1
Мурад Непесов в задумчивости сидел на диване в гостиной собственного роскошного трехэтажного особняка. За последние несколько дней произошло слишком много событий.
Люди Мичмана устроили еще несколько крупных взрывов на принадлежащих Непесову территориях. И при этом сам Мичман оставался вне зоны досягаемости. Вместе со своим ближайшим окружением он словно сквозь землю провалился.
Непесов усмехнулся про себя. Против буквального истолкования этой фразы он бы возражать не стал.
В последние дни как-никак остро чувствовалось, что Лиманов подготовлен к криминальной войне гораздо лучше его самого. И дело было не в количестве людей или денег. Непесов не сомневался, что и того и другого у него больше, чем у Лиманова. Дело было в опыте ведения подобной войны.
А у Мичмана он был.
Теперь Мурад Непесов прекрасно понимал, почему в свое время Лиманов сумел переиграть всех своих конкурентов. А если говорить проще — уничтожить.
Мичман был не только и не просто крупным авторитетом, набравшим себе банду головорезов, превышающую своими размерами остальные банды.
Мичман был прекрасным стратегом.
И Непесов, как бывший военный, не мог не отдать ему должного.
После первых нескольких дней войны, когда стороны по очереди обменивались легкими ударами, ситуация начала постепенно меняться. И Непесов не мог не обратить внимания на то, что эти изменения не в его пользу.
Лиманов навязывал ему свои правила, а он, Мурад Непесов, не мог ничего с этим поделать.
Несмотря на то что специальный отдел службы безопасности с привлечением большой агентурной сети метр за метром перерывал весь Приморский край, никаких следов Мичмана обнаружить не удавалось.
Он действительно как сквозь землю провалился.
Даже Рашид, получивший персональный приказ обезвредить Мичмана, до сих пор ничего не мог сделать.
А люди Непесова тем временем продолжали гибнуть.
В коридоре послышались шаги, и Непесов, выйдя из задумчивости, поднял голову.
— Это ты, Олег. Проходи, присаживайся.
В гостиную вошел Коляда.
Он находился в доме Непесова уже несколько дней и за это время полностью вычеркнул из собственной памяти свою настоящую фамилию.
Здесь он был Олегом Савинкиным.
Пройдя в гостиную, он сел в кресло, стоящее слева от дивана, на котором разместился Непесов.
— Выпьешь?
— Я же не пью, Мурад Мурадович.
— Прости, каждый раз забываю. Сложно привыкнуть к тому, что кто-то не пьет. Как самочувствие?
— Нормально.
— Мне сказали, что ты кричал во сне. Что-то об интернате, подробности нельзя было разобрать.
— Я не помню, что мне снилось.
— Я тоже практически никогда не запоминаю собственные сны.
За эти дни между ними установились очень странные отношения. От встречи с возможным сыном своего старинного друга Мурад Непесов ожидал всего, только не этого. Несмотря на то что он знал возраст и биографию Олега Савинкина (интернат, побег, вооруженный налет, серьезная травма головы, сумасшедший дом и снова побег), до его появления в доме в голове Непесова прочно сидел образ маленького мальчика. Того, которому он когда-то подарил железный автомобиль. Сына Станислава Савинкина.
Теперь же Мурад Непесов видел в жизни Олега не просто несчастную судьбу, он видел в ней отражение своих собственных несчастий. Интернат и психушка, выпавшие на долю Савинкина, были не чем иным, как лагерями, сквозь ад которых прошел в свое время сам Мурад Непесов.
И именно это чувство заставляло Непесова видеть в Олеге родственную душу. Он тоже был человеком, за которого жизнь все решила сама.
Конечно, если бы этот парень не был сыном Станислава, они бы никогда не встретились.
Теперь уже Мурад Непесов не сомневался в том, что Олег действительно являлся сыном его старинного друга.
Савинкин успешно прошел все тесты на детекторе лжи и даже был введен в состояние гипноза. И в том и в другом случае им занимались высококлассные специалисты, бывшие коллеги Матюшина по Комитету государственной безопасности.
Именно Матюшин настоял на такой серьезной проверке.
Непесов и сам понимал, что проверка необходима, но предпочел бы ограничиться парой стандартных тестов на детекторе.
Подсознательно он очень боялся того, что Олег может оказаться кем-то другим.
Но он также прекрасно отдавал себе отчет в собственной заинтересованности и предвзятости, поэтому без всяких колебаний предоставил Матюшину полную свободу действий.
Спустя несколько дней Матюшин подтвердил, что Олег Савинкин с вероятностью до девяноста пяти процентов действительно является сыном его погибшего друга.
С тех пор они очень много времени стали проводить вместе.
Непесов рассказывал Олегу о его отце и их совместной службе, расспрашивал о том, что произошло за те шесть лет, пока он сидел в тюрьме.
Олег мало что помнил. После медицинского осмотра врач подтвердил Матюшину, что молодой человек действительно страдает сильными провалами в памяти.
Но для Мурада Непесова это было неважно.
То, о чем не мог вспомнить Олег, Непесов досочинял для себя самостоятельно. И он наслаждался этими придуманными воспоминаниями, как если бы они были настоящими.
На шестой день пребывания в особняке Непесов познакомил Олега с Женей. Но, несмотря на одинаковый возраст, молодые люди отнеслись друг к другу настороженно.
Скорее всего, подсознательно оба увидели друг в друге конкурента, и все попытки Непесова «подружить» близких ему людей пока оканчивались неудачей.
А Непесов уже действительно считал Олега членом своей семьи, так же как и Женю. И он искренне надеялся на то, что со временем лед в их отношениях растает.
Единственным, что по-настоящему огорчало и злило Непесова, было то, что такое счастливое событие в его жизни омрачалось ведущейся войной.
Он видел в этой ситуации повторение другой, той, которая изменила всю его жизнь. Долгожданное присвоение звания капитана третьего ранга, а через какое-то время разжалование, суд, лагеря.
И хотя Мурад Непесов отнюдь не был человеком суеверным или трусливым, такая зеркальная картина его пугала.
С тех пор как ему в голову впервые пришла мысль о схожести этих двух периодов его жизни, внутри его поселилось беспокойство.
Насчет предстоящих проверок на детекторе лжи Коляда не беспокоился. В Антитеррористическом центре у него всегда были лучшие показатели. Когда к нему в комнату ввезли необходимую аппаратуру, Коляда испытал чуть ли не облегчение. Потому что самым волнительным в жизни является ожидание.
Он сидит на стуле, облепленный датчиками. От него тянутся многочисленные провода. Все они подсоединены к аппарату, который должен убедить окружающих в том, что он говорит правду.
Теперь он замедляет дыхание и полностью очищает собственное сознание.
Он просто чистый лист бумаги.
Ответы на этом листе станут появляться по мере поступления вопросов.
Напротив него садится мужчина. Он невысокого роста, из-под очков на Коляду смотрят внимательные глаза.
Человек включает аппарат.
— Сейчас я стану задавать вам вопросы. Отвечайте только да или нет. Не раздумывайте. Вы меня поняли?
— Понял.
— Отвечайте только да или нет. Теперь понятно?
— Да.
— Вы являетесь агентом спецслужб?
— Нет.
— Вы здесь, чтобы убить Непесова?
— Нет.
Справа от него, прислонившись к стене, стоит Матюшин. Он внимательно следит за индикатором ответов. Время от времени он переводит взгляд на Коляду.
— Ваше настоящее имя Олег?
— Да.
— Савинкин Олег Станиславович?
— Да.
— Вы являетесь агентом спецслужб?
— Нет.
— Вы когда-нибудь проходили проверку на детекторе лжи?
— Нет.
— Ваши родители живы?
— Нет.
Все, что он сейчас говорит, — это чистая правда. Поэтому индикатор не показывает никаких отклонений. Он очень спокоен, и его сознание — это чистый лист бумаги. Ответы на нем появляются по мере поступления вопросов.
— Зачем вы сбежали из сумасшедшего дома?
Лист бумаги остается пустым.
Он недоуменно смотрит на человека напротив.
Тот поправляет очки.
— Извините, я неправильно задал вопрос.
Его намеренно пытаются сбить.
— Когда вы убегали из сумасшедшего дома, у вас была определенная цель?
— Да.
— Вы действительно страдаете провалами в памяти?
— Да.
— Ваши родители погибли в автомобильной катастрофе?
— Да.
— В интернате к вам применялось насилие?
— Нет.
Индикатор вздрагивает. Одновременно с ним возле стены вздрагивает Матюшин.
Только что он сказал неправду.
— Я задам вопрос еще раз. В интернате к вам применялось насилие?
— Да.
На этот раз индикатор спокоен. Он чувствует, как Матюшин на него смотрит.
— Ваш отец был моряком?
— Да.
— Он служил на Дальнем Востоке?
— Нет.
— Он служил на Черноморском флоте?
— Да.
— Вы являетесь агентом спецслужб?
— Нет.
Он не знает, сколько прошло времени с тех пор, как начался тест. Ему не нужно знать, сколько прошло времени. Потому что он — чистый лист бумаги, который не может интересоваться временем.
— Вы когда-нибудь слышали про Мурада Непесова?
— Да.
— Вы узнали о нем из средств массовой информации?
— Нет.
— Вам рассказало о нем ваше начальство?
— Нет.
— У вас на ноге есть шрам?
— Да.
— Дважды два равняется четыре?
— Да.
— У вас есть мобильный телефон?
— Нет.
Человек продолжает задавать свои вопросы. Перед ним толстая стопка бумаг, по которым он читает. Иногда он смотрит на него поверх очков. Кажется, что этим вопросам не будет конца. Кажется, что он сидит здесь уже целую вечность, а стопка не уменьшилась даже наполовину.
— Вы устали?
— Да.
— Вам хочется спать?
— Да.
Это все. На этот раз. Но он знает, что этот тест не последний. Его станут проверять до тех пор, пока не убедятся, что он действительно говорит правду.
Человек отсоединяет от него датчики, сворачивает провода. Смотрит на него поверх очков и улыбается.
Матюшин у стены по-прежнему выглядит невозмутимым.
Коляда обращается к человеку в очках:
— Я могу сейчас отдохнуть?
— Боюсь, что пока еще нет, — улыбается тот. — Сейчас с вами будет проведен сеанс гипноза. Но минут пять на передышку у вас есть.
Но оказывается, что у него нет даже пяти минут. В комнату уже входит другой человек.
Они оба очень похожи, но этот без очков. Довольно-таки посредственная внешность, вот только глаза… Они очень глубоко посажены, и создается впечатление, что человек всегда смотрит в одну точку.
Он усаживается на стул напротив, еще не остывший после первого специалиста. Достает из кармана маятник. Обыкновенный блестящий металлический шарик на толстой леске. Он поднимает руку, и шарик оказывается на уровне глаз.
— Сейчас вы станете следить за этим шариком глазами и слушать мой голос. Вы меня понимаете?
— Да.
— Я начну обратный отсчет. Я начну с десяти и дойду до нуля. По мере того как я буду считать, ваше тело начнет расслабляться. Вы почувствуете сонливость. Вам действительно захочется спать. Когда я скажу ноль, вы будете крепко спать. Десять, девять, восемь. Вы расслабляетесь. Расслабляетесь все сильнее. Ваши веки наливаются свинцом. Ваши глаза закрываются. Семь, шесть. Скоро вы будете крепко спать. Пять, четыре. Вы уже практически спите. Ваши веки отяжелели. Вы уже не можете поднять их. Три, два. Вы засыпаете. Один. Вы уже полностью готовы. Сейчас я произнесу «ноль», и вы будете крепко спать. Очень крепко спать. Ноль.
Но он не спит.
Об этом не знает никто, кроме него самого.
Для окружающих он погружен в крепкий гипнотический сон, его сознание полностью отключено, и ответы на вопросы дает его подсознание.
Но это не так.
Девяносто пять процентов его сознания действительно спя т, но пять процентов продолжают бодрствовать. Именно эти пять процентов ведут в данный момент диалог со специалистом.
Никто не в состоянии засечь это. Даже если бы в данный момент к нему были подключены любые датчики, они бы ничего не обнаружили.
Даже во время самого крепкого сна какая-то маленькая часть сознания все равно продолжает бодрствовать. Но обычный человек не в состоянии это контролировать.
А он владеет этим искусством.
Этому его учили в Антитеррористическом центре.
И ни один самый лучший специалист никогда не сможет со стопроцентной уверенностью провести грань между сном настоящим и сном искусственным.
Они задают ему практически те же вопросы, что и во время предыдущего теста.
Его спрашивают, имеет ли он отношение к спецслужбам, кто были его родители, когда и при каких обстоятельствах они погибли.
Теперь ему необязательно ограничивать свои ответы лаконичными «да» или «нет». Он имеет право говорить все, что захочет.
И он рассказывает им все.
Рассказывает про аварию на мокром шоссе, про интернат и про больницу. Он рассказывает им про черную военную форму своего отца, которая висела у него в шкафу, описывает ордена и медали, висящие на этой форме.
Он рассказывает им все. Все, что они хотят от него услышать. Все то, что он сам хочет им рассказать.
Он рассказывает про сумасшедший дом, в котором провел пять лет. И про то, как он бежал оттуда, проломив табуреткой голову дежурному.
Он рассказывает про то, как прятался после побега в заброшенном доме и как его неожиданно арестовали сотрудники милиции.
У него есть ответы на все их вопросы.
— Я думаю, достаточно, — слышит он голос Матюшина.
— Тогда я бужу его.
— Будите.
Он слышит шаги, потом звук открываемой двери. Потом дверь закрывается, и он понимает, что Матюшина больше нет в комнате.
Спустя минуту начинает говорить специалист:
— Сейчас я начну обратный отсчет. На этот раз я стану считать от ноля до десяти. По мере того как я стану считать, вы постепенно начнете просыпаться. Когда я произнесу «десять», вы окончательно проснетесь. Вы будете чувствовать себя спокойно и легко. Итак, я начинаю отсчет. Ноль. Вы начинаете просыпаться. Один, два. Ваше сознание оживает. Три, четыре, пять. Вы просыпаетесь. Шесть, семь, восемь. Вы уже практически полностью проснулись. Девять. Сейчас я произнесу «десять», и вы окончательно проснетесь и откроете глаза. Десять.
Он несколько раз моргает и открывает глаза. Мутное пятно постепенно приобретает очертания сидящего напротив него специалиста.
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально. Я долго спал?
— Около полутора часов.
Он протирает глаза ладонями.
— Вы устали?
— Не знаю. Странные ощущения.
— Так всегда бывает после гипноза. Впрочем, могу вас обрадовать: на сегодня мы закончили. Можете отдыхать.
Специалист поднимается со стула и выходит из комнаты. Он остается в полном одиночестве. Хотя наверняка здесь установлены скрытые камеры.
Он тоже встает со стула и подходит к окну. С высоты третьего этажа ему виден расстилающийся впереди океан. Где-то по ту сторону, в Южной Корее, находится тайный офис Мурада Непесова.
Его задание остается неизменным — он должен обнаружить этот офис.
