Старший оперуполномоченный местной уголовки Сергеенков показал Гордееву материалы дела о гибели Антона Малафеева, но делиться с адвокатом какой-либо неофициальной информацией категорически отказался. Всем своим видом он показывал, что присутствие адвоката в его кабинете ему глубоко неприятно. Он вперил взгляд в экран компьютера и занимался чем-то важным.

– Именно пристрастие к таким вещам Антона и сгубило, – сухо сказал он.

– Что поделаешь, – сказал Гордеев. – Любопытство сгубило кошку.

– Неуместное сравнение.

– В том-то и дело. Не хотелось бы употреблять его и впредь. Увы, я приехал слишком поздно. Меня просил помочь вашему Малафееву Вячеслав Иванович Грязнов.

Выражение лица матерого опера моментально изменилось.

– Могли бы меня предупредить, – пробурчал он, – что вы тоже...

– Что адвокат – тоже человек?

– Да ладно вам, – отмахнулся Сергеенков. – Сами ведь все про себя знаете. Ловишь тут, ловишь этих мерзавцев, а потом какой-нибудь ушлый деляга в суде все так обернет, что они еще и пострадавшими оказываются.

Гордеев не выдержал – заглянул к нему в монитор: оказалось, Сергеенков раскладывал пасьянс.

– Капитан, – сказал Гордеев, – не валяйте дурака! Слышите меня? Все заинтересованы в том, чтобы разобраться с гибелью вашего напарника. И кажется, он был ваш друг, верно? Вдруг я смогу помочь, я работал когда-то следователем, представьте себе.

– Ну, хорошо, – сдался опер. – Я же всей душой. Да что толку? Антон работал всегда сам и никого не посвящал в то, чем на самом деле занимался. Я знаю, что в городе появился фальшивомонетчик Простужаев.

– Оба-на, – сказал Гордеев.

– Знакомы, что ли?

– Еще бы, когда-то дело его вел. Так он же в завязке вроде?

– Вот и Антон так считал, я, правда, не слишком этой публике верю. Что ж, теперь Простужаев на химзавод, что ли, работать пойдет? Там, правда, программа специальная для зэков. Цирк. В общем, Малафеев что-то искал, какое-то подпольное производство, это я точно знаю.

– А что же он искал? Фальшивые бабки?

– Не раскалывался! – с ожесточением объяснил Сергеенков. – Говорил: найду – поделюсь. Вот и нашел. Ладно, я вот что вам скажу. У Антона был осведомитель. Попробуйте с ним поговорить, со мной он болтать не станет, испугается после всего, что случилось. – И Сергеенков протянул клочок бумаги, где была написана фамилия «Кораблев» и адрес парикмахерской.

Через полчаса Гордеев был в парикмахерской. Результат оказался удручающий. Кораблев на работу не выходил уже несколько дней – точнее, со дня гибели Антона Малафеева. Домашний телефон его молчал.

Гордеев сообщил об этом Сергеенкову, тот немедленно послал по его домашнему адресу наряд. Дверь взломали и Кораблева нашли. Он висел в кухне. На столе лежала записка:

«Искренне жалею, что жил не так, как хотел. В моей смерти прошу никого не винить, в моей жизни – старшего лейтенанта Малафеева».

– Инсценировка, – сказал Гордеев, внимательно осмотрев узел на веревке и опрокинутую табуретку.

– Сам вижу, – буркнул Сергеенков.

Елки-палки, подумал Гордеев, что же такое Кораблев сообщил Малафееву, что их обоих моментально грохнули? Малафеев что-то искал. И, видно, с помощью Кораблева, или по его наводке, нашел. Что-то есть в этом городишке опасное. Не вообще опасное, а вполне конкретно опасное – спрятанное от посторонних глаз.