22
Потап и Слон обедали в полюбившемся им ночном клубе «Висконти», поглядывая на телевизор в баре — показывали демонстрации рабочих «Алтайского редкозема», протестовавших против смены собственников.
— Нормально, по-моему, — одобрил Слон. — Лозунги, наглядная агитация, все на месте. Ребята стараются.
— А рожи-то, рожи! — скривился Потап. — За день не объедешь. Ты лучше приглядись, кого они показывают! Как специально. И Колюня там, и Дурень, и Аркан, и Барыга… Гляди, у Аркана башка перевязана. Менты сейчас смотрят, на карандаш всех берут. А сами работяги где? Объясни, зачем эти, стриженые да в кожанках, лезут в объектив? Любой посмотрит на них и скажет: это они-то голодают?
— Черт, действительно, — покачал головой Слон, набирая номер на мобильном. — Прямо сейчас звоню Колюне… Ты глянь! И девок своих туда привели! А те намазались, раз телевидение приехало… Ну, я ему, уроду, сейчас выдам!
— Да ты подожди звонить! — остановил его Потап, сплевывая косточку маслины в пепельницу. — Еще полюбуйся: явились туда на иномарках! Видишь, телевизионщики специально показывают — вот, мол, на каких тачках уволенные рабочие прикатили на пикеты!
Камера приблизила машины — «вольво», «фольксвагены», «ситроены», стоящие недалеко от железнодорожных путей.
Потап швырнул салфетку, которая постоянно ему мешала, на пол.
— Ну все через жопу! Слушай, не звони, а отправляйся прямо туда, приведи их, козлов, в чувство!
Желтоволосый секьюрити насторожился, что-то шепнул официанту. Тот кивнул и приблизился к их столику.
— Какие-нибудь проблемы? — спросил он.
— Скажи, Олежка, у вас здесь спутниковое телевидение или совковое? — спросил у него Потап. — Или все врет ваша реклама?
— Да, у нас именно спутниковое, — подтвердил официант не без гордости за родное заведение. — Вам не нравится программа?
— Ну! Будь человеком, включи что-нибудь для души, — попросил Потап, не обращая внимания на оборачивающихся в его сторону посетителей.
— Но другие наши гости хотели последние известия…
— Плевать, — мотнул головой Потап. И сунул Олегу в карман несколько стодолларовых купюр. — Ладно. Пойди в салон, тут рядом, ты знаешь, купи мне японский ящик, «сони» к примеру, и поставь нам на стол! Прямо сейчас, понял, да? Сдачу оставь себе… И всегда, как приду к тебе оттянуться со своим референтом, — он хлопнул по плечу Слона, — или с корешами — сразу ящик на стол! Вместе с разблюдовкой, — он постучал растопыренной ладонью по меню. — Иди, Олежка, иди, не тяни. И так тошно, а тут ты еще последние известия мне подсовываешь…
— Но как мы подключим телевизор к спутниковой антенне? — серьезно спросил официант.
— Это уже твои проблемы! — отрезал Потап. — Сколько скажешь — столько и выложу. Топай!
Официант отошел, чопорный и прямой, положив деньги на свой поднос.
— Вот ответь мне, почему про него думаю: официант, а про других — халдей? — проговорил Потап, глядя вслед Олегу. — И по-другому не могу.
— Это называется выучка, — отозвался Слон. — Взял у клиента бабки и не сует, озираясь по карманам. Понимает, как это выглядит со стороны.
— Вот. Зато наши козлы, — Потап махнул рукой в сторону телевизора, — и думать об этом не хотят.
— Им есть с кого пример брать, — вздохнул Слон. — Вот ты совсем не думаешь о своем имидже!
— О чем? — не понял Потап, подозрительно уставившись на Слона.
— Как со стороны смотришься, — пояснил тот. — Ты глянь на свой клифт с авторучками! Совковый бюрократ из проклятого прошлого.
— А у тебя что — имидж? — огрызнулся Потап. — Как девка: серьга в ухе, хвост на резинке, а сам плешивый!
— У меня стиль. Говорят, женские атрибуты только подчеркивают мужественность. А у тебя игрушки какие-то.
— Я такое в детстве у одного начальника видел, — хмыкнул Потап. — Он к моей мамаше приходил, когда от жены прятался. У него этих самописок полно было, все больше позолоченные. Мать потом талдычила: бери пример с Игната Кондратьевича, вырастешь — начальником станешь. А и сейчас некоторые говорят: оригинально!
— Это над тобой, деревней, смеются… Кстати, кто говорит? — спросил Слон. — Небось Полина твоя?
Потап не ответил, насупился, нервно забарабанил пальцами по столу.
— Слышь, позвони ей, — сказал он вполголоса. — Ты ж меня знаешь. Никогда бабам не давал садиться на шею. А тут — ничего с собой поделать не могу! И в штанах гудит, как ее вспомню.
— Поэтому и не хочешь возвращаться на базу? — засмеялся Слон.
— Вернусь только с ней, — жестко произнес Потап. — Или моя будет, или ничья. Больше никого не подпущу!
— Шалава она, — заметил Слон. — Братки знаешь что базарят?
— Нетрудно догадаться: нас на бабу променял. Была шалава, будет законная жена. И любому, кто слово вякнет, хлебальник глиной забью! Тебе в первую очередь. Звони!
Слон усмехнулся:
— Кому? Братве, чтоб тачки свои и марух убрали? Или шалаве этой, покуда женой не стала?
— Что-то ты разговорился, а? — сдвинул брови Потап. — Раньше все устраивало, язык в жопе был, а теперь мои авторучки не нравятся?
От соседних столиков снова повернули к ним головы. Секьюрити опять настороженно присмотрелся к гостям.
— Если ты, сучонок, собрался занять мое место… — продолжал Потап, представив, что ждет его контрразведчика в ближайшем будущем.
— Да никто тебя подсиживать не собирается, — отмахнулся Слон. — А вот когда Урюк посадит вместо Абрамяна своего Костырева, вот тогда точно сделаем паузу, скушаем «твикс».
— Значит, сделаем так, чтоб не посадил. Гнедой как устроился?
— Нормально. Я снял ему квартиру в Бибиреве… Только мы вроде как с Урюком теперь в союзе, — напомнил Слон. — Вроде договорились…
— О чем? — криво усмехнулся Потап. — О том, что позволим ему залезть в свой карман? Он кто такой, этот Урюк, чтобы схавать мой завод, на котором я с семнадцати лет пахал!
— Понял… — кивнул Слон. — Глянь, вон тебе телик тащут.
На глазах у изумленной публики официант поставил коробку с телевизором возле их столика, деловито распаковал, поставил аппарат на стол, потом подтянул через зал кабель и провод от тройника и отдал сначала пульт управления, а потом выложил перед опешившим Потапом сдачу.
— Тебя унижают чаевые? — спросил Слон.
— Меня унижают маленькие чаевые. Я запустил автоматическую настройку на каналы, через несколько минут она закончится. Потом сами включите, или вам помочь?
— Подожди, я еще добавлю… — Потап полез за бумажником, сопя, начал отсчитывать.
— Вот добавки точно унижают мое достоинство! — сказал Олег.
— А почему экран такой маленький? — крикнул вслед Потап, когда официант уже отошел. Но тот даже не обернулся.
— С большим на стол не поместится, — буркнул Слон. — Не уважают нас здесь. А все потому, что имидж не тот.
Потап не отвечал. Он уставился в телевизор, который продолжал самостоятельно настраиваться.
— Черт с тобой! — отозвался он наконец. — Достал ты меня с этим имиджем… — И принялся ожесточенно вытаскивать авторучки, бросая их на стол.
— Верным путем идешь, товарищ… Еще бы, в натуре, постричься да причесаться, — произнес Слон насмешливо. — Одеколоном попрыскаться. И розу в петлицу. Тогда и твоя шалава никуда не денется… Слышь! А это что?
Он взял одну из ручек, повертел перед глазами, разглядывая.
— Первый раз, что ли, видишь? — спросил Потап и протянул руку.
Но Слон отвел ее в сторону, продолжая изучать «авторучку».
— Подожди, что-то новое… — пробормотал он.
— Ну-ка дай, — нетерпеливо перегнулся Потап через стол.
— Подожди! — раздраженно повторил Слон. — Ты себя почти не видишь, в зеркало не смотришься, а мне как начальнику твоей безопасности приходится тебя разглядывать каждый день… Ручки у тебя всегда были черные, а эта темно-синяя. Прикинь… Цвет не тот, не видишь? Откуда она такая взялась? Ты что, менялся с кем?
— Нет вроде, — пожал плечами Потап. — Да не темни ты, говори, что там.
— Пока не знаю. Только не нравится мне это.
Слон осторожно потрогал колпачок. Потом приложил его к уху, перевел глаза на Потапа.
— Саш, тут что-то не то. Вот сукой буду, не было ее у тебя! Подменили, понимаешь? Осторожно, не трогай! Вдруг рванет!
— Да с чего ты взял! — решительно протянул руку Потап, поднявшись во весь рост.
Но Слон убрал опасную авторучку за спину.
— Не веришь — давай съездим к специалисту. Он здесь на Лубянке работает. Мне Калита про него говорил — мол, по любым техническим вопросам консультирует. Ты чего? Ну да, на Лубянке. Им тоже жить надо. Подрабатывает в нерабочее время. Они что, не люди?
И, держа одной рукой авторучку под столешницей, чтобы предохранить шефа от последствий нежелательного взрыва, другой быстро набрал номер на сотовом.
— Извините, это Кирилл Афанасьевич? Слон, виноват, Алехин Костя беспокоит. Ну, помните, Калита нас познакомил, то есть не Калита… Ну да, я понимаю… У нас возник один вопрос. Нельзя ли получить срочную консультацию? Тут нам авторучку подбросили. Условия мы знаем… Все, договорились, одна нога здесь, другая — уже там!
Он вскочил, сунул ручку в боковой карман.
— Готов посмотреть, но говорит, скоро у него будет обед. Так что надо прямо сразу. Гонорар — один портрет известного американского ученого Франклина. Наверно, уважает его, что ли…
Потап по-прежнему сидел и с тоской глядел на принесенное блюдо дымящихся креветок.
— Саша, не тяни! — повторил он. — Кирилл Афанасьевич ждет нас с минуты на минуту… У них полно своих дел — шпионы, мафия, бандиты, то-се. Мы и так его отрываем.
— Черт с тобой, — сказал Потап. — Ты хоть как ему представился? Так и так, мы и есть организованная преступность, у нас тут разборки в самом разгаре?
— Ты за кого меня, в натуре, держишь? Соврал, что мы из частного детективного агентства, возможности у нас небольшие, вот и обратились. А ты мой помощник. Или заместитель по хозяйственной части… Тебя как устраивает?
Потап встал, вытер руки салфеткой и быстро вышел из-за стола.
— Вы куда, а счет? — воскликнул, рванувшись к ним наперерез, Олег. Секьюрити, толковавший о чем-то с барменом, снова повернул голову в их сторону.
— Телевизор забери, — бросил через плечо Потап. — Говорил же, экран маленький. А сдачу оставь себе.
Олег вопросительно взглянул на бармена, тот — на секьюрити.
— Бери, конечно, — посоветовал желтоволосый. — Хороший телевизор. Правда, картинки в картинке нет.
— У меня такой на кухне стоит, — сказал Олег, прислонившись к стойке бара и закуривая.
— Тогда я отвезу к теще на дачу, — решил секьюрити. — А что? Клиент постоянный, ходит каждый день, придет еще. Зачем обижать, если просит?
— Креветки любит, — заметил бармен. — Хотя пиво может пить и «Жигулевское».
— Провинция, — согласился Олег.
Кирилла Афанасьевича Потап и Слон дождались возле одного из мрачных зданий, примыкавших к всемирно известному дому, стоящему за осиротевшим пьедесталом. Он был в штатском костюме, седой, с розовым, добродушно улыбающимся лицом. Крепко пожал руку обоим, при этом зорко посмотрел им в глаза, словно сфотографировав, отчего Потап невольно поежился. Потом профессионально огляделся по сторонам — нет ли слежки за заказчиками?
— Ну, что там у вас? — спросил он. — Какой-нибудь вещдок?
Слон протянул ему подозрительную авторучку и покосился на Потапа. Тот, помедлив, протянул специалисту зеленую купюру.
— Подождите меня там. — Кирилл Афанасьевич показал в сторону Политехнического музея. — Здесь не мельтешите.
И, сразу спрятав «вещдок» во внутренний карман, вернулся в дверь, откуда только что вышел.
Снова появился он через полчаса, сам нашел заказчиков на скамейке возле памятника героям Плевны.
— Серьезная вещица, — закурив, сказал Кирилл Афанасьевич. — Такие только у нас мастерят. У вас-то откуда?
— Вот у него в кармане нашлась, — ответил, будто желая снять с себя подозрение, Слон.
— Там, чтобы вам понятнее было, миниатюрный передатчик на литиевой батарейке, начинающий работать от человеческого голоса, — сообщил Кирилл Афанасьевич, сделав задумчивую затяжку и рассеянно глядя на прогуливающихся по скверу. — Похоже, серьезные люди хотели узнать, о чем и с кем вы разговариваете.
— И даже сейчас? — приоткрыл рот Слон.
— Нет. Батарейка уже разрядилась, так что можем поговорить спокойно. Кроме того, удалось установить, что разрядилась она примерно трое суток назад. Что до этого ваши недоброжелатели успели услышать и записать — вам лучше знать.
— Можно определить, кто именно ее мне подсунул? — подал голос Потап.
— Можно попробовать, — уточнил Кирилл Афанасьевич. — Отпечатки пальцев и все прочее… Но только в том случае, если искомое лицо есть в нашей картотеке. Правда, это уже не по моей части и потому стоит немалых затрат. Я могу только посредничать.
— Сколько? — спросил Потап, угрюмо глядя в сторону.
— Сколько портретов великого ученого Бенджамина Франклина? — поправился Слон.
— А сколько пальцев на ваших конечностях? — добродушно улыбаясь, ответил Кирилл Афанасьевич, поняв, кто есть кто. — Столько и портретов.
— Восемнадцать, — раздраженно буркнул Потап, показав левую руку, на которой отсутствовал указательный палец. — Не хочу при всех ботинок снимать.
