Глава шестая
В сумасшедшем ритме (1997 Г.)

Алексей лежал на своей кровати в гостиничном номере подмосковного пансионата. Теперь они тренировались здесь. И тренеры у них теперь новые — звездная пара Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов, блиставшие на ледовой арене некоторое время тому назад. Конечно, мастера они классные, никто не спорит. Но Алеша переживал, что они даже не успели попрощаться со Львом Николаевичем перед отъездом в Москву. Лев Николаевич был болен, на катке не появлялся, а времени сходить к нему домой так и не удалось выкроить. Алеша, будучи юношей чувствительным и благодарным, хорошо помнил, что именно его первый учитель вырвал его из ужасной повседневности, именно благодаря ему Алеша и Инга победили на чемпионате России среди юниоров, именно благодаря ему теперь перед ними открыты двери на престижные международные соревнования. Иногда Леше снились кошмарные сны, будто какая-то неодолимая сила вдруг снова как магнитом утягивает его со льда в темный угол гардероба, где сидит шамкающая беззубым ртом баба Дуня и стоят ведра, швабры и тряпки. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, Леша клялся себе, что будет тренироваться до изнеможения, только ни за что не вернется к этому затхлому запаху половых тряпок.

Вдруг в дверь номера кто-то поскребся, потом дверь распахнулась — и на пороге возникла смеющаяся Инга:

— Ну что ты как печальный Пьеро лежишь тут? Вставай, собирайся, у нас целое воскресенье свободное, поехали Москву смотреть.

— Да, но…

— Никаких «но», завтра мы начинаем тренироваться, а сегодня у нас последний свободный день. Прекрати краснеть, словно девица, деньгами меня папа снабдил. Быстро одевайся!

Сумасшедший ритм мегаполиса завораживал ребят. Они жадно впитывали все: гулкие шаги толпы в метро, многообразие говоров, нарядов, людских типажей.

— Ой, смотри, какая юбочка! У нас в Свердловске так никто не носит!

— Угу, поехали на Красную площадь.

— В Мавзолей пойдем, покойничка смотреть? — съехидничала Инга.

— Нет, мороженое есть, — огрызнулся Алексей.

Алексей был неожиданно угрюмым в тот день. Он впитывал Москву в себя, казалось, кожей. Для его чувствительной натуры Москва стала огромным потрясением. Ему было трудно понять, в чем же суть того большого и нового, что навалилось на него. Москва захватывала своим масштабом. Ему, провинциальному пареньку с Урала, было страшно затеряться в этих потоках людской энергии, но вместе с тем его восхищала масштабность всего происходящего. Он чувствовал, что если настроится на правильную волну, то сможет и сам попасть в русло успеха и никто уже не вспомнит о несчастном мальчонке, которого заставляли сидеть среди грязных ведер и швабр. В его родном городе, хоть и не маленьком областном центре, в неспешном, размеренном ритме каждого дня, с ежедневными встречами с одними и теми же людьми, казалось, каждый прохожий знал, что он тот самый Леша Панов, отец которого недавно вернулся с зоны, мать которого работает обыкновенной уборщицей. Старушки во дворе гадали, пойдет он по отцовской дорожке или все-таки станет приличным человеком. Он и не мечтал когда-нибудь избавиться от этого липкого шлейфа своей среды.

Сейчас они бежали по столичным улицам, смеялись, заглядывали в витрины — Леша видел всего лишь гибкого и стройного подростка рядом с красивой сверстницей. Ему вдруг в голову пришла крамольная мысль: «Я ведь ничем не хуже Инги. Мне не надо за себя постоянно оправдываться». Леша встрепенулся, отбросил меланхолию и новым, решительным тоном сказал:

— Пойдем, я тебе мороженого куплю.

— Спасибо, клубничного, пожалуйста. Ой, посмотри, какое эскимо прикольное. У нас такого в Свердловске нет.

— Бкимо, пожалуйста, — важно произнес Леша, преподнеся батончик эскимо своей даме как величайшую драгоценность. Собственно говоря, для его бюджета это почти так и было.

— На Ленина мы смотреть не пойдем. Поехали на Воробьевы горы. Оттуда всю Москву сверху видно.

— Ой, Лешик, как ты здорово придумал! Поехали!

Когда они добрались до смотровой площадки на Воробьевых горах, на Москву уже опустился вечер.

— Давай высотки считать! — взвизгнула от радости Инга.

«Да, я точно ничем ее не хуже», — думал про себя Алексей, как бы пробуя на вкус новое ощущение. Рядом прогуливались такие же подростки, как они. Кто-то, так же как они, приехал издалека. Но здесь, сейчас это не имело никакого значения. Они с Ингой были молоды, талантливы, красивы, полны сил. Он видел, что люди оглядываются на них. Они, безусловно, были красивой парой. «И я тоже!» — радостно подумал он.

— Лешик, — вдруг прошептала Инга, — сегодня такой вечер чудесный. Давай желания загадаем. Монетки надо было в фонтан в ГУМе бросить. А мы забыли. Ну и ладно. Мы все равно в Москве точно остаемся, так ведь?

Инга вдруг стала разговаривать с Алешей как-то по-детски и очень доверчиво. Обычно она верховодила, командуя задумчивым мальчиком. А сегодня она словно почувствовала его уверенность в себе.

— Вот ты чего в жизни хочешь? — требовательно спросила Инга, возвращая себе командные интонации.

— Ну не знаю… Так сразу не скажешь…

— Ты не понимаешь! Надо обязательно отчетливо хотеть. Иначе ничего не сбудется. Я всегда знаю, чего хочу!

— Ну и чего ты хочешь?

— Я хочу много-много денег.

— Денег? Много? Бо сколько?

— Сто миллионов долларов.

— Сколько-сколько? — обескураженно переспросил Алексей. Ему самому вряд ли могла прийти в голову сумма больше тысячи, в крайнем случае — десяти тысяч рублей.

— Сто миллионов долларов, — упрямо повторила Инга.

— И зачем? Что ты с ними будешь делать?

— Сейчас расскажу. Я уже все рассчитала. Во-первых, дом во Флориде.

— Бо где?

— В Америке, дурак. Там замечательный климат. — Увидев недоуменное лицо Алеши, она разъяснила: — Ну это недалеко от Санта-Барбары. Хотя и не очень близко. В общем, в тех краях.

Объяснять Леше, что такое Санта-Барбара, было абсолютно бесполезно, поскольку телевизор отец пропил лет пять назад, а нового так и не купили. А даже если бы и был телевизор, стал бы Алексей смотреть слезливые сериалы?

— У вас же есть прекрасная дача под Свердловском?

— Ты что, дурак или прикидываешься? Я хочу, чтобы у меня был дом. С дворецким. И повар, и прислуга настоящая. — Она осеклась, увидев полное недоумение на лице своего друга. — Ну ладно, предположим, это я пошутила. А ты что бы сделал, если бы у тебя было много денег?

— Ну… Потратил бы на подарки. Маме. Льву Николаевичу. И всем, кому сейчас нехорошо.

— Дурачок ты мой, — умилилась Инга и потрепала Алешу по золотистым есенинским кудрям.

Ребята приблизились к парапету и стали смотреть сверху на вечернюю Москву. Алешу охватило обычное волнение от близости Инги, она почувствовала это и, слегка кокетничая, сказала:

— Лешик, мне холодно что-то, ты меня мороженым перекормил.

— Сейчас-сейчас, Ин.

Алексей снял куртку и надел на плечи партнерши, она задержала его руку у себя на плече. Потом вывернулась, и, поглядев ему в лицо своими шальными, смеющимися глазами, обхватила руками за шею и поцеловала настоящим взрослым поцелуем.

Возвращались на спортивную базу они в задумчивом молчании, словно предчувствуя, что с этого момента начинается их взрослая жизнь. Приехав, они обнаружили, что в номерах почти никого нет. Этольшинство спортсменов оставались до понедельника в Москве, у родственников или знакомых.

Инга затащила Алешу в свою комнату и объявила:

— А сейчас мы по-настоящему отметим начало нашей московской карьеры!

Она вытащила из холодильника бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет и приказала Алексею:

— Открывай, а я в ванную!

Леша замешкался с шампанским, не хватало сноровки, и тут к нему подошла Инга в струящемся шелковом халате бирюзового цвета. Ее длинные волосы были распущены, глаза сияли.

— А теперь мы на ночь почитаем сказочки, — прощебетала девушка и кинула Алексею большую книгу с массой иллюстраций.

— Бо что за книга? Камасутра какая-то… Что это, Инга?

— Пей шампанское, и я тебе все расскажу, — прошептала Инга, зажимая его рот поцелуем.

На какое-то мгновение в голове Алексея снова вспыхнули сомнения, достоин он Инги или нет, кого и при каких обстоятельствах можно называть альфонсом, но шампанское сделало свое дело, и на несколько часов он напрочь забыл об изматывающих тренировках, тоске по домашним, и вообще обо всем на свете…

Рано утром, когда Леша уже добрался на всякий случай до своей комнаты, чтобы избежать лишних разговоров, к нему постучалась дежурная по этажу:

— Леша, Панов, тебя к телефону. Из Свердловска мама звонит.

Сквозь треск старенького телефонного аппарата Алексей с трудом различал мамины слова:

— Суд был по делу Льва Николаевича. Товарищеский. Отстранили его от работы. Совсем. Сигнал пришел, что он пьет и учеников избивает. Поэтому нельзя, мол, ему на тренерской работе. А из старых учеников никого не осталось. Кто мне, простой уборщице, поверит? Что же делать, Лешенька? Такой человек погибает. И правда запил, ведь работать уже два месяца не дают. Теперь ничего и не докажешь.

— Как — не дают, мам? Он же болел!

— Не болел, сняли его.

— Мама, мама, не может быть… Лев Николаевич, он же голоса ни на кого не повысил ни разу! Мама, слышишь, надо сказать им…

Но связь прервалась, и Леша остался в горьком недоумении, как такое может быть, когда самый лучший тренер на свете остается без своей работы и ему можно предъявить такие нелепые обвинения.

На утренней тренировке он подбежал к Татьяне Весталовой и, запинаясь, попытался поделиться своей проблемой:

— Понимаете, они на нашего тренера наговорили. А он ведь был такой добрый, как так случилось? Мне надо обратно ехать в Свердловск, чтобы рассказать всю правду…

— Не волнуйся, Алеша, не волнуйся, — пропела своим глубоким, уверенным контральто холеная Татьяна Игоревна. — Я позвоню сегодня в Госкомспорт, там разберутся.

А Вячеслав Викторович Карпов заторопил, зарокотал бодрым баском:

— Посторонние мысли долой! Отрабатываем серпантин! Поехали! Поехали! Живее! Веселее!

Московские тренировки были совсем не похожи на то, чем они занимались в Свердловске. В родном городе Алексей и Инга уже давно привыкли к своему лидерству на местном уровне и гордились им. В Москве им приходилось работать на одном льду с сильнейшими спортсменами страны, и они постоянно чувствовали, что многого еще не умеют. От отработки шагов они перешли к поддержкам. Теперь им случалось за одну тренировку делать по сотне поддержек. Единственное, что немного утешало Алексея, обливающегося потом и падающего с ног от усталости, это то, что в книжке Ирины Родниной он прочел, что их норма с Зайцевым была в два раза больше.

— Инга, что ты делаешь? — неожиданно резким голосом закричала Весталова. — Если ты таким куркулем будешь сидеть наверху, ты и сама гробанешься, и Алексею руки переломаешь. Хватит на сегодня, марш в тренажерный зал. Пресс накачай как следует, пожалуйста, а то живот висит как у беременной. Алексей, ты на льду остаешься, будем прыжки отрабатывать.

Поначалу новые тренеры казались ребятам безжалостными садистами. К тому же Весталова явно не жаловала Ингу. Амбициозной девушке, привыкшей к всеобщему восхищению, было трудно с этим смириться.

Вячеслав Карпов выполнял роль своеобразного буфера между резкой, стервозной женой и всем окружающим миром.

— Слушай, чего ты на девчонку взъелась? Извести хочешь? — спросил он однажды жену.

— Надоела. Этолонка самовлюбленная. Вкалывать надо, а не в зеркало смотреться. Давай Панова в одиночники переведем, а ее обратно в Свердловск отправим. Заодно и тренера того низового реабилитируем. Пускай, правда, с детишками работает. Цели-то мы своей уже достигли.

— Танюш, ты не горячись, — уговаривал Карпов. — Ты же знаешь, что Артемов с Ельциным знаком по свердловским делам? Оно тебе надо — связываться? Кроме того, Фадеичев на каждом углу кричит, что дал путевку в жизнь Артемовой и Панову именно как паре. Зачем нам лишние неприятности? Давай поосторожнее на поворотах. Девчонка неплохая, характер спортивный. На тебя, кстати, похожа. Тоже — или все, или ничего. И в конце концов, мы же всегда хотели выстрелить именно с парой. А где мы найдем Панову другую партнершу?

— Раздражает она меня. Из Панова можно сделать классного одиночника и выиграть с ним все чемпионаты. До Олимпийских игр дойти можно.

— Слушай, разве я спорю? У Панова правда данные классные, и вкалывает он как одержимый. Но вялый он, мягкий, а Инга его очень хорошо стимулирует. Это в спортивных танцах надо, чтобы партнеры были как шерочка с машерочкой. А в парном катании партнеры должны подстегивать друг друга. Юниорскую Европу с ними взять можно. Французы и немцы сильные, перешли во взрослую лигу, Рудина и Сванидзе, которых Красовская взяла, совсем еще зеленые. Пока они нам конкуренции не составляют, будем бороться за золото.

— Пожалуй, — воодушевилась Татьяна, — если золото на Европе юниорское возьмем, можно будет уже за хорошие деньги взять итальянскую пару, они там пропадают без хорошего тренера. Или американцев… Ладно, ты с Пановым тут попрыгай, а я пойду девчонку обработаю.

Татьяна обнаружила Ингу в буфете за чашкой кофе с пирожным.

— Деточка, ну что же ты вытворяешь? — неожиданно ласково пропела Весталова. — Ты знаешь, сколько лишних грамм такая пища прибавит?

— Но я… Понимаете… — растерялась застуканная за нарушением диеты Инга. Она нахохлилась и нахмурилась.

— Так, быстро все это унесите, — повелительно щелкнула пальцами Весталова. — Нам два салатика легеньких без майонеза, фруктовое ассорти и кусочек курочки отварите, пожалуйста.

— Спасибо, но я сама…

— Ничего-ничего, я тебе помогу. Питание в нашем деле — великая вещь. Нельзя в себя всякую дрянь запихивать. Ты девочка красивая, фигурка у тебя замечательная, но если вдруг неправильные тренировочные нагрузки и неправильная еда соединяются, могут очень некрасивые деформации мышц получиться. Так что ты лучше делай все, как мы тебе с Вячеславом Викторовичем говорим.

— Да-да, конечно, — все еще недоверчиво и настороженно отвечала Инга.

— Вот что, детка, я думаю, на сегодня тренажерный зал можно отложить, давай мы сейчас по городу прошвырнемся и поговорим заодно. Есть важные вещи, которые нужно обсудить.

Когда Татьяна Весталова задавалась целью, она могла очаровать кого угодно. Только свое обаяние она включала лишь для нужных людей и в нужное время. Сейчас, когда они с Карповым решили получить европейское золото для своей пары, она была готова на все, чтобы расположить к себе девчонку. Тем более это было и несложно. Прошвырнуться по магазинам, посмотреть красивые наряды, кое-что купить для девчонки. Разыграть роль элегантной старшей подруги. Нашептать о чемпионских перспективах.

Ближе к вечеру они сидели за столиком японского ресторана, поедали малокалорийную и полезную японскую пищу и болтали как две лучшие подружки.

— Ой, смотрите, какой костюмчик! У нас в Свердловске такого не увидишь, — щебетала Инга, листая «Космополитэн».

— Конечно, детка, это же «Космо», самый модный дамский журнал. Как раз для молодых женщин, у которых есть голова на плечах и которые не хотят всю жизнь прозябать, — сказала Весталова. — Кстати, твой папа не думает снять тебе в Москве квартирку? В пансионате, конечно, хорошо, но на своей территории наверняка удобнее.

— Папа сказал, что, если у меня в Москве дела пойдут, он купит мне квартиру, — небрежно заявила Инга, как будто речь шла о безделушке, не стоящей внимания. И неожиданно проговорилась: — А нам с Лешиком и в пансионате сейчас нормально. Папа вряд ли разрешит нам жить вместе так сразу. Мне все-таки еще только-только четырнадцать исполнится.

Весталова сделала вид, что в этих откровениях нет ничего особенного, и как бы пропустила их мимо ушей. Это очень хорошо, когда партнеры спят друг с другом. Меньше интересов на стороне. К тому же, если парнишка западает на эту куклу Барби, то действительно это может помочь достичь хороших результатов.

— Посмотри, если к этому костюму добавить вот такой шарфик, ты будешь точь-в-точь, как картинка в журнале, — сменила тему Весталова.

— Ой, правда!

— А если вам с Алексеем удастся выиграть чемпионат Европы, то тебя саму будут в эти журналы на обложки снимать.

Татьяна увидела, что ее последнее замечание попало в цель. Теперь надо было закрепить полученный эффект:

— Только не знаю, нужно ли тебе все это, — задумчиво протянула она. — Это же вкалывать придется день и ночь. Не уверена, что вы к этому готовы.

— Мы сможем, мы все сможем. Знаете, какая я упорная! А Лешка… Он всю жизнь на тренировки раньше всех приходит и целый час самостоятельно элементы отрабатывает.

— Ага, вот и катается лучше всех в вашей возрастной группе, — не удержалась от укола Татьяна.

— Я тоже так буду. Мы выиграем обязательно, — решительно заявила Инга.

— Ну хорошо, дорогая моя, сейчас я тебе вызову такси, чтобы быть в пансионате не слишком поздно. Пожалуйста, Леше передай, что мы вас будем готовить на европейское первенство.

Приехав в пансионат, Инга влетела в Алешину комнату.

— Лешка, знаешь, что я тебе сейчас расскажу! — Она осеклась, увидев, что сосед Алексея по комнате на месте. — Пойдем скорее, поговорить надо. — Схватив за руку, она потащила его в свободный от людей холл. Они спрятались на диванчике в углу, за декоративной пальмой, и начали секретничать.

— Понимаешь, мы европейское, а потом и мировое золото можем выиграть, если будем вкалывать как следует. Представляешь?

Леша плохо понимал про золото, про спортивную карьеру, он чувствовал, что его Инга сидит рядом, к нему прижимаясь, доверяет ему что-то очень важное и он может помочь ей получить то, что она хочет. И не луну с неба, а всего лишь золотую медаль на юниорском первенстве. Опять фигурное катание, как фея из «Золушки», приходило к нему на помощь.

На следующий день, когда Весталова и Карпов пришли на каток, они увидели, что ребята уже вовсю тренируются.

В Свердловске все шло своим чередом. Костышин уже которую неделю не выходил из дома. Даже пить от отчаяния перестал. Часами, днями, неделями лежал, повернувшись к стене лицом. Перестал бриться, делать зарядку. На телефонные звонки он уже давно не отвечал. Не хотел растравлять душу пусть даже искренним сочувствием окружающих. Когда надо было доказать, что анонимный донос — чушь и ерунда, все его любимые ученики и товарищи по работе куда-то подевались. Пара, на которую он ставил — Инга Артемова с Алешей Пановым, — уехала в Москву к столичным тренерам. И было обидно до слез.

Конечно, тренеры, работающие на разных уровнях, были, есть и будут всегда. В этом нет ничего оскорбительного. Как и в любой другой области, в спорте есть хорошие, опытные учителя, а есть — профессора, дело которых не искать таланты, а отшлифовывать их так, чтобы они засверкали по-настоящему. К одним ученики приходят в пять, к другим — в пятнадцать, к третьим — в двадцать лет. Никто не задавался вопросом: выиграли бы в девяносто втором в Альбервиле Марина Климова с Сергеем Пономаренко, которые к тому моменту не были даже чемпионами мира, у французов Изабель и Поля Дюшене, если бы не стали тренироваться у Тарасовой? И раньше вся страна работала на Станислава Алексеевича Жука. Саша Фадеев, Марина Пестова, Станислав Леонович, Марат Акбаров приехали к нему из Казани и того же Свердловска. Примеров полно. Оксана Казакова, с которой выиграл Олимпиаду Дмитриев, много лет каталась у Натальи Павловой. Лена Бережная и Антон Сихарулидзе перешли к Москвиной за два года до того, как стали чемпионами мира. Олег Овсянников до того, как уйти к Наталье Линичук, катался в группе Тарасовой. Алексей Ягудин попал в руки Алексея Мишина от Александра Майорова, а Евгений Плющенко и вовсе приехал к Мишину из Волгограда…

И конечно, отношения между тренерами, работающими с чемпионами или потенциальными чемпионами, не всегда безоблачные. Случаются и сплетни и интриги, присутствует зависть и злость… Но чтобы вот так! Не просто отобрать учеников, а еще и унизить. Отлучить от любимого дела. Это мерзко, противно, недостойно.

Но у Льва Николаевича не было сил бороться. Плетью обуха не перешибешь. У Весталовой и Карпова связи и имя. А тренер Костышин — это всего лишь тренер Костышин. Таких по всей стране тысячи. Одним больше, одним меньше — кого это интересует.

Жизнь Льва Николаевича дала крен, и он не знал и не хотел знать, как войти в нормальную колею…

Вдруг он услышал какое-то шуршание в коридоре. Черт, опять не закрыл дверь, наверное, соседская собака забежала и куролесит.

— Лев Николаевич, вы дома? — раздался чей-то смутно знакомый голос.

— Зинаида Федоровна? Что вы тут делаете?

— Да вот пришла вас проведать. Бабульки во дворе говорят, что вы совсем плохи стали.

— Нет, Зинаида Федоровна, у меня все нормально, не волнуйтесь.

— Как тут не волноваться, вы посмотрите, на кого похожи стали. Разве ж так можно? — сердобольно, по-бабьи воскликнула Зинаида.

— Со мной все хорошо…

— Как — хорошо? Где — хорошо? Не ели небось. Вот я вам пирогов напекла, давайте сядем чайку попьем. Где у вас чайник? — Зинаида тактично не стала упоминать о спиртном, чтобы не будить лиха. — Вы приведите себя в порядок, а я пока тут на кухне похозяйничаю.

Пока Костышин принимал душ, чистил зубы, брился, искал свежую рубашку, Зинаида умудрилась поставить рекорд по расчистке авгиевых конюшен, достойный Книги Гиннесса. Она ловко рассортировала и перемыла гору грязной посуды, собрала мусор, окурки, бутылки, вынесла весь хлам на помойку. Когда Костышин вошел на кухню, там уже сверкала чистота, как в рекламе моющих средств, стол был накрыт, чай заварен. Он чувствовал, что возвращается к жизни.

— Вы, Лев Николаич, не убивайтесь. Горе-то, конечно, большое. Но Бог правду видит. Все еще наладится. А дома валяться да пьянствовать — никому еще не помогало. Я, когда поняла, что связалась с воришкой мелким, руки на себя хотела наложить. А тут Лешенька родился. Махонький такой, глазенки голубые, ручки ко мне тянет. Так я и решила — пусть мою жизнь и не выправить, а сыночку я все обеспечу. Если бы вы тогда моего Алешу не заметили, может, он и по отцовским стопам пошел бы.

— Как дела-то у них? Есть вести от Алексея? — спросил Костышин и отметил про себя, что мысль о его лучших учениках снова резанула острым по сердцу. Но он действительно искренне интересовался успехами ребят.

— Звонит иногда. Правда, редко. Вот деньги коплю, чтобы к нему в Москву съездить. Говорит, что к чемпионату они в Европе готовятся, — с гордостью заявила Зинаида. — Вы бы, Лев Николаич, пока за продуктами сбегали, а я тут у вас доприбираюсь.

— Спасибо, я сам.

Когда женщина ушла, Костышин долго курил, смотрел в окно и думал. Рука сама потянулась к бутылке. Глоток водки обжег горло, и на душе стало еще муторней.

После первого месяца тренировок Татьяна Весталова нашла, что Артемова и Панов катаются неплохо, но проявились и недостатки: фигуристам катастрофически не хватало скорости. И тогда Весталова и Карпов разработали специальную систему функциональной подготовки, нашли на стороне хорошего тренера по физической подготовке, обязали фигуристов бегать и плавать как минимум по часу в день…

И через полгода пара Артемова и Панов с блеском выиграли чемпионат Европы среди юниоров.

О судьбе Льва Николаевича Костышина в праздничной суматохе как-то позабылось. Теперь Инге и Алексею предстояло закрепиться, подтвердить свое имя, а там… А там, чем черт не шутит, есть еще вершины во взрослом спорте.

Тренировки стали еще интенсивнее. И Инга работала так самоотверженно, так неистово, что Татьяне Весталовой пришлось признать: Инга больше не довесок к гениальному фигуристу Панову. Инга равноценный партнер. Полновесная половинка талантливого дуэта. И будущее этого дуэта зависит от нее не в меньшей, а даже в большей степени, чем от Панова.