6
Яша проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо.
Над ним склонился... инопланетянин с нимбом вокруг головы. А рядом прямо на дороге стояла переливающаяся всеми цветами радуги летающая тарелка.
«Надо меньше пить», – с трудом воссоздал Яша в уме сакраментальную фразу и нерешительно протянул руку к пришельцу.
На ощупь обычные джинсы... И кроссовки почти как земные, удивился Яша, досадуя об отсутствии камеры.
– Мужик, – вдруг вполне человеческим голосом произнес «космический скиталец», – не спи, замерзнешь.
У Яши аж челюсть отвисла.
– Ты кто?! – Спросил он и тут же пожалел, что прозвучало это не слишком вежливо. Пришелец все-таки, надо бы с ним пообходительнее.
– Асламбек, да, – и впрямь обиделся тот.
– С альфы Центавра или с беты Центуриона? – проявил Яша поразительную для его положения эрудицию.
– С Ведино я, – несколько опешил пришелец.
– ???
Тут совокупность несоответствий в облике данного гуманоида с общепринятым имиджем инопланетян навела Яшу на мысль, что все это грубая имитация и подлый обман. Он тщательно протер глаза и убедился в справедливости собственных выводов.
Вместо летающей тарелки стоял неопознанной марки джип, увешанный фарами, как Шварценеггер боеприпасами или, скажем, Л. И. Брежнев наградами.
В глазах у Яши, конечно, двоилось, но, даже с поправкой на это, фар было, по меньшей мере, штук десять плюс иллюминация на крыше. Не считая бесчисленных зеркал, переливающихся наклеек, золотой бахромы повсюду... И все эта дискотека сверкала и плясала в такт покрикивавшей где-то внутри ее записи Black Sabbath. А пришелец оказался обыкновенным человеческим мужиком. Просто из-за бьющего ему в спину дальнего света лица видно не было, а кудрявая шевелюра, подсвеченная изнутри, создавала впечатление мерцающего зеленоватого нимба.
– До города подбросишь? – тут же сориентировался Яша.
– До какого? – подозрительно переспросил Асламбек.
– А до какого можешь?
– А куда тебе надо?
– В Лихтенштейн... – подумав, ответил Пенкин и тут же осекся. «Что за бред?» – промелькнуло в его голове. Но что-то подсказывало, что это совсем не бред.
Однако Асламбек ничуть не удивился:
– А это где?
– Да тысячи две километров, пожалуй, будет... если по прямой, конечно и не останавливаться.
– Не, туда не поеду.
– А куда поедешь?
– В Халкилой.
– Заметано! – легко согласился Яша и полез в машину.
Асламбек, подозрительно косясь на попутчика, уселся за руль и завел мотор:
– Слушай, друг, а тебе зачем в этот... как его? Лихтенштейн.
– Дело у меня там...
По правде сказать, он плохо представлял, с чего это вдруг потянуло его в далекое карликовое государство, но где-то глубоко в голове засела мысль, что он непременно должен туда попасть, причем как можно скорее.
– А скажи мне, как ученый ученому, – вдруг встрепенулся он и затормошил водителя по коленке, – когда стеклянные глаза снятся, это к чему?
– К деньгам, конечно, – солидно ответствовал Асламбек и уже менее уверенно добавил, – или к неприятностям.
Яша снова начал проваливаться в забытье. Но какая-то часть его мозга усиленно трудилась, припоминая, что стеклянный глаз действительно ключик к каким-то деньгам. А может и к неприятностям.
Но где тот замок, который отопрет этот ключик?..
Откуда вообще взялась мысль о стеклянном глазе и сокровищах?..
А главное, почему он до сих пор не утолил эту чудовищную жажду?!
Согретый теплом машины и убаюканный криками Sex Pistols, он уснул в который уже раз за эту длинную ночь.
Впрочем, уже светало.
– Где выйдешь? – спросил Асламбек.
Яша хмуро посматривал за окно. Голова, как чугунное ведро... то бишь ядро. Все тело ныло от ушибов и ссадин, полученных при скоростном спуске.
– ...Там на площади моя машина стоит.
– Где?
– ...Не помню. Поищем.
– Что за машина?
– ...Крутая. Не спутаешь.
Машина была его гордостью, предметом обожания и нежной заботы. Стараниями бывшего одноклассника, автослесаря Вохи, который, когда бывал трезв, являлся гением машиностроения, все нутро его «девятки» было переоснащено, усилено и улучшено. Воха умудрился всандалить в «жигуль» двигатель от «ситроена», навесил резину «макларен», пуленепробиваемые стекла и бронированные двери. Он же лично выкрасил машину черно-голубыми зигзагами и начертал на крыше «ТВ-7 Москва» – название своего любимого телеканала. И еще Воха оборудовал автомобиль противоугонным устройством собственного изобретения. При попытке проникнуть в машину взломщик получал короткий, но ощутимый разряд, так как дверные ручки были под напряжением. А потом ему в ноги отстреливалась свинцовая подушечка весом восемнадцать килограммов.
Сколько дорог исколесил Яша на своей любимице!
– Она! – Асламбек уверенно ткнул пальцем вперед.
«Воха огорчится...» – подумалось Яше.
– ...Не спутаешь, да. – Водитель, ухмыляясь, остановился и протянул руку на прощание.
Яша выбрался из джипа и без сил присел на землю.
Как же вы меня достали!
Похитили, допустим...
Избили, предположим, время такое – всех бьют...
Упоили до полусмерти, ладно...
Чуть не пристрелили, хрен с вами...
Отдельное, конечно, спасибо за слалом без лыж...
Но это! Это уже, пожалуй, слишком!!!
Рядом в пыли резвилась чеченская детвора. Они выстроились в очередь, каждый с личным камнем соответствующего возрасту и грузоподъемности размера. Когда подходил черед, ребенок размахивался и, что было мочи, пулял свое ядро в заднее стекло Яшиной машины.
Стекло было пуленепробиваемое, и разбить его было не так уж просто, но это только усиливало азарт. Каждый бросок сопровождался криками и улюлюканьем.
Какой-то мальчуган лет четырех подошел к Яше, сгибаясь под тяжестью строительного кубика, и жестами предложил тому тоже испытать свои силы.
Тут Яша не выдержал.
Выхватив у мальца камень, он швырнул его в ноги детишкам и заорал диким голосом:
– Вон отсюда, бегом.
Детвора прекратила обстрел, но расходиться не собиралась. Все с интересом наблюдали, что же будет дальше. Яша бросился к машине, вернее, к той груде металлолома, которая еще неделю назад была предметом его гордости. Теперь у машины не было дверей, колес, крыши, сидений, руля и номерных знаков. На месте было только пуленепробиваемое заднее стекло, мотор, который просто не смогли выдрать, и содержимое тайника, о существовании которого просто не догадались. В тайнике за бардачком лежала кассета с записью могилы «Дудаева» и пистолет.
Яша выхватил оружие и пару раз пальнул в воздух:
– Я кому сказал, брысь!
Детвору как ветром сдуло. Яша подобрал с пола свой затоптанный блокнот и, навесив на машину с двух сторон надписи «Осторожно! Заминировано!», отправился на поиски автосервиса.
С автосервисом было туго. Халкилой – это не Москва, где в любое время суток вам окажут любые услуги, только плати. Кстати, с деньгами у Яши тоже было туго. Поэтому, пробегав впустую полчаса по городу, он оказался у исходной точки. И как раз вовремя.
Вокруг его машины уже суетился какой-то предприимчивый одноглазый мужичонка. Он подогнал трактор, в кузове у которого торчала лебедка. Установив две широкие доски, он, не обращая внимания на угрожающие Яшины предупреждения о минах, медленно, но уверенно втаскивал «девятку» к себе в кузов.
– Мужик, ты чего делаешь? – мирно спросил Яша, сжимая в кармане пистолет. Он наконец вволю напился воды из какого-то колодца. И совершенно зря. У похмелья открылось второе дыхание. Яшу повело.
– Металлолом собираю...
– А макулатурой не интересуешься или стеклотарой?
– Ты знаешь места? – насторожился мужик.
– Не, просто это моя машина.
– Чем докажешь?
– Вот. – Яша, пребывая в состоянии легкой прострации, предъявил весьма спорное, но весомое доказательство своих имущественных прав. Он достал пистолет и щелкнул предохранителем.
– Верю. – Мужик не торопясь отстегнул крюк, и черно-голубая развалина сползла обратно на дорогу. – Хотя я мог бы починить...
– Ты это серьезно? – засомневался Яша. Мужик своей помятостью и обшарпанностью не очень-то внушал доверие. Хотя если вспомнить Воху в его критические дни, так этот просто английский лорд. Да и сам Яша своим исцарапанно-нетрезвым внешним видом вряд ли вызывал безграничное доверие.
– А почему бы и не починить?.. – Мужик потер пыльный ботинок о грязную штанину и выжидающе смотрел на Пенкина.
– Дорого возьмешь?
– А сколько дашь?
Эта здешняя манера отвечать вопросом на вопрос стала уже раздражать.
– Скоро сделаешь?
– Годика за полтора управлюсь, пожалуй.
– Ладно, мужик, езжай своей дорогой, я, пожалуй, еще какого-нибудь Кулибина поищу.
– Поищи, конечно... Только тут больше нет никого. Одни чеченцы. А они больше по автоматическому оружию... – Мужик отвернулся и полез в кабину.
– Постой, – вдруг осенило Яшу. – А трактор это чей?
– Знамо дело, мой. – Он присел на подножку и принялся сворачивать самокрутку, набивая ее табаком прямо из кармана, пополам с землей и крошками.
– А мог бы ты отвезти мою машину, скажем, до ближайшего города, где есть нормальная мастерская?
– Отчего же не отвезти. Могу.
– ...А до Москвы? – обнаглел Яша.
– Могу и до Москвы, – удивительно легко согласился тракторист, выпуская дым через нос. – Я сейчас свободен.
– А чем вообще занимаешься? – Яша тоже присел: стоять, не раскачиваясь, было тяжело, а при малейшем движении поташнивало.
– Бомжую.
– И давно?
– Да года два...
– А до того чем занимался?
Мужик дососал самокрутку, раздавил каблуком окурок и деловито поднялся.
– Хорош трепаться, до Москвы путь не близкий. Тебя как звать, кого мне в Москве спросить-то?
– Яков. Пенкин.
– Михалыч. Баленков. Егор... в смысле Егор Михалыч... – исчерпывающе отрекомендовался тракторист и потер отсутствующий глаз.
– А не пропьешь агрегат по дороге?
– Помоги лучше, – ушел от ответа Михалыч и полез в кузов к лебедке.
Вдруг где-то вдалеке что-то протяжно ухнуло. Потом километрах в двух к западу в небо взметнулся столб огня. Рвануло так, что задребезжали и посыпались стекла в домах. На месте взрыва заклубился жирный черный дым.
– На Насосной опять чего-то не поделили, – спокойно объяснил Михалыч, продолжая работу.
Яша почувствовал запах сенсации, а заодно и славы. Пока еще его коллеги доберутся сюда из корпункта в Грозном. А он имеет реальный шанс стать очевидцем и репортером в одном лице.
И Яша помчался к эпицентру событий. Однако, пробежав шагов десять, вернулся:
– Ты тут сам заканчивай. Доберешься до МКАД по Варшавскому шоссе, я тебя найду. Некогда мне, репортер я, понимаешь, а там взрыв. Без меня никак не обойдутся, – и, не дожидаясь ответа, зайцем поскакал по кочкам.
Но к его величайшему удивлению, его опередили. Утопая в чаду, ребята с ОРТ уже выгружались с камерами из фургона.
– Вы когда успели? – возмутился Яша.
Его узнали, и оператор охотно объяснил:
– Мы еще утром приехали. Тут стрельба была. Снять-то мы ничего не успели, а вот корреспондента нашего подстрелили. Придется теперь только картинку гнать без комментария.
– Дай я скажу, – предложил Яша.
– Ты ж оператор.
– Дык не машинного доения, журналист же, мать его, – досадливо поморщился Яша, обиженный недоверием коллеги, и, схватив микрофон, сделал скорбно-сопереживательное лицо. – Поехали.
Заработала камера. Яша начал говорить, не совсем отдавая себе отчет в том, что именно он говорит. Но слова лились как бы сами собой, практически независимо от сознания, и по потеплевшему взгляду оператора, по поднятому вверх большому пальцу Яша понял, что все идет нормально.
– ...По словам местных, то есть чеченских, специалистов, сгорело около тысячи тонн нефти...
И тут Яша вспомнил все.
Абсолютно внезапно он осознал, почему ему снились стеклянные глаза и деньги и, главное, почему ему вдруг захотелось в Лихтенштейн.
Яша возвращался в Москву вместе со съемочной группой ОРТ. На него вначале очень оскорбились за неадекватное поведение перед камерой, а также за то, что в порыве вдохновения он, оказывается, перепутал половину названий. Но, прослушав душещипательный рассказ о его мытарствах в чеченском плену, сразу простили и пытались поить водкой.
Яша, ссылаясь на ослабленное в плену здоровье, практически не пил: голова должна оставаться свежей. Он обязан убедиться, что все всплывшее накануне из глубин памяти не бред зеленой кобылы, а достоверная информация.
В ту ночь, когда он состязался с Назаром, в той же комнате между хозяевами-чеченцами произошел любопытнейший разговор. Яша, разумеется, выглядел, как бревно, и потому на него не обращали внимания, кроме того, говорили по-чеченски.
Однако какая-то часть воспаленного Яшиного мозга бодрствовала, и, видимо, в этой же части сосредоточились его немалые познания в чеченском языке. Теперь, чтобы ничего не напутать, Яша пытался вспомнить все, что он слышал, но всплывали только обрывки фраз:
«Мажидов украл деньги у народа и Джохара...»
«У Мажидова стеклянный глаз...»
«Много миллионов лежат в Лихтенштейне...»
«Глаз – это ключ к сокровищам...»
«Мажидов – предатель...»
«Собаке собачья смерть...»
«Аллах велик...»
«Джохар отец...»
«Бисмиллах...»
«Аллах акбар...»
Впрочем, последние утверждения вряд ли имеют отношение к делу.
Мажидова Яша знал. Тот был влиятельным полевым командиром из ближайшего окружения Дудаева и, судя по всему, погиб вместе с Джохаром. Но до того он украл много миллионов «зеленых» денег и положил их в Лихтенштейнский банк. Мажидов, как многие великие полководцы, был одноглазым, и каким-то образом его стеклянный глаз открывает доступ к сейфу или счету. Но Мажидов погиб, и миллионы теперь ничьи.
Яша даже вспотел от напряженной умственной работы.
Ясно одно – он стал обладателем ключа от квартиры, где деньги лежат. И было бы неразумно им не воспользоваться.
