопливый разговор:

– Надо вынести постановление о проведении эксгумации трупов всех троих.

– Кому доверите проводить, Александр Борисович?

– Да уж не вашим неподкупным. Пойду сейчас в свой номер опять в Москву звонить. Нехай «слухачи» свой хлеб отрабатывают. А то обидно им небось впустую дни свои проводить? Все равно надо вашу прокуратуру оповестить. Хочешь, Иван, зайдем погреемся в номере?

– Да нет, поеду уже. Обещал сегодня Оле – мы с ней два дня не виделись. Как стемнеет, к ней отправлюсь.

– И в каком наряде сегодня будешь?

– Не думал еще. Наверное, сантехником.

– Ну удачи тебе. Спасибо за помощь. – Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Из припаркованной у тротуара машины за ними наблюдали трое. Еще двое со скучающим видом стояли у магазина и изучали витрину. В отражении стекла они хорошо видели, что мужчины расстались, и разделились тоже. Турецкий возвращался к гостинице неторопливым шагом, время от времени замедляя шаг и с любопытством глазея на витрины. Едва заметная улыбка тронула его губы. На смену невысокому коренастому парню из машины вышел почти подросток с прыщавым лицом и крупным носом. «Ну и носяра, глаз не отвести. И такой еще хочет казаться серой тенью!» – мелькнула мысль. Турецкий зашел в гостиницу, «хвост» остался снаружи. Дежурная демонстративно отвернулась, но Турецкому было не до нее.