24
От природы Лейла Ладода была черноволосой. Однако теперь, как это часто делают восточные женщины в более почтенном возрасте, она вытравила свои волосы, став блондинкой, что, против обыкновения, не прибавило ее чертам мягкости — они стали еще вульгарнее. По ее лицу можно было с легкостью прочесть всю ее биографию. Впрочем, на нем остались и следы, что называется, былой красоты, а двигалась она всегда как королева — медленно и плавно.
Родилась и провела первые несколько лет своей жизни Лейла в татарской деревне на Волге, а через какое-то время родители ее перебрались в Казань. Родители были необразованные: мать работала уборщицей при школе, отец пил, в доме царила неприкрытая нищета, которая Лейлу, как человека живого, сообразительного и с большими претензиями, ужасно оскорбляла. Вся убогость ее жизни и ее нарядов ей страшно не нравилась, казалось, что старые вещи, которые перепадали ей от родственников, липнут к телу и уродуют его. На самом деле, Лейла в те годы обладала достаточно хорошей, хоть и не выдающейся фигурой, и испортить впечатление от нее было довольно сложно. Более всего Лейла нравилась стареющим мужчинам…
Еще в детстве Лейла обладала характером решительным и напористым, была необычайно самостоятельна и, кроме того, чувственна. В период полового созревания она словно сошла с ума, появляясь в школе и на улице исключительно в коротких юбках, сильно накрашенной. Она много курила, тогда еще не взатяжку, находила немало удовольствия в дешевом алкоголе и довольно скоро попробовала быть с мужчиной — не оттого, что захотелось, а просто из собственного бесшабашного любопытства. Первый мужчина был старше ее на двадцать лет, и произошло это знаменательное событие в чахлых кустах сирени на пустыре, естественно под винными парами. После чего Лейла встала, отерла листьями грязь с коленей и направилась домой спать, удивленно спрашивая себя: так вот как это бывает?
Еще в нежном возрасте девочка влюбилась в школьного преподавателя географии, красивого и черноусого, который охотно ставил ей четверки по предмету, если она приходила на занятия в миниюбке, так что можно было вообще ничего не учить. Учиться Лейла и вовсе не любила, она чувствовала себя гораздо более взрослой, чем все ее одноклассники и одноклассницы, а уж вставать в школу в восемь утра и потом терять в бессмысленном просиживании за партой несколько часов своей бесценной жизни… Впрочем, в школе было легче, чем дома, — постоянные скандалы, мать называла ее шлюхой, отец норовил дать оплеуху…
Через какое-то время Лейла пережила более взрослую любовь, и это было чувство, окончательно изменившее всю ее дальнейшую жизнь. На сей раз мальчик был ненамного ее старше, учился в институте, считал себя гениальным художником. Ухаживал он красиво и волнующе, говорил всякие слова и даже обещал жениться — так что Лейла втрескалась в него без памяти и даже бросила ради него школу, чтобы больше времени проводить с любимым. Дома из-за постоянных сцен стало вовсе невозможно жить, и Лейла стала жить по знакомым, по пустым дачам в окрестностях города. У ее любимого Миши была собственная квартира, но Лейлу он почему-то к себе жить не приглашал.
Стоило бы призадуматься, но в то время девушка еще не была научена горьким опытом и верила нежным словам более, чем поступкам.
Как-то раз, явившись в неурочное время, Лейла застала у Миши другую женщину. Поначалу она просто остолбенела, ушла, не сказав ни слова, и проплакала чуть ли не сутки, так что потом ужасно болела голова и глаза казались запорошенными песком. Но уже через некоторое время азиатский темперамент взял верх, и на одной из вечеринок у общих знакомых, куда Миша безмятежно явился с новой пассией, Лейла глотнула для храбрости водки, взбесилась окончательно и бросилась на Мишу и его девушку с кухонным ножом. Пострадал хозяин квартиры, устроивший вечеринку, пригласивший гостей и потому считавший своим долгом утихомирить Лейлу.
Оправившись от переживаний, Лейла решила построить свою жизнь на более рациональной основе. Кстати подвернулся и пожилой кавалер — она ему отдалась, а потом переехала временно жить в его удобную квартиру с ванной и горячей водой. Она решила, что это довольно скучно, но вполне терпимо ради каких-то выгод для себя. Таковой политики она и придерживалась.
Содержателю своему она, естественно, не осталась верна, а со всем жаром будущего специалиста, но внутренне оставаясь холодной, принялась изучать любовную науку, и скоро умения ее стали своеобразным предметом ее гордости. Использовала она их, дозируя, считая вполне справедливо, что с некоторых и этого хватит. Разве что иногда нападал на нее какой-то злой азарт, и тогда она старалась довести партнера в постели до полного изнеможения. Возможно, таким образом она доказывала себе свою женскую состоятельность и брала реванш за горькую любовную неудачу.
Приодевшись на деньги содержателя, а заодно умыкнув у него из квартиры что было ценного — деньги, украшения, — она отбыла в Москву, эдакая молодая барышня, питающая надежду на большие заработки.
В Москве она довольно удачно и как-то сразу пристроилась у одной из гостиниц и довольно долго подрабатывала на панели. У нее была постоянная клиентура. Однако Лейла понимала, что проституткой долго не проработаешь — она старела, а цены на услуги стали падать — слишком много развелось молодых охотниц торговать собой, началась настоящая жестокая конкуренция, понаехавшие со всей необъятной страны провинциалки здорово сбили цены.
Лейла стала предпринимать шаги к получению легального статуса, и вскоре ей повезло. Она вышла замуж за старого и богатого господина, тайного сластолюбца и фантазера; вскоре он действительно оправдал ее надежды и умер, а она осталась полной хозяйкой большой квартиры и больших денег. Тут Лейла и показала наличие природного ума и чисто житейской сметки. Она поместила свои капиталы очень умело, ухитрилась не потерять ни гроша, наоборот, заработать. Таких женщин бизнес любит. Характер у нее был твердый, жесткий, как у мужчины. Кроме всего прочего, Лейла была женщиной страстной, потому постоянно заводила себе любовников моложе себя, но и меняла их часто, не желая ни к кому привыкать, привязываться.
Однако деньги мужа невечны, и Лейла ломала голову, как бы еще приумножить свой капитал. Легальным бизнесом много не выручишь, приходится крутиться… И она организовала агентство знакомств — сводничество получалось у нее просто замечательно, она прекрасно видела достоинства и недостатки той и другой стороны (еще бы, с ее опытом и цинизмом!) и умело тасовала колоду клиентов, сводя и разводя их, прочищала мозги молоденьким девушкам, рисовала перед ними их перспективы в данном браке и, как правило, никогда не ошибалась.
Дело свое она любила. С особым удовольствием Лейла наблюдала счастливые браки людей, которых она сама соединила, видя, должно быть, в них прообраз того светлого, что могло случиться и не случилось в ее жизни.
Таков наш мир, считала Лейла, он ужасен, но нам всем надо как-то в нем выживать. А лучше, как известно, плакать в такси, чем в автобусе.
Лейла быстро поняла, что главная ценность и цель ее жизни — деньги — была реально достижима, причем без особенных усилий с ее стороны. Много позже, вспоминая своего первого, Лейла в душе была благодарна ему за то, что он подсказал ей то, что фактически теперь стало основным занятием, приносило и деньги, и даже какое-то внутреннее удовлетворение. Лейла чувствовала себя превосходно, она знала, что она мастер своего дела, что лучше занятие вряд ли сможет найти. И реализовывала свой талант на полную катушку.
Лейла жила припеваючи, работая среди самых высокооплачиваемых путан, но годы брали свое. И вот ей исполнилось сорок лет.
Внешне она почти что ничем не отличалась от своих семнадцатилетних коллег, если не считать мелочей, сразу выдающих возраст женщины, — морщинок под глазами, которые Лейле до поры удавалось прятать при помощи хорошего макияжа, дряблой кожи на шее, с которой не могли справиться даже многочисленные подтяжки, потухшего взгляда, оживить который можно было только при помощи спиртного, да и то ненадолго…
Все и шло бы своим чередом, если бы однажды клиент, оглядывая ее немолодое тело, не сказал:
— Да, мать… С таким телом уже давно на пенсию пора.
Лейла, ни секунды не размышляя, залепила ему звонкую пощечину, а потом долго плакала, закрывшись в гостиничном номере. В душе она понимала, что он прав и что ей на самом деле пора искать другую профессию, поскольку пенсия в ее деле, увы, не полагалась.
Лейла понимала, что жить на меньшие деньги, чем жила до сих пор, она не сможет. Заниматься торговлей — считала ниже своего достоинства. Оставалось найти занятие, благодаря которому она смогла бы регулярно иметь те же деньги, что и на прежнем поприще.
— Не банки же мне грабить? — говорила Лейла себе, гримируясь перед трюмо. — Правда же? — спрашивала она свое отражение.
Отражение строило губки, вытягиваясь в нежный поцелуй самой себе, и в знак согласия кивало подстриженной по последней моде головкой.
— Вот и я тоже так думаю, — продолжала общаться сама с собой Лейла, — женщина должна быть тонкой, хитрой, следовательно, для поиска работы мне нужно пускать в ход эти качества… Хитрость, ум и обаяние — вот мое оружие.
Уж в чем, в чем, а в собственном обаянии Лейла не сомневалась, она не слышала своего прокуренного голоса, не замечала появившихся на животе складок, пусть даже небольших, но уже отчетливо прорисовывающихся даже под одеждой.
Что касается груди, то это было самой большой проблемой: Лейла делала уже операцию по вживлению силиконовых протезов, и врач, услышав, что она хочет сделать очередную, сказал:
— Я, конечно, готов выполнить вашу просьбу, но за последствия не ручаюсь.
— Каковы могут быть последствия? — спросила растерявшаяся Лейла.
— Воспалительные процессы — раз, — начал перечислять врач, — опухоли — два… В вашем возрасте способности организма воспринимать чужеродные тела падают…
Этого Лейле хватило, она поднялась с кресла, стоящего в кабинете врача и, попрощавшись, ушла.
А на следующий день у нее был еще один клиент. Игорь Авербух.