Глава семьдесят первая
Ровно через полчаса после звонка брата Мефодий вышел из кабинета и, пройдя по коридору, свернул на лестницу, ведущую к черному ходу. Здесь царил мрак. Окна были забиты досками. Непонятно, для каких целей это было сделано. Вероятно, чтобы кто-нибудь из строителей, разбираясь в этом хламе, сломал себе шею.
Мефодий шел по ступенькам медленно, крепко держась левой рукой за перила, а правую вытянув вперед. Наконец последний пролет был преодолен — и впереди замаячил свет, льющийся из маленького окошка, испачканного краской. Мефодий осторожно выглянул в окошко и осмотрел дворик. Он был пуст.
Спустя двадцать минут Мефодий был у «Людмилы». Машину брата он заметил еще издали.
— Долго добирался, — сказал ему Кирилл. — Залезай в машину. У нас мало времени.
Мефодий сел на кресло рядом с водительским, захлопнул за собой дверцу и вопросительно посмотрел на брата.
— Открой бардачок, — приказал Кирилл.
Мефодий открыл. В бардачке лежал пистолет.
— Это тебе, — сказал Кирилл. — Возьми его.
Мефодий взял пистолет.
— «Макаров»?
— Да. Не думаю, что тебе придется из него стрелять, но осторожность не помешает.
Кирилл завел мотор.
— Куда мы едем? — тихо спросил Мефодий.
На лице брата появилась усмешка.
— Взрывать дачу Олега Саца.
— Взрывать? — Изумлению Мефодия не было предела.
Кирилл кивнул:
— Взрывать, братишка, взрывать. Но сначала прикончим одну суку.
Машина тронулась.
— Какую суку?
— Суку, которая хочет засадить нас на нары. Лена Озерова. Любовница нашего шефа.
Мефодий был совершенно сбит с толку.
— Подожди, — сказал он. — Ты сказал, что мы будем взрывать дачу Саца. Но зачем?
— Затем, что на этой даче слишком много улик.
— Ты имеешь в виду базу данных компьютера и деловые бумаги?
Кирилл молча кивнул.
— А как же Сац? Он в курсе?
Лицо старшего брата посуровело. Усмешка сошла с его губ.
— Боюсь, что нет. Он узнает об этом от нас.
— Значит, он нас ждет на даче? — спросил Мефодий.
— Если нам повезет, то да.
Мефодий пристально вгляделся в лицо старшего брата. Оно было бледным, сосредоточенным и каким-то… неживым.
— Киря, может, ты перестанешь говорить загадками? В конце концов, я еду на дело вместе с тобой. Я должен знать, что происходит. И при чем здесь любовница Шустова? — Он тряхнул головой. — Ни черта не понимаю.
— Озерова слишком много знает. Она и Ефим Виленкин пытались шантажировать Зелека Александровича. С Виленкиным мы разобрались. Осталась Озерова. Теперь ты доволен?
По спине Мефодия пробежал холодок. «Так вот почему Виленкин не выходит на работу, — подумал он. — Кирилл убил его».
Он покосился на брата. Тот перехватил его испуганный взгляд и усмехнулся.
— Чего уставился? Боишься? Тогда какого черта увязался со мной? Я ведь давал тебе шанс.
— Ничего я не боюсь, — сердито огрызнулся Мефодий. — Просто мне не нравится, что вы все делаете за моей спиной. Чувствую себя полным идиотом.
Кирилл хохотнул:
— Ничего, братишка. Сегодня твой выход. Контрольный выстрел я доверю тебе.
Мефодий представил, как он стреляет в голову Лене Озеровой, как брызжет кровь, как разлетаются в стороны мозги, и ему стало плохо. Он вспомнил струю крови, бьющую из шеи Доли Гординой. Вспомнил капли этой крови на лице продавщицы из газетного киоска…
— Останови машину, — попросил он брата.
— В чем дело? — не понял Кирилл. — Ты что, испугался?
— Останови машину, — повторил Мефодий. — Я хочу выйти.
— Куда?
— Куда-нибудь…
«…подальше от тебя, подальше от всех вас!» — хотел добавить Мефодий, но у него не повернулся язык сказать это.
Кирилл посмотрел на Мефодия и брезгливо поморщился.
— И это мой брат. — Он усмехнулся. — Перестань трястись. Вспомни, что ты Ремизов, а не какой-нибудь поганый хлюпик.
— Я не хочу стрелять в Озерову, — тихо сказал Мефодий.
— Что? Не хочешь стрелять? А разве не об этом ты мечтал? Разве не об этом думал долгими ночами, когда маялся от мысли, что я опять оказался впереди?
Он посмотрел на Мефодия презрительным взглядом.
— Ты ведь всегда мне завидовал, правда? Завидовал моей силе, моему характеру, моей внешности… Сегодня, парень, я даю тебе шанс показать, что ты тоже чего-то стоишь. Что ты не зря носишь ту же фамилию, что и я.
Голос Кирилла сорвался на хриплый шепот.
— И если ты меня опозоришь, — прошептал он, — я сам тебя прикончу.
Через двадцать минут машина въехала во двор пятиэтажного панельного дома, в котором жил Филипп Агеев.
