Глава сорок первая
В пивном баре «Жигули» Юлий Семенович Леонидов ориентировался лучше, чем у себя дома. Ему нравилось это тихое местечко, в котором, даже надерись ты до скотского состояния, тебе никто слова лишнего не скажет. Вызовут такси, заботливо усадят на заднее сиденье, а то и до дому проводят — и такое случалось.
А выпить Леонидов был мастер.
Приступы бурного, ничем не мотивированного веселья, которые случались у Юлия Семеновича где-то к середине пьянки, к концу ее сменялись гнетущим чувством тревоги. Однажды, пребывая в этом ужасном состоянии, Леонидов разбил в пивбаре аквариум, а потом долго собирал с пола трепыхающихся рыбок и с криком: «Подавитесь, ироды!» — швырял их за барную стойку.
Так никто ему и слова не сказал. Просто на следующий день на работу Леонидову прислали счет из бара за причиненные им убытки. Леонидов аккуратно его оплатил, и никаких проблем.
Да, нигде Юлий Семенович не чувствовал себя так уютно, как в пивном баре «Жигули».
Сотрудники «Свободной волны», которых Леонидов таскал сюда каждый четверг, похоже, его мнения не разделяли. То есть они всем своим видом показывали, как им здесь нравится, но Леонидова не проведешь.
«Ну и хрен с вами, — думал Леонидов. — Стерпится — слюбится. А не стерпится — милости прошу убираться вон. Насильно никого не заставляю».
Попадались среди сотрудников «Свободной волны» и настоящие алкаши, которым Леонидов и в подметки не годился, но такие долго на радиостанции не задерживались. Юлий Семенович не любил конкуренции по части пьяного куража.
Сегодняшняя вечеринка ничем не отличалась от прежних. В пивбар набилось четырнадцать сотрудников. Начали традиционно — с пива. Через час измученного бочковым светлым Леонидова потянуло на водку, а это было равнозначно тому, что на водку потянуло всю честную компанию. Неизвестно точно, сколько было выпито, но уж в любом случае больше, чем съедено.
После трех первых доз водки начался кураж. Сексуально озабоченная молодая вдова Анна Баскакова, ведущая радиопередачи «Домашнее хозяйство», залезла на стул (на стол ей никто не позволил), стянула через голову кофточку и принялась лихо отплясывать в одном бюстгальтере, принимая при этом самые дикие и непотребные позы. (Она их считала жутко соблазнительными, а Леонидова при одном виде этой затасканной лахудры с души воротило.)
Пьяненький Ефим Виленкин не отплясывал вместе с остальными. Он сидел за столом, опустив голову на руки, и предавался грустным размышлениям о своей горькой участи. Воспользовавшись душевной слабостью Виленкина и его временным умственным помутнением, хитрый рыжий мент Грязнов сумел выведать у Виленкина все, что хотел. Так, по крайней мере, думал сам Виленкин. Подробностей разговора он не помнил.
Виленкин до сих пор не мог понять, как это могло случиться.
— Эй, Фима.
Виленкин приподнял голову и посмотрел, кто это там его зовет. Рядом с ним сидел молодой спортивный обозреватель Кирилл Ремизов.
— Ты как, еще дышишь? — обнажил в белоснежной улыбке зубы Кирилл.
— Стараюсь, — вяло ответил Виленкин и снова опустил голову на руки.
— Виленкин, кончай хандрить, — тряхнул его за плечо Кирилл. — Ты только глянь, чего Баскакова вытворяет.
— Плевать я хотел на твою Баскакову, — откликнулся Фима.
— Ну плевать так плевать. Я ж тебе не жениться на ней предлагаю. Кирилл выдержал паузу и вдруг спросил:
— К тебе, говорят, сегодня гость приходил?
— Какой еще гость? — закосил под дурачка Виленкин.
— Обыкновенный, — весело сказал Ремизов. — Из детективно-охранного агентства «Глория». Денис Грязнов. Не припоминаешь?
Виленкин понял, что начальству все давно известно, и, взглянув на Ремизова осовелыми глазами, тихо пробубнил:
— Ну приходил. Ну и что?
— Да ничего, — пожал широкими плечами обозреватель. — Может, поделишься информацией? О чем шел разговор?
— Да так, ни о чем, — ответил Виленкин, понимая, какую лабуду он сейчас несет.
— Прямо-таки ни о чем? — весело усомнился Кирилл. — Забавно. Значит, все полчаса, пока он у тебя в кабинете тусовался, вы просто сидели и молчали, так?
Виленкин неопределенно пожал плечами.
— Надо же, — с усмешкой произнес Ремизов. — А я думал, мы друзья.
— А мы и так друзья, — выдавил из себя Виленкин.
— А разве между друзьями могут быть секреты? — сказал Кирилл и хлопнул Фиму по плечу так, что из него чуть душа не вылетела.
— Да какие там секреты, — махнул рукой Виленкин. — Просто парень интересовался фирмой «Гималаи». Но мало ли кто ею интересуется…
— И что ты ему сказал? — быстро спросил Ремизов.
Виленкин скривился:
— Да ни черта я ему не сказал! Сказал, что если это допрос, то пусть пришлет мне повестку. А так… — Виленкин сделал неопределенный жест рукою, — пусть катится на все четыре стороны.
— Молодец! — похвалил Кирилл и вновь блеснул зубами. — Отчаянный ты парень. Послать к черту представителя закона! Я бы так не смог.
— Да какой он, на хрен, представитель. Так, какая-то частная лавочка. Таких по Москве десятки.
— Нет-нет, — возразил Кирилл, — ты поступил как настоящий мужчина. Обязательно расскажу об этом Юлию Семеновичу.
— Юлию Семеновичу? — переспросил Виленкин. — Только сейчас до него начало доходить, что любопытство Ремизова отнюдь не праздное и что каждое слово, сказанное сейчас Виленкиным, будет доведено до высочайшего слуха Леонидова.
«Не сболтнул ли я чего лишнего?» — спросил себя Виленкин. И не ответив, снова опустил голову на руки.
Когда Баскакова принялась размахивать над головой сдернутым бюстгальтером и трясти перед носом у официанта большими белыми грудями с плоскими сосками, Леонидов подозвал к себе молодого обозревателя Кирилла Ремизова и прошептал ему на ухо:
— Ну что там наш герой?
— Говорит, ничего менту не сказал.
Леонидов побарабанил пальцами по столу. Снова взглянул на Ремизова:
— Как думаешь, не врет?
Кирилл пожал плечами:
— Врет не врет, не знаю. Но что о чем-то умалчивает, это явно.
Леонидов посмотрел на сидящего на другом конце стола Виленкина и хмыкнул.
— Вот что, Киря, — обратился он к Ремизову, — Виленкина надо колоть. Хрен его знает, что он мог наплести Грязнову. Да и насчет Озеровой история темная. Я не уверен, что они не спелись… Короче говоря, пока я не знаю, что знает мой враг, я не знаю, как с ним бороться. Понимаешь, куда клоню.
— Как не понять, — усмехнулся Ремизов.
— Ну а раз понимаешь — действуй.
Кирилл посмотрел на задремавшего Виленкина и кивнул.
— Ты, часом, не пьян?
— Я? — Губы Кирилла расползлись в пьяной улыбке.
Леонидов поморщился:
— Надо же, все-таки нажрался. Я же тебя просил…
— Да ладно вам, — махнул рукой Ремизов. — Так, пропустил пару рюмашек. Из-за чего сыр-бор?
— Ладно, — сказал Юлий Семенович. — Только смотри не переборщи.
Ремизов развел руками: мол, как можно, шеф?
Отойдя от Леонидова, Ремизов, пошатываясь, подошел к спящему Виленкину, нагнулся и сильно потряс его за плечо.
— Что такое? — осведомился Фима пьяным голосом.
— Виленкин, тебе нужно в туалет, — сказал ему Кирилл. — Пойдем, я тебя провожу.
Ремизов взял Виленкина под руку и приподнял со стула.
— З-зачем мне в туалет? — запротестовал Фима. — Н-не хочу я ни в какой туалет. Пусти.
— А я говорю — хочешь. Тебе ведь плохо. Не ровен час, весь стол заблюешь. Что тогда скажет Юлий Семенович?
— Ю-юлий Семенович?
Виленкин икнул и посмотрел через стол на Леонидова. Леонидов отвернулся.
— Да, — кивнул Виленкин. — Ты прав. Что-то мне нехорошо. Нужно освежиться.
— Вот и я о том же, — улыбнулся Кирилл, сдергивая Фиму со стула. Держись за меня, дружище. Я тебя живо доведу.
— Спасибо, друг, — искренне сказал Виленкин и попытался провести Кириллу ладонью по щеке.
Кирилл отстранился, но улыбку с лица не стер.
— Пойдем, пойдем, алкоголик. Я тебя поставлю на ноги.
Гулянка была в полном разгаре. К Баскаковой, которая забралась-таки на стол и осталась в одних трусиках-«крылышках», которые подчеркивали ее полные, налитые соком ляжки, присоединилась еще одна сотрудница молоденькая журналистка Валя Белкина. Это была хрупкая, бледная девятнадцатилетняя девушка в огромных, «учительских» очках. Она работала в офисе всего лишь третью неделю, но уже побывала на двух «Днях пьянки». Это был третий. Что было на предыдущих, Валя не помнила. Помнила лишь, как чьи-то волосатые руки тискали ее голую грудь, да и то смутно.
Кирилл Ремизов поднял пьяненького Виленкина со стула и, обхватив его под мышками, потащил к туалету. Никто из танцующих не обратил на них никакого внимания.
Войдя в туалет, Кирилл посадил обмякшего Фиму на унитаз. Затем вернулся к двери и повернул ручку замка. Раздался щелчок.
— Ну что ж, Фима, — с улыбкой сказал Кирилл, — вот теперь никто не помешает нам поговорить.
Он подошел к сидящему на унитазе Виленкину и с размаху влепил ему звонкую пощечину. Голова Виленкина мотнулась в сторону. Он глухо застонал и открыл глаза.
— Ну что, Фима, расскажешь мне, что вы задумали с Озеровой?
— Ты… — Глаза Фимы расширились от ужаса. — Ты… ты что, Киря… Ты что?
— Так, — констатировал Ремизов, — значит, добром говорить не хочешь? Ну что ж…
Кирилл пьяно улыбнулся и хлестко ударил Виленкина кулаком по лицу. Раздался хруст. Из носа Виленкина потекла струйка крови.
— А-а! — закричал Виленкин, но Ремизов тут же заткнул ему ладонью рот.
— Ти-ихо, ти-ихо, — сказал он успокаивающим голосом. — Свидетели нам ни к чему… Колись, дружище, что ты рассказал Озеровой? Ну?
Виленкин отчаянно замотал головой.
— Хочешь что-то сказать? — спросил его Кирилл.
Отнял руку ото рта.
— Я… я ничего не знаю… — скороговоркой забубнил Фима. — Я не знаю, кто такая Озерова… Честное слово…
— А кто такой Денис Грязнов, ты знаешь? — вежливо поинтересовался Кирилл.
— Да… Это тот, который сегодня ко мне приходил…
— Молодец, что вспомнил, — кивнул Кирилл. — А теперь вспомни, о чем вы с ним беседовали?
— Честное слово, я не помню, — прохныкал Фима. — Я пьян был… Виленкин посмотрел на ухмыляющегося Ремизова и тут же быстро добавил: — Но я ничего ему не рассказал.
— Интересно получается, — сказал Ремизов. — О чем вы с Грязновым разговаривали, ты не помнишь, так?
Виленкин кивнул.
— А о том, что ты ничего ему не рассказал, — продолжил Ремизов, помнишь. Хм, с точки зрения науки это маловероятно. Ладно. Продолжим разговор.
От следующего удара у Виленкина сломался передний зуб.
— Ладно… ладно… — заплакал Фима. — Я вспомнил. Я вспомнил, о чем мы говорили с Грязновым.
— Ну и о чем же?
— Он спрашивал меня о фирме «Гималаи».
— Об этом ты уже говорил. Дальше.
— И я… — Виленкин всхлипнул. — И я… Я все ему рассказал… По-моему…
— Эх, Виленкин, Виленкин, — грустно протянул Кирилл. — А ведь Юлий Семенович так хорошо к тебе относился.
Фима раскрыл рот, но сказать ничего не успел. Правый кулак Кирилла с размаху врезался ему в челюсть.
