8 сентября. А. Б. Турецкий
Турецкому не терпелось поговорить с золотой молодежью, которая пострадала при взрыве на водохранилище. На самом деле, к сыну Бутыгина он бы обратился в самую последнюю очередь, ведь, скорее всего, раз дело со взрывом замяли, Бутыгин наверняка приложил к этому руку. Но, к сожалению, как выйти на кого-то из приятелей Бутыгина-младшего, Турецкий не знал, не знала этого и Лемехова, пришлось все-таки позвонить Иннокентию.
– Квартира Бутыгина, – ответил некто официальным басом образцового дворецкого.
– Могу я поговорить с Иннокентием Бутыгиным? – не менее официально поинтересовался «важняк».
– Его в данный момент нет, а кто спрашивает?
– Менеджер петербургской галереи современного искусства Фихтельбаум, – вдохновенно соврал Турецкий, вовремя вспомнив, что Бутыгин-младший, кажется, скульптор.
Голос дворецкого сразу потеплел, – видимо, в семье к творчеству Иннокентия относились с большим пиететом.
– Иннокентий будет завтра в первой половине дня, ему что-нибудь передать или, может быть, вы хотите назначить встречу?
– Нет, завтра будет поздно, я вечером вылетаю обратно в Петербург.
– Я могу продиктовать вам номер его мобильного, но, к сожалению, Иннокентий сейчас на водохранилище, а там очень плохая зона приема.
На водохранилище – это даже лучше, решил Турецкий. Поближе к месту событий, проще будет вспоминать, а к тому же, возможно, он там с теми же приятелями.
Снова собирался дождь. Турецкий отпустил водителя, не то чтобы он мешал – наоборот, «важняк» с трудом представлял, где в принципе это водохранилище и тем более где там искать Бутыгина-младшего, знаток местных трасс как раз бы пригодился. Но Турецкий очень не хотел афишировать свою встречу с Иннокентием.
Когда он в гараже прокуратуры знакомился с машиной, на западе загремел гром. Машина была японская, «хонда», видимо, не экспортный вариант, с правым рулем, раньше Турецкий на таких никогда не ездил. Он проверил оборудование и, видно, что-то не то сделал: на полной громкости заговорило радио, рация на милицейской волне, «дворники» заскребли по лобовому стеклу, кондиционер выпустил на него струю холодного воздуха. От неожиданности он вздрогнул и ударился коленом о рулевую колонку. Выключил зажигание и открыл дверцу; два автослесаря понимающе переглядывались, пряча улыбки.
– Ну очень смешно, – буркнул он про себя и попробовал включить зажигание снова.
Все было нормально. Он осторожно выехал за ворота и свернул на улицу Бонифатьева. Если верить карте, генеральное направление – на восток, а на выезде из города должны быть указатели к водохранилищу.
Движение было напряженное, машины в три ряда шли в обоих направлениях. С непривычки «важняку» было сложно маневрировать, пришлось съехать в самый правый ряд и плестись на малой скорости, то объезжая, то пропуская троллейбусы и маршрутки. В конце концов, ему это надоело, он свернул на параллельную, менее оживленную улицу и почти сразу же заметил метрах в трехстах впереди себя желтенький «фиат». Вряд ли в этом городе было много таких, значит, не исключено, что это Лемехова. У Турецкого возникла мысль догнать «фиат» и помахать Ксении Александровне ручкой.
Но «фиат» уверенно шел впереди, и, как Турецкий ни старался, расстояние между ними сокращалось чертовски медленно. А тут еще «Газель» с прицепом, взявшаяся непонятно откуда, влезла прямо перед ним, и дождь полил как из ведра, «важняк» «фиат» вообще практически перестал видеть. Дернул же черт свернуть на узкую улочку, злился Турецкий, наконец почувствовавший машину и выжимавший из нее максимум, допустимый в городе, на Бажова наверняка бы в два счета догнал, но там догонять было некого, а тут есть кого – а никак.
Нет, оказывается, как-то можно! Вырулив на встречную полосу и нарушая все мыслимые правила, мимо него пронесся черный джип с залепленными грязью номерами. Джип обошел «Газель», еще пару машин, поравнялся с «фиатом» и, снизив скорость, пошел с ним ноздря в ноздрю. Машины на встречной полосе, отчаянно сигналя, сдавали вправо, выскакивая на тротуар. Турецкий не видел, как опускалось в джипе стекло, он заметил только высунувшийся ствол автомата и услышал очередь.
Перепуганный водитель «Газели» стал притормаживать, и, чтобы не встрять ему в задок, Турецкий был вынужден повторить финт джипа и по встречной полосе обойти грузовик, а заодно и «шестерку». Его «хонда» на скользкой дороге едва не столкнулась с зеленым «кадетом». «Важняк» успел рассмотреть перекосившееся от испуга лицо какого-то дедка. Вильнул в сторону, теперь между ним и «фиатом» было метров триста пустой дороги.
«Фиат» юркнул в арку, пытаясь дворами уйти от обстрела. Джип резво свернул следом, автомат, не переставая, палил, заднее стекло лемеховской машины разлетелось вдребезги. Чертыхаясь, Турецкий понесся за ними. Автомат плавно развернулся в его сторону и дал короткую очередь, «важняк» инстинктивно пригнулся к рулю, но пули прошли мимо. Он не видел ничего, кроме удалявшегося черного кузова с заляпанными грязью номерами. Вдавил педаль газа, машину занесло на повороте, бросило на какой-то палисадник, слава богу, никакие детишки по двору не бегали.
Вереница машин снова вырвалась на широкую улицу. Джип не отпускал «фиат», а Турецкий как репей сидел на хвосте у джипа. Увлеченный погоней, он не замечал, в каком направлении двигается и, вообще, куда его занесло. Хрущевки, потом одноподъездные многоэтажки, он и в центре-то ориентировался с трудом, но центр давно кончился. Здесь бы, конечно, пригодилось знание местности: срезать дворами, выйти с опережением. Водитель джипа явно профессионал, всякий раз, когда «важняк» пытался обойти преследуемых, чтобы прижать к обочине или тротуару, тому в самый последний момент удавалось ускользнуть от неминуемого, казалось бы, удара. Дьявол, как же там Ксения?!
Создавалось впечатление, что «фиат» летит на автопилоте по заранее заданному маршруту, настолько точно он вписывался в повороты. Никогда не думал, что женщина может так водить.
Наконец– то Турецкому удался маневр: он зашел джипу слева, резко крутанул вправо руль: «хонда» послушно врезала джипу по колесам, заставив отлететь в сторону, на обочину, сама она отскочила вдвое сильней, но зато на дорогу. Второй удар выбросил джип на тротуар. Он чудом не налетел на фонарный столб, но в следующее мгновение опять выскочил на проезжую часть и понесся вперед. В направлении «важняка» вылетела еще одна очередь, на этот раз длиннее предыдущей. Одна пуля пробила багажник. На дверце джипа белели широкие царапины от бампера служебной «хонды», но пассажиров разглядеть не удавалось: тонированные стекла.
«Фиат», воспользовавшись заминкой, резко свернул вправо, а джип, то ли не успев, то ли отчаявшись, так и пошел прямо. Турецкий колебался не больше секунды, одновременно давя на газ и на тормоз и круто, восьмеркой, разворачивая машину. Чуть не оглохнув от визга тормозов и скрипа шин, разбрасывая из-под колес асфальтовую крошку, он все-таки умудрился развернуться. Какая-то тетка, сунувшаяся было у него перед носом переходить улицу, заверещала так, что, наверное, последние листья сорвало с деревьев, но он ее почти не слышал.
«Фиат» прокатил километра два и замигал правым задним. Притормаживал, притормаживал и стал у троллейбусной остановки. Турецкий воткнулся за ним чуть ли не впритык, разглядел наконец номера – машина действительно Лемеховой! На желтой поверхности багажника отчетливо виднелись три пулевых отверстия. Одно рядом с бензобаком.
Турецкий рванул на себя водительскую дверцу и увидел бородатого мачо лет сорока, потного от страха, Ксении в машине не было.
– Мужик, ты к-кто? – заикаясь, спросил мачо.
– Рыбинспектор! – в сердцах рявкнул Турецкий. – А ты? – Он чуть не угробил себя и служебную машину – и теперь стоял как дурак под проливным дождем, а все ради кого?!
Заметно дрожащими руками мачо протянул ему права и документы на машину. Рыжов Евгений Евгеньевич, машина действительно зарегистрирована на Лемехову К. А., а на Рыжова выдана доверенность.
– Вы Лемеховой кто?
– Муж. – Рыжов начал слегка приходить в себя, на бледном лице проступили веснушки, заикание почти прошло. – В смысле бывший муж.
– А в джипе кто был?
– Да хрен его знает, отморозки какие-то. Ты это... браток, скажи сколько, я отстегну без базара.
Турецкий сунул ему в нос свою корочку:
– Проедемте со мной, там разберемся.
По дороге в прокуратуру (ехали на «хонде», но вел Рыжов, Турецкий бы ни в жизнь не нашел дорогу обратно) «важняк» пытался экстренно расколоть экс-супруга Ксении, но тот молчал как рыба об лед. Даже не признался: за ним шла охота или те, в джипе, тоже думали, что палят по Лемеховой.
– Гражданин Рыжов Евгений Евгеньевич, – представил его Турецкий Циклаури. – Задержан за участие в перестрелке. Оформить задержание до установления личности.
– Да ты чего, мужик! – попытался урезонить «важняка», опешивший Рыжов. – В меня ж стреляли, ты сам видел!
– Помолчите, пожалуйста, – строго сказал Турецкий и стал полушепотом объяснять Лии ситуацию.
– Какое, на хрен, выяснение личности? Вот права. На, смотри! – продолжал разоряться Рыжов, заглушая Турецкого.
– Не заткнешься – в морду дам, – беззлобно пригрозил Турецкий, не имея в виду ничего подобного, но на Рыжова мгновенно подействовало.
– Попытайтесь добиться от него, из-за чего была стрельба, – подытожил Турецкий. – Но прежде найдите Лемехову, выясните, что с ней, и при необходимости обеспечьте охрану. Сам я не могу этим заниматься, у меня важная встреча. Я на вас надеюсь, Лия Георгиевна!
– Охрану, значит, – скривилась Лия. – Лемеховой! По-нят-но, Александр Борисович.
Турецкий больше ничего не сказал.
