Книга: Профессиональный свидетель
Назад: 8
Дальше: 10

9

Сеть работать не желала.
Олег бился уже добрых два часа. Раз десять проверил сетевые платы, переустановил все что можно — и не работает. Церковь и прогресс определенно несовместимы! Кому в голову могла вообще прийти идея, что приюту для наркоманов нужны компьютеры в сети, да еще с выходом в Интернет?!
Впрочем, Олег знал кому — отцу покойному. Он компьютеры подарил. А ему, Олегу, теперь как бы по наследству досталась головная боль с их наладкой.
Он перепробовал уже все. Должно было работать. А не работало. От безрезультатной возни Олег совершенно очумел. И главное, не было никакой возможности сосредоточиться. Сервер, с которым он боролся, установили в приемной у главного врача — профессора Гринберга, который в этот момент гонял чаи с настоятелем местной церкви отцом Иннокентием. Естественно, не молча. От его зычного баса, рассчитанного на переполненный кафедральный собор, звенело в ушах, да и профессор хорош — хоть и не столь зычен, зато способен тараторить сутками.
Профессор Гринберг заведовал наркологической клиникой, стационар в которой прикрыли полгода назад в связи с отсутствием финансирования. И тогда отец Иннокентий предложил создать Христианский реабилитационный центр. Наркоманам, которые твердо решили завязать с кайфом, позволяли жить здесь, работать в саду, а от абстиненции лечили не только медикаментами, но и постом и молитвами. Отец Иннокентий наведывался раз в несколько дней, осматривал пациентов, и каждый такой визит неизменно заканчивался чаепитием с Гринбергом, где вечно обсуждалась одна и та же тема: преимущество «духовного» исцеления перед медикаментозным. Отец Иннокентий доказывал, что крест животворящий и иконы чудодейственные еще и не на такое способны, а профессор клятвенно обещал перековаться из закоренелого атеиста в иудея, или православного, или даже в магометанина, если хотя бы половина его пациентов действительно предпочтет наркотикам пост и молитвы.
— Нет, ну он просто издевается надо мной! — Олег в сердцах клацнул кнопкой питания.
— Помочь? — участливо поинтересовался отец Иннокентий.
Олег искренне удивился:
— Как? Вы что-то в этом понимаете?
— Нет, — честно признался священник, но трижды перекрестил сервер, что-то пошептал над ним, отбил поклон иконе в красном углу комнаты, и после очередного перезапуска сеть заработала.
— Чудо? — как ребенок обрадовался профессор.
Отец Иннокентий только хитро усмехнулся в усы и похлопал Олега по плечу:
— Пойдем чай пить.
— Спасибо, я хочу все доустановить. Теперь самое интересное начинается.
— А вот как вы это сделали?! — шумно прихлебывая обжигающий чай, допытывался профессор. — Специально сговорились меня чудом удивить? Думаете, я после этого в сходящий пасхальный огонь поверю и в белую летающую женщину, отгоняющую китайцев от наших земель?
— Я о девушке хотел с вами посоветоваться, — вернулся к прерванному «чудом» разговору священник. — Боюсь, тут одной веры будет недостаточно. Хоть и святотатство говорю, — перекрестил он бороду, — но думаю, специалистам ее нужно показать.
— Абсолютно согласен, уже над этим думаю, — кивнул Гринберг. — А что, с вами она тоже молчит?
— Ни словечка даже. Даже не знаем, как звать ее. А красавица-то какая! Одна коса чего стоит… Что ж ее на зелье-то потянуло, Господи спаси ее душу грешную…
— Что за девушка, профессор? — вместе со стулом развернулся к беседующим Олег.
— Молодежь, — махнул рукой отец Иннокентий. — Как чай со стариками пить, так он еще не закончил, а как о девушках разговор — какая уж там работа…
— Одна из наших вот с отцом Иннокентием пациенток, — пояснил Гринберг. — Сложный случай. Начинающая наркоманка — и сразу передозировка. Сейчас состояние стабильное, но заторможенное, частичная потеря памяти. Один парень, дай Бог ему здоровья, подобрал ее буквально на улице, привел сюда, теперь ни на шаг не отходит…
— Можно мне на нее посмотреть? — попросил Олег.
— Почему нельзя, — усмехнулся профессор. — Пойдем покажу. Все равно на пути домой еще раз к ней зайти собирался.
Пациенты Гринберга, человек десять, под руководством троих человек в черных рясах возились в молодом яблоневом саду. Окапывали и белили деревья, кто-то просто валялся или дремал на травке, очевидно в ожидании своей очереди — садового инвентаря на всех было явно недостаточно.
— А вон и та девушка, — профессор мотнул головой в сторону одиноко стоящей скамейки в дальнем конце сада. — И с ней — ее спаситель.
Девушка, одетая в нечто среднее между робой и рясой, сидела к ним спиной, но эту спину Олег узнал бы, наверное, и в скафандре.
— Настя! — Он в три прыжка преодолел расстояние до скамейки и в изумлении замер.
«Спаситель», стоя на коленях перед девушкой, не утешал ее душеспасительными беседами. Он аккуратно вгонял ей в вену иглу одноразового шприца. Ее перетянутая резинкой правая рука безвольно висела вдоль тела. Лицо застыло неподвижной маской, на оклик Олега она даже бровью не повела. Зато «спаситель» среагировал сразу — отбросив шприц в траву, он медленно поднялся с колен и, вязко сплюнув, пошел к Олегу:
— Ты кто такой, козел?!
Рядом с Олегом тут же оказались все трое священнослужителей, но «спасителя» это не остановило. Схватив запястье ближайшего к нему послушника, он резко дернул его вниз, поворачивая против часовой стрелки одним сильным движением. Священнослужитель заревел от боли: его рука была сломана.
— Умоляю, только не бейте больных! — в ужасе взвизгнул Гринберг.
На профессора никто, естественно, не обратил внимания. Анастасия, освободившись от сжимавшей руку резинки, с сосредоточенным видом шевелила палочкой траву у своих ног, словно выискивая что-то очень нужное и только что утерянное, остальные пациенты разбежались.
Сжав руки в виде тисков и вращая ими, как кузнечным молотом, «спаситель» ударил второго священнослужителя в горло. Тот проделал сальто в воздухе и рухнул на землю.
Третий человек в рясе бросился прочь, не отрывая глаз от разбушевавшегося парня.
— Ну?.. — «Спаситель» достал финку и нарочито медленно пальцем проверил остроту лезвия. — Теперь твоя очередь, сопляк.
И тут в сад ворвался Локтев. Мгновенно оценив ситуацию, он не стал тратить время на разговоры. На ходу подхватив лопату, он швырнул ее в «спасителя». Не попал.
— А ведь я тебя почти за сына считал! — Он повернулся, и правая нога двинулась вперед, врезаясь в левый бок противника.
— Да пошел ты, папаша! — Борис Симонов отпрянул, затем бросился вперед, не помня себя от боли и ярости. Его руки были растопырены, как клешни краба, нож отлетел далеко в траву.
Симонов сделал короткий ложный выпад и подсек Локтева ногой.
— Вот так-то, Папаша!
Локтев рухнул, увлекая и противника, но Симонов успел-таки дважды ударить его головой в переносицу. Серия обоюдных ударов подстегнула их и подняла с земли.
И тогда Локтев, чувствуя, как темнеет в залитых кровью глазах, последним усилием освободился от противника, разогнулся, разворачивая свою правую руку, чтобы ухватить левое предплечье нападающего, и нанес пяткой удар в поясницу.
Симонов растянулся на земле, его голова ударилась о ствол яблони. Локтев обрушил левый кулак на его живот, а колено упер в горло:
— Отдохни пока…
Анастасия продолжала шевелить палочкой траву, даже не повернув голову в сторону дерущихся. Локтев бросился к ней, затормошил, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза:
— Девочка моя… — Она его не узнавала, в лице ничего не изменилось. — Ну, скажи что-нибудь! Ну, пожалуйста!
Анастасия не реагировала. Взревев, Локтев ринулся снова к Симонову. Уселся верхом, схватив за волосы, замолотил его затылком о землю:
— Молись, сучонок! Убью!!!
Олег и Гринберг попытались оттащить его в сторону, но он одним движением разметал их, как детей.
— Не я вам нужен, — прохрипел Симонов. — Не я придумал, не я подставлял…
— Выслушайте его лучше, — уговаривал Олег.
— Да-да, — поддержал профессор, — самосуд — это дикость и варварство.
— Выкладывай. — Локтев рывком поставил Симонова на ноги и прижал к яблоне.
— Это Ермолов, — выдохнул Симонов. — Это он. Его быки убрали Коваленко, чтобы вас… подставить. И с Анастасией тоже была его идея, мог бы просто убить, но хотел, чтобы побольнее было.
— И на что же он хотел меня подвигнуть? — с огромным трудом подавляя желание сейчас же, немедленно задушить гадину, спросил Локтев.
— Не знаю, честно, не знаю. Он приказывал, я исполнял, я маленький человек… Вам Ермолова достать нужно…
— Ермолов не многим больше тебя, шавка, — оборвал Локтев. — Кто над Ермоловом стоит? Ну?!
— Стоял… — Симонов гулко сглотнул, покосившись на Олега. — Мэр Богомолов.
— Врешь! — побагровев, Олег рванулся к нему, но Гринберг на этот раз оказался на высоте — удержал.
— Не зли меня, — посоветовал Локтев Симонову. — Решил на мертвого свалить?! Еще раз соврешь, сверну башку. Думаешь, я тюрьмы боюсь?
— Вам фамилия нужна, — облизав пересохшие губы, попытался оправдаться Симонов. — А я не знаю фамилии. Правда, не знаю. Мне Ермолов только сказал… сейчас вспомню… да, он сказал, что ему здесь никто не страшен, он у большого человека в команде.
Назад: 8
Дальше: 10