Глава 23
Маленькая хозяйка большого дома
Два самосвала, тяжело разворачиваясь, въезжали на дачный участок. Андрей Алексеевич Гончар в длинных футбольных трусах с вывалившимся голым животом бегал от одного к другому с хмурым видом и показывал, где следует разгружаться. Он каждый день думал о том, что самосвалы стоят бешеных денег. А еще нужны тракторы и подъемные краны. Мысленно он досадовал на жену, которая сперва внушила ему, что нужен двухэтажный коттедж, а потом ей взбрендило в голову достраивать третий этаж. А это значило, по существу, ломать уже построенное и возводить все заново. Стены, конечно, пригодились, но крышу и пристройки пришлось ломать. А если учесть, что на строительстве дома и благоустройстве участка работали еще шесть человек, то ежедневные затраты вырастали поистине в крокодильскую сумму, пожирали с необыкновенной быстротой все денежные запасы, и Андрей Алексеевич не успевал их восполнять. Хотя деньги текли немалые помимо зарплаты. И тоже каждый день. Игнатов следил за этим строго, так как львиная доля доставалась ему. К слову сказать, и то, что доходило до Андрея Алексеевича, оказывалось немалым. Он уговаривал жену Алену поездить на эти деньги по белу свету: на Канары или Сейшелы например, но Алена твердо сказала – дом!
Из пяти сестер, владевших деревенским «планом» после смерти родителей, Аленка выделялась своим умом и властностью. Остальные сестры выросли довольно блеклыми. А его Алена и черноброва, и фигуриста, словно других кровей. Андрей Алексеевич не усматривал в этом ничего удивительного. Мамаша жены – бабища поперек себя шире – в молодости была слаба на передок. Всей деревне известно. Может, другие сестры и от отца – колченогого доходяги. А его Алена не только красотой, но и умом взяла. Росла бедной деревенской девчонкой, а сейчас главный бухгалтер в одной из столичных фирм. А эта фирма чем только не зарабатывает! И все это проходит через Аленкины руки, превращается в стройные столбики цифр, в которых сам черт ногу сломит. Андрей Алексеевич, у которого с математикой всегда было плохо, очень уважал таланты жены. И все, что она говорила, старался выполнять. И это совсем его не тяготило. Она ведь и моложе. Отсюда и власть. Ее же была идея – после раздела имущества скупить земельные доли у сестер и сделаться хозяйкой большого участка. Землю она обеспечила. А его дело строить.
– Куда? Куда? Идиот! – заорал он, словно очнувшись. И побежал, тряся животом и размахивая руками. – Скотина!
Самосвал разворачивался в том месте, где Алена успела сделать огуречную грядку. Во всем повинуясь жене, Андрей Алексеевич с рабочими свирепствовал.
– Осел! Сказано было: сгружать в другом углу.
По мере того как росли стены, деревенские мужики, поглядывая в ту сторону, говорили недобро:
– Ворует! Откуда у майора милиции такие деньжищи?
Такие разговоры доходили до Андрея Алексеевича и были, естественно, неприятны. Тем более что он давно уже не майор, а полковник. Но народу почему-то запомнилось – майор.
Поговаривая про воровство, мужики тем не менее здоровались почтительно. И поэтому Андрею Алексеевичу было наплевать на народное мнение. Он давно усек, что в той большой игре, которая шла кругом, народное мнение ничего не значило. «Народец привык, чтобы им помыкали и управляли, – думал Андрей Алексеевич. – И кроме как дурашливой улыбкой никак не реагирует на любые притеснения. Чего с ним считаться?»
– Пошел! Давай! Разгружай! Скотина! – заорал Андрей Алексеевич и пошел в сваливающихся тапочках к другому самосвалу, который прижался задом в угол высокой железной ограды.
Лицо его при этом принимало такое свирепое выражение, что водители и рабочие побаивались. Андрей Алексеевич считал, что таковыми и должны быть нормальные отношения между хозяином и работниками. А что ему рабочие? Сегодня одни, завтра другие. Детей, что ли, с ними крестить?
Субботу и воскресенье, если не выпадали дежурства, Андрей Алексеевич старался проводить на даче, руководил строительством. Но и в его отсутствие работа кипела. Алена тоже выбиралась на неделе, чтобы понаблюдать.
Для охраны, помимо своих подчиненных, Андрей Алексеевич завел молодого огромного пса, посадил его на цепь. И теперь рыжий лохматый образина, обалдев от грохота и скрипа машин, метался на цепи возле своей наспех сколоченной будки, пугаясь и озлобляясь вместе с хозяином.
Несмотря на успешные дела, Андрей Алексеевич не мог отделаться от беспокойства. Строительство дачи требовало все больше средств. И через Аэрофлот должны были прийти огромные деньжищи. Пять миллионов евро выделяют западные державы для развития среднеазиатских республик, теперь государств, чтобы покрепче отделить их от России. Охрана денег поручена Игнатову, который и собирается их взять руками «банковских» киллеров. Естественно, что в эту схему будет встроен Гончар, который получит свою долю. Пока денежки в Германии, но, когда дойдет до дела, надо будет все обдумать до мелочей.
Андрей Алексеевич все время просчитывал в уме разные аспекты собственной безопасности. Еще недавно он был абсолютно спокоен. Однако в последний месяц это чувство улетучилось. Нарушилось несколько обязательных правил безопасности. Хорошо, что успели покончить с Крепышом. Покуда этот малый ходил на свободе и мог быть схвачен органами правопорядка в любой момент, они все висели на волоске. Андрей Алексеевич перестал спать. Теперь Крепыш мертв и уже ничего никому не скажет. Обдумывая его судьбу в связи со своей собственной, Андрей Алексеевич пользовался мысленно воровскими кличками. Хотя уже было известно, что Крепыш – это Алик Алтухов, уроженец ступинской деревушки, бежавший из дома от отца-алкоголика, скитавшийся с бомжами, попавший в банду Борца и им же уничтоженный. Но оставалась еще Марина Викулова, которая этого самого Борца могла опознать. И эта опасность, висевшая постоянно, тяготила Андрея Алексеевича. Девчонка была опасна, как заряженная бомба.
По настоянию Турецкого начальник МУРа Грязнов приставил к Марине охрану. И это правильно. Если бы вслед за отцом разделались с ней, случился бы такой скандал, что не усидеть ни Грязнову, ни самому Андрею Алексеевичу. Как заместитель Грязнова он и должен был следить, чтобы охрана работала без сбоев, оберегая Марину от киллеров Борца. Как в пословице – рубить сук, на котором сидишь. Потому что с самим Борцом – Геннадием Павловичем Борцовым, законченным убийцей, – Гончар Андрей Алексеевич, заместитель начальника МУРа, был очень даже тесно связан.
Вывод напрашивался сам собой. Борца следовало убрать. В деле с Аэрофлотом он еще понадобится. Кому же, как не ему, брать европейские денежки. Пусть получит свою долю. И сразу же – точка! Промедление смерти подобно, как сказал римский император, переходя Рубикон. А может быть, и еще ранее.
Мимо дома проехал кортеж свадебных машин. У кого-то в деревне гуляли. Андрей Алексеевич, как был в трусах, вышел поглядеть. Через дорогу кто-то из молодежи, а также, видно было, пожилых, протянул веревку. Кортеж остановился. По обычаю, собравшиеся потребовали с жениха выкуп – несколько бутылок водки. Жених с невестой вышли из машин. Невесту тотчас окружили подружки, жених пошел расплачиваться. Музыка и веселье разносились по всей деревне.
Получив водку, деревенские убрали веревку, и свадебный кортеж получил возможность двигаться дальше. Среди подружек невесты Андрей Алексеевич вдруг заметил Марину Викулову и обомлел. Успел подумать, как тесен мир, и тут же в стороне обнаружил приткнувшуюся к обочине черную машину. Охрана, назначенная им, делала свое дело. И Андрей Алексеевич, только что переживший несколько неприятных минут, восхитился собственной значимостью.
Ближе к вечеру на своем «ситроене» появилась Алена. Не могла не поинтересоваться делами, хотя фирма ее работала в выходные.
Алена привезла с собой карбонат, фрукты, крепкий чай в двух термосах.
Она была за рулем и о выпивке не думала. Но Андрей Алексеевич сам обо всем позаботился. Когда на голых досках Алена соорудила нечто вроде обеденного стола, Андрей Алексеевич сбегал за коньяком. Ему не страшна была никакая ГАИ. Себя он знал. Однажды после выпитой бутылки коньяка он провел машину из загорода до самого центра Москвы, и дорожная милиция только успевала отдавать честь.
– Делаю третий этаж, как ты просила, – сказал Андрей Алексеевич, налив себе коньяк и чокнувшись с бутылкой. Не любил пить не чокаясь.
Алена рассеянно кивнула. По ее глазам было видно, что она просчитывает какие-то одной ей ведомые варианты. В такие минуты Андрей Алексеевич перед ней робел.
Несмотря на свои годы, Алена была еще очень хороша! Дивный цвет лица, огромные глазищи. И фигура, как у двадцатилетней. Да кто ей даст тридцать семь?
Дом был записан на нее, потому что она была хозяйкой земли. И Андрей Алексеевич иногда с робостью думал, что, когда он достроит дом, Алена его просто выгонит поганой метлой. Сын не вступится. У него свои проблемы. К тому же он обожает мать.
«Это же надо! Марину Викулову занесло в эту самую деревню», – с внезапным раздражением подумал Андрей Алексеевич и почувствовал, что для него это совпадение крайне неприятно.
