Глава девятая
ДЕВЯТЬ МИНУТ, ПОЛЕТ НОРМАЛЬНЫЙ…
1
Александр Андреевич Лисовский приготовил все заранее. Только он один знал, в какой кассете груз, в какой — пустышка. Поэтому утром получилось так, что чемоданчик с плутонием нес он, а пустышку — Месхиев. Точнее сказать, это была уже не пустышка.
Пока все шло по плану. Разве что приставленный к нему мент вел себя совсем не так, как положено менту. А впрочем, чему удивляться? Лисовскому даже стало жаль красивого и, наверное, везучего, но простоватого парня: погнался за юбкой, забыл о работе, начал куролесить по чужой стране — не сносить ему головы, в лучшем случае — погон.
Алик отнесся к исчезновению Секача с плохо скрываемой радостью, а Лариса Колбина, наоборот, загрустила. Из чего Александр Андреевич вполне резонно заключил, что Месхиев мочилу генеральского все же побаивался и что шансов получить долю от сделки у «генеральши» все меньше и меньше.
Когда приехали в Ганновер, Месхиев прямо с вокзала позвонил Борису Лазкину, коротко изложил ситуацию. О том, что за ними слежка, не сказал. Такой уговор они заключили с Лисом — об этом не говорить, постараться уладить все своими силами. А потом, когда груз будет сдан и деньги получены, можно будет и поделиться своими маленькими неприятностями. Судя по всему, подвязки, связи, значит, у Бориса хорошие, пусть науськает на вымогателей и убийц какую-нибудь крутую спецслужбу. Алик вдохновенно рассуждал об этом, а Лисовский усердно кивал, соглашался, нет-нет да и дотрагиваясь кончиками пальцев до нагрудного кармана рубашки, где, завернутый в три целлофановых пакетика, лежал до лучших времен чек японского банка «Сумитомо».
Переговорив с Лазкиным, Алик передал своим спутникам следующее распоряжение: добираться до спортивного аэродрома в пригороде. Там их будет ждать двухмоторный спортивный самолет «сессна», который доставит их прямо до резиденции покупателя.
Лисовский убедился, что его новые, более выгодные партнеры не оставляют своим вниманием благоприобретенного сообщника. И когда Алик спросил, есть ли «хвост», Александр Андреевич ответил утвердительно.
— Так что будем делать? Как договаривались? От самолета будешь пылить?
— Так лучше всего, — сказал Лис.
— Тогда дай им знать.
Лисовский послушно кивнул и пошел в сторону туалетов.
Алик успел заметить, что какой-то тип через несколько секунд после Лиса тоже прошествовал в том же направлении. Рыбка клюнула!
Когда Лисовский вернулся, они поймали такси и поехали к месту своего назначения.
Лариса Колбина угрюмо спросила:
— Небось опять мне платить?
— А как ты думала, красавица? Когда будем трудовой вклад каждого оценивать, это тебе зачтется!
Несмотря на раннюю весну, спортивный аэродром уже зеленел под сумрачным небом свежо и ярко, как площадка для гольфа. Немногочисленные строения: пара ангаров, административный корпус, кафе, автостоянка и склад топлива были компактными и выкрашенными в яркие цвета, прямо игрушки для взрослых. Таковыми, в сущности, они и были. У края летного поля стояли в ряд несколько пестрых, как гигантские стрекозы, самолетов.
Получив расчет с минимумом чаевых, таксист буркнул под нос нечто похожее на «…швайн!» и укатил. Слегка растерянные трое странников сгрудились возле кафе.
К ним подошел высокий крепкий мужчина в комбинезоне.
— Господа из Москвы? — спросил он, дежурно улыбнувшись.
— Да, — ответил Алик.
— Направляетесь к господину Лазкину?
— Да.
Немец улыбнулся чуть радушнее.
— Я пилот Курт. Пройдемте со мной.
Самолетик оказался совсем небольшим и производил впечатление весьма хрупкой конструкции, хотя, как оказалось, мог взять на борт до десяти пассажиров и тонны полторы груза.
Стали грузиться. Курт залез в кабину и проверял работу всех систем. И тут началась инсценировка.
Внезапно из-за ангаров на летное поле, ревя форсированным двигателем, вырвалась длинная черная легковая автомашина и остановилась метрах в ста пятидесяти от «сессны». Из нее выскочили трое мужчин с короткоствольными автоматами в руках.
В этот момент собравшийся было поднять ногу на ступеньку лесенки Лисовский оглянулся, спрыгнул вниз вместе со своим объемистым кейсом и неровно, иногда спотыкаясь, побежал через поле к машине.
Курт уже завел моторы, потом, увидев происходящее, крикнул пассажирам:
— Что случилось?!
— Аллес гут! Форвертс!.. — крикнул в ответ Алик.
Пилот пожал плечами, кивнул и начал выруливать на взлетную полосу…
Взрыв произошел на десятой минуте полета на высоте пять тысяч метров. Сначала громкий хлопок внутри пассажирского салона «сессны», затем взорвались топливные баки — и с клубком оранжевого пламени самолет полетел камнем к земле, теряя на лету крылья, хвост и то, что минуту назад было пассажирами и пилотом.
2
Смуглый, поджарый, крепкий, как мореный дуб, немец смотрел в окно. Грузный и невысокий Борис Лазкин, шумно отдуваясь, тянул пиво, и на лице его появилась невообразимая гримаса, означающая, с одной стороны, удовольствие, с которым Борис «купал» свои толстые губы в бокале, а с другой — отчаяние, которым герр Лазкин пришел поделиться с герром Шиллером.
— Так вы считаете, Борис, все пропало? — негромко спросил немец.
— С этой партией груза да!
— У вас есть люди, которые привезут нам следующую?
— Пока нет.
— Борис, откуда вы узнали о катастрофе?
— Из газет.
— Что думаете по этому поводу?
— Явная бомба.
— Кто подложил.
— Те самые, которые Тузика убили.
— Логично. Но каким образом бомба оказалась в самолете?
— Прикрепили к борту, пока Курт ходил туда-сюда.
— Слушайте внимательно, Борис, у меня более полная и более интересная информация. Полиция занимается катастрофой больше суток, и есть уже некоторые выводы. Взрыв произошел внутри салона, понимаете? К этому часу обнаружены останки трех человек, двоих мужчин и одной женщины.
— Лариса… — выдохнул Борис.
— Да. Идентифицированы на сто процентов двое — Колбина и наш Курт. Разброс частей самолета и трупов сравнительно небольшой, что позволяет предполагать: если бы в самолете еще были люди, их тела были бы найдены. И самое главное: найдена металлическая емкость, которая вполне могла быть кассетой с плутонием. Но во всем радиусе падения обломков не выявлено ни малейшего следа радиации больше естественного фона.
— Что?
— Да-да, Борис, в самолете плутония не было. А это значит, что кто-то из наших друзей ведет нечестную игру. Как вы думаете — кто?
Лазкин слишком энергично, расплескивая пиво, пожал плечами.
— Кстати, вы сделали то, что я просил?
— Что вы просили?
— Антропометрические характеристики на тех, кто должен был к нам прибыть: господин Лисовский, господин Месхиев и господин Бобров, так?
— Так, — кивнул Лазкин, — все сделано. На Лисовского и Месхиева есть даже фотографии.
— Из этих троих двое работают против нас. Надеюсь, вы понимаете, чем нам это грозит?
— Конечно!
— Так вот, Борис, оставьте на время пиво, пойдите к себе, напрягите свои мозги и попробуйте предложить мне свой вариант действий. И не отлынивайте! У меня чувство, что над нами скоро начнут сгущаться тучи. Но не забывайте, что первая молния при любом раскладе достанется вам!..
3
С помощью заместителя генерального прокурора по следствию и старинного друга Кости Меркулова Александр Борисович Турецкий смог поднять на ноги весь отдел по взаимодействию с полицией других стран Главного управления по организованной преступности МВД РФ. Сам начальник отдела, потратив день, связал Турецкого с заместителем начальника криминальной полиции Клаусом фон Дицем, который по телефону произвел впечатление простого и смешливого человека.
— Так что вы хотите, Александр? — спросил он на приличном русском языке.
Турецкий не преминул отпустить по этому поводу комплимент.
Клаус коротко хохотнул.
— За что надо говорить «спасибо» вашим клиентам, они здесь очень… как это сказать? Их очень много, да!
— Меня пока интересует один…
— Кто?
— Заранее предупреждаю, Клаус, по вашим учетным данным он не проходит. Границу пересек впервые…
— Когда?
— Два дня… нет, уже три дня.
— Легально?
— А как иначе? — удивился Турецкий.
— О Александр! Из Польши к нам… Есть даже цена за перевод.
— Неужели?
— Да. Халатность, так? Халатность есть расплата за спокойную жизнь.
— Слушай фамилию, Клаус: Бобров.
— Боброфф, — послушно повторил Диц.
— Имя Геннадий.
— Есть, записано, — сказал Диц. — Что надо с ним сделать?
— Задержать под любым предлогом. И держать, пока я не приеду.
— Может быть, будет проще, когда приедут твои ребята и возьмут его сами? — осторожно спросил Диц. — А мы будем помогать.
— Клаус, если бы речь шла об обычном преступнике, без вопросов. Во-первых, он очень опасен, во-вторых, сейчас я фототелеграфом перешлю его фотографию, а потом спрашивай что хочешь, ладно?
— Гут, — коротко ответил фон Диц.
Паузу Александр Борисович заполнял бездумным катанием карандашей по столу. Как будто все идет более-менее нормально, если не считать злостного нарушителя дисциплины Майера. Имена и приметы убийц Тузика и Колбина известны, это уже полдела. Олег Величко занимается сейчас с теми сектантами-мордоворотами, которых взяли в ночном клубе. Они так или иначе рано или поздно скажут, что передали сообщнику Лисовского Секачу. Хотя, если вспомнить, за чем они охотятся так настойчиво, догадаться нетрудно. Но если они передали Марку похищенный на заводе плутоний, почему он потащился с ним через границу? Может быть, у него не было возможности отделаться от сообщников поневоле? Вообще-то мог просто дать знать: груз у меня. И мы не выпустили бы их всех из аэропорта ни под каким видом. Или он хочет пройти преступную цепочку и выйти на покупателя? Дело хорошее, но толку? Коли это немец, нам его все равно не достать.
Отправляя Дицу фотоизображение Марка, Александр Борисович пометил в уголке карточки настоящую фамилию и должность капитана угрозыска. На тот случай, чтоб ненароком не пристрелили в пылу охоты. Крутые русские уже порядком надоели немцам, их можно понять — своих забот хватает.
Телефон зазвонил через час.
— Говорит фон Диц.
— Внимательно слушаю.
— Это очень хорошо, что внимательно. Тот господин, который вас интересует, прибыл в Берлин. С ним еще двое мужчин. Лисовски и… э-э… Мес-хи-еф. С Кавказа?
— Да-да!
— Их встречала дама. Потом половина дня, ночь, день, ночь — гостиница «Бергхаус». Четыре человека. Вчера выехали на поезде в Ганновер. Там на спортивном аэродроме был самолет. Самолет… Александр, была катастрофа.
— Что?!
— Не беспокойся, Александр. В самолете было только три человека, женщина, пилот и есть подозрение, что третий Месхиев. Самолет взорван. Тебе не странно это, Александр?
— Очень странно!
— Может быть, этот человек, который тебя интересует, стал не совсем твой человек?
— Мне трудно в это поверить, Клаус, тем более надо Боброва найти. Я тебе сейчас факсом одно интересное предложение передам…
Турецкий черным фломастером отчетливо написал коротенькое послание и перегнал его при помощи факса на боннский номер фон Дица.
Тот получил, прочел и полушутя-полувстревоженно сказал:
— Теперь я понимаю, Александр! Ты есть главный мафиози в Москве! Ты хочешь натравить на меня наши спецслужбы и тогда никто не будет помешать вашим парням, так?
— Почти так, Клаус, — грустно усмехнулся телефонной трубке Турецкий.
— Я забыл, что есть «почти», Александр, — грустно признался Диц.
— Это значит: в том, что ты сейчас сказал, есть немного правды, хотя на самом деле…
— Я сделаю, как ты просишь, Александр.
— Спасибо!
4
Турецкий подумывал о том, что надо бы пойти домой и завалиться спать, потому что ни сила воли, ни кофеин уже не справлялись с усталостью, с огромной, черной усталостью, которая…
В этот момент требовательно зазвонил городской телефон. Александр Борисович медлил поднимать трубку. Ну их, эти дела! Они не кончатся никогда! А вот следователь Турецкий может и загнуться лет на двадцать раньше срока от такой жизни. Он купился на то, что телефон-то городской, может, из дома?
— Слушаю, Турецкий.
— Саша, дорогой, привет! Я не оторвал тебя от срочных дел?
Вяло, но все же с неудовольствием Турецкий отметил, что вспомнил голос банкира Сергея Бибарцева, не сразу, лишь напрягши извилины.
— Привет, Серега, случилось что-нибудь?
— Разговор-то есть, но звоню не столько из-за этого. Хочу тебя попариться пригласить. Ну?
Турецкий растерялся:
— Вот так, среди недели?..
— А че? Когда стресс навис, тогда его и надо снимать!
— Да у меня и не готово ничего. Ни белья там, ни мыла…
— Все есть на месте! Не ломайся! Слать машину?
— Присылай, — согласился Турецкий. — А то сам не дойду.
…Бибарцев оказался прав: парилка и прохладный бассейн сняли с усталости черноту, превратив ее в приятную, расслабляющую истому.
От обильного ужина с холодной водкой Турецкий отказался: собирался поужинать дома, с семьей, и так уже обижаются. Поэтому на столе были только пиво, орешки и раки.
— Ну спасибо, Серега, — искренне, с чувством произнес Турецкий, поднимая высокий стакан с пивом. — На ноги меня, считай, поставил, можем и о делах поговорить.
— Ты меня, Саша, извини, что я к тебе опять с делами своими, но по жизни так получается, кто помог, к тому и тянешься…
— Я-то тебе чем помог? — удивился Турецкий. — Это наш юный сыскарь. Вот ты его попарь в благодарность.
— А че? — оживился Бибарцев. — Давай вызовем?
— Не вызовем, в командировке.
— Жаль… Так о чем это я? Да, мне от тебя надо то же самое, Саша, человека толкового найди!
— Для чего? С сыном все нормально?
— С Эдиком? Слава Богу! Он же сейчас мне помогает, пока отпуск в своей школе взял.
— Отпуск? Зачем?
— Не зачем, а почему. Ждет, когда вся шумиха с этой сектой уляжется. Ему неприятно, знаешь, многие знали, что он туда ходит, ну, разговоры пойдут, полиция привяжется…
— Понятно. Я слушаю, прости, что перебил.
— Мне нужен человек, разбирающийся в специфике нашей работы, чтоб он повертелся у нас, попринюхивался, так сказать, что к чему…
— А чем у тебя в банке запахло?
— Если по-программистски выражаться, вирус. Кто-то наши денежки потихоньку качает в другую сторону.
— В какую?
— Если бы я знал это, то узнал бы уже, как имя вируса!
— И много тянет?
— Смотря с чем сравнивать, но порядочно: триста.
— Чего триста?
— Тысяч долларов!
— Есть у меня на примете такой специалист широкого профиля, спрошу, сможет ли. Но просьба будет: ты его как-нибудь вознагради, по трудовому соглашению или как тебе удобней. Не потому что я тебя классово ненавижу, просто спец мой пенсионер, лишняя тысчонка не помешает…
— О чем разговор, Саня!
Когда немногословный шофер привез Турецкого к подъезду дома, Александр Борисович почти спал, но, напрягши свои последние силы, мужественно отгонял сон, чтоб хоть часок пообщаться с семьей.
