Сколько веревочке ни виться
Турецкий, все еще пребывая в возбужденном состоянии после удачной операции, сидел рядом с Грязновым в машине.
– От твоих еще вестей нет?
– Звонили, они уже в офисе «Северонефти». Ведут обыск в кабинете шефа отдела безопасности Эдуарда Пиневича. Он не хотел назвать код сейфа, пришлось его убедить, что Самарина в Москве уже встречают представители Генпрокуратуры. Так что своего шефа он увидит только на очной ставке и в тюрьме. И если откроет сейф, это зачтется ему как явка с повинной. Он человек неглупый, согласился. Куда уж дальше сопротивляться, если против него группа захвата, а за ним уже никого…
– Интересно, почему Самарин не прихватил его с собой?
– Вот и я удивляюсь. Думаю, в последнее время Певцев вел все дела Самарина и Сатановского, а этот отошел на второй план.
– Что там в сейфе, нашли компромат?
– Уже везут. Похоже, Самарин даже не успел забежать в свой офис, чтобы бумаги изъять: слишком быстро события развивались. Решил, что безопаснее будет от Сатановского не отрываться и вместе с ним когти рвать…
Они уже подъезжали к зданию прокуратуры. За ними следом подъехали остальные машины, из которых стали выходить люди, принимавшие участие в операции задержания Певцева и его команды.
– Ну я пошел. – Грязнов махнул рукой Турецкому. – Мне сейчас привезут этого Пиневича и документы из его сейфа. Пока…
– Успеха… А я пошел на свидание с Певцевым. С этим, чувствует мое сердце, непросто будет. Ну да ладно, не таких обламывали, – закончил он оптимистично.
В следственный кабинет ввели Певцева. Он угрюмо сел на предложенный стул. Турецкий предъявил Певцеву постановление об аресте и привлечении к уголовной ответственности и приступил к допросу. Он знал, что в соседних кабинетах Романова, Яковлев и еще несколько московских оперативников допрашивали сотрудников службы безопасности компании «Интернефть», которых захватили в аэропорту. Допрашиваемые все еще были в возбужденном состоянии, они никак не ожидали, что их настигнут так быстро. Тем более что неожиданный бой в аэропорту закончится для них столь бесславно. Некоторые вели себя вызывающе, кто-то просто отмалчивался.
– По-моему, они не понимают всей серьезности их положения, – предположила Галя, когда в «перекур» зашла в кабинет к Яковлеву.
– Певцев их здорово вышколил. Боюсь, пока он сам не заговорит, они тоже будут молчать.
А тем временем Турецкий пытался разговорить Певцева.
– Антон Павлович, вы совершили целый ряд преступлений, в том числе умышленные убийства. Вы же знакомы с Уголовным кодексом, знаете, чем это может вам грозить. Нет смысла молчать, – ровным голосом увещевал его Турецкий, хотя весь кипел от ярости. Один вид прихвостня олигархов-преступников вызывал у него ненависть. Но приходилось держать себя в руках.
Певцев молчал, он как будто не слышал вопросов, которые ему задавал Турецкий. И это уже второй час подряд!
– Даже без дачи ваших показаний у нас предостаточно доказательств вашей вины. И если вы на что-то надеетесь, то это ошибочная позиция.
Турецкий вызвал конвоира.
– Уведите его. Может, он хочет еще подумать, одиночная камера очень способствует мыслительному процессу, – не удержался и съязвил Турецкий.
Певцев бросил на него угрюмый взгляд, в котором неприкрытая ненависть поразила Турецкого. «Хотя чего удивляться, – подумал про себя Турецкий, – кончился его праздник. Он же не дурак, знает, что грозит ему максимальный срок в тюрьме».
Скрипнула дверь, вошел Грязнов. Турецкий поднялся ему навстречу, расправляя уставшую спину.
– Ну как, Слава, у тебя дела? Мой-то подопечный в молчанку играет.
– А у меня как раз новости. Я звонил Меркулову, отчитался о проведенной операции. Он спрашивал, почему ты не докладываешь, так я сказал, что ты очень увлечен допросом Певцева.
– Если это можно назвать увлечением. Скорее это похоже на долбежку. Сто раз один и тот же вопрос задаешь, а в ответ – глухо.
– Ничего, припрешь его доказательствами – никуда не денется.
– О Сатановском и Самарине сообщил Меркулову?
– Конечно, в первых строках. Константин Дмитриевич заверил: все аэропорты будут предупреждены, что ожидается посадка частного самолета. Как только пилот будет запрашивать посадку, диспетчер отследит, что за самолет, и передаст информацию органам. Если это наш искомый самолет.
– Я думаю, нужно просить у Меркулова следователей Поремского и Курбатова. Материала столько, что самим не управиться.
– К тому же пора приниматься за Диму Большого и его молодчиков.
– Да еще нечитаные папки с материалами из сейфа Певцева. Я очень надеюсь, что мы там нароем информацию об убийствах предыдущих мэров. С Груздевым и Жбановым разобрались, начнем с истоков.
– Этим уже начали заниматься Романова, Перова, Яковлев и Давыденко.
Работа над документами, которые оперативники Грязнова изъяли из сейфа в службе безопасности Самарина, шла полным ходом. Давыденко досталась папка, в которой фигурировало имя первого погибшего мэра Алексея Шорцева. Там же находились несколько кассет. Для удобства их хранения аккуратный и даже педантичный Пиневич приспособил карманы с внутренней стороны папки, они были явно самодельного происхождения. Давыденко включил одну из кассет и с первых же фраз понял, что слушает инструктаж Пиневича. Лексика его собеседника изобиловала жаргонными словечками, из чего он сделал вывод, что человек прошел хорошую лагерную школу. Послушав еще несколько фраз, Давыденко услышал имя собеседника.
«– Слушай, Дима, по ходу тебе доверять нельзя. Что ж твой Леший – хиляк какой-то? Дважды пырнул – и неудачно. Шорцев в больнице лежит, живехонький. Ну слегка попортил ему Леший шкуру, так не в этом задача была! Грохнуть его надо было. В общем, задание ты не выполнил. Бабки не получишь.
– Так Леший виноват, я при чем? Я ему говорил – укоцать. А он, гад, накануне устроил фестиваль с корешами. Рука и дрогнула.
– Обойдешься авансом. А с Лешим как хочешь рассчитывайся.
– Я уже рассчитался. Мозги ему вправил. А насчет бабок – так ведь все еще исправить можно, клиента Сивый молотнет.
– Опоздал, Дима. Шорцев уже в Москве, лечится там. Теперь мы его долго не достанем».
Следующий разговор был записан на этой же кассете через небольшую паузу. Прослушав его, Давыденко понял, что беседу ведут Олег Самарин и опять же Пиневич.
«– Эдик, прокол с Шорцевым на твоей совести.
– Так, Олег Михайлович, дело провалил Дима Большой. Это его «шестерки» облажались.
– Ты мне брось лапшу на уши вешать. Тебе было дано задание, ты разрабатывал план операции. Тебе были выделены бабки. Кстати, где они?
– Я Диме дал только аванс, а остальные здесь, в сейфе, – заюлил Пиневич.
– И что молчишь? Давай их сюда. Или думал – забуду?
– Да что вы, Олег Михайлович! Просто не до того было. Деньги же в сохранности.
Слышен звук шагов, шорох, тихое бормотание.
– Ладно. Хоть операцию ты завалил, Шорцев, на твое счастье, все равно исчез. Кстати, с большими деньгами. За границу смылся. Ну и хрен с ним. Новый мэр – тоже ставленник Сатановского. Надо и Федькина убрать с глаз долой. А то он, как и Шорцев, у Сатановского в роли домашней собачки.
Слышен угодливый смешок Пиневича.
– Ничего смешного не вижу. Чего лыбишься? Мне надоело, что Сатановский ставит градоначальниками своих людей и они его покрывают, любое его указание спешат выполнить. Еще бы, за такие бабки они готовы мать родную продать! А меня еще и поприжать все норовят. Хочу своего человека выдвинуть. Но надо прежде от этого Федькина избавиться. Кстати, против него все равно возбудили уголовное дело за присвоение бюджетных денег. Говорят, миллион долларов нагреб. Но у меня опасения, как бы Сатановский его не выкупил. У него, падлы, везде свои люди. И в прокуратуре тоже. Чтобы я был спокоен, Федькина надо убрать. Продумай операцию, потом доложишь. Справишься – хороший куш получишь. Нет – пеняй на себя. Уволю. И поставлю на твое место Диму Большого, – неожиданно расхохотался Самарин своей шутке.
– Справлюсь, справлюсь, Олег Михайлович. На этот раз прокола не будет, слово даю.
– Лучше жизнью своей поклянись. Так надежнее, – жестко посоветовал Самарин. – А то слову твоему грош цена».
Давыденко перелистал бумаги в папке. Нашел расписку в получении Димой Большим немалой суммы денег. Корявым почерком, абсолютно безграмотно, бандит подтвердил, что деньги за работу он получил. Подписался, старательно выводя свое имя и фамилию – Дмитрий Дунаев. Давыденко даже удивился, что бандит обладает такой звучной фамилией. Вот если бы он был Скотинин, ему бы это подошло больше. В том, что он свою «работу» выполнил успешно, Давыденко не сомневался. Потому что перед ним лежало дело из прокуратуры об убийстве мэра Федькина, а также его телохранителя Рашида Тапирова. Оба убийства были объединены в одно дело. На прочтение обоих дел у Давыденко ушло два часа. И то некоторые бумаги, как то: результаты экспертиз, показания свидетелей – он просмотрел бегло, поскольку в его задачу входило убедиться, что устранить Шорцева, как и Федькина, распорядился олигарх Самарин. На этот раз Дима Большой действовал наверняка, киллеров было двое, из автоматов Калашникова они прямо в центре Нефтегорска, среди бела дня, в упор расстреляли Федькина, а заодно и телохранителя. Автоматы побросали тут же, уехали на машине без номеров, которую бросили в соседнем квартале в проходном дворе. Нигде никаких отпечатков пальцев. Обоих киллеров описали как громил в натянутых на лицо черных вязаных шапочках. Как их называют в Нефтегорске – «болванках».
Давыденко опять вернулся к папкам Пиневича и порадовался, что тот обладал качествами отличного секретаря. Все документы в порядке, хронология соблюдается педантично, знакомиться с такими материалами одно наслаждение. Вот еще одна кассета с записью. Если бы не аккуратная наклейка с надписью «Владимир Курочкин», Давыденко не сразу понял бы, с кем беседовал Самарин. Поскольку вступительная беседа немного затянулась. Шел неспешный разговор о нынешнем урожае винограда на Сицилии. Давыденко даже заскучал, поскольку виноградники его никогда не интересовали. Потом заинтересовался, пытаясь уяснить, какова связь между новым мэром Курочкиным, который только-только вступил в новую должность, Самариным, нахваливающим виноградные плантации, и самими виноградниками. Тем временем аудиокассета отражала различные звуки, которые так идеально воспроизводила хорошая техника. Звон бокалов, шумное прихлебывание, восторженные отклики дегустаторов, взаимные дифирамбы по поводу умения делать дела и управлять людьми. Наконец прозвучала фраза, которая разъяснила причину встречи собеседников.
«– Вино, я вижу, вам понравилось? – Голос Самарина.
– Восхитительное. Выше всякой похвалы. Такой букет! Я никогда подобного не пил.
– Тогда решено, уступаю вам пять виноградников.
– А… взамен что от меня требуется?
– Самую малость. Вам это ничего не будет стоить. Учитывая, что вы вступаете во владение, рынок сбыта давно налажен, чистая прибыль – тоже ваша. В придачу ко всем этим радостям жизни прилагается толковый управляющий, который отличается особой честностью и хорошими деловыми качествами. Кстати, места там замечательные. Рекомендую отличный летний отдых в местной кошаре.
– Как в кошаре?
– Это только так говорится. На самом деле это большой двухэтажный дом из дикого камня, оборудованный для комфортного отдыха. В нем даже в жару прохладно. Знаю, потому что сам не раз там отдыхал. В обмен на то, что вы закроете глаза на некоторые, скажем, не совсем законные операции с моими бумагами. То есть они не совсем мои, а фирмы «Северонефть».
– Да ради бога, если к ним нельзя будет подкопаться, я не против. А насчет «не мои» вы явно скромничаете.
Самарин оставил уточнение нового мэра без ответа и продолжил:
– Моими бумагами занимаются профессионалы. Никто не подкопается.
– Тогда по рукам.
Слышен хлопок ладоней, веселый смех, опять звон бокалов.
– А во владение виноградниками я когда могу вступить?
– Да хоть завтра. Мой человек составит нужные бумаги. Кстати, в данную минуту в вашу машину загружают два ящика сицилийского вина. Только вы сразу не слишком налегайте на него: оно очень пьянящее. Сначала не чувствуешь, потому что у него необыкновенный вкус и тонкий аромат. А потом как шибанет по мозгам.
– Но на ногах-то удержаться можно? – расхохотался Курочкин.
– Можно, но на вас оно уже действует. Этот божественный напиток владеет не только пьянящим, но и веселящим качеством. Особенно он действует на женщин. Они пьянеют уже после первого бокала.
– И тогда их можно брать тепленькими? – Курочкин захрюкал от смеха.
– Горяченькими… – довольно рассмеялся Самарин».
Запись закончилась. Давыденко задумался. Ясно, почему Самарин так развеселился. Еще бы, теперь у него свой, ручной мэр, за широкой спиной которого можно скрывать налоги, не сильно печалясь о последствиях незаконных сокрытий. Купленный виноградными плантациями и пьянящим и веселящим вином, мэр прикроет своего благодетеля, чего бы ему это ни стоило. А учитывая, что чистая прибыль от реализации вина потечет прямо в карман мэру, он очень постарается, чтобы не возникало никаких неприятностей. Слишком большой куш он отхватил, чтобы не стараться для своего нового друга.
Картина гибели мэров становилась все яснее. Давыденко вдруг вспомнил украинскую пословицу, которую когда-то услышал от своей бабушки Оксаны:
«Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». В данном случае в роли панов (господ) выступали олигархи Сатановский и Самарин, а холопами, конечно, были их ставленники – мэры.
Господа продолжали воевать за влияние на нефтяном рынке Нефтегорска. Недолго Курочкин радовался своим виноградникам и винным рекам, которые сулили шикарную жизнь. Он даже не успел воспользоваться предложением Самарина и съездить на Сицилию, отдохнуть от тяжких трудов, которые свалились на него непосильным бременем, когда он возглавил администрацию города. Не прошло и трех месяцев, как в местной газете появился некролог и его большой портрет в траурной рамочке. Давыденко прочитал слова прощания местной администрации с безвременно ушедшим мэром, которому они пели дифирамбы как деятельному и хозяйственному градоначальнику, так многообещающе взявшемуся за наведение порядка в городе. Например, в плане реконструкции Нефтегорска предложил проект детского парка с аттракционами. Увы, его начинание не успело воплотиться в жизнь. Давыденко открыл первый том из десятка томов дела об убийстве Курочкина. Вот они – показания свидетелей гибели нового мэра. И его, бедолагу, расстреляли, когда он торопился на работу. Неизвестная машина на светофоре поравнялась с машиной мэра и прошила его очередью из автомата. Водитель и охранник выжили, их с тяжелыми ранениями доставили в больницу. Потрепанную «ДЭУ» обнаружили в соседнем дворе, в ней же лежал и автомат. Похоже, у бандитов накоплен целый арсенал, раз они так разбрасываются оружием после совершения убийств. Следов, естественно, киллеры не оставили. Следователи местной прокуратуры в базе данных угнанных машин нашли «ДЭУ». Уже год она колесила по городам и весям, а угнали ее в Краснодарском крае. Хозяин машины уже успел и страховку получить, и подержанной «Шкодой» обзавестись. Тут же прилагалось заявление хозяина машины, где указывались ее данные. Новые хозяева машины даже не стали перебивать номера, так и ездили на ней, пока она не выполнила свою главную задачу.
Давыденко запустил пальцы в свою густую кудрявую шевелюру и принялся массировать голову. Он уже порядком притомился, отслеживая, как местные олигархи тасуют мэров, словно колоду карт, распоряжаясь их жизнями, которые, на взгляд Самарина и Сатановского, ничего не стоили. Каждый хотел поставить на воеводство своего мэра. В этом и заключалась загадка их недолговечного правления и скорого отправления на тот свет.
В кабинет зашел Турецкий.
– Ну что, Гриша? Над чем сидим?
– Слушал кассеты с записями разговоров Самарина, Пиневича, Димы Большого, мэра Курочкина.
– Вот это меня как раз интересует. У тебя дело Курочкина?
– Да, вот целая кипа, читай – не хочу. Еще у меня кассета разговора Певцева и Димы Большого. Как раз Певцев инструктирует Диму Большого, что нужно убрать Курочкина.
– А тебе не попадались упоминания, кто исполнитель заказа?
– Нет, бандитов не нашли. Но есть показания свидетелей, которые видели расстрел Курочкина. И есть машина «ДЭУ», из которой велась стрельба. И автомат нашли, киллеры его бросили в машине.
– Что Певцев, что Пиневич – оба хороводились с бандой Димы Большого. Так что его киллеры без работы не оставались. Наверное, потешались, что перед олигархами стояла общая цель: их руками устранять всех подряд мэров. Эта война могла длиться бесконечно. Прямо в лучших традициях сицилийской мафии. Главное, об этом Курочкине слух пустили: его убили якобы за то, что он присвоил большую сумму бюджетных средств.
– И что же считает местная прокуратура, кто у них такой санитар леса? – сострил Давыденко.
– А это уже другой вопрос. Прокуратура пытается нас убедить, что это народная война. Типа партизанской, только в масштабах большого города. Мэры воруют, народные мстители их отстреливают. Чтобы следующим было неповадно воровать. Да что-то никого из вновь избранных мэров судьба предшественников не пугала. Прямо оторопь берет – как будто этих мэров в одном инкубаторе воспитывали, прививая только алчность и воровские качества.
– А Курочкин еще и владельцем виноградников недолго успел побыть. Кстати, на Сицилии.
– Я же говорю – сицилийская мафия! – рассмеялся Турецкий. – И откуда на него свалилось такое богатство? Наследство получил?
– Самарин от своих щедрот выделил.
– О-о, значит, он у нас не только нефтяной магнат, а еще и плантатор. Какая широта интересов у русских буржуа! Далеко простерлись руки дикого капиталиста. Ну ладно, читай дальше. Пойду к Романовой. Пускай меня тоже удивит чем-нибудь необычным.
В комнате, где сидела в одиночестве Галя Романова, знакомый и уже успевший надоесть Турецкому голос Сатановского кипел от негодования.
«– Прикинь, Антон, этот отморозок Самарин опять меня обскакал. Пока я готовил предвыборную кампанию и выдвигал своего человека в мэры, этот пакостник нанял студентов чуть ли не из всех нефтегорских институтов, и те провели такую агитацию, которая не каждому функционеру в Москве по зубам. Я бы еще, может, не скоро узнал о такой подставе, да мой сынок просветил. Говорит, к ним пришли несколько симпатичных ребят с честнейшими лицами и пригласили помочь людям сделать правильный выбор в пользу Николая Портнякова. И главное, знали, как подъехать. Говорят: вы ведь свое время потеряете, пока будете подъезды обходить да людей агитировать, так мы вам компенсируем потерянное время. Поскольку оно, как известно, деньги. За каждую подпись обещали по сто рублей. Мой Сережка стал их стыдить, говорит: что вы голоса покупаете, это же противозаконно? Молодые люди посмеялись и ушли. А студенты на Сережку накинулись – тебе хорошо, у тебя папаня миллионер. А наши родители за учебу нам отстегивают, на всем экономят, в отпуска годами не уходят.
– Ну, Леонид, вы же могли контрударом ответить – по двести на рыло предложить.
– Опоздал я малость. Дня два людей собирал, институты объезжать – это же с кондачка не делается. А их уже и слушать не стали, некому было – студенты свои деньги отрабатывали. В институты вообще эти дни не ходили, агитацией занимались. Это уже второй человек Самарина у руля города стоять будет. Ну ладно, посмотрим, чем дело обернется. Портняков для меня не темная лошадка, хоть знаешь, чего от него ожидать.
– А чего?
– Да все того же. Получит бразды правления в свои руки, долго не продержится, станет воровать, как и все прежние.
– Народу не понравится… – задумчиво изрек Певцев.
– Еще как не понравится. Народ же у нас неглупый. Не зря Гитлера победил.
– Да, народ у нас ворья во власти не любит. Коль соответствующие органы не могут с ним справиться, всегда найдется какой-нибудь народный герой, желающий освободить родной город от очередного жулика.
– И главное, эти герои не любят афишировать своих заслуг, – загоготал Сатановский».
Галя выключила магнитофон.
– Сан Борисыч, а ведь прав был Меркулов, когда говорил, что гибель всех мэров – дело рук Сатановского и Самарина. – Она повернулась к Турецкому.
– Я теперь и сам вижу… У нас еще этих материалов – читать не перечитать.
– Слушать не переслушать, – подхватила Галя. – Кстати, Поремский и Курбатов когда прибудут?
– Завтра днем.
– Сатановского и Самарина взяли уже в Москве?
– Еще не знаю. Там Меркулов этим руководит. Обещал сразу позвонить, как только их арестуют. А нам пора банду Димы Большого брать. Думаю, им тоже есть что нам рассказать. Если они только не успели дать своим маяк.
– Это как? – не сразу поняла Галя.
– Предупредить об опасности. Чтобы те разбили понт.
– А это что? – удивилась Галя.
– Романова, ты который час слушаешь записи, где лагерный жаргон преобладает над простым человеческим языком. Хотя есть лингвисты, считающие, что блатная лексика обогащает русский язык, ты как-то не торопишься обогащать свой. Расширяй свой кругозор, лапуля.
– А я и расширяю! Но что-то вся эта дрянь плохо запоминается. Вы мне все-таки скажите, разбить понт – это как?
– Разбежаться в случае опасности.
– А-а, смыться?
– Не-а, именно разбежаться. Смываются все вместе, разбегаются поодиночке.
– Усвоила. Спасибо за науку.
– То-то же. Учись у старших товарищей.
