Книга: Черный пиар
Назад: 13
Дальше: 15

14

В доме Кравцова было подозрительно тихо. Охрана, проворонившая пленницу, старалась не попадаться на глаза хозяину и сиротливо жалась по углам. Сергей, оставив Лиду с Гордеевым в гостиной, ушел распорядиться насчет ужина.
— Как я по тебе соскучилась! — Глаза Лиды сияли радостью. — Время, проведенное в тюрьме, оказывается, заставляет по-новому взглянуть на прожитую жизнь. А компания у меня какая замечательная была, ты себе не представляешь! Проститутки, наркоманки, воровки, сутенерши — все до одной чудные женщины. А самое смешное то, что они, узнав, что я юрист, валом повалили за консультациями. Будь то в обычной жизни, я бы столько денег заработала! Ты чего молчишь-то?
— Да ситуация какая-то дурацкая, не находишь? — ответил Юрий. — Я в доме мужа своей… э-э… ну короче, своей хорошей знакомой, и она там же, и вот мы все втроем собираемся ужинать и вести светские беседы. Дурдом.
— Брось ты. Все нормально. Никто ни на кого с кулаками не бросается.
— Уже бросались, — мрачно заметил Гордеев.
— Да что ты?! — с интересом воскликнула Лида. — Вы били друг другу морды?
— Было маленько.
— И кто же победил?
— Дружба! — Юрию не нравились ее восторги по поводу прошлой драки.
— Вот и чудно. Ну и чего ты теперь переживаешь? Ты его боишься, что ли?
— Вот еще, — Гордеев оскорбился. — Никого я не боюсь. Да и Серега, кстати, хороший парень. Поэтому мне и неудобно. Чувствую себя Иудой каким-то.
Лида хотела было что-то ответить, но тут же осеклась — в комнату вошел Кравцов с откупоренной бутылкой вина и тремя бокалами.
— Ну-с, отметим благополучное вызволение пленницы из острога? — Сергей пытался казаться веселым, но взгляд выдавал его напряжение. Гордеев тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Одна Лида была беззаботна и не придавала никакого значения сложившейся щекотливой ситуации.
— Ау-у, — протянул Кравцов. — Не слышу ответа.
— Наливай, — отозвался Юрий.
— Давай-давай, — подхватила Лида. — Мое любимое? Замечательно. Наливай.
Сергей молча разлил вино по бокалам, протянул каждому, все, не чокаясь, молча выпили.
— Ну вот, как на поминках, — рассмеялась она. — Чего грустные-то такие? Или вам было так хорошо вместе, что мое присутствие нарушило вашу идиллию? Так ведь я и уйти могу. Только поем сначала, ладно?
— Перестань паясничать, — резко ответил Кравцов. — Давайте лучше решим, что делать будем.
— Давайте, — эхом отозвался Гордеев.
— А чего решать-то? — Лида непонимающе хлопала глазами. — В чем проблема? Мы с Юрой уедем в Москву завтра, и все будет, как раньше.
— Нет, Лид, так не годится, — Юрий заметно нервничал. — Нужно обо всем поговорить. Серега ночами не спал, по всему Андреевску носился, чтобы тебя освободить, весь город на ноги поднял, а ты хочешь сделать ручкой и исчезнуть. Это нехорошо.
— А я его просила, что ли, ночами не спать и носиться? — разозлилась она. — Мог бы сидеть себе спокойно, не дергаться. И без него бы справились.
— Не справились бы, — веско заметил Гордеев. — А даже если бы и справились, то все равно нужно испытывать хоть какое-то чувство благодарности за то, что человек переживал.
— И что ты мне предлагаешь? Броситься ему на грудь и заорать: я ваша навеки?! — негодовала Лида.
Кравцов молчал все это время, как будто тема разговора никоим образом его не касалась. Затем поднялся с дивана, подошел к окну и, не глядя на остальных, произнес:
— Прекрати истерику. Ты же нормальный человек. Признаю, я сделал глупость, когда похитил тебя и привез сюда. Я думал, смогу тебе втолковать, что люблю, что та история, послужившая поводом для расставания, просто чепуха какая-то. Был не прав тогда, но тоже согласись, я тебя не видел неделями, приезжаю, а на моем диване, в моих тапочках, пьет чай из моей кружки какой-то пацан. Я что подумать был должен?
— Ты мог подумать все что угодно. Но почему-то решил, что я тебе изменяю. Я разве повод давала? Это тебя все андреевские проститутки знают, а я в Москве училась и по мужикам не шлялась, — Лида почти кричала.
Гордееву вдруг стало ясно, что это обычная семейная сцена, рядовой скандал между мужем и женой. А как известно, милые бранятся — только тешатся, и значит, ссора завершится горячим примирением, а ему, Юрию, здесь делать больше нечего.
Принесли ужин, взаимные обвинения на время поутихли: ронять свое достоинство перед прислугой в этом доме было не принято. Домработница накрыла на стол и удалилась. Выяснение отношений сделало новый виток.
— Ты, между прочим, всю жизнь требовал отчетности в каждом моем шаге. Куда пошла, с кем была, что делала! А я тебя когда-нибудь контролировала?
— Вот дура! — не выдержал Кравцов. — Да я волновался за тебя просто. У меня и в мыслях не было тебя проверять. Ты моя жена, я чувствую за тебя ответственность. Когда я тебе запрещал что-нибудь? Ты всегда делала только то, что считала нужным, и я не возражал, потому что доверял тебе.
— Ребята, — робко вставил Юрий. — Я, пожалуй, пойду.
— Останься! — хором крикнули Кравцов и Лида.
Гордеев послушно сел в кресло.
— Если бы ты мне доверял, то не устроил бы такую истерику в тот раз!
— Я же извинился. Я признаю, что виноват, но неужели ты считаешь тот случай достаточной причиной для расставания?
— Считаю. Я тебе уже однажды сказала, что если люди друг другу не верят, им не нужно быть вместе.
— Но я тебе верю! — в отчаянии крикнул Кравцов.
— А я тебе уже нет, — холодно ответила Лида.
— Я все-таки пойду, — сделал вторую попытку уйти Гордеев. Сергей растерянно молчал, а Лида впилась в его лицо таким сердитым взглядом, что Юрий снова поспешно опустился в кресло.
— Я встретила человека, с которым мне хорошо, — продолжала она. Гордеев боялся поднять свои глаза на Сергея. — Я не знаю, что будет дальше, да и не хочу думать, пока я счастлива, и никакими силами ты меня не удержишь.
— Я не собираюсь тебя удерживать силой. Счастлива с ним, — Кравцов кивнул в сторону Юрия, — значит, будь счастлива. Он, похоже, человек неплохой, переживал за тебя. Но скажи тогда, к чему были эти разговоры и обещания, которые длились год с лишним: не торопись, Сережа. Мне нужно подумать, Сережа. Для чего?
Лида смущенно молчала, Гордеев с интересом уставился на нее. На столе остывала ароматная пицца со специями, пармезаном, грибами и ветчиной. Каждый раз, когда взгляд останавливался на ней, Юрий судорожно сглатывал слюну. С утра у него во рту не было ни крошки. Гордеев даже не знал, чего на данный момент жизни ему хочется больше: получить любимую женщину или нормально поесть.
— Нет, ну ты ответь, пожалуйста, — не успокаивался Кравцов. — Если ты все это время знала, что не вернешься ко мне, то для чего тогда оставляла какую-то надежду?
— Я не хотела делать тебе больно, — лепетала Лида.
— Вот как?! Ну, конечно, это все объясняет. Только ты еще хуже сделала. Я мог бы уже давно начать новую жизнь, девушку найти, в конце концов! Так нет же, я все жду, когда же наконец объявится Лида и даст мне ответ. А Лида уже, оказывается, и думать забыла про меня и про все, что нас связывало. У Лиды уже другая жизнь, другие интересы, другой мужчина. Только я, идиот, все жду чего-то. А чего, спрашивается, я жду? Не знаешь, Лид? А?
Лида напряженно молчала, обдумывая ответ.
— Слушай, может, тебе просто деньги нужны? — предположил вдруг Сергей. — И ты думала, что если окончательно пошлешь меня, то я перестану тебя содержать? Так ты не бойся, это мой долг — содержать свою жену, пускай даже бывшую. Как бы там ни получилось, ты все равно бедствовать не будешь.
— Да как ты смеешь так говорить?! — разошлась она. — Ты хочешь сказать, что мне от тебя только деньги нужны были? Может, еще предположишь, что я и замуж за тебя из-за них вышла? Да как у тебя язык вообще повернулся?!
Гордеев осторожно, чтобы не привлекать ничьего внимания, начал сползать с кресла, под каблук ботинка попался бокал, непредусмотрительно поставленный на пол, раздался предательский треск хрусталя. Лида, заметив попытку к бегству, замолчала на секунду, затем, гневно сверкая глазами, прокричала:
— Да сядь ты наконец в это чертово кресло и сиди!
— Не ори на него! — завопил Кравцов. — Он в моем доме! Что хочет, то и делает!
— Ах, вот как! Значит, в твоем?! — Лида схватила со стола блюдо с пиццей и в ярости зашвырнула им в стену. Блюдо разбилось, пицца, съехав по стене, с глухим звуком шмякнулась на ковер. На обоях осталось отвратительное жирное пятно, аккуратно нарезанные шампиньончики медленно сползали по стене на пол. Такого удара и без того ослабленное сердце Гордеева не выдержало. Он вскочил на ноги и проорал:
— Прекратите истерику, вы оба! Как маленькие дети, ей-богу. Неужели нельзя обо всем договориться без ломания мебели и рукоприкладства? Что вы ведете себя, как две соседки на коммунальной кухне? Смотреть противно!
Супруги пристыженно молчали, исподлобья поглядывая на разбушевавшегося Юрия. В этот момент они напоминали двух нашкодивших котят.
— Сядьте быстро! Оба!
Лида и Сергей послушались.
— Теперь отвечайте на вопросы. Лида, ты хочешь вернуться к мужу?
— Нет, — ответила она.
— Сергей, ты отпускаешь ее и обещаешь больше никогда не преследовать ее?
— Да, — пробурчал Кравцов.
— У вас есть какие-нибудь претензии друг к другу?
— Нет, — супруги ответили хором.
— Серег, по-честному, ко мне претензии есть? — Юрий выжидающе смотрел на Кравцова.
— Да какие к тебе претензии? Все нормально. Хороший ты мужик, — отвечал Кравцов. — Береги ее. Но смотри, узнаю, что обидел, убью.
— Не обижу, будь спокоен.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Сделку заключили? — ехидно поинтересовалась Лида. — Как будто корову продаете.
Ей никто не ответил. На какое-то время воцарилось молчание. Наконец Гордеев не выдержал:
— Раз уж все решилось, может, поедим все-таки? Если еще чего-нибудь осталось, конечно, — прибавил он, глядя на растерзанную пиццу.
— Осталось, не бойся, — улыбнулся Кравцов. — Сейчас принесут.
Сергей снова вышел из гостиной.
— Разрулил. Молодец, — усмехнулась Лида, глядя на Гордеева.
Юрий молча кивнул головой.
Лида с Юрием долго сидели в тишине, пока дверь гостиной не распахнулась с невообразимым грохотом, и в комнату не влетел всклокоченный Кравцов. На лице его была написана неудержимая ярость. Гордееву почему-то подумалось, что Сергей только что ощутил горечь утраты, осознал, что любимую женщину увел тот самый тип, что в данный момент сидит в его кресле и ждет ужина, и сейчас начнется мордобой дубль два. Но Кравцов вовсе не выказывал агрессивного настроя по отношению к Юрию. Он носился по гостиной, потрясая в воздухе толстой газетой, и изрыгал проклятия в адрес какого-то мистического Шпунько.
— Вот гад! Он у меня попляшет, собака! Да я всю их редакцию разнесу! Да он всю оставшуюся жизнь будет школьные стенгазеты оформлять. Уничтожу, падаль!
— Что случилось? Успокойся. Объясни, что произошло, — уговаривала его немного испуганная Лида.
— Серега, в самом деле, ты чего взбеленился? — поинтересовался и Гордеев.
— Да вы только посмотрите, я это на кухне нашел, — Кравцов продемонстрировал свежий выпуск «Андреевского вестника». — Здесь статья. Только послушайте!
Кравцов стал громко зачитывать заметку с громким подзаголовком: «Семью Маковских постигла новая трагедия: вслед за дочерью погиб отец семейства».
— Так, бла-бла-бла, это мы пропускаем, здесь про убитую горем мать. Ага, вот: следует напомнить читателям, что девятилетняя Соня Маковская была хладнокровно застрелена Евгением Зайцевым — одним из кандидатов на пост губернатора, который уже взят под арест и в данное время дожидается суда и справедливого возмездия в тюрьме города Андреевска. Отец девочки погиб в среду вечером под колесами автомобиля. Виновницей трагедии стала некая Лидия Ермолаева, являющаяся женой известного в городе бизнесмена Сергея Кравцова и, ко всему прочему, любовницей Юрия Гордеева — заезжего адвокатишки из Москвы, который, как стало нам известно из достоверных источников, за огромную сумму вознаграждения взялся защищать убийцу и душегуба Зайцева. Кроме того, те же источники нам сообщают, что у Маковского были неопровержимые улики и доказательства в пользу виновности Зайцева. Исходя из этого, не кажется ли странной зловещая цепь событий и действующих лиц? Смеем предположить, что любовница адвоката Ермолаева, благодаря влиятельности мужа уверенная в своей безнаказанности, убивает ненужного свидетеля, тем самым облегчая работу Гордееву и обеспечивая нужный исход дела. Дальше все должно было бы быть следующим образом: лицемерная парочка, получив огромные деньги от благодарного Зайцева, уезжает из Андреевска в Москву и там безбедно существует на вырученный гонорар. Убийца выходит на свободу и снова получает возможность истреблять наших детей и затмевать мозги народа обещаниями. В тюрьму садится невинный человек, которого приспешники Зайцева не преминут отыскать, а несчастная мать и вдова будет лить слезы и напрасно пытаться добиться справедливости.
Но, к счастью, всего этого не произойдет. Наша доблестная прокуратура вовремя раскусила зловещие планы этих нелюдей, и теперь все преступники, включая и Ермолаеву, находятся за решеткой. Справедливость торжествует, и жители Андреевска могут спокойно спать в своих квартирах и быть уверены, что в нашем городе ни одно преступление не останется безнаказанным и любой убийца, вор и мошенник понесет заслуженное возмездие.
Кравцов перестал читать и воззрился на остальных, ожидая их реакции. Гордеев витиевато выругался. Лида только всплеснула руками. Потом, после недолгого молчания, произнесла:
— Я же вовек от этого теперь не отмоюсь. Хорошо, что родителей нет в городе, если бы мама это увидела, у нее случился бы инфаркт. Все, в Андреевске мне отныне жить нельзя. Каждый встречный будет плевать вслед.
— Вот что, — деловито сказал Кравцов. — Я сейчас же еду бить морду этому журналюге Шпунько.
— Да оставь ты, — махнула рукой Лида. — Что ты этим докажешь? На следующий день появится новая статья с заголовком «Правда глаза колет».
— Боюсь, что следующего дня для этого Шпунько не наступит, — снова завелся Сергей. — Я вытрясу из него его подлую душонку, если завтра же не найду в этой убогой газетенке опровержения с извинениями. Неужели этот выродок считает, что может оскорблять мою жену, моего друга, позорить мое имя, и ему за это ничего не будет?!
С этими словами Кравцов выбежал из комнаты, хотя Гордеев и пытался безрезультатно его задержать.
— Поехали с ним, — шепнула Лида. — А то он и впрямь ненароком убьет этого несчастного Шпунько.
— Ага, несчастного! — возмутился Юрий. — Убьет и правильно сделает, я бы тоже убил.
— Не злобствуй, — она толкнула Гордеева в бок. — Пошли скорей, пока он один не уехал.
Вскоре машина Кравцова остановилась перед зданием редакции «Андреевского вестника». Сергей выскочил из автомобиля и устремился к входной двери. Гордеев с Лидой последовали за ним. Кравцов вихрем пролетел мимо охраны, схватил за грудки первого попавшегося человека и страшным голосом проорал:
— Где здесь сидит подлая собака по фамилии Шпунько?
— Третий этаж, восемьдесят седьмая комната, — заблеял от испуга случайный встречный.
Сергей немедленно отпустил руки и кинулся в указанном направлении, Юрий с Лидой еле поспевали за ним. Наконец Кравцов остановился перед дверью с латунной табличкой, набрал воздуха и что есть мочи пнул ее ногой. Дверь с жалобным скрипом распахнулась и с огромной силой влепилась в стену. Невысокий человек в джинсовой куртке вскочил из-за своего стола и негодующе уставился на посетителей. Не дав тому раскрыть рта, Сергей выступил вперед и, грозно глядя хозяину кабинета в глаза, спросил:
— Шпунько?
— Да! — непонимающе воскликнул тот. — А вы, я извиняюсь, кто будете?
Продолжить свою речь Шпунько не успел, потому что в тот же момент оказался поднятым в воздух мощными руками Кравцова, и только беспомощно болтал в воздухе ногами, не ощущая привычной опоры под подошвами ботинок.
— Что за безобразие?! — наконец получилось у него выговорить. — Кто дал право? Хулиганы! Я позову охрану!
— Зови-зови, — прошипел Кравцов, потряхивая Шпунько за шиворот. — И я свою позову. Посмотрим, кто кого?
— Да кто же вы, скажите? — чуть ли не плача, взмолился Шпунько.
— Кравцов Сергей Сергеевич. Имя о чем-нибудь говорит? А за моей спиной хладнокровная убийца Ермолаева и вместе с ней продажный заезжий адвокатишка.
Шпунько побледнел и как-то сразу осунулся, глаза тревожно забегали, он судорожно хватал ртом воздух и громко сглатывал.
— И мы, такой компанией, — продолжал Кравцов, — можем задушить тебя тут же, на месте, услуги адвоката даже оплачивать не придется, друган все-таки.
— Что вы от меня хотите? — жалобно просипел Шпунько.
— Я лично хочу тебя убить. В крайнем случае, покалечить. Но, может быть, у друзей моих есть еще какие-нибудь пожелания? Что делать с ним будем? — обратился Сергей к Гордееву.
— Я думаю, нужно узнать, кто заказал ему подобную похабщину. Не сам же он додумался? — ответил тот.
— Разумная мысль. Слышь, Шпунько, говори, по чьему приказанию ты эту пакость настрочил? — спросил Кравцов, все еще не отпуская коротышку из своих рук.
— Н-никто, — заикаясь и захлебываясь в судорожных рыданиях, отвечал журналист.
— Ах, никто? — взбеленился Сергей. — Ну ладно.
Кравцов подошел к окну, распахнул его и на вытянутых руках вывесил коротышку на улицу. Тот задергал ногами, как велосипедист, и заорал что есть мочи.
— Будешь говорить? — спокойно поинтересовался Сергей.
— Буду-буду! Только отпустите меня! — закричал Шпунько.
— Отпустить? — удивился до глубины души Кравцов.
— Нет-нет! — испугался еще больше журналист. — Втащите меня в кабинет, поставьте на ноги.
— Как скажешь, — усмехнулся Сергей.
Через секунду Шпунько на ватных ногах стоял на подоконнике. Неловко спрыгнув на пол, он стал судорожно ощупывать себя, как бы проверяя, жив ли он, и жалобно причитал.
— Ну, ты говорить будешь? — потерял терпение Гордеев.
— Ой, буду-буду. Только не трогайте меня. Я все расскажу, только отзовите своего приятеля, он меня убьет.
— Убьет, — подтвердил Юрий. — Если не начнешь рассказывать, то прямо сейчас.
— Так что вы хотите узнать? — немного успокоившись, спросил журналист.
— Мы хотим узнать, — медленно произнес Кравцов, — кто тебе, паскуде, заказал эту статью.
— Это все люди Ершова! — выпалил коротышка. — Я не виноват. Это они принесли материал. Я с самого начала не верил в эту информацию.
— А что ж писал тогда? — не выдержала молчавшая до этой поры Лида.
— Они пообещали много денег, если я напечатаю это. А если нет, сказали, что я потеряю работу.
— Понятно. Это все, что они хотели от тебя? — спросил Юрий.
— Нет. Они заручились моим согласием, что я напишу еще статью, если им потребуется, — с жаром докладывал Шпунько.
— Надеюсь, ты понял, что с тобой будет, если ты ее напишешь? — зловеще поинтересовался Кравцов, красноречиво поигрывая ножиком для резки бумаги.
— Понял-понял! Не сомневайтесь, — вскрикнул журналист, радуясь, что так легко отделался.
— И еще, — сказал Сергей, направляясь к выходу. — Завтра же на первой полосе должно быть опровержение, понял меня? Не будет — пеняй на себя. Уничтожу.
Кравцов кинул такой зловещий взгляд на Шпунько, что тот не сомневался в правдивости его обещаний.
Молодые люди вышли из редакции и сели в машину.
— Запугал бедного, — хохотала Лида. — Он теперь откажется от журналистской деятельности и уедет выращивать капусту.
— Пускай, там от него больше пользы будет. Ненавижу этих продажных тварей, которые за два рубля любого готовы с дерьмом смешать, опорочить честного человека ни за что ни про что, — все никак не мог успокоиться Сергей. — Он нас в глаза не видел, а готов обвинить во всех смертных грехах по приказанию хозяина, который денежку отстегнет. Ты о чем думаешь? — обратился Кравцов к притихшему Юрию.
— Я думаю… — многозначительно произнес Гордеев, выдерживая паузу. — Так вот, я все думаю… Мы поедим сегодня наконец или нет?!
— Бедный. Оголодал, — рассмеялся Кравцов. — Поедим-поедим. Едем в ресторан, я знаю неподалеку одно хорошее местечко. Тем более что гражданка Ермолаева, понахватавшись мерзких тюремных привычек, уничтожила наш ужин. Согласны?
— Я бы сейчас согласился даже на тюремный обед, не то что на ресторан, — довольно ответил Гордеев, с радостью предвкушая сытную трапезу.
Назад: 13
Дальше: 15