ГРИГОРИЙ ШАРАНИН
Чтобы привести себя с рабочее состояние, Шаранин провел около двух часов в своем домашнем спортзале. Он занимался на тренажерах, затем минут двадцать боксировал.
Когда все мешающие впечатления его ума растворились, а пот стекал градом с его лица и спины, Шаранин принял душ, облился холодной водой, выпил стакан апельсинового сока и сказал себе: «Вот теперь ты молодец». Только теперь он счел себя пригодным для дальнейшей работы.
Он уселся за стол и попытался систематизировать все имевшиеся на сегодняшний день в наличии сведения.
Итак, Коротаева и Вюнш были любовниками. Кроме Коротаевой у Германа Александровича имеется женщина-вамп и еще вереница проституток, но их, скорее всего, можно не учитывать. Женщина-вамп могла знать о существовании Коротаевой. Могла и не знать, но предположим, что знала. Что из этого следует?
По логике вещей, если мы имеем дело с самыми обыкновенными людьми, не по положению в обществе, разумеется, а по личностным характеристикам (в приверженность свободной любви Григорий как-то не верил), то из осведомленности женщины-вамп однозначно вытекал грандиозный скандал. Проститутки проститутками, но постоянной соперницы вамп наверняка не потерпит. На то она и вамп. Но как прореагировал Вюнш? Кто он: подкаблучник или тиран? От этого зависит его реакция. Ему, очевидно, следовало бы разорвать отношения либо с Коротаевой, либо с вампом. Он не делает ни того ни другого. Почему? Он все-таки тиран и сумел поставить вампа на место? Или он большой дипломат и предложил некий компромисс? Или?..
Что, если Вюнш не смог быстро послать Коротаеву подальше, а стал плавно готовить ее к разрыву? Тогда она могла просто обидеться на него и имитировать свое исчезновение. Этим она, с одной стороны, успокаивает ревность вампа, а с другой — имеет прекрасную возможность подразнить Вюнша, приручить и тем самым укрепить свои позиции на любовном фронте.
Но Вюнш мог оказаться и хитрее. Логично было бы предположить, что он не станет отказывать себе в удовольствии и рвать отношения с молодой любовницей только потому, что этого хочет другая. Скорее, Коротаева могла пойти на определенные уступки, чтобы не потерять Вюнша в качестве своего любовника.
Отсюда получается, что она могла скрываться непосредственно у Вюнша. А точнее, Вюнш мог просто-напросто прятать ее от вампа. Этот вариант может показаться пошлым и даже банальным, но, к сожалению, жизнь часто предпочитает именно такие пути развития.
Нужно было бы прощупать этого Вюнша. Но как? Попробовать повесить на него «жучок» было полным безумием — Вюнш фигура такой величины, что этот «жучок» быстро обнаружат и не успокоятся, пока не найдут того, кто его прицепил. А это значит, что «жучок», во-первых, мало что даст в плане расследования, а во-вторых, если его найдут, он может слишком дорого обойтись Шаранину.
Можно было попробовать взять Вюнша под наблюдение. Но у него наверняка довольно серьезная личная охрана, и, значит, этот способ тоже довольно рискованный, если не сказать наглый.
Несмотря ни на что, Шаранин решил-таки покрутиться вокруг Минфина.
Надо было бы узнать, что собирается предпринять относительно Вюнша «Глория», но, судя по всему, его «жучок» Грязнов обнаружил и уничтожил. Григорий понимал, что Грязнов слишком «засвеченная» фигура, а потому он лично не возьмется следить за Вюншем. Щербак слишком осторожничает, поэтому тоже не решится. Одним словом, «Глория» не рискнет, а я рискну, подумал Шаранин и остался доволен собой.
Кроме Вюнша у министерства можно поискать-таки Родю. Но помимо дел, связанных с Коротаевой, в министерстве финансов его, безусловно, интересовала и тамошняя стоянка, поэтому он решил поехать на машине.
Пока прогревался мотор, Шаранин купил себе два хот-дога — он изрядно проголодался после двух часов, проведенных в спортзале, и мозгового штурма, а готовить не было ни времени, ни желания, ни, честно говоря, умения.
Когда Шаранин выезжал на Волоколамское шоссе, он не заметил, как в арку его двора зашла Наташа. Может быть, он слишком был занят своими мыслями. А может, просто изменилась Наташа, точнее не она сама, а ее осанка, фигура — беременность часто изменяет внешность женщины.
Еще за квартал до министерства финансов Шаранин увидел оцепление. Милицейский патруль разворачивал все машины, не пропуская их к министерству. Шаранин остановился.
— Что случилось? — поинтересовался какой-то мужик из новенького «опеля».
Постовой милиционер не стал отвечать на его вопрос, он показывал нам, чтобы мы проезжали в ближайший переулок.
— Что случилось? — не унимался мужик. — У меня встреча.
Постовой остался глух к его вопросам. Тогда мужик вышел из машины и подошел к милиционеру. Он достал из кармана удостоверение в красной корочке, Шаранину не удалось увидеть обложку, и, держа его перед собой, еще раз попробовал заговорить с постовым.
— Мне нужно в министерство. Объясните, что тут у вас происходит? Я имею право знать. Кто тут у вас старший? Вы кто?
Постовой отвечал тихо, так что Шаранин не слышал его ответа. Но после его слов мужик сказал: «Безобразие», вернулся в свой «опель», развернулся и уехал.
К месту оцепления постепенно стягивалась толпа зевак, безуспешно разгоняемая доблестными стражами порядка. Любопытствующие расходились неохотно.
В двух шагах от машины Шаранина шли трое студентов.
— Да брось ты, — говорил один. — Нет там никакой бомбы. Это только пугают.
— Точно, — подтвердил другой. — Акция устрашения. Просто кто-то с кем-то бабки не поделил.
— Пошли быстрее, а то сейчас как рванет ваша акция устрашения и не видать мне ни красного диплома, ни синего, ни зеленого.
Двое других засмеялись над отличником, а Шаранин подумал о том, что ему предстоит прикрепить пакет к красному «БМВ-850». Он подумал, что в ближайшие дни охрана министерства будет усилена и о том, что сегодня заняться Вюншем вряд ли удастся, а значит, день потерян.
Шаранин развернул машину и поехал домой.
Еще открывая входную дверь, Шаранин почувствовал неладное — дверь была не заперта, как обычно, а просто защелкнута на замок. Когда он вошел в квартиру, ему с первого взгляда показалось, что квартиру обокрали.
— Господи, — сказал Шаранин. — Что у меня брать-то?
Но осмотревшись, он, наконец, понял, что произошло. Из всех шкафов и ящиков были собраны вещи Наташи, а на журнальном столике лежало прощальное письмо.
Здравствуй.
Надо же, мне хотелось столько тебе сказать, а когда села писать, вроде и говорить не о чем. Наверное, нужно сказать, что я ухожу. Ухожу окончательно.
Я долго не могла решиться на это. Три месяца я ждала, что ты поймешь, что теряешь меня. Три месяца я ждала, что ты вот-вот позвонишь, приедешь, попросишь прощения. Я хотела вернуться. Наверное, зря. Если бы ты потерял меня раньше, может, не случилось бы того, что случилось.
Но я, как всегда, не о том.
Наверное, ты хороший человек и достоин любви, семьи и детей, но я не могу или просто еще не готова жить с человеком, который меня просто не замечает, как не замечает другие вещи в своей квартире.
Ну вот, получается, что я опять тебя упрекаю и жалуюсь на свою судьбу, а мне хотелось чего-то другого. Мне хотелось сказать тебе что-то важное, что-то самое важное, ведь в каждодневной суете до вечного и возвышенного руки не доходят. И даже теперь, когда я говорю с тобой в последний раз, я не нахожу нужных слов. А раз так, значит, нужно заканчивать это письмо.
Прости, если своим уходом я сделала тебе больно. Все это время я любила тебя и, наверное, люблю сейчас.
Не ищи меня, пожалуйста. Не делай мне больно.
Спасибо тебе за все.
Прости.
Наташа.
P.S. Не обижайся, что оставляю беспорядок.
— Это не беспорядок, — сказал Шаранин и швырнул письмо на стол. — Это бардак. Дура! Нашла время.
Все, все, все, принялся успокаивать себя Шаранин. Это ее проблемы. Слава богу, что ушла. Значит, не будет больше этих сцен, этих нудных объяснений. Все, теперь идеальные условия для работы.
Шаранин уговаривал себя, что это подарок судьбы, что ему необходимо одиночество, что теперь он может полностью посвятить себя работе. Но что-то в душе говорило ему, что он болван, что теперь он точно никогда не женится и у него никогда не будет сына Андрюшки, о котором он всегда втайне мечтал.
Ура, погружаюсь в работу!
— Какая работа, дурак?! Что ты можешь без «жучка» на Грязнове? Без доступа к Вюншу? Без Роди? Без новых зацепок?
Захотелось напиться. По-черному. До полного отупения.
Он подавил в себе желание взвыть по-звериному и разбить что-нибудь вдребезги об пол. Вместо этого он встал, сунул под язык валидол и принялся приводить квартиру в порядок.
