Проезжая по Неглинной, Гордеев заглянул в «Глорию».

Денис Грязнов в этот день был олицетворением американского частного сыщика – ноги на столе, в руках газета, в голове пустота. Не хватало широкополой шляпы и кольта с длинным стволом. Но шляп Денис не носил, а револьверу предпочитал бельгийский пистолет «глок».

– Кофе хочешь? – спросил Денис, не опуская газету и не здороваясь. Он и так знал, кто мог таким наглым шагом войти к нему в кабинет.

– Воды хочу. – Гордеев сам прошел к холодильнику и взял из него маленькую бутылочку «Святого источника».

Кроме Дениса в офисе был еще, конечно, компьютерщик Макс. На немой вопрос Гордеева тот отрицательно покачал головой: это означало, что господа, которые намеревались шпионить за адвокатом в Химках, пока никак себя не проявили.

Денис газету так и не опустил. Неизвестно, что он читал, но Гордеев, присмотревшись, заметил с внешней стороны следующие строчки:

«...А одним из самых ярких событий открывшейся в Москве Недели мужской моды стал показ коллекции осень-зима 2004/2005 Дома моды Comme des Garcons, состоявшийся в отеле „Арарат Парк Хаятт“. Самая загадочная среди дизайнеров – основательница марки Рэй Чжуан – известна тем, что никогда не отвечает на вопросы журналистов».

– Но для обозревателя нашего издания было сделано исключение... – пробормотал Гордеев.

– Что? – сказал Денис, опуская газету.

– Ничего... А знаешь, Дэн, давно ты мне корочек никаких не делал.

– О господи, – сказал Грязнов-младший. – Что на этот раз нужно?

– Аккредитация на Неделю мужской моды.

Денис вытаращил глаза:

– Ты серьезно?

– Вполне.

– На кой черт?

– Не твое дело.

– Как это не мое?! А если ты меня попросишь выдать тебе свидетельство нобелевского лауреата и тебя с ним потом за задницу возьмут, – это тоже будет не мое дело?

– Нобелевского лауреата? – задумчиво сказал Гордеев. – Любопытная идея...

После того как он добился от Дениса (а точнее, от Макса – фальшивыми ксивами ведал бородатый компьютерщик) того, что ему было нужно, Гордеев поехал к Артемьеву. По пути он созвонился с художником и объяснил, что ему срочно требуется картина на азиатскую тему.

Через два с половиной часа Гордеев («независимый журналист, пишущий для ряда известных изданий») уже брал эксклюзивное интервью у Рэй Ямамото с помощью ее переводчика. По странному стечению обстоятельств, мало того что показ проходил в отеле «Арарат Парк Хаятт», так и сама японка поселилась именно там. Впрочем, видимо, «виновата» в том была принимающая сторона. А ведь в ресторане именно этой гостиницы он встречался с Грушницкой.

Готовясь к разговору, Гордеев выяснил, что уроженка Токио Рэй Ямамото училась философии в престижном университете Кэйо, а специального образования как дизайнер одежды не получила. В 1983 году она создала собственную компанию. Часто, не имея возможности нарисовать контуры модели, Рэй «на пальцах» объясняла своим дизайнерам, что она хочет увидеть в материале. В 1989 году Рэй перебралась в Париж, а еще через два года была принята в члены парижского Синдиката prкt-а-porter. Ее фирма специализируется на «антимоде»: деструктивных моделях с утрированно большими плечами, двойными воротниками, карманами, расположенными «вверх», и «дырами» на самых неожиданных местах. В 1997 году Рэй Ямамото была удостоена титула лучшего дизайнера, присуждаемого престижным парижским модным изданием Journal de Textile.

В три часа дня Гордеев, сопровождаемый Артемьевым, вручил госпоже Рэй Ямамото завернутую картину, на которой оказалось искаженное изображение Альбины Артемьевой – вместо волос у нее были иероглифы. Чжуан пришла в неописуемый восторг и сказала, что, когда увидится с Альбиной, непременно похвастается.

– Это мой ассистент, – Гордеев кивнул на Артемьева.

Интервью началось. План был простой – засыпать, япона мать, модельершу вопросами.

– Почему вы выбрали профессию дизайнера?

– Это была случайность, все произошло само собой. Я работала стилистом в рекламном агентстве и не могла найти ничего интересного для съемок. Поэтому я и стала делать собственную одежду. Однако для меня было важно иметь возможность работать самостоятельно и зарабатывать на жизнь.

– Кого вы считаете своим учителем в моде?

– У меня нет учителей. Я сама по себе.

– Что служит для вас источником вдохновения?

– Я всегда начинаю с того, что забываю все, что делала раньше, и игнорирую все, что уже существует. Меня может вдохновить случайная фотография, человек на улице, чувство или ощущение, ничего не значащий, может быть, даже бесполезный и выброшенный в мусорную корзину предмет – все что угодно.

– Какой момент или период в создании модели для вас самый интересный и почему?

– Самое трудное – начало, концепция коллекции. Самое интересное – закончить коллекцию вовремя.

– Прислушиваетесь ли вы к советам?

– Я бы так не сказала.

– Можете ли вы охарактеризовать стиль, который предпочитаете сами?

– Вещи, которые мне нравятся, я ношу снова и снова, они становятся моим стилем. Но мой стиль изменяется со временем. Я люблю играть классическими предметами одежды и классическими моделями, разбивать их на составные элементы и делать их своими.

– Как вы любите отдыхать? Есть ли у вас настоящие друзья?

– Играю с животными, путешествую, посещаю экзотические места, обычно на природе.

– Какие человеческие качества вы цените особо?

– Честность, верность.

– Что может заставить вас распрощаться с человеком навсегда?

– Предательство.

– Говорят, на людях вы очень застенчивый человек. А какая вы на самом деле?

– Просто я люблю говорить через свои вещи – мою работу очень трудно объяснить словами.

– Чем вы гордитесь больше всего в жизни?

– Тем, что у меня так много сотрудников, которые обожают работать над созданием моделей.

– Есть что-то, о чем вы сожалеете?

– Жестокость по отношению к животным.

– Есть что-то, без чего вы не можете обойтись ни дня?

– Кофе.

– Кто ваша любимая модель?

– Кэмпбелл.

– А из русских?

Тут госпожа Ямамото, до сих пор отвечавшая, как автомат, задумалась, потом сказала:

– Мне нравится Артемьева... Но ей не хватает уверенности в себе. Я бы хотела, чтобы она у меня работала, хотела, чтобы это было сейчас, но, к сожалению, ничего не получилось, она ведь сломала ногу...

Гордеев показал за спиной напрягшемуся Артемьеву кулак.

Глаза у японки стали как блюдца, она сообразила, что сболтнула лишнее.

– Этого никто не знает, и прошу вас не писать. Вы мне обещаете?

– Можете не сомневаться.

Японка расцвела.

– Вы останетесь на дефиле? А пока я могу предложить вам выпить.

– Непременно, как же я могу пропустить такое?! – удивился Гордеев, имея в виду и первое и второе предложение. Он церемонно поклонился и прочитал хайку:

Госпожа Ямамото захлопала в ладоши:

– Это же мой любимый Танака!

– Мой любимый, – вежливо, но решительно поправил Гордеев. Он понятия не имел, чьи это стихи. Просто услышал однажды и запомнил.