Купюры с отпечатками
На Таганку адвокат Гордеев прибыл без происшествий. Дорожных правил он нигде не нарушил.
– Привет! – сказал Райскому, входя в его служебную кабинку.
– Привет! – так же лаконично ответил Вадим, отрывая взгляд от бумаг, лежащих перед ним на столе. Затем он внимательно посмотрел на Гордеева и спросил: – Ты чего такой кислый? Случилось что-нибудь?
– Случилось, – подтвердил Юрий. – Недавно Владлена Семеновича убили.
Райский от неожиданности чуть не подпрыгнул.
– Раппопорта? – переспросил Вадим.
– Да.
– Когда?!
– Сегодня. Днем. В два пятнадцать.
– Где?
– На Трубной площади. Мы должны были там встретиться. Он хотел мне передать какие-то очень важные документы.
– И как же это все произошло?
– На моих глазах. Стреляли из дробовика. В упор. Два выстрела. В грудь и в голову. Картечью.
– А откуда стреляли?
– Из джипа. Все произошло в считанные секунды.
– Эти документы у тебя?
– Нет.
– А где же они?
– Их похитили.
– Кто?
– Тот, кто стрелял.
– Тебе известно, что было в этих документах?
– Нет. Но Раппопорт, когда договаривался со мной о встрече, сказал, что в них находится такая информация, которая может стать для Поташева пострашнее атомной бомбы, – ответил Юрий и стал рассказывать о тех делах, которыми занимался весь день.
– Что ж, событий много, но далеко не все они радостные, – философски подытожил услышанное Райский.
– А у тебя как? – спросил Юрий коллегу. – Есть какие-нибудь новости?
– Есть, – многообещающе ответил Вадим.
– Выкладывай, – вздохнул Гордеев, – может, у тебя будет пооптимистичнее...
– Котова обнаружили, – коротко сказал Райский.
Теперь настала очередь удивляться Гордееву.
– Да? – вскинул брови адвокат. – Где?
– В Новосибирске.
– Задержали?
– Хм. Можно сказать, что и так.
– А что значит «можно сказать»? Где он сейчас находится?
Или опять сбежал?
– Покойники не бегают. По крайней мере, в нашей реальной жизни.
– Еще один труп, – устало сказал Юрий.
– Да, его труп был найден в номере гостиницы «Новосибирск».
– Кто нашел?
– Горничная. Утром она зашла в его номер, чтобы сменить постельное белье.
– Что же с ним произошло?
– Был сделан один выстрел. В голову. Точнее, в висок. Он же – контрольный.
– Выстрела конечно же никто не слышал, так как стрелял профессионал из пистолета с глушителем?
– Все именно так и было, если не обращать внимания на мелкие детали.
– Какие?
– Дело в том, что был произведен, как ты уже слышал, только один выстрел. А профессионалом, который его сделал, был, похоже, сам Котов.
– Самоубийство? – недоверчиво переспросил Гордеев. – Не может такого быть!
– А вот новосибирские криминалисты настаивают на этой версии. Пистолет с глушителем, из которого был сделан этот единственный выстрел, находился в руке Котова. И сжимал он его очень крепко. Можно сказать, уверенно.
– Странно. Зачем Котову понадобилось пускать себе пулю в лоб? Да еще тихо?
– В висок, – поправил коллегу Райский.
– Какая разница?
– Да, для Котова, пожалуй, уже никакой разницы нет.
– При нем что-нибудь нашли? – думая о своем, спросил Гордеев.
– Ничего путного. Пустой портфель, туалетные принадлежности, две пары новой дорогой обуви и один костюм – тоже совсем новый. Его Котов, как и несколько белых рубашек, так ни разу и не надел.
– Откуда это известно?
– С них даже ярлыки не успели срезать. А судя по товарному чеку, который оказался в нагрудном кармане пиджака, костюм был куплен тоже в Новосибирске. Также в гостиничном номере Котова нашли три полные обоймы к уже упомянутому мной пистолету и немного российских рублей. И еще документы. Два российских паспорта – внутренний и заграничный. Водительские права и удостоверение помощника депутата Государственной думы от фракции ЛДПР. На всех этих документах фотография Котова. И все они были выписаны на имя Николая Викторовича Игнатьева.
– Сколько дней прожил Котов в гостинице?
– Четыре дня. На пятый, утром, он уже был найден мертвым.
– Еще что-нибудь известно?
– В гостиницу «Новосибирск» Котов вселялся одновременно с некой Натальей Михайловной Свинаренко. Они приехали туда в одном такси. В гостинице эта женщина прожила два дня, а потом выехала.
– Ничего необычного.
– Возможно. Однако я говорил о деталях.
– И что же?
– Номер для женщины бы забронирован заранее. А номер Котова, в который он поселился, освободился лишь за полчаса до его приезда. Ему, стало быть, необычайно повезло. Других свободных номеров в этой гостинице в день их приезда не было.
– После того как они поселились, их видели вместе?
– Да. Пару раз они вместе ужинали. В ресторане гостиницы. В номер Котова женщина не заходила, хотя под подушкой был найден тюбик губной помады. Дежурные по этажу утверждают, что в номере Котова, за все время его проживания, никто, кроме него самого и обслуживающего персонала гостиницы, не появлялся.
– Известно, как выглядела эта женщина?
– Да. Красивое лицо, хорошая фигура, короткие темные волосы, модная стрижка. И глаза тоже темные. Продавщицы, дежурные по этажу и администратор гостиницы, оформлявший поселение Котова и Свинаренко, дали одно и то же описание.
– Продавщицы чего? – решил уточнить Гордеев.
– Те, которые работают в отделе мужской одежды новосибирского центрального универмага. Костюм Котова был куплен именно у них, в их отделе. Свинаренко, как оказалось, помогала Котову в выборе одежды.
– Что еще удалось узнать? Хотя и той информации, которую я услышал, уже выше крыши. Как же тебе это удалось?
– У каждого свои секреты.
– Согласен. Часть своего гонорара ты уже отработал.
Райский радостно улыбнулся и продолжил:
– При заполнении листка прибытия Свинаренко указала свой домашний адрес. Он оказался новосибирским.
– Выходит, она местная?
– Да.
– Но как же ее тогда поселили? – спросил Гордеев и сам же ответил на свой вопрос: – Ах ну да! Старые правила наверняка давно отменили.
– Если бы их даже и не отменяли, то за хорошие башли администратор поселит в гостинице кого угодно, – сказал Вадим Райский. – Но в нашем случае госпожа Свинаренко сообщила администратору, что в ее новосибирской квартире еще идет ремонт, так как строители, которые им занимались, не успели закончить работы к ее приезду, и что она пробудет в гостинице дня три или четыре, не больше.
– Новосибирские сыскари ее допрашивали?
– Нет.
– Почему?
– Когда оперативники проверяли ее адрес, то оказалось...
– Что мадам Свинаренко Наталья Михайловна там никогда не проживала, – подсказал Гордеев Райскому.
– Наоборот. До последнего времени по адресу, указанному в гостиничном листке прибытия, действительно проживала некая Наталья Михайловна Свинаренко. Но восемь месяцев назад она умерла.
– Еще один труп? – с радостной иронией предположил Гордеев.
– Не радуйся, – остудил Вадим Юрия. – Эта женщина умерла своей смертью. И в день кончины ей было за восемьдесят.
– За восемьдесят? – удивился Гордеев.
– Да. За восемьдесят. Точнее, восемьдесят четыре без трех месяцев и двенадцати дней.
– Значит, это были две разные женщины?..
– Да, если не верить в реинкарнацию.
– Смешно, – печально заметил Юрий и покачал головой. – Ну давай дальше.
– По Котову у меня все, – сказал Райский.
– Тогда у меня к тебе вопрос.
– Задавай, – разрешил Вадим Андреевич.
– Когда нашли труп Котова, где в это время находился его пистолет?
– Я же тебе говорил! Он был зажат в его руке.
– А в какой? В левой или в правой?
Вместо ответа Райский беспомощно развел руками.
– Такой детали я не знаю, – виновато сказал Вадим. – Но разве это имеет значение?
– Ты же знаешь, что в нашем деле любая деталь имеет значение. Даже если новосибирские криминалисты на сто процентов уверены в самоубийстве Котова.
– Ладно. Я сейчас позвоню им, – сказал Райский.
Вадим покопался в своем прекрасном кожаном портфеле и достал из него электронную записную книжку. Нажав на панели какие-то клавиши, Райский нашел нужный ему номер и стал нажимать кнопки набора. Но после трех или четырех цифр он остановился и посмотрел на свои часы.
– Черт! – сплюнул он. – Сегодня поздно. Между Москвой и Новосибирском четыре часа разницы. И рабочий день у них давно закончился. Придется отложить разговор до завтра.
– Что ж, завтра так завтра, – согласился Гордеев.
– Юра, объясни мне, пожалуйста, что изменится, если мы будем знать, в какой руке Котов держал пистолет.
– Котов, как указано в его деле, в особых приметах, от рождения был левшой. Но с детства, чтобы не отличаться от других, пытался все делать правой рукой. Все! Понимаешь? Держать ложку, пользоваться зубной щеткой, писать, резать хлеб, забивать гвозди и так далее и тому подобное...
– А стрелял он какой рукой?
– С обеих. И притом с обеих одинаково хорошо. Хотя с левой все-таки лучше.
– Тогда какая нам, к черту, разница, в какой руке трупа был пистолет?
– Есть. Пистолет, из которого Котов предположительно – я подчеркиваю это слово – застрелился, был один, и он найден.
– Ну и?..
– Я думаю, что в предсмертную минуту, когда он уже решился на самоубийство, условные рефлексы, вырабатываемые в течение жизни, уступили место безусловному рефлексу. То есть последний выстрел Котов сделал бы именно левой рукой.
Райский почесал затылок.
– Я объяснил доступно? – спросил Юрий.
– Вполне. Мне теперь и самому интересно узнать, в какой руке Котова был найден пистолет, – ответил Вадим.
– Когда узнаешь, сообщи, – попросил Юрий Петрович.
– Хорошо. А теперь перейдем ко второму вопросу нашей повестки дня, – многозначительно сказал Райский, достал свою замечательную курительную трубку, набил ее душистым табаком и стал раскуривать.
– Что еще у тебя?
– Теперь поговорим о деньгах.
– О каких деньгах? Снова о гонораре?
– Об этом мы с тобой говорили, – поморщился Райский. – Я имею в виду доллары.
– Господи, какие еще доллары?!
– Зеленые такие. Американские. Два десятка купюр. По стольнику каждая. С отпечатками пальцев Невежина Федора Евгеньевича, тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года рождения, уроженца города Москвы...
– Стоп! Понял, – остановил Гордеев Райского. – Извини. Но это ведь лишь малая часть гонорара за выполненный заказ?
– Так мне рассказывать или нет? – с наигранным удивлением спросил Вадим Андреевич.
– Рассказывай, рассказывай. Что удалось узнать?
– Я не знаю, где Котов держал свои капиталы, но переписал серийные номера тех купюр, что имелись в деле, и попытался проследить их продвижение от печатного станка до карманов Котова, из которых их и изъяли, а потом приложили к делу Невежина.
– Получилось?
– В общем-то да. Если бы эти купюры были старого образца, то ничего бы у нас не вышло. Но доллары, которые фигурируют в нашем деле, были новые. Ты же, Юра, знаешь, сколько сейчас в мире гуляет фальшивых баксов?
Гордеев утвердительно кивнул.
– Где их только не подделывают. И в Иране, где это происходит на государственном уровне, и в Италии, и в Польше, и так далее. Делают их и у нас в России. Недавно, например, накрыли банду фальшивомонетчиков в Дагестане. Качество подделок оказалось очень высоким... Ну вот американцы и решили, что хватит, пора, мол, усилить защиту своих денег. Разработали новые образцы и теперь постепенно вводят их в обращение. Примерно в год-полтора по одной купюре. И начали они со стольников, теперь есть уже и полтинники, а скоро появятся двадцатки и так далее... Вплоть до одного доллара. Сотенные купюры американцы отпечатали в девяносто шестом году и разослали их для обмена по всему миру. В нашу страну они поступали по межбанковскому обмену, то есть через Центробанк. И далее – по всей стране. А как новые купюры пакуют? В пачки! А в пачках как они, новые купюры, лежат? Одна к другой! То есть все одной серии, но каждая со своим индивидуальным номером. И номера новых купюр в каждой пачке идут как и обычные лотерейные билеты, то есть один за другим. В подбор! – Райский взял паузу. Подержал ее и продолжил улыбаясь: – Ты успеваешь за ходом моих мыслей?
Гордеев кивнул.
– Так вот, все купюры, на которых есть отпечатки пальцев Невежина, из одной партии и даже, скажу больше, из одной пачки или как максимум из двух соседних. Номера четырнадцати купюр из пятнадцати идут в подбор. На остальных шести восьмизначные серийные номера отличаются только двумя последними цифрами. Все это является наглядным подтверждением моих слов.
Гордеев молча смотрел на Райского. Он не хотел перебивать Вадима, чувствуя, что тот провел большую работу и главное будет еще впереди.
– Теперь продолжим наше движение, – сказал Вадим Андреевич. – Я попытался проследить путь этих денег. Куда они были отправлены и когда покинули подвалы Центрального банка России? И ты знаешь, мне повезло. Я узнал-таки. Деньги были отданы в ФСБ. В декабре тысяча девятьсот девяносто шестого года. Для проведения специальной операции. Сумма, которая была передана, составляла два миллиона долларов. Не знаю, помнишь ли ты, Юра, но двенадцатого декабря девяносто шестого в районе Минеральных Вод были взяты заложники. Тогда четверо террористов захватили рейсовый автобус, который шел из Нальчика в Ставрополь. Требования террористов заключались в следующем: вертолет, оружие, наркотики и два миллиона американских долларов. Захваченный автобус пропустили на взлетное поле Минводского аэропорта, где он и стоял, пока не были найдены и привезены деньги. Потом прилетел вертолет. Террористы отпустили часть заложников – это были дети и женщины – и пересели из автобуса в вертолет. Вскоре привезли и деньги. Те самые два миллиона долларов в новых купюрах. Потом вертолет с террористами взлетел и взял курс на Чечню. Заложниками в нем были двое пилотов вертолета, а также майор ФСБ, который добровольно предложил себя в качестве заложника. Остальных людей бандиты отпустили. Однако до нужной точки террористы не долетели. В баках закончилось горючее. А в том месте, где приземлился вертолет, террористов уже ожидали снайперы и группа захвата. Началась операция по освобождению заложников – майора и пилотов. Но конечный результат ее был плачевным. Погибли заложники, а из террористов двое были убиты на месте, двое же других тяжело ранены и скончались в больнице. Теперь что касается денег. Во время захвата вертолет загорелся. Часть денег сгорела. Что-то удалось спасти. Миллион долларов террористы где-то сбросили. Они так и не были позже найдены. Естественно, что прежде, чем передать деньги бандитам, номера всех купюр переписали. Те, что удалось вернуть, пустили в оборот, а остальные были занесены в черный список Интерпола. Но вернемся в день сегодняшний. Доллары с отпечатками пальцев Невежина – как раз из числа тех, что исчезли и находятся в том самом черном списке, – закончил свой рассказ Райский.
– Да тебе, Вадик, цены нет! Не знаю, что бы я без тебя делал! – сказал Гордеев.
– Насчет цены я тебе еще напомню.
– Хорошо, – согласился Юрий Петрович и перешел на другую тему: – Как же к Невежину попали эти доллары?
– Подсунул, наверное, кто-нибудь или попросил пересчитать, передать, подержать. Вполне достаточно, чтобы на купюрах остались отпечатки, – предположил Райский. – Особенно если машинки под рукой не оказалось.
– Понятно, – сказал Гордеев. – Но вот кто мог это сделать?
– Вряд ли кто-нибудь из посторонних. Наверняка свои. Например, жена Невежина.
– Э т о н е о б х о д и м о б у д е т у ч е с т ь, ч т о б ы в е р н о в ы с т р о и т ь т а к т и к у з а щ и т ы. В е д ь е с л и с д е л а н о с у м ы с л о м, т о э т о м о ж н о б у д е т л е г к о п о в е р н у т ь в п о л ь з у Н е в е ж и н а... К с т а т и, В а д и к, н а с к о л ь к о я п о м н ю, п о с л е т о й н е у д а ч н о й о п е р а ц и и п о о б е з в р е ж и в а н и ю т е р р о р и с т о в в с р е д с т в а х м а с с о в о й и н ф о р м а ц и и в ы д в и г а л и в е р с и ю, а н е б ы л а л и э т а а к ц и я п о з а х в а т у з а л о ж н и к о в с п л а н и р о в а н а к е м – т о и з н е ч и с т ы х н а р у к у с о т р у д н и к о в с п е ц с л у ж б, ч т о б ы, н а п р и м е р, о б е с п е ч и т ь с е б е б е з б е д н у ю с т а р о с т ь и л и ж е п р о д е м о н с т р и р о в а т ь в с е м у м и р у с в о е п р о ф е с с и о н а л ь н о е у м е н и е. В е д ь в р а й о н е М и н е р а л ь н ы х В о д д о э т о г о б ы л о с о в е р ш е н о н е с к о л ь к о п о д о б н ы х т е р р о р и с т и ч е с к и х а к ц и й. П р и ч е м п о д р я д. И с п о з о р о м д л я с и л о в и к о в. Т е р р о р и с т а м у д а в а л о с ь у х о д и т ь о т в о з м е з д и я. В м е с т е с д е н ь г а м и. С м и л л и о н а м и д о л л а р о в.
– Помню, – сказал Райский. – Но этот вопрос тогда так и повис в воздухе. Руководство ФСБ оставило его без комментариев, а пресс-служба этого очень закрытого ведомства заявила, что подобным скандальным заявлениям некоторые карьеристы от журналистики пытаются сделать себе имя.
– Да. Реакция в общем-то обычная. Причем для обеих сторон, – задумчиво произнес адвокат Гордеев.
