Глава 29. ГОЛУБИ
Елена Савельева лежала с закрытыми глазами. Она не спала, но и не бодрствовала. Ей не хотелось ни о чем думать, не хотелось вспоминать, где она и что с ней произошло.
Раздался телефонный звонок. Звонила коллега из ее школы. Это была учительница истории, которая уже не один год набивалась к ней в подруги.
– Леночка, дорогая моя! Сейчас твоя задача только в одном – пережить все это, – проникновенно говорила кандидатка в подруги. – Бывают в жизни такие моменты, которые нужно не прожить, а именно пере-жить. Просто есть, просто ходить, спать, просто вставать по утрам и чистить зубы…
– Хорошо, – перебила ее Савельева, – сейчас встану и почищу зубы.
Елена Георгиевна повесила трубку. И хотя она продолжала лежать с закрытыми глазами, этот звонок вернул ее к действительности, от которой она так хотела убежать.
После истерики, когда ее успокаивал Турецкий, она проспала почти сутки. Проснулась на следующий день к вечеру и все не могла понять, ночь сейчас или день. Она сразу вспомнила про Турецкого. Стало стыдно и одновременно приятно от этих воспоминаний. В сознании обрывочными картинами проносилось, как он нес ее на руках из ванной в спальню. Как осторожно положил на кровать. Сильные и властные руки. Она до мельчайших подробностей помнила эти руки. Тогда Елена ничего не чувствовала. А сейчас при воспоминании об этом испытывала приятное волнение.
– Зачем я об этом думаю? – произнесла Елена вслух.
Она заставила себя встать, сварить кофе. Привычная суета на кухне отвлекла ее от воспоминаний. Но как только она выпила кофе, будоражащие мысли вновь вернулись к ней.
В дверь позвонили.
«Этот противный электрический щебет», – с неприязнью подумала Савельева.
Такой звонок поставил ее муж.
«Не буду открывать», – решила Елена.
Но в дверь настойчиво звонили, будто были уверены, что она дома.
– Может, с ней чего случилось, она бледная позавчера была, аж зеленая, – послышался за дверью незнакомый женский голос.
– Мужик к ней прошлым вечером приходил, – не замедлила вставить родственница Сабашова, от которой не могла укрыться никакая деталь из частной жизни соседей.
– Может, куда ушла с утра? – рассудил мужской голос.
– Да никуда она не выходила. Мужик прошлой ночью ушел. А она так и не выходила. Подозрительный мужик, – нагнетала страсти родственница Сабашова.
– У тебя что ни мужик, то подозрительный, – ухмыльнулся мужчина. – Не любишь ты нашего брата. Не сложилось, видать, у тебя с мужиками.
– Уймись, пень старый. Все б тебе зубы скалить, – огрызнулась соседка Савельевой.
– Может, дверь ломать нужно? – решительно вставил еще один мужик.
– Вон, Ваня идет. У него большой опыт по этой части. – Голос незнакомой женщины повеселел от возможного поворота событий.
– Участкового тогда позвать надо, – со знанием дела подсказала родственница Сабашова.
– Кому что ломать? – нетрезвым голосом отозвался Ваня. – Это мы за раз, пять минут – и готово. Пузырь только ставьте.
– Подождите, как мы ломать будем? А потом кто за это ответит? Участкового нужно, – снова попыталась призвать к законным действиям родственница Сабашова.
– Да разберемся, – перебил ее Ваня, уже опасаясь, что «пузырь» сорвется. – И выломаем, и на место поставим, ежели чего.
Ваня стал пробовать дверь на прочность. И Елена поняла, что ее в покое не оставят.
Когда Савельева неожиданно открыла, все с ужасом отшатнулись. И долго подозрительно смотрели на Елену. Людей набралось много.
– А мы уже тут беспокоились, – невнятно попыталась оправдаться за всех незнакомая Савельевой женщина.
– Чего не открывали, Елена Георгиевна? Переволновали нас, – с укоризной сказала родственница Сабашова. – Так же не делается!
– Может, мне еще перед вами извиниться? – тихо, но с вызовом сказала Савельева.
Елена захлопнула перед соседями дверь. Она прошла в спальню и легла на кровать, рядом с которой стояло кресло. Его придвинул сюда Турецкий в ту ночь. Отсюда он наблюдал за ней, когда она спала. Савельева поймала себя на мысли, что ей не хочется возвращать это кресло на место.
«Что за странности?» – усмехнулась она про себя.
Ей вспомнилось, как Турецкий укладывал ее в постель и как в ту минуту она остро осознала, что рядом с ней мужчина. Как только он наклонился к ней, чтобы поправить одеяло, она резко перехватила его руку.
– Не надо! – испуганно взглянула она на него.
– Конечно, не надо, – мягко ответил он ей и, осторожно высвободив свою руку, все же накрыл одеялом.
Она не помнила, как заснула. Но ей казалось, она чувствовала, засыпая, на себе мужской пристальный взгляд.
«В какой момент он ушел тогда? А может быть, что-то было? Нет, не могла бы я этого забыть. Значит, не было».
Она гнала от себя волнующие мысли и снова возвращалась к ним.
С одной стороны, они отвлекали ее от ужаса авиакатастрофы, похорон, известия об исчезновении мужа. Но вместе с тем ей было нехорошо и стыдно оттого, что в такой момент она думает о постороннем мужчине.
В который раз она пыталась думать только об Андрее.
«Но что я должна о нем думать?» – спрашивала она себя.
Их отношения в последнее время стали напряженными. Они все больше молчали, когда оставались вдвоем. С некоторых пор это молчание стало привычным. Андрей обычно садился у телевизора или запирался в ванной с фотографиями. Фотографии он по старинке печатал сам. Елена проверяла школьные тетрадки.
Ей вспомнилось, как вечером накануне авиакатастрофы Андрей долго не шел спать.
– Что-то случилось? – спросила Елена, оторвавшись от школьных тетрадей.
Обычно муж ложился и вставал рано. А Елена засиживалась допоздна, даже если ей надо было подниматься ни свет ни заря.
– Давай ляжем сегодня пораньше? – неожиданно предложил Андрей.
Она удивилась, но согласно отложила тетради в сторону.
Некоторое время они молча лежали в темноте спальни. Потом он повернулся к ней и осторожно поцеловал в плечо.
– Что с тобой, Андрей? – тревожно спросила Елена.
– И поцеловать тебя уже нельзя?
– Можно, – не сразу ответила она.
– Тогда почему ты об этом спрашиваешь? – сказал он с усмешкой, но Лене показалось, что он раздражен и хочет ее зацепить.
– Потому что ты не делал этого уже больше месяца.
Она хотела ответить с легкостью, но не получилось. Вместо этого в ее голосе послышались нотки обиды.
Он ничего не ответил на это. Они надолго замолчали.
«Почему это я все время должна сглаживать наши отношения?» – раздраженно думала Елена.
И все– таки, как это ни было ей трудно, она взяла Андрея за руку и примирительно пожала ее. А несколько секунд спустя почувствовала его слабое ответное пожатие. И больше ничего. Елена долго не могла тогда заснуть, думая о том, что в последнее время с мужем что-то происходит. Но не знала, виновата ли она в этом.
На следующий день Андрей собирался в полет. Он всегда делал это сам и не терпел, чтобы ему помогали. Елена возилась на кухне.
– Присядем на дорожку! – сказала она о привычном для них перед каждым полетом.
– Ерунда все это, – нервно махнул он рукой, но все-таки присел.
Они помолчали.
– В Индии сейчас тепло, погреешься на солнышке, – улыбнулась Савельева.
– Зачем я стал летчиком? – неожиданно, будто сам себя, спросил Савельев.
Елена внимательно посмотрела на мужа.
– Я буду тебя провожать, – кивнула она в сторону окна, откуда все годы их совместной жизни следила, как взлетает самолет Андрея.
Савельев грустно кивнул.
– Мне хотелось с тобой вчера… – беспокойно взял он Елену за руку.
– Да, – перебила она его. – Нам нужно серьезно поговорить. Когда ты прилетишь.
– Когда прилечу… – странно усмехнулся Андрей.
Она запомнила эту усмешку, хотя в тот момент и не придала ей особого значения.
«Что это могло значить?» – думала она сейчас.
– До встречи, – уже в прихожей Елена поцеловала его в щеку.
– Да, – неопределенно пожал он плечами, не глядя ей в глаза.
Так они попрощались. И теперь Елена пыталась припомнить какие-то подробности последних дней их жизни в надежде найти в них причины его странного поведения. Но, кроме общего ощущения, что в последнее время Андрей жутко нервничал, что их семейные отношения были вежливо-натянутыми, она ничего не могла вспомнить.
«А если все-таки Андрей жив, почему он тогда не вернулся домой?» – Этот вопрос ее просто изводил.
За окном появился голубь. Рядом на карниз опустился другой. Они потоптались, оставляя следы на снегу. Испугавшись движения Елены, голуби вспорхнули и полетели к земле.
«Голуби, – вспомнила Савельева. – Как же я могла про них забыть?»
Голубятня Андрея находилась на чердаке. По выходным дням он проводил там многие часы. Это было его любимым занятием с детства. Елена никогда не поднималась сюда. И теперь, оказавшись на чердаке перед закрытой дверью, она пыталась сообразить, где мог быть ключ.
Голуби, почувствовав присутствие человека, громко ворковали. «Сколько же дней они не кормлены?» – подумала Елена.
Наконец ключ был найден между досками чердачного каркаса. Она открыла дверь голубятни. Все для нее здесь казалось необычным. Савельева подумала, что именно в этом полутемном небольшом помещении Андрей отсиживался, когда они были в ссоре. Сюда же уходил, когда хотел побыть один.
Голуби, забившись в угол, встретили Елену недоверчиво. Это были холеные, породистые птицы. Савельев не скупился, тратясь на них. Вода в птичьих поилкам была выпита наполовину. Елена прежде всего насыпала голубям разный корм из пластиковых бутылок. Потом сменила воду.
Оглядевшись по сторонам, Савельева вдруг заметила на дальней стене несколько фотоснимков. Она открепила несколько фотографий, чтобы рассмотреть их получше. На всех фотографиях была одна и та же женщина! На руках и плече женщины сидели голуби.
«Удивительно, как интересно бывает, – думала Елена, – только с тобой что-то случается, и тотчас же ты наталкиваешься на подобную ситуацию в какой-нибудь телевизионной программе или в книге». Она сидела у себя дома перед телевизором и смотрела документальный фильм о жизни цирковой семьи, в котором рассказывалось о любовном «треугольнике».
Героиня фильма с грустной улыбкой говорила: «Вот я всегда думала, как же женщина узнает об измене мужа? Ну как? Одна говорит, что ей сказали, другая – что почувствовала, третья – что увидела своими глазами».
«А я узнала в голубятне», – усмехнулась Елена.
«И мне всегда казалось, – продолжала героиня, – что я настолько бестолковая и потому не узнаю об этом никогда!»
«Я тоже, значит, бестолковая, – вторила женщине из фильма Елена. – Ведь ничего не чувствовала».
Елена не испытывала сейчас ревности. Может, оттого, что после всего пережитого не осталось сил на какие-либо чувства – и на ревность тоже. Хотя нет. Чувства все же были. Она не хотела в этом признаваться, но ее мучило чувство досады. И было до слез обидно и жаль себя. Она так переживала из-за Андрея, уже почти похоронила его, потом изводилась от неизвестности, а он просто сбежал к другой бабе! Боже! Как пошло!
Елена взглянула на фотографию женщины с голубями. Женщина рекламно улыбалась. «Обыкновенная смазливая пустышка!» – оценила Савельева соперницу. Ей стало особенно неприятно, что женщина на фотографии была в летной форме.
«Интересно, это Андрей подарил ей летную форму?» – с неприязнью подумала она.
В первый год их семейной жизни он преподнес Елене в подарок точно такую же. И после любил фотографировать жену именно в ней.
«Он не особенно разнообразен в проявлении внимания к женщинам, – подумала Елена о муже. – Повторяется. И наверное, говорил ей те же слова, что и мне».
Елена продолжала изучать снимок.
«Кто она?» – думала Савельева о сопернице.
«Когда появилась эта женщина, – говорила о своей сопернице героиня фильма, – все это было настолько больно!»
«А мне вот нисколько не больно!» – огрызнулась на слова цирковой артистки Елена.
«Но почему он не объяснился? – продолжала размышлять Савельева. – Я бы все поняла. Жизнь есть жизнь. Хотя бы записку оставил. Намекнул как-нибудь».
И вдруг ее словно жаром обдало. Елена вспомнила, как они ссорились с Андреем за несколько дней до авиакатастрофы и она вгорячах крикнула ему:
– Скорей бы ты улетал в свою Индию. Хоть вздохнуть без тебя немного.
И муж очень серьезно ей тогда ответил:
– Вздохнешь скоро, не волнуйся.
– Зачем ты так, Андрей? – пошла Елена на попятную.
Савельев с упреком, как бы желая уколоть ее – так ей, по крайней мере, показалось тогда, – бросил ей:
– Мне кажется, я когда-нибудь не вернусь в этот дом, – он некоторое время молчал, а потом тихо добавил: – Может, даже очень скоро.
«Что он имел в виду?» – не раз думала потом Елена. И успокаивала себя тем, что муж сказал это в пылу ссоры, чтобы сделать ей больно. Теперь она многое понимала. Его раздражительность, холодность, недовольство последних месяцев. «Он просто никак не мог принять решение. А там, – Елена взглянула на фото, – наверняка заставляли определяться». Эта дамочка – не Елена. Такая делиться ни с кем не будет: наверняка жестко поставила Андрея перед выбором, вот он и сбежал. Без объяснений и сборов.
Это было на него похоже. Шесть лет назад Андрей точно так же уходил от своей первой жены к ней. Этот уход растянулся почти на год. Так же, не желая честно все рассказать жене, он довел ситуацию до того, что двум женщинам пришлось объясняться друг с другом и принимать решение без него.
Савельева некоторое время сидела молча с закрытыми глазами.
«Как же я хочу его увидеть!» – неожиданно для себя самой подумала она о Турецком.
