Глава 12 Большая охота на кабанов, или Птичка киви

За окном лил проливной дождь, деревья были абсолютно голые, и только несколько пожухлых и несчастных листиков упрямо трепетали на ветру. На Сашином настроении непогода никак не сказывалась. Она отошла от окна, улеглась на диван и стала смотреть какой-то любовный фильм, который взяла накануне в прокате. Замяукал мобильник, пришло сообщение. Маурицио писал: «Сегодна завалил семь кабанов. Жаль, что тебя нет с нами». Сообщения приходили почти каждый день. Неделю назад он три дня подряд заваливал по десятку кабанов. Вчера сообщил, что свежует туши убитых животных. Это сообщение она получила, когда сидела со знакомым французом в ресторане на Арбате и ела запеченную свинину. Сашу слегка затошнило, и ей пришлось налечь на шампанское. Уничтожение кабаньей популяции в Италии стараниями Маурицио шло такими темпами, что возникла угроза полного ее истребления. Сашу это предположение взволновало, поскольку она была девушкой жалостливой, и она отправила Маурицио сообщение следующего содержания: «Не убивай всех кабанов, оставь хоть малюток на расплод». Последовал ответ: «От малюток мало пользы, мы их не стреляем». Ну да, вспомнила Саша, кабаны же все по двести килограммов весят, Маурицио говорил. Так что малютки бравому охотнику уже без надобности. Наверное, жители всех близлежащих городков накормлены, в домах престарелых ежедневный пир горой, скоро от такого количества дикой свинины у народа начнет болеть печень и прочие органы. Погоревав и по этому поводу, Саша наконец погрузилась в сюжет фильма. Трагедия неразделенной любви развивалась полным ходом. Несчастная влюбленная вынашивала план мести коварному изменнику, а он в это время возлежал на шикарном сексодроме в объятиях белокурой красотки с хищным лицом. Близилась кровавая развязка. Но телефонный звонок оторвал Сашу от экрана, и она нажала на кнопку «стоп».

— Дома сидишь? — услышала она радостный голос Юры. — А тебе тут депеша пришла. Прочитать или перебросить на твою почту?

— А от кого? — Саше неохота было вставать с дивана, включать компьютер, она так уютно устроилась, закутавшись в мягкий плед.

— От нашего дворянина. Что-то он мне нравится все больше. Читать?

— Валяй, интересно, чем же он так тебе приглянулся.

— Пишет: «Дорогая Саша, каждое ваше сообщение для меня маленький праздник. Теперь я знаю, как много вам приходится работать, чтобы помогать больным родителям и младшим братьям и сестрам. Бедняжка, у вас совсем не остается свободного времени. Поэтому для меня особенно ценно то, что вы находите время писать мне. Вы молодец, что не унываете и умеете радоваться жизни. Особенно меня порадовало, что вы любите ходить в картинные галереи. Мне было бы приятно, если бы вы смогли посетить те концерты, о которых мечтаете. Посылаю вам шестьсот долларов на первое время, чтобы вы могли себя и своих близких немного порадовать».

— Клевый мужик, — отозвалась немедленно Саша. — А сколько у меня там братьев и сестер? Надо же, никогда не думала, что я из многодетной семьи.

— Я написал, что у тебя две сестры и два брата. Решил, что этого хватит.

— Слава богу, что у меня их нет. По-моему, это так беспокойно. Я бы рехнулась, если бы вокруг меня постоянно вертелись дети. Потому и в школу не пошла работать после иняза. Честно говоря, я детей вообще терпеть не могу. Особенно насмотревшись на них в Италии. Такие бешеные, невоспитанные, ужас! Кстати, сколько мы с ним уже переписываемся?

— Вторая неделя пошла. Сегодня сообщу ему о твоей целомудренности, не возражаешь? Доставим ему минуты подлинного счастья.

— Правильно, пора его порадовать. Надо же как-то отблагодарить мужика за такие бабки… Ну все? А то я тут фильм смотрю, хочу узнать, чем закончилась история трагической любви.

— Какая ты нетерпеливая, так можно пропустить все самое хорошее в жизни.

— А у меня есть еще приятные новости? Ты классный мужик, Юрик, приятные новости мне оптом поставляешь.

— По старой дружбе, дорогая. Что только не сделаешь для хорошего человека. Завтра ты свободна? Пойдем денежки получать. На этот раз клиент из Новой Зеландии прислал тебе восемьсот долларов на Интернет и зимние сапожки.

— Ой, расскажи скорее, кто этот лапочка. Я сейчас заплачу — так трогательно, сил нет! Так заботится обо мне!

— Наш лапочка — владелец кафе, я его три недели окучивал. Уже хотел в корзину отправить, а то он все о красотах родного края распространялся. Да так увлекательно, что я никак не решался прервать переписку. Первое сообщение посвящено географическому положению его зеленого острова. Перечислил названия всех островков, входящих в состав государства. Хочешь, расскажу? Я теперь столько всего знаю о Новой Зеландии — с лекциями могу выступать. Ты знаешь, например, сколько там коренного населения? В процентном отношении?

— Да нет, конечно, я об этой Зеландии не вспоминала с девятого класса, с тех пор как экзамен по географии сдала. А ты думаешь, мне эти знания необходимы?

— Саша, детка, надо расширять свой кругозор. Мало ли какой жених у тебя объявится, вдруг такой интеллектуал, который в девушке ценит не только красоту, но и образованность.

— Приехали! Теперь я уже и необразованная! — возмутилась Саша.

— Подожди, не обижайся. Я же тебе добра желаю. Записывай скорее, я потом проверю: коренного населения — маори — всего девять процентов. Еще тебе нужно знать, что там сто девять графств. Большинство верующих — протестанты. Высший законодательный орган — однопалатный парламент. Записала?

— Юрка, иди ты на фиг. Что ты мне паришь? Не хочу забивать голову ненужной информацией.

— Ну и зря. Еще одно сообщение было о природных условиях Новой Зеландии. Кстати, климат там субтропический, морской. Может, ты там захочешь свою веселую старость проводить. На что тебе Италия? Там такие гадкие дети, зачем тебе лишние раздражители?

— Ну разве что в старости там жить… Тогда скажи, какая там столица. А то я, кажись, забыла.

— Веллингтон. Да, еще одно сообщение он посвятил животному миру. Про птичку киви вообще песнь сложил. Я читал и рыдал от восторга. Надо бы тебе всю эту информацию перебросить. Сдается мне, она тебе в жизни пригодится.

— А сам он как выглядит? Чернокожий?

— Ой, душа моя, темная ты у меня, аж стыдно. Думаешь, как Новая Зеландия — так обязательно черный? На фотографии он рыжеволосый, весь в веснушках, но ничего, симпатяга. Из потомков британских поселенцев. Уж о Британии тебе лекцию читать не надо. Кстати, что ты мне голову морочишь? Не могли вы в университете про Зеландию не учить, там официальный язык английский, и глава государства королева Великобритании. Ну мрак… Удивляюсь я на тебя, гражданка Александра Вострякова.

— Да забыла я, забыла! Все не упомнишь, что мы учили. Из всего, что ты мне рассказал, я бы только про птичку киви прочитала. Я ее с детства люблю за то, что малюсенькая она. Да, а при чем тут зимние сапожки? Это ты выпросил?

— Ну не выпросил, а намекнул. Дескать, зимы у нас лютые, а ты, бегая по урокам, чтобы заработать семье на пропитание, сносила последние сапожки, так что положение у тебя катастрофическое. Только после этого драматического сообщения он пошел на расходы. А то даже твоя девственность его не тронула. Посочувствовал тебе, дескать, с кем не бывает, у каждого свои заморочки.

— Дурак какой-то, — вдруг опять обиделась Саша. Она так вошла в роль скромной учительницы, что несомненное ее достоинство, которое не оценил должным образом потомок британских поселенцев, казалось ей вполне реальным.

— Не дурак, его цинизм — последствие тяжелого детства. У него мачеха очень злая. Он пишет, что в мыслях ее постоянно сукой называет и материт. Душу отводит.

— Так он еще и с мачехой живет? Странно как-то, там ведь с восемнадцати лет дети отделяются от родителей.

— Она его выперла в четырнадцать. Отец его помер, а мачеха за другого надумала выходить. А зачем ей пасынок от умершего мужа? Понять можно.

— Вот гадина. Точно сука. Бедненький… Как его зовут?

— Мэдли Сэмюэль Джон. Возраст у него, кстати, вполне подходящий — тридцать два года.

— Юрочка, перебрось мне его фотку. Письма не надо, я уже имею полное представление о его чудном крае. А про птичку киви, пожалуй, тоже пришли. Раз ты говоришь, что он про нее песнь сложил. Люблю романтиков. Да еще он владелец кафе. Может, это большой ресторан или сеть ресторанов по всему острову. А он скромничает.

— А может, он вообще министр торговли. Только очень скрытный. Ой, Сашка, люблю я тебя за твой приземленный, можно сказать, практичный юмор. Ладно, смотри свой фильм, расскажешь завтра, чем закончился. Встречаемся в полтретьего, и не опаздывай. А то этот «Вестерн юнион» мало того что обирает клиентов по-черному, успевает это делать в недолгие часы своего рабочего дня. Они, паразиты, в полчетвертого уже все усвистывают. Устроились, да?

Саша положила трубку и попыталась представить себе рыженького Сэмюэля, подумав, что можно отправить ему парочку сообщений. С новозеландцами она еще не переписывалась. Даже среди туристов ей не попадались островитяне. Вернувшись к фильму, она дождалась-таки кровавой развязки: обманутая несчастная заколола своего неверного возлюбленного кинжалом, а сама выбросилась из окна шестьдесят восьмого этажа. Потом Саша пересилила себя, поднялась с дивана и перенесла свое утомленное тело в кресло перед компьютером. Юра уже перекинул ей письмо от Сэмюэля и его фотографию. Островитянин Саше не понравился. Мордатый и слишком веснушчатый, рожа какая-то чересчур рыжая, прямо под цвет волос. Зато позирует на фоне чего-то буйно-зеленого, даже не очень четкое изображение фотографии радовало глаз сочной зеленью. А песнь о птичке киви она прочитала с удовольствием. Надо бы ему сочинить что-нибудь такое же романтическое про городскую ворону. Скорее всего, у них такие птицы не водятся. Саша стала набирать текст, но ее литературный пыл быстро угас. Ничего романтического на ум не приходило. Мяукнул мобильный. Маурицио прислал сообщение: «Кабаны как сбесились, прут и прут, нет от них продыху. Сегодня подстрелил восемь особей мужского пола. Свежую туши. Малютки ушли в лесную чащу». Саша ответила: «Сегодня из окна своей квартиры подстрелила шестнадцать ворон. Меня приняли в общество „Cанитар города“. Через полчаса пришел ответ: „Поздравляю. У нас такого общества нет. Я тебя люблю“. Саша подивилась странной приписке, но решила, что Маурицио такими словами выразил чувство гордости за меткость начинающего стрелка. Дождь за окном лил не переставая, и Саша, вдруг вспомнив Италию, взгрустнула. Там вечное солнце, вкусный виноград, добрый человек Леонардо, который купил ей сразу четыре пары туфель. А еще там прекрасный замок с большой парковкой, красивый сад, резная скамейка под сенью могучих деревьев, двадцать восемь Леонардовых виноградников и его же реставрационная фирма. Не миллионер, но она так и не встретила в своей почте ни одного миллионера. Наверное, они невест ищут не в Глобальной паутине, а раскидывают сети в других, неведомых ей местах. И какого рожна ей еще надо? Ну и что, что он еще девственник? Если человек собирается жениться, значит, он уверен в своих возможностях. Наверное, есть какие-то признаки, которые дают ему эту уверенность. И, главное, неопытного мужчину легче обмануть. Снова мяукнул мобильник. Новое сообщение от Маурицио. Очень загадочное. „Любовь есть или ее нет“. Ну и ну, прямо не знаешь, что и подумать. Что бы ему такое ответить? Саша подумала и послала сообщение: „Куда деваете кабанье мясо?“ Зазвонил телефон. Саша уже готова была услышать голос Маурицио с полным отчетом, но в трубке долго шелестело, скрипело, хрипело, наконец прорезался счастливый голос Леонардо:

— Саша, я купил самолет, звоню тебе из кабины. Какой красивый вид открывается сверху на виноградные поля, ты себе представить не можешь. А как хороши мои оливковые плантации! Я наш самолет назвал «Александра». Ты не возражаешь? Когда мы будем венчаться, невестин букетик ты бросишь гостям сверху. Представляешь, как это будет грандиозно?

Саша ошалела. Чаша весов в пользу замужества резко потяжелела от веса самолета и оливковых плантаций.

— Это лайнер? — чужим голосом произнесла она, боясь спугнуть удачу.

— Какой лайнер? Зачем нам лайнер? Возить всех родственников? Это маленький двухместный спортивный самолет, только для нас с тобой, изящный, как стрекоза, легкий, как перышко, быстрый, как молния. — Леонардо хохотал во все горло, и в его голосе Саша слышала ликование. Наверное, он полюбил этот самолет так же, как полюбил ее — сразу и навсегда. «Нельзя обманывать счастливого человека в его ожиданиях, — подумала Саша. — Это нехорошо».

— Приезжай, дорогой, я познакомлю тебя с родителями, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом.

Как странно устроена жизнь. Почему-то еще совсем недавно все ее поклонники, с которыми она весело проводила время в Москве или ездила на уик-энд в другие страны, избегали разговоров о дальнейшем развитии отношений. И вдруг за последние несколько месяцев, как по мановению волшебной палочки, картина сильно изменилась. Женихи поперли на нее стройными рядами, дружно взявшись за руки, и над ними весело реяли разноцветные знамена со словами, которые доселе никто не произносил, — БЕРУ ЗАМУЖ. А те, кто еще не сказал, просто не успел. Саша не сомневалась, что созреют и эти, отстающие, вот поднажмут и догонят первых. Пока что в активе у нее накопилось с десяток претендентов. Правда, миллионеров среди них не оказалось. Хотя чему удивляться, ни одна из ее подруг миллионера так и не подцепила. Наверное, их все-таки значительно меньше, чем хотелось бы. На всех не хватает. А годы идут… Саша ворочалась в постели, потеряв сон от волнения. Налюбовавшись на фотографии женихов, она поняла, что нравится ей только один — Леонардо. А в страну Италию она просто влюбилась. У нее там уже куча друзей, которые своей открытостью и простотой так напоминают русских. Саша чувствовала, что это ее страна, там она приживется. Сон никак не шел, и взбудораженная невеста решила прибегнуть к надежному рецепту — достала бутылочку «Айриш крима». Лучший способ успокоить нервы, а заодно получить удовольствие. Сразу стало тепло и приятно, она немножко захмелела и, не глядя на часы, позвонила Юре.

— Я тебя не разбудила? — услышал среди ночи ее жизнерадостный голос Юрий Васильевич.

— Ты хоть знаешь, который час? — пробурчал недовольный друг. — Я, может, не один.

— Подумаешь, беда какая? — даже и не подумала извиниться Саша. — С Надькой, что ли, кувыркаешься?

— Не угадала. Чего тебе нужно в три часа ночи?

— Юрка, ты не сердись, кто бы там с тобой ни был. Хоть весь кордебалет «Пиковой дамы». У меня действительно срочное дело. Я замуж выхожу.

— Совсем обалдела. В шесть часов вечера ни сном ни духом, в три часа ночи нате вам — замуж собралась. Тебе что, машину срочно прислать с дядей Васей в аэропорт?

— Ну вот, сердишься, лучше бы порадовался за подругу. Чай, не чужая.

— Ну и кто тот бедолага, который еще не знает, какие сюрпризы его ожидают по ночам?

— Счастливчика зовут Леонардо Понти, — поправила его Саша.

— Так он же маленький, старенький, да еще сексуально непригодный.

— Может, мне всегда маленькие нравились, я только в этом не признавалась. И не старенький вовсе, пятьдесят два — это тебе не девяносто пять. А по виду ему больше сорока и не дашь, очень хорошо выглядит, потому что ведет здоровый образ жизни. Водку не жрет, с бабами не шляется, до обеда не спит. А насчет непригодности это мы еще увидим. Помнишь, как нам говорили в университете: не знаешь — научим, не хочешь — заставим. Я ему книжку подарю с красочными иллюстрациями, вместе изучать будем. Просто он потом порадуется за меня, что я более способная ученица.

— Сашка, дурында, ну на кой он тебе нужен? У тебя же теперь женихов до фигища! Мы еще и с половиной не поработали.

— Юрик, бери их всех себе и работай с ними до посинения. У меня что-то кураж пропал. Приятно, конечно, бабки получать на халяву, но у меня какое-то чувство… что незаслуженно это. Одно дело — действительно встречаться, не задаром же, я на них свое личное время трачу. А оно, как известно, дорого. А другое — доить этих доверчивых простачков и врать про невинность… Ну тошно мне стало. Особенно после того, как я с Леонардо познакомилась.

— Да, но ты ведь брала деньги этих простачков, ни разу не отказалась, даже после того, как приехала из Италии.

— Брала, глупо отказываться, если адресовано именно мне. Я получала — я и брала. И тебе отстегивала, кстати. А теперь я все это прекращаю, потому что скоро приедет Леонардо и мы с ним отчалим в солнечную Италию. Так что ты себе подыщи других девочек, чтобы на их адрес получать. Богатей себе на здоровье, криминальный элемент.

Юра пропустил мимо ушей последнюю Сашину фразу, привыкнув к ее дурацким шуточкам.

— Слушай, ну почему именно он? Ты же еще не видела этого, из Женевы. Может, он еще лучше. Кстати, может, он и побогаче. Все-таки профессор в университете. Они там неплохо зарабатывают. Опять же филолог, близкий тебе по духу.

— А Леонардо веселый, всегда в хорошем настроении. Этот твой дворянин какой-то занудный. Письма его помнишь? Скучный он. А насчет богатства — сомневаюсь. У него самолета нет.

— А, дело в самолете, так бы и сказала. А что, Леонардо за тобой на своем самолете прилетит? Ты мне не говорила, что кроме виноградных полей он еще владеет эскадрильей.

— Юрка, он купил самолет и назвал его «Александра». И невестин букетик я брошу с самолета. Представляешь, какой кайф? Ни у кого такого еще не было! Мы полетим над виноградными полями, оливковыми плантациями, внизу будут бежать ликующие гости, а девушки в развевающихся на ветру платьях, устремив жаждущие счастья взоры в синее небо, с протянутыми кверху руками будут ждать мой букетик!

— Да, круто! — помолчав, заключил Юра, сраженный аргументом о самолете. Действительно, из его знакомых ни у кого не было самолета. И виноградных полей тоже. Да, откуда-то появились еще и оливковые плантации!

— А про оливковые плантации ты для красного словца вставила?

— Нет, Леонардо только что сказал. Но я не стала спрашивать, сколько их, и вообще в каких единицах они измеряются. Пусть думает, что я бескорыстная. Я думаю, у него в закромах еще что-то припрятано. К удобному случаю. Например, подарок к свадьбе: дворец в Венеции.

— Ну вот, испортила мне настроение. Я теперь до утра не засну. Бессовестная, бросаешь меня на произвол судьбы. А обо мне ты подумала? Как я без тебя буду? Я уже привык, что ты всегда где-то рядом, а теперь до тебя не докричишься. — Голос у Юры был действительно расстроенный. Саше даже стало его жалко.

— Бедненький… Ну ничего, у тебя всегда девочек полно было. Кстати, тот кордебалет, что рядом с тобой, они спят или слушают, как ты мне почти в любви признаешься? Причесочка твоя потом не поредеет?

— Нет, они спят очень довольные и счастливые. И им совершенно по фигу, с кем я треплюсь до четырех часов утра. Так что ты тоже ложись. Завтра, наверное, на работу потопаешь? Или в дождь все экскурсии отменяются?

— Как бы не так, и в дождь, и в снег, и в град — все странствующие, с котомками за плечами, опираясь на истертые посохи, хотят увидеть Кремль и Красную площадь. У меня завтра двое из Шотландии. Если повезет, увижу мужиков в юбках. Вот если бы они с волынками приехали! Я бы шла по площади, а они меня сопровождали с музыкой, вот класс! Все бы смотрели и завидовали, что я в такой веселой компании гуляю.

— Иди спать, болтушка. Теперь я знаю, что тебе подарить на свадьбу — диск с кельтской музыкой. Будете на ночь с Леонардо слушать. Вместо колыбельной. Правда, от нее мертвый встанет, ну, может, это Леонардо и нужно.

Саша, наговорившись, уснула под монотонный шум дождя. А Юра лежал с открытыми глазами и думал, что девушка Сусанна, которую он выпроводил в двенадцать часов ночи, кажется, нетребовательная и запросы у нее не слишком высокие. Ее вполне удовлетворят регулярные две тысячи рублей за посещение банка.

Иван Рудольфович задержался после семинара, который ему сегодня поставили последней парой. Он был на подъеме, потому что студенты хорошо подготовились и обычное обсуждение темы переросло в интересную дискуссию. В группе было несколько русских ребят, и это очень благотворно влияло на общее настроение. Не всем понятны реалии чужой культуры, а русские студенты на своем отличном французском языке умели объяснить сокурсникам необычность слога Андрея Платонова. В этом году группа подобралась очень удачная, и их споры доставляли Ивану Рудольфовичу настоящее удовольствие. После семинара всей толпой отправились в университетское кафе пообедать, а потом опять вернулись в аудиторию на заседание литературной секции. Сегодня обсуждали стихи Барбары Сильвестер. Она писала на французском, а Настя Лопухина переводила их на русский язык. Так в тандеме и выступали: оригинал — перевод. Потом обсуждение и сравнение стилистики. Участие в обсуждении принимали все очень активно, время от времени споры становились весьма бурными, когда не могли решить, на каком же языке лучше звучит эта метафора или синекдоха. Два часа пролетели быстро, и когда Тучков призвал всех пойти на мировую, потому что пора уже было расходиться, студенты даже немножко поупрямились. Ивана Рудольфовича очень уважали, а некоторые девушки были в него тайно влюблены. О нем мало что знали, и шлейф таинственности тянулся за ним уже многие годы. Было известно только одно — он потомок известного дворянского рода. Ходили слухи, что он не женат, но Иван Рудольфович никогда ни за кем не ухаживал, вел себя со всеми ровно и доброжелательно, и в его одиночество как-то не верилось. Он был всегда подтянут, аккуратен, дорогие костюмы как будто ежедневно гладились, а сорочки он менял каждый день. Чувствовалась заботливая женская рука. На самом деле Тучков жил один, маму он похоронил восемь лет назад, а его домом занималась приходящая домработница — испанка Мария. Уже несколько лет она приезжала на своем стареньком авто три раза в неделю убирать, готовить, чистить, стирать и гладить. Удовольствие было недешевое, но зато снимало массу бытовых проблем. Он платил ей пятьдесят франков за три часа работы и спокойно занимался своими делами, пока она хлопотала в его квартире. Мария была молчаливой, может быть, потому, что плохо говорила на французском. Но улыбалась искренне и вызывала полное доверие.

Тучков открыл дверь дома, когда Мария уже уехала, оставив ему на плите обед, а все выглаженные сорочки висели в шкафу на плечиках. Дом сверкал чистотой, и Иван Рудольфович, довольный, сел за стол. Он налил себе в тарелку луковый суп, который Мария готовила замечательно. На второе сегодня были клецки из лангуста. Мария была неплохим кулинаром, но Иван Рудольфович так скучал по русским щам, блинам, картофельным зразам, рассольнику, да мало ли какие блюда умела готовить его мама… Иногда его приглашала на обед мамина приятельница Екатерина Михайловна. Вот у нее он отводил душу. Она тоже готовила замечательно и не признавала никакой другой кухни, кроме русской. Но за последний год она сильно сдала, возраст брал свое, и теперь ей было тяжело готовить полный обед, так что и приглашения поступали реже.

После обеда почитал газеты, отдыхая на низком удобном диване, вытянув ноги на банкетку. Потом пересел к компьютеру. Интересно, что ответила ему Сашенька. Его нежные чувства к ней все росли, так хотелось поскорее ее увидеть. Но у девочки контракт, она уже использовала свой отпуск, два месяца занималась выращиванием овощей на грядках, чтобы у семьи были запасы на зиму. И теперь к нему поехать пока не сможет. Он тоже занят в университете, разгар учебного года. Остается только писать друг другу в надежде на будущую встречу. Увидев от нее письмо в своей почте, Иван Рудольфович улыбнулся от радости. Кроме письма она прислала и фотографию — стоит в каком-то большом парке с огромной охапкой желтых листьев в руках, за спиной могучее дерево с характерными разлапистыми листьями, кажется каштан. Улыбка у нее замечательная, немножко лукавая и в то же время веселая. А вот и сообщение: «Дорогой Иван Рудольфович, Ваши деньги пришли очень кстати. Большое Вам спасибо, я смогла купить братьям и сестрам зимнюю обувь. Хватило почти всем. А младшие смогут донашивать обувь старших, потребуется только небольшой ремонт. Но на это я накоплю сама. Я устроилась еще работать ночной няней в приют для детей-сирот, так что у меня будут дополнительные деньги. Кстати, я все-таки сходила в Музей изобразительных искусств имени Пушкина на выставку картин из частных коллекций. Я была просто счастлива. Билеты у нас очень дорогие, но благодаря Вам я смогла себе устроить маленький праздник». Иван Рудольфович оторопело смотрел в текст. Бедная девочка, в какой же нищете они живут, если она умудрилась на жалкие шестьсот долларов накупить зимней обуви почти всей семье. А теперь ей еще придется и по ночам работать, когда же она спать будет? У нее же школа, частные уроки, весь дом на ее плечах, родители болеют. Бедная, бедная девочка! И все равно при всей сложности ее жизни у нее еще есть силы улыбаться, ходить в парк… Как несправедлива к ней судьба! Иван Рудольфович, взволнованный, растерянный, мерил широкими шагами комнату и думал, как ей помочь. Конечно, надо немедленно выслать еще денег. Пусть уходит с ночной работы, иначе она совсем загубит свое здоровье. А он к ней обязательно приедет через пару месяцев, на рождественские каникулы. Или ее пригласит к себе. Но у нее ведь такое строгое воспитание, девочка еще невинна, родители могут ее не отпустить. Наверное, надо приехать первому, представиться ее семье, сразу же сделать официальное предложение. Он ее знает по переписке уже полтора месяца, это уже срок. А после личного знакомства нужно будет делать решительные шаги.