Глава 21
Ирина очень нервничала. хотя Дублинский не сказал, где он и что с ним, она догадалась, что его похитили и шантажируют. Он обратился к ней, именно к ней, и теперь она должна во что бы то ни стало выполнить его просьбу. Ирина не сомневалась, что от этого зависит жизнь Сергея. Но как добыть этот чертов контейнер, не посвящая Любочку? То, что Люба тайну держать не умеет, — это вне всяких сомнений. Но как же тогда быть?
Ирине пришла в голову шальная мысль — прийти и огорошить секретаршу душераздирающей историей из загробного мира, сказать, что ей являлся призрак Сергея и требовал этот контейнер «номер 447». Мол, не будет ему покоя на том свете и тело его не будет найдено, пока этот контейнер находится в лаборатории. Неожиданно для себя Ирина расхохоталась, представив Любочку, внимающую «страшной тайне». Несмотря на нелепость придуманной истории, стоило признать, что она почти полностью соответствовала истине. Звонок Сергея и правда был словно с того света. Какое же счастье, что он все-таки жив. И какое счастье, что он позвонил именно ей.
Ирина гнала от себя мысль, что надо бы найти способ сообщить супруге Дублинского Оксане, что ее муж жив. Она малодушничала и уверяла себя, что таково желание Сергея и молчание в его интересах. Однако Ирина была искренне рада, что он позвонил именно ей. Он ей доверяет, и она обязана его доверие оправдать, чего бы это ей ни стоило. Так что же делать с Любой? Убить, напоить, связать, заставить помогать? Неожиданно Ирине в голову пришла мысль, что магнитную карточку она может просто украсть.
В «Орбите» Ирину знали, она неоднократно наведывалась сюда по делам собственной диссертации, и хоть в штате не числилась, однако Дублинский представлял ее всем коллегам как свою помощницу и будущую сотрудницу. Поэтому никто не удивился раннему визиту Ирины в центр. Никто, кроме Любочки. Уж она-то точно никак не ожидала увидеть у себя в приемной бывшую подружку. Любочка напряглась в ожидании сложного разговора — с обвинениями и претензиями, но Ирина была тиха и печальна, вежливо поздоровалась, попросила чаю, а потом неожиданно расплакалась, но тоже тихо и сдержанно.
Любочка, всплеснув руками, засуетилась, дала Ирине свой платок, налила в стакан воды, накапала в пластмассовый стаканчик «новопассит», села рядышком и, поглаживая подругу по плечам, стала утешать:
— Ну-ну, будет! Что ты, Ирочка!
— Люба, горе-то какое! Как же мы теперь?
— Да ладно, Ирочка, все еще будет, девка ты молодая, красивая!
— Ох, да как же я без него! — тихо причитала Ирина, передернув плечами. — «Все же у Любы такта, как у козла молока», — подумалось ей, но вслух она сказала совсем другое: — Любочка, на тебя вся надежда, помоги, я же без Сергея ничто и никак! Спаси!
Роль возможной спасительницы Любочке польстила, как льстило ей, впрочем, любое внимание к ее скромной персоне, вот не верилось ей в собственную незначительность, утвердиться хотелось в том, что она всем нужна и необходима, что на таких Любах, как она, мир держится.
— Ну конечно, Ира, спасем и поможем. Не дадим пропасть! Вот еще водички попей.
Ирина, глотнув темно-коричневого, густого «новопассита» и запив его водой, действительно нервничать перестала, все шло по плану. Люба дешево купилась, и теперь можно не суетиться — будет из кожи вон лезть, чтобы помочь и почувствовать себя благодетельницей. От первоначальной идеи — выкрасть у Любочки карточку — Ирина отказалась, «на дурачка не нужен нож, ему тихонько напоешь — и делай с ним что хошь», — припомнилась ей песенка лисы Алисы.
— Люба, у меня же диссертация горит! Как же я без Сергея?!
Загоревшаяся энтузиазмом Любочка тут же угасла:
— Ира, ну ты что! Как же я тебе с диссертацией помогу?! У меня же три курса. Незаконченных.
Секретарша даже обиженно надула губки — ну надо же, только появился шанс показать свое благородство во всей красе, а тут — такой облом!
Ирина опять всплакнула, но тут же взяла себя в руки, вытерла глаза любиным платком и сказала:
— Любочка, твоя помощь просто необходима, у меня опыт не закончен. А в лабораторию я без Сергея попасть не могу. Только на тебя могу надеяться.
— А, пустяки-то какие! — Люба снова воспрянула духом, шанс на демонстрацию широты души снова оказался в ее руках. Какие именно опыты Ирина могла проводить в чужой лаборатории, ее не касалось. Люба даже не собиралась вникать. — Да конечно, Ирочка, в чем проблема. Я сейчас тебе карточку найду. Мне «эс-вэ» ее сделал на всякий случай, все же я его секретарь, но я ей ни разу и не пользовалась. Я, Ира, очень боюсь этой лаборатории. Там же осмий — а вдруг взорвется?! Не, я уж лучше рисковать не буду. А тебе не страшно?
— Люба, ну я все же ученый. Риск, конечно, есть, но это же моя работа. — Любины пустяковые страхи и заблуждения были Ирине только на руку, ей не хотелось, чтобы Люба шла вместе с ней в спецлабораторию. Не надо Любе видеть, что именно Ирина намеревается оттуда унести.
Люба снабдила Ирину не только магнитным ключом, но и спецсредствами защиты. Надо было торопиться, пока не пришли на работу другие сотрудники, которые, впрочем, не очень-то торопились на трудовые подвиги, утомившись жарким летом и пользуясь отсутствием шефа.
На посту у лаборатории дежурили вечные Эльзенгер и Кушаков. Казалось, они застыли тут навеки, шевелились только их челюсти, пережевывая и выплевывая семечную шелуху.
— Любочка, доброе утречко. Что это ты к нам пожаловала?
— Здрасте, мальчики! Да вот, пришла Ирину Павловну проводить — ей в лабораторию надо.
— А пропуск-то у нее есть? — пошутил Эльзенгер. Именно что пошутил. Гордые поимкой Бурцева (а приписали заслугу его задержания они, разумеется, себе), охранники и представить не могли, что их снова точно так же обведут вокруг пальца и похитят ценный контейнер из лаборатории прямо у них из-под носа.
— Да, конечно, — Ирина предъявила им карточку и, больше не обращая на охранников никакого внимания, прошла к дверям лаборатории.
Здесь ей приходилось бывать и раньше, правда, всего один раз, когда Дублинский устроил ей подробную экскурсию по всему центру, при этом намекая, что именно здесь Ирину ждет основная работа, после того как она закончит свою диссертацию.
Ирина открыла стеклянный шкаф, нашла нужный контейнер «447». Он был невелик — всего лишь на три грамма. Спрятать его будет несложно. Ирина облегченно вздохнула. И спрятала контейнер за резинку своей широкой летней юбки, одернула надетый сверху просторный жакет — заметить ничего невозможно. Ирина совершенно не мучалась тем, что совершает обыкновенную кражу, причем воспользовавшись чужим доверием. Слово Сергея для нее было законом. К тому же эта кража была необходима для его спасения. Главное — не попасться на глаза Зое. Но Ирине пришлось пробыть в лаборатории еще минут десять — пятнадцать — для отвода глаз. Хоть Любочка не столь понятливая, но однако может заподозрить, что никакие опыты в лаборатории за полторы минуты не делаются.
Ирина просто бродила по лаборатории, осматривала «свои будущие владения». Только бы вернулся Сергей, жизнь вернется в налаженную колею и покатится дальше. И все будет хорошо — Сергей обещал.
Наконец она вышла, кивком попрощалась с охранниками и попросила Любочку ее проводить. По дороге рассыпаясь в благодарностях и в очередной раз выдавив из себя пару слезинок, Ирина скинула Любе на руки халат и перчатки, сунула ей защитные очки и, наскоро попрощавшись, обещая звонить и не забывать, направилась к выходу. Уже в дверях она столкнулась с Зоей, поздоровалась. Та хотела ее остановить, спросить о чем-то, видимо, о Сергее. Здесь, как и в университете, никто не пребывал в заблуждении об истинной природе отношений профессора и его аспирантки. Но Ирина, не останавливаясь, выпорхнула на улицу. Зоя внимательно посмотрела ей вслед и спросила у Любы:
— А зачем она приходила?
Любочка, состроив простодушную рожицу, ответила:
— Ко мне приходила, мы же с ней с университета еще дружим. У нее больше и нет никого. Зашла просто так, посидеть-поплакаться, одна я у нее осталась.
Зоя хотела еще что-то сказать, но передумала, махнула рукой и отправилась в свой кабинет.
Стоило Ирине отойти на десять шагов от центра, как у нее зазвонил мобильный телефон, мужской голос с еле заметным кавказским акцентом сказал:
— Ирина Павловна?
— Да, кто это?
— Я звоню от Сергея Владимировича. Вам удалось выполнить его просьбу?
— Да.
— Вы должны отдать эту вещь мне.
— Хорошо, давайте встретимся вечером…
Но Ирину перебили:
— Идите прямо, сверните в первый же переулок по правой стороне, я там к вам подойду.
— Я на машине.
— Нет, вы пойдете пешком.
В телефоне послышались короткие гудки. Видимо, за Ириной следили, и ее собеседник находился где-то совсем рядом. Она послушно выполнила указание, свернула в Академический переулок, и тут же к ней подъехал совсем юный мальчишка на красном скутере. Он притормозил прямо перед ней и сказал:
— Быстро давай!
— Что — давай? — переспросила Ирина, в ней вдруг проснулась неуверенность, совершенно определенно, что по телефону с ней разговаривал другой человек.
— Не глупи, контейнер давай! Ну, быстро!
— А ты кто?
— Хватит болтать, мы вам звонили. Мы от профессора! Ну, быстро!
Ирина засунула руку под жакет, достала контейнер и передала его юноше. Не сказав более ни слова, тот умчался на своем скутере.
«Вот и все, — вздохнув, подумала Ирина. — Теперь остается только ждать и молиться».
Она вернулась во двор, где обычно без спроса парковались как сотрудники «Орбиты», так и гости фирмы, приезжающие по делам. Место, где обычно стоял серебристый «ниссан» Сергея, пустовало.
Ирина вспомнила, как они играли в «большого начальника и невозмутимую женщину-шофера».
— Найди мне водителя. Я не люблю сидеть за рулем. Хочется расслабиться, подумать, а не следить постоянно за дорогой, — сказал Дублинский однажды. — А еще перед младшими коллегами неудобно. У них-то у всех шоферня, бывшие контрактники, морда шире плеч.
Ирина поискала среди своих знакомых бывших контрактников с мордой шире плеч, но так никого и не нашла. Зато вдоволь было худосочных программистов и аспирантов-алкоголиков. Но Дублинскому они вряд ли подходили.
В один прекрасный понедельник Сергей вызвал ее в кабинет.
— Ну так что у нас там с водителем?
На работе Дублинский был для Ирины прежде всего начальником. Она привыкла выполнять все его поручения оперативно и четко. И тут — такой прокол.
— А знаешь, я лучше придумала. Я сама буду твоим шофером, — неожиданно сказала она.
Так они и ездили. Ирина в кожаном пиджаке и кепке, с ярко-алыми губами — за рулем. И Дублинский — в деловом костюме, благоухающий, светящийся гордостью — на заднем сиденье. Младшие коллеги извелись от зависти и попытались подыскать замену своим широкомордым шоферам, но это ведь контрактников было много, а Ирина-то одна.
Ирина остановилась в подворотне, закурила. Она часто так делала, пока Сергей отдавал последние указания подчиненным. Вот бы вернулось все!
Рассматривая знакомые автомобили коллег, Ирина заметила джип, непонятно как затесавшийся среди скромных автомобилей научных работников. Неожиданно из дальней подворотни вырулил знакомый красный скутер. Оглядевшись, парень, тот самый, что забрал контейнер с осмием, слез с него, оставил своего модного коня у глухой стены, открыл дверцу джипа и скрылся внутри.
Ирина замерла. Она видела его, а он ее — нет…
Ей представилась возможность выследить человека как-то связанного с исчезновением Сергея…
Ирина размышляла всего секунду. И затем решилась.
Только не спешить. Главное, чтобы он ее не заметил!
Джип тронулся с места и плавно вырулил в ту же подворотню, из которой незадолго до этого выехал красный скутер.
Ирина кинулась к своему автомобилю. Была у нее новенькая серебристая «десятка», которой она очень гордилась. Плавно завелся мотор, бесшумно заскользили по асфальту колеса.
Джип застрял возле светофора. Ирина пристроилась в ту же линию, что и автомобиль курьера.
Милиционер, помахивая жезлом, разгонял поток машин. Вот бы остановиться, подойти к нему и тихо сказать: «Задержите вон тот джип. В нем — человек, причастный к похищению Сергея Дублинского, ученого с мировым именем».
Ирина даже дернулась открыть окно, чтобы крикнуть. Помахать стражу порядка рукой?
Ну и что? Предположим, задерживают этого самого, который сперва был на скутере, а теперь на джипе. Что дальше? Ирину — в тюрьму, за похищение осмия, в одну камеру с Оксаной Дублинской. Вот потешатся уголовницы, вот покуражатся… А этот? Скажет, что знать ничего не знает, ведать не ведает.
Хотя, может быть, Сергея найдут, спасут, и он будет носить ей передачки… Неплохая перспектива!
Глупость какая! Ради Сергея можно и рискнуть, конечно. Но кто знает, не убьют ли его похитители в отместку за ее предательство?
Ирина решила преследовать курьера самостоятельно. О том, что этот парень — просто исполнитель поручения, не знающий о местонахождении похищенного профессора, Ирина подумала не сразу.
Наконец светофор соизволил мигнуть зеленым глазом. Джип свернул в переулок и стал медленно двигаться в сторону центра. Из окна орала музыка. Со стороны и не подумаешь, что курьер везет похищенный осмий. Так, богатый папенькин сынок выехал прокатиться по городу.
Джип свернул на Обводный канал. Понеслись мимо склады, заводы, здания непонятного назначения.
Словно запутывая след, курьер несколько раз менял направление движения. Ирина порядком удивилась, когда через два часа кружения по городу они оказались на Пороховых. Этот район Ирина знала слабо. Теперь, чтобы выбраться в центр, ей придется останавливаться и спрашивать дорогу. Но до этого еще далеко.
Около магазина, торгующего аквариумами, птичьими клетками и мелкой ползучей и плавучей домашней живностью, джип остановился. Ирина проехала чуть дальше, к остановке трамвая, и вышла, словно за сигаретами. Курьер вошел в магазин. На нем была сетчатая футболка и обтягивающие синие джинсы. Никаких пакетов, «дипломатов», даже поясной сумки он с собой не взял. Хотя, был ли при нем контейнер, она, ясное дело, знать не могла.
Через некоторое время из магазина вышел мужчина, явно кавказец, почесал поясницу, открыл дверцу джипа, быстро забрался внутрь, резко газанул, и круто повернул в сторону Ржевки. Ирина только и успела взять пачку, о сдаче думать было некогда, тут бы успеть. Она вскочила в машину, тоже повернула.
— Лихачка, чтоб ты врезалась в столб! — вслед ей крикнула сморщенная старушка, несмотря на жару укутанная в пальто и платок. Ирина не задела старушку, вообще проехала мимо нее. Просто у старушки был скверный характер.
На какой-то момент Галковская потеряла джип из виду.
К счастью, кавказская внешность водителя привлекла постового, торчавшего на посту неподалеку от Мечниковской больницы. Постовой прятал в карман пачку денег, видимо, солидную пачку, потому что когда Ирина заметила джип, постовой приветливо козырнул водителю и даже как будто бы слегка ему поклонился. Вот так надо жить в чужом городе, если прописки нет, а деньги есть.
Автомобиль набирал скорость. Ирина не отставала. Она уже вообразила себя заправской преследовательницей, которая сейчас как выследит похитителей Сергея, как наведет на их след милицию! И Дублинский будет спасен. Приедут омоновцы, журналисты и кинооператоры. Бледного, измученного, но не покорившегося Сергея выведут под руки из темного подвала (в своих фантазиях Ирина, кстати, была недалека от истины). Он даст интервью, кивнет Кротову, приехавшему поприветствовать освобожденного профессора, а потом подойдет к Ирине, обнимет ее за талию, и они умчатся на серебристом «ниссане» туда, где им никто не помешает слиться в экстазе.
К сожалению, реальность оказалась не столь радужной, как грезы разгоряченной погоней влюбленной женщины. Проезжая мимо «Цветка Жизни», Ирина заметила, что за ее «десяткой» едет еще один джип. Первый джип неожиданно свернул на грунтовую дорогу, ведущую к тихим дачным домикам. Ирина поехала следом. За ней свернул и второй джип.
Похититель осмия, убедившись в том, что Ирина преследует именно его, снова выехал из поселка на шоссе и прибавил ходу. Второй джип синхронно повторил его действия…
Ирине стало страшно. Она неожиданно поняла, что оказалась одна, на незнакомом пригородном шоссе, в компании, мягко говоря, не совсем подходящей для утренних прогулок.
Когда первый джип свернул на очередную проселочную дорогу, такую раскуроченную и неухоженную, что «десятка» просто забуксовала бы на ней и тогда… Ох, не хотелось думать, что будет тогда, Ирина решила оставить попытки угнаться за предполагаемым похитителем Сергея. Теперь ей самой надо было как-то выбираться из сложившейся ситуации.
Она продолжала ехать по полупустому шоссе. Джип преследователя не отставал, он тоже набирал скорость. Ирина решила, что ей надо во что бы то ни стало добраться до ближайшего населенного пункта, желательно крупного, с магазинами и городским транспортом. Сесть там в автобус — не будет же преследователь гнаться за автобусом? А если и будет, то что толку. Ирина затеряется среди людей. Автомобиль с надежной сигнализацией, потом она заберет его или попросит кого-нибудь помочь, того же Эльзенгера, он давно за ней пытается ухаживать, надо дать человеку такую возможность.
Какой там дальше будет населенный пункт? Всеволожск? Ирина пожалела, что в свое время отказалась кататься автостопом с одним своим сумасшедшим поклонником. Сейчас бы она, конечно, представляла, где находится.
Два автомобиля неслись по шоссе на сумасшедшей скорости. «Десятка» показывала чудеса, но и джип не отставал. Засмотревшись в зеркало заднего вида, Ирина не заметила, как съехала на встречную полосу. Мгновение — и из-за поворота вылетела огромная фура. Вывернув руль, Ирина съехала на обочину и на полной скорости полетела под гору, в овраг, поросший крапивой и чертополохом…
Джип преследователя остановился на обочине. Из джипа вылез Джабраил. Довольно ухмыльнулся, поглядел вниз. Что-то пробормотал на своем языке, видимо, призывая Аллаха в свидетели тому, что все случилось само собой, значит, такова была воля провидения. Задумчиво достав из кармана револьвер, Джабраил взвесил его на ладони. Нет, не надо стрелять. Небеса сами расправились с наглой женщиной.
…Второй курьер ждал Джабраила в условленном месте — около заросшего тиной пруда, в лесочке, больше напоминающем помойку. Тут валялись кругом старые покрышки, пластиковые бутылки, гнилые доски с торчащими из них ржавыми гвоздями — словом, отходы жизнедеятельности ближайшего поселка и остатки от дружеских пикников выезжающих на уик-энды горожан.
— Вот, брат. Передай Гучериеву. Скажи, что мои отец и братья всегда готовы помочь ему, после того как он выручил нашу семью. Кто был в той машине?
— Женщина, — презрительно сплюнул Джабраил, — глупая женщина. Извини, что пришлось ехать так далеко. Ты правильно поступил. Поступай так всегда. Никогда не останавливай машину, когда за тобой кто-то едет. Я сейчас поеду к нашим. Передай это Алексею, — Джабраил достал из кармана несколько пачек долларов, перевязанных бумажными лентами.
Со своим братом-чеченцем он не стал расплачиваться: тот содействовал Гучериеву бескорыстно, в благодарность за помощь его семье. Дать ему сейчас денег значило бы смертельно оскорбить горца. Они распрощались, и каждый поехал в свою сторону.
По дороге Джабраил напевал что-то себе под нос, гордый тем, что задание выполнено как положено. Про Ирину он решил ничего не говорить — с ней было покончено.
Гучериев сидел в плетеном кресле в саду. Глаза его были чуть прикрыты, но он не спал. Как только шаги Джабраила зашуршали по гравиевой дорожке, чеченский командир немедленно открыл глаза и хищно посмотрел на своего верного помощника.
— Принес?
— Конечно, Ахмет! Как заказывали!
Джабраил достал из-за пазухи цилиндр с осмием. Гучериев тут же схватил его, повертел в руках, понюхал, посмотрел на свет, словно пытаясь проникнуть взглядом внутрь. Джабраил расправил плечи и ждал похвалы. Гучериев не торопился благодарить его. Подчиненный сделал то, что ему было приказано. Зачем же хвалить?
— Хорошо… — наконец вымолвил Ахмет.
Солнце блеснуло на драгоценном предмете. Глаза Гучериева вспыхнули странным светом.
— Здесь будет заложен фундамент счастья и свободы всего нашего народа, — протяжно, словно читая молитву, произнес Гучериев. — В этом маленьком куске металла — драгоценное зерно, которое приведет к победе чеченцев над захватчиками. Сначала мы отвоюем у них то, что они обманом и предательством отобрали у наших дедов и прадедов. Но мы не остановимся на этом. Когда захватчики униженно станут просить пощады, мы скажем им: а что же наши отцы, которых вы убивали? Наши деды, которые гнили в лагерях? Наши матери, выплакавшие все глаза, когда вы убивали и мучили нас, топтали сапогами нашу землю? Когда бомба покажет себя, мы сможем ставить условия. Наш народ расправит плечи и пойдет туда, куда поведет его Аллах. Мы затмим всех воителей прошлого. Великая Ичкерия, простертая от Черного до Каспийского моря, будет внушать уважение и любовь всем свободным народам, враги же должны быть уничтожены.
Он помолчал. Джабраил внимательно слушал командира. Гучериев продолжал:
— Ты, Джабраил, я, наши братья и сестры, собравшиеся здесь и ждущие своего часа на родине, — мы все стоим у истоков великой реки, кровавой реки, которая сметет на своем пути жалкие плотины, построенные нашими врагами. Их кровью будут умываться наши дети, а тем, кто примет нашу сторону, мы подарим жизнь и свое покровительство. Ты, Джабраил, будешь владеть городом, да что городом, целым десятком городов! Никто не сможет остановить тебя на улице, связать, избить, отобрать деньги и кинуть в застенок. Уже ты будешь вершить справедливый суд по воле Аллаха.
Глаза Гучериева снова затуманились. Джабраил стоял перед ним навытяжку, и грызла его мысль, что командиру надо говорить всю правду, а значит, про Ирину придется сказать. Но так прекрасен в своем праведном, мистическом гневе был командир, что чеченец просто не решался прервать его воинственного экстаза. Наконец Гучериев покинул мир грез и вернулся к реальной жизни:
— Ты передал деньги Алексею?
— Да. Ильшат ждал его в условленном месте, все прошло как задумано.
— Что женщина? Все сделала, как положено?
— Да…
— Ты задержался в пути, — как бы между прочим заметил Ахмет.
«Ничего от него не скроешь… Шайтан…» — подумал Джабраил, глядя в острые, как буравчики, глаза Гучериева.
— Да, командир, она принесла осмий и передала Алексею. Но потом она, видимо, передумала… И пустилась за ним в погоню.
— Что-о? — командир грозно сдвинул брови. — В погоню? Зачем?
— Этого я не знаю.
— Не смей произносить этого слова — «не знаю»! — закричал Гучериев. — А кто знает? Ты должен знать!
Охранники, неподвижно стоявшие в десятке шагов от кресла предводителя, встрепенулись. Если надо будет, они уберут Джабраила одним выстрелом. Но пока Гучериев не скомандовал, они будут только стоять и молчать.
— «Не знаю» — это не оправдание, слышишь? Ты можешь сказать, я не знаю, что было на уме у врага только тогда, когда ты уверен в том, что он мертв, ты видел его труп и кинул на него горсть земли!
— Я не знаю, потому что когда Ильшат подъезжал к месту встречи, он позвонил мне и просил посмотреть, что за машина едет за ним следом. Мы гнались по шоссе, Ильшат свернул, а женщина упала в овраг вместе со своей машиной.
— Свалилась в овраг?
— Да.
— Она мертва?
— Да, командир…
Лицо Гучериева просветлело.
— Ты хороший солдат. Ее труп надежно спрятан?
— Но я не видел ее трупа, — холодея от дурного предчувствия, пробормотал Джабраил. Врать командиру — даже ради спасения жизни — он не посмел.
— Ты? Не видел? Трупа? — медленно, с расстановкой повторил Гучериев. — И после этого ты являешься ко мне, будто с победой, ты, которому я так доверял?
— Но овраг достаточно глубок. Я ничего не делал, она сама не справилась с управлением и упала вниз. На то была воля Аллаха.
Гучериев задумался. С волей Аллаха не поспоришь.
— Я не посмел усомниться в божественном провидении, — произнес Джабраил, видя, что морщины на лбу Гучериева разглаживаются.
— Ты поступил правильно. Но — не совсем мудро, — наконец сказал Гучериев. — Здесь, на этой земле, их боги так же сильны, как и Единый Аллах.
Джабраил опустил голову, ожидая справедливой кары. Но Гучериев был мудрым полководцем. Раскаяние Джабраила было столь искренним, что его необходимо, совершенно необходимо было простить, чтобы верность его теперь не знала границ.
— Ты выполнил мое поручение. Драгоценный осмий теперь принадлежит нам, — Гучериев снова посмотрел на цилиндр, словно желая пронзить его взглядом. — Ты доказал свое право быть воином ислама. Но из тебя еще не получится настоящий командир. Рано я пообещал тебе город. Настоящий командир не только выполняет приказы, он сам, в зависимости от обстоятельств, меняет свою тактику. Но ты хорошо потрудился. Теперь тебе надо уничтожить всех посторонних людей, участвовавших в этой операции. Начнем с Алексея. Но прежде, чем ты им займешься, я хочу сам убедиться в том, что эта женщина мертва. Мы поедем туда вместе — ты и я. Я должен увидеть место, где свершилась воля Аллаха.
Гучериев с Джабраилом в неказистом «запорожце», специально припасенном для поездок, требующих не скорости, а скрытности, двигались по шоссе. Вот они проехали подлесок, где ждал Джабраила второй курьер. Добрались до оврага. Ни «скорой», ни милиции на месте происшествия не оказалось.
— Тут обрыв, машины проносятся быстро, никто не смотрит вниз, — пояснил на всякий случай Джабраил.
«Запорожец» припарковали в сотне метров от оврага. Спустились, поддерживая друг друга, хватаясь за стебли крапивы и чертыхаясь.
Автомобиль Ирины, новенькая «десятка», лежал на боку, неподалеку от веселого ручейка, прыгающего по камням на дне оврага.
В автомобиле никого не было. На сиденье и траве рядом с местом катастрофы виднелись пятна крови. Но Ирина исчезла.
Гучериев поднял глаза на Джабраила. Глаза метали молнии. Джабраилу захотелось в этот момент самому стать трупом исчезнувшей женщины, чтобы только командир не смотрел на него так.
— Где она? — медленно произнес Ахмет.
— Может быть, тело увезли в морг? — предположил Джабраил.
— А автомобиль бросили?
— Может быть, за ним приедут потом? Ее увезли в морг… — начал фантазировать Джабраил и осекся под взглядом командира.
— Тебя самого увезут в морг, — не предвещающим ничего хорошего голосом сказал Гучериев. — Если завтра у меня не будет твердой уверенности в том, что она мертва.
— Я все исполню, командир, — пролепетал Джабраил.
Гучериев рассматривал свою ладонь, покрывшуюся свежими волдырями от укусов матерой придорожной крапивы. Неожиданно ладонь сама собой сжалась в кулак — и Джабраил, сбитый с ног мощным ударом в челюсть, полетел на камни, по которым так весело журчал ручеек.
— Пока ты не уничтожишь ее, для меня тебя не существует. Ты будешь для меня хуже, чем собака. И я убью тебя, как собаку, если эта женщина останется в живых. Алексея убьешь позже. Сейчас ты отправишься в морг, в другой морг, в третий, пока не убедишься в том, что она мертва.
— Да, командир, — поднимаясь с камней, ответил Джабраил. Из носа его текла кровь. Он наклонился к ручью, чтобы умыться.
— Можешь взять свой джип, — смилостивился Гучериев. — Свобода и счастье нашего народа сейчас зависят только от тебя.
Сколько времени прошло с момента падения в овраг, Ирина не помнила. Сначала ей казалось, что она продолжает катиться под откос вместе с несчастным, искореженным автомобилем, и конца этому падению не будет. Мимо пролетают банки с вареньем, кролики в перчатках, алмазы в небесах и небеса в алмазах. «Сотрясение мозга» — определила Ирина. Головой она приложилась порядочно, но больше ничего не болело.
Ирина постаралась оценить свое состояние. Тупая боль в затылке, правое бедро онемело. Отделаться раной на бедре и сотрясением мозга после такого падения невозможно. Ирина знала, что переломы ребер очень опасны: человек может совершенно не чувствовать боли, а осколок кости в один прекрасный момент протыкает легкие. И человек задыхается.
Ирина почти задохнулась от страха и подступившей к горлу тошноты. Очень хотелось пить. На самом дне оврага журчал ручеек. Кое-как выкарабкавшись через окно из разбитой «десятки», Ирина добралась до него и начала жадно загребать воду горстями. Потревоженная нога отозвалась пульсирующей болью. «Надо отсюда выбираться», — подумала Ирина. Дорога через крапиву и чертополох наверх, в горку, представлялась сейчас совершенно немыслимой. Но чуть левее от разбитой машины валялся обломок какой-то трубы, чуть изгибающийся с одной стороны. Благословив людей, швыряющих мусор куда попало, Ирина добралась до трубы — она вполне могла сойти за импровизированный костыль. А загнутым концом можно цепляться за корни и таким образом выбраться на дорогу.
«В таком виде? Мать, тебя тут же заберут, как бомжиху последнюю, и доказывай потом, что сумочку с документами ты не сперла у кого-нибудь другого».
Кремовая мини-юбка и золотистые чулки превратились в лохмотья. Жакет пострадал чуть меньше — он был от другого, более темного и плотного костюма. Майка под жакетом сохранилась в первозданной желтизне. А вот замшевые туфли следовало бы как следует почистить, или хотя бы чем-нибудь оттереть пятна крови.
Ирина порадовалась собственной запасливости: она всегда брала с собой зубную щетку и интернет-карту. Мало ли где ночь застанет? Надо всегда быть во всеоружии. Карта в такой ситуации вряд ли поможет, к черту карту. Зубная щетка — хорошая, новая, сгодится для приведения в порядок обуви. А вчера она купила новую пижаму. Шаровары в комплекте с желтой майкой сойдут за летний модный молодежный прикид.
Только модная молодежь на костылях не шкандыбает. Раненая нога постоянно напоминала о себе. Хорошо, что пижамные брюки были настолько свободными, что не соприкасались с раной.
Выбиралась из оврага Ирина долго. Рассчитывала каждый шаг, проверяла на прочность каждый камешек и каждый корень. Сейчас скатиться в овраг или хотя бы съехать на несколько шагов вниз она себе позволить не могла. Медленные и осторожные движения. Может быть, ребро не сломано, но… Шаг за шагом, медленно, но верно. «Будь очень осторожна, Ирина!» — мысленно твердила она себе. Но сказать что-либо в полный голос или даже в полшепота не решалась, вдруг действительно что-нибудь случилось с ребрами, и любое напряжение для легких может оказаться роковым. Она дышать старалась неглубоко, но ровно, через одинаковые промежутки — вдох-выдох, вдох-выдох! «Вот только об этом и думай, как правильно дышать и быть предельно осторожной!» — приказала она себе.
Ирина не заметила, как выбралась на дорогу, как побрела куда-то по обочине. Сколько она так шла, переставляя костыль, опираясь на него всем телом, переставляя здоровую ногу и подволакивая больную, не представляла даже.
Солнце жарило вовсю. Ирина продолжала продвигаться в сторону, противоположную той, откуда она приехала. Ей было уже как-то все равно. Она не думала, куда именно направляется. Главное — двигаться очень осторожно. И когда милый юноша предложил подвезти хромающую даму, например до больницы, она согласилась.
— Эко тебя! — сказал водитель, помогая забраться Ирине на сиденье, и проявил чудеса догадливости: — С мужем поссорилась?
— Я не замужем, — автоматически ответила Ирина.
— А что случилось-то?
— Авария автомобильная.
— Все умерли, осталась Таня одна? — хохотнул водитель, но Ирина его веселья не поддержала.
Ехали какими-то проселочными дорогами, миновали бесконечное количество поворотов, доехали до леса.
— Снимай сережки, часы, сумку давай, — шофер повернулся к Ирине, превращаясь из улыбчивого юноши в обыкновенного бандита. — Быстро, я спешу!
Ирина тупо сняла серьги, отдала ему. Сняла часы, отодвинула сумочку в сторону.
— Сумку сюда давай! Быстро!
Покопавшись в сумочке, водитель достал деньги, повертел в пальцах интернет-карту:
— Кредитка, что ли? Какой PIN-код, быстро!
— Это интернет-карта.
— Понятно. Забирай свою кошелку. Там двадцать рублей осталось — до больницы пойдешь через лес, там будет поле, рядом дорога, спросишь, куда тебе повернуть. К вечеру будешь!
Ирина осторожно, чтобы не повредить еще больше ногу, выбралась из автомобиля.
— Кошелку забери! — высунулся из окна грабитель и швырнул сумочку на землю.
Ирина побоялась наклоняться, опасаясь, что осколок ребра только этого и ждет и сейчас же вопьется в легкое, а она тут, в лесу, совсем одна. как не хочется погибать, когда Сергея вот-вот освободят. Словно назло!
Подцепив сумочку костылем (запоздало Ирина сообразила, что спокойно могла оглушить водителя этой трубой, выкинуть его из автомобиля и добраться до ближайшего райцентра), она поковыляла вперед.
Очень хотелось пить и есть. Йогурт и апельсиновый сок, которые она буквально впихнула в себя перед походом в центр («Ограбление века», — ухмыльнулась она про себя), давно перестали питать тело энергией.
Ирина вышла из леса как зомби, опирающийся на осиновый кол, и побрела вдоль поля. Здесь ее подобрал мужик, ездивший на телеге к колонке за водой.
— Тебе в больницу в другую сторону! Эх ты! — сокрушенно покачал головой он. — Ну-ка садись, довезу.
Оказавшись в телеге, Ирина, у которой больше нечего было красть, прислонилась к холодной канистре с водой и впала в забытье.
Медицинский персонал в Бобруевской поселковой больнице долго спорил, откуда она такая тут взялась и что с ней стало. В округе в таких штанах девки отродясь не ходили. И труба какая-то еще. Небось радиоактивная!
При слове «радиоактивная» Ирина как будто бы начала приходить в себя.
— О, глаза открыла! — прокомментировала сиделка. — Давай-ка ей водички.
Сельский медперсонал был темный, но добродушный. В городе бы прежде всего поинтересовались платежеспособностью неожиданной пациентки, а тут — приняли и уложили ее, как будто она отродясь в Бобруевке жила.
— Ожила? Как же ты так, а? Избили тебя? Ограбили? Гопников-то на дорогах много, тож выдумала — в такой майке по дорогам ходить! — пробормотала жалостливая сиделка.
— Следователь Елена Бирюкова… Позвоните ей в уголовный розыск… Срочно… — прошептала Ирина.
— Чего? Какой следователь? Следователя тебе? Сначала мы тебе успокоительного вколем!
Но Ирина продолжала гнуть свое. Сиделка встревожилась. Если пациент с сотрясением мозга повторяет одну и ту же фразу, значит ли это, что он уже чокнулся?
— Эй, Надежда! — позвала сиделка молодую медсестру, заочно учившуюся в городе. — Тут эта, в маечке, чеканулась, поди.
— Следователя хочет? — задумчиво протянула Надежда. — Нет, не похоже, чтобы тронулась. Она просто в бреду, в жару. Ты температуру ей мерила?
— А то как же? Только привез ее Прохор — мы ей сразу градусник!
— Давно он привез ее?
— Ну часа три. А то пять. Было еще совсем светло, солнышко проглядывало.
— Поставь ей градусник еще раз. Я схожу за Павлом Владимировичем, — сказала медсестра.
Павел Владимирович Осмоловский был врачом. Одним из трех в поселковой больничке на двадцать коек. Павел Владимирович решил, что утром надо бы больную в Петербург отправить, а то, во-первых, она городская, а во-вторых, ей все хуже и хуже. Сотрясение мозга, сломанное ребро и рваная рана на ноге — что-то не похоже это на следы от стычки с хулиганами.
— Похоже на то, что она в автомобиле ехала и врезалась во что-нибудь, потом автомобиль перевернулся. Вы бы отошли, я девушку еще раз осмотрю.
И врач осмотрел Ирину еще раз.
— Так и есть, — констатировал он.
— Срочно… Позвоните следователю Елене Бирюковой… Петербург… Уголовный розыск, — повторила Ирина.
— Навязчивая идея? — деловито спросила у Павла Владимировича медсестра.
— Надо с Предводителем посоветоваться.
Предводителем врачи между собой звали главврача — Зигмунда Федоровича Хухеева, маленького сморщенного старикашку, умного необычайно.
— Давайте позвоним следователю! — бодро сказал Зигмунд Федорович. — В уголовный розыск? Елене Бирюковой? В двенадцать часов ночи? С легкостью! Как зовут нашу пострадавшую?
— Ирина Галковская.
— Замечательно. Ирочка. Паспортные данные записали для отчетности?
— Да, Зигмунд Федорович!
— Чудесно. Алло! Это уголовный розыск? Мне бы Леночку Бирюкову. Ничуть не поздно. Самое время для таких разговоров.
Павел Владимирович тихонько вышел из кабинета Предводителя и плотно закрыл за собой дверь.
— Наш решил следовательшу склеить, — сообщил он медсестре Наде, курившей на заднем дворе около бачков с мусором.
— Бог ему в помощь, — кивнула Надя и затушила окурок о стену.
