Неверная жена

– С Кирой мы познакомились в ГИТИСе, – начала свой рассказ Елена Теребова, когда Гордеев удобно откинулся на спинку кожаного кресла, стоящего в дальнем углу ее небольшого кабинета.

– В ГИТИСе? – удивился Юрий Петрович.

– А что тут удивительного? Мы с Кирой поступили туда одновременно. Я – на режиссуру. Кира – на музкомедию. В институте, хотя сейчас это уже академия, мы сблизились и подружились. Это произошло ближе к концу первого курса. Вместе бывали на студенческих вечеринках, посещали премьеры, смотрели новые фильмы. Вкусы у нас оказались схожими. Нам нравились не только одни и те же книги, кинокартины, но и во взглядах на вашего брата мы тоже сходились. Для меня идеалом, естественно, был мой отец. И Кире как человек он тоже нравился. Она часто у нас бывала. Иногда и ночевала. Жила она в общежитии в Зачатьевском и, в отличие от меня, уставала от постоянного тесного общения с сокурсниками. Оно ведь длилось круглые сутки. Поэтому через какое-то время, окончательно устав от такой жизни, она решила найти себе место потише. Стала подрабатывать – в театрах, на студии Горького и «Мосфильме» – в массовках. Копила, во многом отказывала себе, и вскоре у Киры появились какие-то деньги, на которые она сняла сначала комнату в коммуналке, но позже ее заработков стало хватать и на однокомнатную квартиру. Однако Кира все же мечтала иметь собственное жилье. И ее можно понять. Обычное желание для любой нормальной женщины. Но квартирный вопрос, как когда-то сказал Михаил Булгаков, портит не только москвичей. Приезжих он тоже портит, причем некоторых из них очень сильно. А жилье в Москве постоянно дорожало. Однажды Кире здорово повезло: ее взяли в новогоднюю бригаду, с которой она проработала все зимние школьные каникулы. Попасть туда было очень трудно. Хотя таких бригад по Москве в это время работает большое количество, но актеров, желающих улучшить свое материальное положение, еще больше. Вы же, Юрий Петрович, знаете, сколько в столице профессиональных театров, а сколько любительских студий плюс к этому студенты театральных училищ, ВГИКа и Института культуры?..

– Одним словом, жестокая конкуренция, – сказал Гордеев.

– Да, вы правы. Так вот, после этого она и сняла свою однокомнатную квартиру. Однако через несколько месяцев Кира вынуждена была вернуться в общежитие.

– Закончились деньги?

– Да. Какое-то время она пожила в общаге, но потом вновь сняла квартиру: теперь уже двухкомнатную. Сказала, что ей удалось найти какую-то хорошую работу, за которую ей прилично платили. Потом, вероятно, заработки ее сильно подскочили. Она стала лучше одеваться, лучше питаться. Опять сменила квартиру. У нее появилась дорогая косметика. Каникулы она стала проводить на модных в ту пору курортах. Зимой это был Домбай. Летом – Рижское взморье. Кира стала тщательно следить за собой, что для актрисы – естественно и необходимо. Массажные и косметические кабинеты она посещала регулярно. Кроме этого, Кира регулярно ходила в бассейн «Чайка». Там мы плавали вместе. С абонементами в этот престижный бассейн нам помог мой отец.

– Кира рассказывала вам о своей работе?

– Я спрашивала ее об этом, но ничего определенного не услышала. Кира не любила говорить на эту тему. Лишь однажды она сказала, что работа связана с ее актерской профессией. Насколько я поняла, Кира то ли танцевала, то ли пела в каком-то ночном варьете. Она ведь училась на музыкально-драматическом отделении. О размере же ее заработков я ничего не знала и, честно говоря, даже не интересовалась. Мне с детства внушили, что интересоваться этим неприлично. Мой отец так и говорил: «Никогда не считай чужие деньги». Но могу только сказать, что однажды из-за этой хорошо оплачиваемой работы у Киры были крупные неприятности.

– В чем они заключались? – спросил адвокат Гордеев.

– Сути тогда я так и не узнала. Но произошло это в конце третьего курса. Во время летней сессии. Неприятности у Киры, по-видимому, были очень серьезными. Она нервничала, переживала, не могла готовиться к экзаменам. Даже чуть было не завалила сессию. Ей с большим трудом удалось выкарабкаться. Летом того года мы с ней не виделись. Встретились только осенью. На четвертом курсе. У нас были некоторые общие потоки – главным образом, по теоретическим дисциплинам. Она сообщила, что у нее уже все выправилось и, слава богу, до окончания института больше ничего серьезного в ее жизни не происходило.

– В каком театре Кира стала работать после ГИТИСа? Куда ее распределили?

– В столичных театральных вузах и училищах распределения не бывает. В Москве выпускники сами ищут себе работу. Самых талантливых режиссеры присматривают еще во время учебы. Ну а остальные ходят по театрам и предлагают себя. Кого-то берут, а кого-то нет.

– Это, кажется, называется смотринами? – вставил Гордеев.

– Да.

– И кто же присмотрел Киру Бойко?

– В театрах никто. Кира поучаствовала в нескольких смотринах, но ее не взяли. На сцене, по своей специальности, она не работала. Как, впрочем, и я так и не поработала по своей, хотя ГИТИС все-таки окончила.

– В ресторанный бизнес вы вошли сразу же после окончания института?

– Нет, что вы! Сначала я надеялась заняться режиссурой. Но ко времени окончания ГИТИСа экономическая обстановка в стране сильно изменилась. Многие актеры, режиссеры, музыканты и певцы стали уезжать за границу. В области, в которой я предполагала работать, наступил спад. Да и работы просто не было. Не предвиделось. Какое-то время я сидела дома. Но потом, когда бездельничать надоело, решила попробовать себя в другой области. Пошла на курсы менеджеров. Ведь профессии режиссера и менеджера во многом схожи. И там, и тут необходимо умение руководить людьми, умение организовать их, поставить перед ними задачу, а затем контролировать действия подчиненных. После окончания курсов взяла ссуду и стала работать, – сказала Елена Петровна и замолчала.

Гордеев тоже молчал. Он ждал продолжения рассказа.

– А вы знаете, Юрий Петрович, что из режиссеров получаются отличные бизнесмены? – неожиданно продолжила Теребова.

– Вы это о себе, Елена Петровна? – улыбнувшись, спросил адвокат Гордеев.

Теребова рассмеялась.

– Не только. Взять хотя бы того же Ананова. Из Санкт-Петербурга. Был режиссером, а стал ювелиром. И так поставил свое дело, что его уже называют вторым Фаберже. Причем не только в России, но и за границей. Могу и других привести в пример... Но, – спохватилась она, – вернемся к Кире Бойко.

– Вернемся, – согласился Юрий.

– Тогда задавайте ваши вопросы.

– Бойко была хорошей актрисой или... плохой? Или она так и не сыграла на сцене ни единой роли? – спросил адвокат.

– Какой актрисой была Кира? – переспросила Елена Петровна и задумалась.

Гордеев, как обычно, не торопил Теребову и молчаливо ждал продолжения.

– Как бы вам поточнее ответить, Юрий Петрович... Ведь актерское мастерство – это... это... Впрочем, об этом как-то довольно точно сказал один мой приятель. «Хорошие актеры играют на сцене, а плохие – в жизни». Пожалуй, это в немалой степени относится к Бойко. Кира предпочитала, да и предпочитает играть в жизни. Если для одних актеров театр является всей их жизнью, то для моей подруги ее жизнь – это сплошной театр. И в этом театре она и главный режиссер, и первая актриса, и даже кассир, продающий билетики. А те, кто, сами того не подозревая, покупают билеты на ее спектакли, платят за них очень дорого. Одним достается место в зрительном зале, другим – на сцене, где им приходится исполнять ту или иную роль. Все зависит от того, какой спектакль ею объявлен. Но об этом знает только она сама.

– И много в ее репертуаре подобных спектаклей? – внутренне подобрался Юрий.

– Достаточно. Но репертуар Киры постоянно обновляется. Старые спектакли заменяются новыми, но любой из них всегда может быть восстановлен. Многое зависит от участников зрелища. Вы, Юрий Петрович, надеюсь, понимаете, что слово «зрелище» я беру в кавычки?

– А ее супружеская жизнь с Федором Невежиным – это тоже спектакль?

– И еще какой! Он начался задолго до того, как она вышла за него замуж. В этом спектакле было все. И сцены из «Ромео и Джульетты» и из «Укращения строптивой»... Список огромен. Были в нем и сцены из пьес мне незнакомых. Но вот одно могу сказать точно. Именно в этом спектакле главным режиссером была вовсе не Кира.

– Тогда кто же? Как вы думаете?

– Не знаю. Ведь спектакль, как мне представляется, еще не закончен.

– Значит, есть надежда, что режиссер этого спектакля, как и автор пьесы, еще объявится? Они обычно выходят на сцену после закрытия занавеса.

– Наверно, вы правы.

– Скажите, Елена Петровна, как познакомились Бойко и Невежин? Вы наверняка знаете об этом?

– Да. Я знаю об этом все... или почти все! Знаю, когда они подали заявление в ЗАГС. Знаю, как познакомились и где познакомились. Даже известно, кто и ради чего их познакомил. Кира мне тогда многое рассказывала. Не все, конечно, но многое. Очень многое. В Москве я у нее не только лучшая подруга, но и, пожалуй, единственная... Я вижу, как вы насторожились. Значит, я снова попала в точку?

– Еще как!

– Они познакомились в девяносто четвертом. А через год расписались. Я была на их свадьбе.

– И кто же их познакомил?

– С Федором Невежиным Киру познакомил ее любовник.

– Любовник? – удивился, хотя и не очень, Юрий Петрович.

– Да. И с определенной целью.

– С какой?

– Держать при себе.

– Для чего?

– Ну для чего мужчина или женщина заводят любовные связи на стороне? Неужели неясно?

– Для чего – это понятно. И для чего выдают замуж – тоже понятно. А вот для чего продолжают, как вы выразились, держать при себе – тут не знаю!

– Все мужчины, как, впрочем, и женщины – собственники. Они не хотят отдавать тех, кто им когда-то принадлежал. Даже если те им уже не нужны. Они хотят знать и быть уверенными, что всегда могут дотянуться рукой до того, что им вдруг однажды может понадобиться. Поэтому и держат своих любовниц и любовников в поле зрения и на расстоянии вытянутой руки. Так случилось и с Кирой. Однажды она влюбилась. Влюбилась безумно. Это случилось с ней в девяносто втором году. Мужчина, которого полюбила Кира, был неженат, интересен, умен и, что немаловажно, при деньгах. Кира потеряла над собой всякий контроль. И неудивительно. Многие женщины на ее месте тоже бы все потеряли. С моей подругой происходило невероятное. Она скакала вокруг него, как котенок, который пытается схватить лапками качающийся на ниточке блестящий фантик. Кира готова была ради него на все. Ну а тот, в кого она влюбилась, был, как я уже сказала, не дурак и к тому же подобных ответных чувств к ней не питал и никогда не терял голову. Он был бизнесменом. А в бизнесе голову терять нельзя. Иначе нечего им тогда и заниматься. Короче, он стал использовать Киру в своих целях. Использовать ее внешность, ее мозги, а они, когда дело не касалось ее любовного увлечения, работали исправно. Стал использовать ее интуицию, ее хитрость. Ее актерские способности. Этот бизнесмен брал Киру на свои деловые встречи, где моя подруга была бриллиантом, оправой которому были мужчины. И эти мужчины на нее всегда клевали. Кира могла поддержать любую беседу. Многие сделки заключались лишь благодаря ее присутствию. Ведь деловые встречи обычно проходят в ресторанах, за обеденным столом. Кира и там держала себя превосходно. Актерская школа в ГИТИСе неплохая. Одним словом, моя подруга вела себя так, как это было нужно ее мужчине. Как он этого требовал. Она делала все, о чем он просил. А просил он порой, на мой взгляд, невозможного. Но она и это делала. Ради любви. Так она думала.

– А что невозможное, на ваш взгляд, делала ради него Бойко? – спросил Гордеев.

Елена Петровна замолчала. Было видно, что ей не хочется говорить на эту тему. Ее взгляд блуждал по кабинету, но потом остановился на адвокате. Теребова посмотрела ему прямо в глаза.

– Он подкладывал ее под своих деловых партнеров, – медленно, зло и брезгливо сказала она.

– Федор Невежин тоже был его деловым партнером?

– Сначала не был. Потом стал.

– Невежин, наверно, представлял для него особый интерес, если он выдал за него Киру Бойко?

– Не знаю. Все может быть. Но сначала он сам женился. Естественно, не на Кире.

– Вот как?

– Да.

– И как на это отреагировала Кира?

– А как могла отреагировать женщина, которую предали и бросили?

– Наверно, непредсказуемо?

– Вы почти угадали, Юрий Петрович. Кира чуть было не наделала глупостей. Непоправимых глупостей. И мне пришлось приложить много сил, чтобы этого не случилось. Но главную роль в том, что буря улеглась, сыграл ее любовник. Он сумел ей внушить, что у него не было другого выхода, что это все временно, пока он не разберется со своими долгами и не выкарабкается из этого смертельного для него положения. Словом, этакая паратовщина. Из «Бесприданницы»...

– Да, я понял, о чем вы. Но каковы же были все-таки его аргументы?

– Он заявил, что должен жениться на дочери человека, от которого сам очень сильно зависит. Что этот человек держит в своих руках не только его бизнес, его деньги, его судьбу, но и его жизнь. И что если он этого не сделает, его неминуемо ждет расплата. И потом, он же не отказывался от нее окончательно, то есть навсегда. Они по-прежнему продолжали встречаться. Только уже тайно. Хотя Киру и это устроило, если можно так выразиться. Она верила, что все временно и что в будущем ее мужчина будет принадлежать только ей одной.

– Она продолжала выполнять то, о чем он ее просил?

– Да. Ведь Кира была у него на коротком поводке.

– А на ком женился этот мужчина?

– На дочери какого-то генерала. То ли МВД, то ли КГБ.

– Бойко не поделилась с вами причиной, по которой решилась выйти замуж за Невежина? Может быть, к тому времени она уже охладела к своему неверному возлюбленному?

– К нему она не охладела до сих пор. И по-прежнему является марионеткой в его руках. Он сказал Кире, что хочет устроить ее судьбу, так как пока не может вырваться из капкана, в который угодил. Сказал, что его постоянно шантажируют. И еще говорил, что, после того как она выйдет замуж за Невежина, они смогут встречаться еще чаще и уже открыто. Ведь с будущим мужем Киры, который тоже не беден, они станут в ближайшее время не только партнерами по бизнесу, но и начнут дружить семьями. И их встречи уже ни у кого не будут вызывать подозрений.

– Скажите, Елена Петровна, Кира не знакомила вас со своим возлюбленным.

– Долгое время она не хотела этого делать, а я, со своей стороны, и не настаивала. Впервые я его увидела, когда у Киры был кризис из-за его внезапной женитьбы. Кира в то время жила у меня. Так что познакомились мы с ним в моей квартире. Но вас, Юрий Петрович, интересует, наверно, вовсе не это. Вы ведь хотите узнать его имя?

– Не откажусь, хотя боюсь, что уже догадываюсь.

– Его зовут Эдуард Поташев.

Гордеев уже был готов к тому, что услышит именно эту фамилию, и потому ни единый мускул не дрогнул на лице адвоката.

– А у вас с Поташевым сложились какие-нибудь отношения? – поинтересовался Юрий.

– Сначала, кроме брезгливости, ничего. Но потом, чтобы не огорчать Киру, отношения наши стали учтиво-холодными.

– А сейчас?

– Сейчас? – переспросила Елена. – Да, пожалуй, такими же и остались. Ну, может быть, иногда, когда они с Кирой заходят в мой ресторан, я становлюсь мягче. Все-таки Кира – подруга, а Поташев – клиент.

– Скажите, Елена Петровна, а какие отношения были между Бойко и Невежиным?

– Супружеские, – улыбаясь, ответила Теребова.

– Я имею в виду не только это, – усмехнулся Гордеев.

– Кира манипулировала им, – сказала Елена Петровна. – В семейной жизни Федор Невежин был человеком мягким и доверчивым. И это мне в нем нравилось. Но вот мужского опыта у него маловато. И Кира это очень быстро поняла. Психолог она неплохой. Да и опыт в общении с мужчинами достаточно богатый. И потом, Поташев ей порассказал о первой школьной любви Невежина к какой-то уехавшей еврейской девочке, после чего у Федора, вероятно, появился своеобразный комплекс, а может, он просто долго не мог забыть о своем непродолжительном счастье. Короче, Кира сумела стать именно такой, о которой помнил Федор Невежин. Но это продолжалось только до их свадьбы. Приручив Федора, она уже делала все, что хотела. И ей все сходило с рук. Однако когда она чувствовала, что начинает перегибать палку, то останавливалась. В этом ее контролировал уже Поташев.

– И Невежин так ничего и не замечал?

– Не замечал или не понимал... Как правило, люди, подобные Федору, узнают все последними, когда окружающим уже давно известно...

На этой нерадостной ноте и закончился их разговор. Гордеев искренне поблагодарил Теребову и покинул «Синюю саламандру», забыв, что собирался поужинать.