Глава пятьдесят шестая

Кириллу Ремизову нравилось стрелять. С детства. Отец его еще в те далекие времена, когда трудился на ниве идеологического просвещения всех советских народов, частенько выезжал с друзьями на охоту.

— Папа, ты куда? — спрашивал маленький Кирилл, видя, как отец забивает провизией и охотничьими припасами большую жесткую сумку из дубленой кожи.

— Уточек пострелять, — с улыбкой говорил ему отец.

— Я тоже хочу пострелять уточек, — канючил Кирилл. — Возьми меня с собой.

Отец лишь улыбался и трепал капризного сына по взлохмаченным волосенкам.

Впервые он взял с собой Кирилла, когда тому было семь лет.

Кирилл отлично помнил тот день.

— Ты уже почти взрослый парень, — сказал ему отец. — Я возьму тебя с собой, но поставлю одно условие. Ты согласен?

Кирилл радостно кивнул. Еще бы он был не согласен!

— В дороге не хныкать, — строго сказал отец. — И если я оставлю тебя в домике, будешь сидеть и смирно ждать моего прихода. Идет?

— Идет, — ответил Кирилл. — А в каком домике?

— В домике, где ночуют охотники и куда они приносят дичь.

— Дичь, — завороженно повторил Кирилл, хлопая длинными густыми ресницами. — А ты дашь мне пострелять?

— Исключено, — строго проговорил отец. — Пока будешь только смотреть, а в следующем году… Впрочем, я тебя не уговариваю. Если хочешь, оставайся дома, с мамой.

Оставаться дома с мамой семилетний Кирюша не захотел.

В следующем году отец разрешил ему несколько раз выстрелить из мелкокалиберной винтовки. Первая пуля была выпущена в небо. Вторую маленький Кирилл тратить понапрасну не захотел. Он осмотрелся вокруг и заметил в кроне дерева метрах в пятнадцати от них какое-то шевеление. Ни слова не говоря отцу, Кирилл вскинул винтовку, тщательно прицелился и плавно, как показывал отец, нажал на курок. Раздался хлопок, и с дерева на землю шлепнулось маленькое рыжеватое тельце подстреленной белки.

— Н-да… — задумчиво сказал отец и потрепал Кирю по волосам. Похоже, ты вырастешь удачливым охотником.

На следующий год никакой охоты не было. Отец уехал в Германию, а спустя несколько месяцев вызвал жену и детей.

Однако слова об «удачливом охотнике» Кирилл запомнил на всю жизнь.

Однажды, много лет спустя, Кирилла вызвал к себе Зелек Александрович Шустов.

— Кирилл, ты как-то говорил, что любишь пострелять, не так ли?

— Любил когда-то, — ответил Кирилл.

— Я вот собираюсь сегодня после работы съездить на полигон, попалить по мишеням. Ты как, не хочешь присоединиться?

— А почему бы и нет, — пожал плечами Кирилл. — Из чего будем стрелять?

— Из чего захочешь. Есть «макаров». Есть ТТ. А есть вот это…

Зелек Александрович выдвинул верхний ящик стола, вытащил из него небольшой черный пистолет и положил его на стол.

— Как тебе? — улыбаясь, спросил он у Кирилла.

— Красивая вещь. Можно подержать?

— Валяй.

Кирилл взял со стола пистолет, взвесил на ладони и удивленно сказал:

— Надо же, какой легкий.

— Полимеры, — пояснил Шустов. — Последняя разработка. Штучка очень дорогая, но того стоит. Австрийцы умеют делать хорошее оружие.

— Сколько патронов в магазине?

— Пятнадцать.

— Здорово! — восхищенно сказал Кирилл. — И что, можно будет из него пострелять?

— Ну если очень сильно захочешь. — Зелек Александрович улыбнулся. — А ты вообще-то умеешь?

— Пробовал один раз, еще в Германии. Из вальтера.

— Попал?

Кирилл удивился.

— Куда?

— Ну это смотря по тому, куда ты стрелял.

— А, — сказал Кирилл, целясь из пистолета в окно. — Тогда попал.

Он снял пистолет с предохранителя.

— Ты с ним поосторожней, — предупредил Ремизова Зелек Александрович. Он заряжен.

— Вот как?

Кирилл поставил пистолет на предохранитель и положил на стол.

— Да-а, — протянул Кирилл, с завистью глядя на пистолет. — Я бы тоже от такой игрушки не отказался.

Шустов рассмеялся и подмигнул Ремизову:

— Это можно устроить.

— Как? — недоверчиво спросил Кирилл.

— Можно, можно. — Шустов взял со стола пистолет и спрятал его обратно в стол. — Если выбьешь девяносто пять из ста с тридцати метров — подарю.

— Нет, что, серьезно? — Кирилл аж покраснел от волнения.

— Конечно, серьезно. Чтобы владеть такой игрушкой, нужно уметь ею пользоваться. Я считаю, что нет ничего зазорного в том, чтобы молодые люди учились защищать себя. Пистолет сейчас есть у каждой шавки, а вот хороших стрелков мало. Купит себе такой щенок ТТ, засунет за ремень штанов, а потом щелк — и яиц как не бывало. Нет, Кирюша, ствол хорош только в руках того, кто знает его как свои пять пальцев. Ладно. Нам пора ехать.

Через два дня Шустов снова вызвал к себе Кирилла.

На этот раз он был в кабинете не один. У окна сидел невысокий, коренастый мужчина с бледным лицом и пронзительными серыми глазами. В руке он держал стакан с коричневым напитком. На столе стояла початая бутылка «Шивас Ригал».

— Познакомься, — сказал Кириллу Шустов. — Это Виталий Крамаренко. Олимпийский чемпион по стрельбе из пистолета.

— Очень приятно, — сказал Кирилл, с интересом оглядывая чемпиона.

— Взаимно, — ответил Крамаренко и отпил глоток из своего стакана.

— Пить будешь? — спросил Шустов Кирилла.

— Нет. У меня сегодня много работы. Нужно быть в форме.

— Ну дело хозяйское.

Зелек Александрович взял бутылку, подошел к сидящему у окна чемпиону и наполнил его стакан до половины. Повернулся к Кириллу.

— Виталий предложил мне свои услуги в качестве тренера. Но я уже слишком стар, чтобы посещать тренировки. — Шустов хохотнул. — Кручусь весь день как белка в колесе. А после работы одна только мысль — скорее доползти до постели.

Он внимательно посмотрел на Кирилла.

— Мне нужны молодые, сильные люди, которые смогут защитить себя и меня. Такие, как ты.

— Я польщен, — с улыбкой сказал Кирилл.

— Хм. — Шустов покосился на Крамаренко. — Он польщен. Слыхали, Виталий Алексеевич?

— Что ж, — пожал плечами чемпион, — очень вежливый молодой человек.

— Он не только вежливый, он еще и башковитый. Попомни мое слово, Виталий Алексеевич, к тридцати пяти годам этот парень станет мультимиллионером. Еще и тебя к себе возьмет — в качестве телохранителя. Хо-хо!

Крамаренко криво улыбнулся:

— Я польщен.

Все рассмеялись.

— В общем, так, Кирюша, — обратился к Ремизову Зелек Александрович, вволю насмеявшись, — будешь ходить на тренировки к Виталию Алексеевичу два раза в неделю. И смотри не пропускай. Тренировки оплачены на три месяца вперед. А тренироваться у олимпийского чемпиона, как ты сам, наверное, понимаешь, не только очень почетно, но и очень дорого. Идет?

— Идет, — кивнул Кирилл. Вот так же в детстве он говорил отцу, когда тот в первый раз брал его на охоту.

— Да, и Мефодия с собой прихвати, — сказал Зелек Александрович. — Кто знает, может, в нем дремлет Вильгельм Телль.

— Если дремлет, то разбудим, — пообещал Крамаренко.

Кирилл на секунду задумался, а затем задал всего лишь один вопрос:

— Когда начинать?

Тренировки проходили главным образом на полигоне. Сначала Кирилл учился стрелять по стационарным мишеням, потом, немного поднаторев, — по движущимся. Вскоре, когда он уже влегкую выбивал девяносто из ста, он попробовал стрелять с левой руки. Попробовал просто так, баловства ради, но, как ни странно, получилось. Три выстрела — три попадания.

— А ты удачливый стрелок, — похвалил его Крамаренко, почти дословно повторив слова отца Кирилла, сказанные двадцать лет назад.

Кирилл улыбнулся.

— Ну что ж, — сказал чемпион, разглядывая очередные мишени, — навык ты приобрел. Осталось хорошенько его закрепить.

У Мефодия дела обстояли намного хуже. В мишень он — с грехом пополам попадать научился. Но о том, чтобы выбить «какие-то там очки» (как выражался сам Мефодий), не могло быть и речи. Вскоре это занятие совсем ему наскучило. Он пропустил сначала одну тренировку, затем вторую. А когда Шустов вызвал его к себе для воспитательной беседы, Мефодий состроил кислую мину и сказал плаксивым, капризным голосом:

— Зелек Александрович, и не жалко вам было на меня деньги тратить? Тут ведь и дураку видно, что не мое это дело — пулять из этой чертовой железки.

Шустов, по своему обыкновению, внимательно на него посмотрел, так что Мефодий весь съежился под пристальным взглядом начальника, и наконец махнул рукой:

— Ладно. Черт с тобой. Видать, и правда — хорошими стрелками рождаются.

И Мефодий вернулся к своим компьютерам и журналам.

А Кирилл продолжал тренироваться. Прошло еще два месяца, прежде чем он сумел выбить заветные девяносто пять из ста. Шустов по этому поводу устроил небольшую вечеринку, на которой присутствовали только свои. Когда гости расселись за стол и все бокалы были наполнены, Зелек Александрович произнес длинный, проникновенный тост во здравие всего молодого и сильного, что должно прийти на смену старикам. После чего сделал знак, и официант преподнес Кириллу Ремизову вожделенный подарок, завернутый в серебристую подарочную бумагу. А к нему — три полные обоймы.

Получив подарок, Кирилл не утратил интерес к новому увлечению. Шустов оплатил для него еще четыре месяца тренировок. Иногда Крамаренко возил его с собой на соревнования и на показательные тренировки, которые проходили в тире МГУ.

Виталия Алексеевича здесь обожали. Молодые стрелки смотрели на него как на божество. А на Кирилла, который почти всегда сопровождал Крамаренко, как на верховного жреца этого божества. И Кириллу это — что уж тут скрывать — нравилось.

Теперь Шустов таскал с собой Кирилла не только на пьянки-гулянки, но и на деловые встречи, рекомендуя его как своего помощника. При этом он просил Кирилла всегда носить при себе его подарок. «На всякий случай», — пояснял он.

Понаблюдав за карьерными перемещениями старшего брата, Мефодий вновь возобновил тренировки, но относился к ним как к тяжким испытаниям, через которые нужно пройти, чтобы получить повышение по службе.

Однако никаких особенных успехов он так и не достиг.