21

Последним сюрпризом той осени стали внезапно загоревшиеся одновременно в десятках мест подмосковные леса. Ядовито-желтый прозрачный дымок понемногу дотянулся до столичных окраин и пополз к центру, смешиваясь с предрассветной дымкой и полуденным смогом.

— Черт-те что, — вздохнул Вячеслав Иванович Грязнов, вышагивая по кабинету Сан Борисыча, что являлось для него признаком крайнего волнения. — Хуже всего в Орехово-Зуевском районе, утром отправили туда несколько подразделений, как в позапрошлом июле. А толку-то? Пока не начнутся дожди, все равно ничего сделать не сможем.

Александр Борисович вздохнул и ничего не ответил. Вячеслав Иванович покосился на друга, кашлянул, тоже вздохнул и, прекратив наконец мелькать перед глазами Турецкого, уселся напротив него в свое любимое кресло.

— Значит, говоришь, Вагина они взяли вместе с этим типом, опозорившим их честные ряды. Что за тип-то?

Турецкий слегка пожал плечами:

— Тип как тип, ничего особенного, если не считать, что он там возглавлял одно из подразделений. Схема самая банальная: связь с криминалом — с одной стороны, поборы с бизнесменов — с другой. На чем его подловил и начал шантажировать, то бишь пользоваться его услугами, Вагин — тайна, покрытая мраком. Думаю, Вагина они так или так скоро выпустят.

— Основания?

— Как раз за отсутствием оснований и присутствием лучшего в нашем родном городе адвоката. Доказательства того, что он через Тарана пытался заказать Мансурова, а затем и Томилина, — исключительно косвенные. Остается взятка, точнее — зафиксированная передача крупной суммы денег Вагиным этому Тарану. Кстати, Таран не кличка, это у него фамилия такая… Ну от взятки они оба дружно отпираются: мол, якобы Руслан Петрович наш просто-напросто был ихнему Григорию Ефимовичу денежек должен, вот и возвратил должок. Так что, сам видишь, выскользнуть из крепких рук нашего законодательства у господина Вагина все шансы…

— Это тебе Кирилин картинку обрисовал?

— Он самый. В качестве компенсации за ни разу не исполненное обещание поделился, можно сказать, тайнами внутреннего расследования.

— Обещания — ладно! — сердито произнес Вячеслав Иванович. — Они нам, можно сказать, всю песню с этим Вагиным испортили: не полезь наши обожаемые коллеги в это дело, уж мы-то бы точно Руслана Петровича прищучили на полную катушку!

— Еще прищучим, — мрачно пообещал Александр Борисович и вдруг усмехнулся: — Вообще-то, Слав, их тоже можно понять: честъ мундира и все такое — хорошо, что хоть это понятие для кого-то еще живо. А Вагин, во-первых, несмотря ни на что, может и не выскользнуть: во всяком случае, Кирилин собирается все для этого сделать. Во-вторых, даже если выскочит, думаю, притихнет надолго, а про Сибирскую ГЭС и вовсе постарается забыть как можно скорее. Кроме того, на днях начинается налоговая проверка его фирмы.

Грязнов не удержался и фыркнул:

— Ты, что ли, постарался?

— И я тоже… Кстати, что там с Калиной — ты в курсе?

— Так я тебе, собственно говоря, как раз и забежал сообщить, что вчера все интересующие нас по разным причинам лица прибыли в столицу. Во, даже в рифму получилось! Володька мой Яковлев в данный момент отсыпается дома, по свидетельству супруги — каменным сном. Погоди-ка…

Вячеслав Иванович пристально уставился на своего друга:

— Слушай, Саня… Что там еще происходит такое-эдакое?!

— Что ты имеешь в виду?

Турецкий поправил очки и с повышенным интересом уставился в какие-то бумаги, лежавшие на его столе в тот момент, когда приехал Вячеслав Иванович.

— Кончай морочить мне голову, а то я тебя не знаю!

— И что же такое ты обо мне знаешь? — заинтересовался Александр Борисович.

— Например, то, как ты выглядишь, получив очередной «сюрприз»!

Турецкий улыбнулся и покачал головой:

— Собственно говоря, ни о каком «сюрпризе» и речи быть не может, поскольку я его ожидал.

— И чего ж это такого ты ждал и наконец дождался?

Александр Борисович снял очки, откинулся на спинку стула и ткнул пальцем в ту самую бумагу, к которой только что проявил столь демонстративное внимание:

— Угадай, что это.

— Гадать не стану, скажу только, что ты раньше меня должен был знать, что твой подозреваемый по делу об убийстве Мансурова, Федор Степанович Слепцов, этапирован в Москву и в данный момент находится в медсанчасти Бутырок. И что ты мне на это скажешь?

— Скажу, Слава, что ты умница, но об этом я знаю давным-давно!

— С этого места, пожалуйста, поподробнее! — Вячеслав Иванович тоже расслабленно откинулся в своем кресле и прищурился.

— Поподробнее так поподробнее, — усмехнулся Турецкий. — Ну такое понятие, как юрисдикция, тебе знакомо?

Грязнов автоматически кивнул, но, несмотря на это, Александр Борисович счел нужным уточнить:

— Цитирую тебе по толковому словарю Ожегова: «Юрисдикция — это право производить суд, а также право решать правовые вопросы»…

— Что меня всегда умиляло в ваших учебниках, — не выдержал Вячеслав Иванович, — так это «масло масленое»! Ну скажи на милость, что означает это твое «право решать правовые вопросы», а?

— В самую точку! — хохотнул Турецкий. — Я как раз к этому и веду! Не насчет «масла масленого», это, извини, не ко мне. А насчет юрисдикции.

— Саня, хочешь продолжу? Вот черт! — Он в сердцах стукнул кулаком по ни в чем не повинному подлокотнику.

— Валяй, — кивнул Турецкий.

— Дело полковника Слепцова и его отважного сыночка, скорбящего на свой лад о судьбах российского народа, с того момента, как мы своими мозгами, своими людьми, рисковавшими в итоге не просто здоровьем, а еще и жизнью, его раскрутили и почти завершили, вдруг взяло да и вышло ни с того ни с сего из-под нашей юрисдикции! Я прав?!

Александр Борисович Турецкий ответил не сразу.

— И да, и нет, — произнес он наконец. — Но вообще-то ты практически прав, Слава: с того момента, как начали всплывать подковерные делишки «Союза офицеров-славян» с их «Россией» и в числе подозреваемых номер один появился Игорь Владимирович Карпухин — еще один страдалец за русский народ и чистоту нации, речь зашла фактически о государственной безопасности… внутренней… Как ты понимаешь, не хватало нам помимо террористов еще и собственных подрывников. Статья практически одна и та же!

— Словом, в дальнейшем, как я понял, расследованием благополучно расследованного нами дела будет заниматься ФСБ!

— Совместно с Генпрокуратурой…

— Словом, хорошо знакомая история про каштаны, извлекаемые из огня чужими руками! — упрямо произнес Грязнов.

— Ты не совсем прав, Слава…

— Еще как прав! — сверкнул Вячеслав Иванович глазами. — Интересно знать другое: мы ж постоянно передавали какую-то информацию в ваш пресс-центр, и по ящику она проходила. Теперь-то что скажем тому же народу?

— Ну как — что? — Александр Борисович пожал плечами. — Что есть, то и скажем. Помимо информации, идущей в данный момент под грифом СС.

— То есть обнародована будет та самая версия, которую со столь завидным упорством повторял вот здесь, в твоем кабинете, старший Слепцов! — начал расставлять свои собственные точки над «и» Вячеслав Иванович. — Мол, господина Мансурова отправили на тот свет из личной неприязни отец и сын такие-то… Тьфу!..

— Зря ты злишься, Славка, — вздохнул Турецкий. — Ей-богу, зря…

— Конечно, зря! — Вячеслав Иванович снова вскочил и забегал по кабинету. — А что мы скажем своим ребятам? Да тому же Володе Дубинскому, Калине… Насколько понимаю, им-то детали некоторые знать тоже не по чину?! Зато под пули этих отморозков лезть — добро пожаловать!

— С чего ты взял, что наши ребята — всего лишь безмозглые исполнители? — тоже начал заводиться Турецкий.

— Я?!..

— Ты-ты! То, что они не станут ни возмущаться, ни лишних вопросов нам задавать и ни про какие каштаны из огня поминать, я уверен. Слава, все они прекрасно знали, на что шли, выбирая свою профессию, и ты это знаешь не хуже меня. На данном этапе дело это для них завершено, и не думаю, что кого-то сей факт огорчит: чего-чего, а уж работы и у нас, и у них, к сожалению, всегда хватает.

Грязнов махнул рукой и молча брякнулся обратно в кресло, а Александр Борисович, немного помолчав, продолжил:

— Кроме того, ты и сам не хуже меня знаешь, что все происходит вполне закономерно — я имею в виду юрисдикцию — и в полном соответствии с нашим законодательством.

— Неужели? — буркнул Вячеслав Иванович, выплеснувший основную часть своего раздражения.

— Мне нужно тебе напоминать, что помимо статей закона есть еще и подзаконные акты, в том числе и предназначенные для внутреннего пользования правоохранительных органов?

— Ага… А еще — лошади кушают овес, а Волга впадает в Черное море, — продемонстрировал отличное знание школьной программы Вячеслав Иванович.

— Вот насчет Волги ты точно заблуждаешься, — неожиданно примирительно улыбнулся Турецкий.

— То есть? — с подозрением посмотрел на своего друга Грязнов.

— Уж если возвращаться к делу Мансурова, то, судя по первому покушению, Волга, скорее, впадает в Гудзон, чем в Черное море!..

Именно на этом месте их общение и было прервано ожившим селектором:

— Александр Борисович! — Голос Наташи был наполнен едва сдерживаемым возбуждением. — Звонят из Штатов, на проводе генеральный прокурор… Ихний!..

Вячеслав Иванович удивленно поднял брови и, не удержавшись, фыркнул:

— Это ты что, Сань, нарочно так подгадал?

— Вот те крест — ни сном ни духом! — побожился Турецкий и, наклонившись к селектору, строго произнес: — Во-первых, Наталья, не «ихний», а «их». Во-вторых, можешь соединять!

Включенный на громкую связь телефон поначалу тренькнул пару раз, потом в кабинет Турецкого ворвались шорохи эфира и пока еще далекая и разноязычная речь, обрывки которой то наплывали, то пропадали где-то во вселенной.

— Ничего, сейчас будет отлично слышно, — кивнул Александр Борисович Грязнову.

Тот улыбнулся, встал со своего места и кивнул на дверь:

— Ладно, я пошел, все равно вы сейчас по-английски будете общаться, а я даже в школе немецкий учил. Успокойся, Саня, я тебя понял… А насчет этого географического открытия твоего — не забудь им поделиться с мистером… как его там… Ну с американским генеральным… Вот-то обжалуется!

— Каким еще открытием? — не понял Турецкий, уже сосредоточившийся на ожидании разговора, поднявший наконец трубку и прижавший ее к уху.

— Насчет того, куда великая русская река впадает. Так ему и скажи: мол, наверняка ведь не знаете, поскольку у вас там у всех, начиная с господина Буша, с географией проблемы! А мы тут, скажи, пока расследованиями занимались, точно выяснили: Волга наша впадает не куда-нибудь, а конкретно в ваш Гудзон!..

И, подмигнув на прощание Александру Борисовичу, Вячеслав Иванович Грязнов вышел из его кабинета, чувствуя себя победителем…