11
Мексиканские солдаты с готовностью пошли навстречу техасцам и позволили им похоронить своих боевых товарищей. У одного из солдат нашлась бутылка белой кактусовой водки, и он пустил ее по кругу среди своих. Довольно скоро мексиканцы напились до такой степени, что все, как один, без памяти валялись в телеге. Оружия при них не было, так что не было и смысла предпринимать попытку побега, хотя Вудроу Калл и задумал ее осуществить.
Гас, догадавшись, что замышляет его друг, напомнил ему слова майора про собак.
— Он предупредил, что они сожрут нас, если мы попытаемся бежать с цепями на ногах, — упомянул Гас.
— Думаю, что меня все же бродячие псы не тронут, — отмахнулся Калл, но в душе решил, что майор, по всей видимости, сказал правду.
Свора одичавших собак могла завалить любое живое существо, кроме, разве, свирепого медведя-гризли.
Несмотря на все перипетии длительного перехода, у Матильды Робертс сохранилась черепаховая гребенка, и она причесала ею волосы мертвых техасцев, пока мексиканские солдаты распивали водку.
Техасцев уложили в одну братскую могилу у стены монастыря Святого Лазаря.
Поднялась песчаная буря. В начале похорон они видели вдали реку, но вскоре та пропала из виду. Зарыв могилу, техасцы разбрелись вокруг подбирать камни. Уже появились несколько собак — Гас и Уэсли запустили в них камнями, но псы, свирепо ворча, отскочили всего на несколько ярдов.
В то время как они занимались похоронами, вдоль стены проехала небольшая телега со старым мулом в упряжке. Она оказалась тоже своеобразным катафалком — в ней лежали тела двух умерших прокаженных, туго запеленутые в белые простыни. Телега проехала совсем близко от техасцев; ею управлял человек, тоже закутанный в покрывала.
— Посмотрите, это тот, который без мяса на пальцах, — сказал Гас.
У кучера виднелись лишь костлявые ладони. Это он принес Длинноногому его сапоги несколько часов назад. Прокаженный не смотрел в их сторону, будто они его вовсе не интересовали. Он просто наклонил немного телегу, вывалил мертвецов на землю и поехал назад, к воротам. Вскоре собаки вцепились зубами в завернутых в простыни покойников. Сцена эта повергла Матильду в еще большую печаль. Она боялась, что не найдется достаточно камней, чтобы надежно прикрыть тела Длинноногого и других рейнджеров от острых зубов одичавших собак.
Калл повел мула обратно в монастырь. Мексиканские солдаты по-прежнему дрыхли в телеге. Если бы не храп, то их можно было бы принять за мертвых. Двое солдат, которые еще не уснули, жались к техасцам, опасаясь свирепых псов.
Въехав в ворота монастыря, техасцы получили свободу передвижения по двору, но только в ножных кандалах. На стол, где чуть ранее стоял кувшин с фасолинами, поставили для них простую еду из вареных бобов и похлебки.
Обслуживали их старик со старухой — оба прокаженные, но не закутанные в покрывала, хотя и с темными пятнами на щеках и руках. Пятна не вызывали у техасцев отвращения, они выглядели как сильные ушибы. Старик со старухой, судя по всему, были добрыми людьми: они улыбались техасцам, а когда те опустошили миски, принесли добавки. Оставшиеся в монастыре солдаты по-прежнему спали пьяные в телеге. Просыпаться они начали лишь в разгар дня. А проснувшись, похватали свое оружие и уехали на телеге из монастыря. Все они выглядели перепуганными.
— Они боятся собак, — решил Гас. — Почему же майор не устроит охоту на них и не истребит этих проклятых тварей?
— Да их сразу же станет еще больше, — сказал Калл. — Всех псов не перебьешь.
Он наблюдал за прокаженными, когда те появлялись и занимались своими делами. Все они были наглухо закутаны, но одеяния изредка раздувались и распахивались под воздействием ветра, и тогда можно было разглядеть их тела под покрывалами. Некоторые находились в жутком состоянии: без подбородков, с проваленными носами, на щеках темные пятна. Другие хромали из-за деформации ног. Какой-то старик ходил с костылем — у него вообще не было одной ноги. Во дворе играли и несколько детей — они показались Каллу вполне здоровыми. Среди них был даже один светловолосый мальчик лет десяти — у него не наблюдалось никаких признаков болезни. Кое-кто из взрослых казался не хуже, чем старик и старуха, обслуживающие рейнджеров, у них виднелись лишь темные пятна на щеках, лбах или на руках.
Как только солдаты ушли, монастырь Святого Лазаря ожил и уже не казался таким скверным местом. Многие прокаженные смотрели на рейнджеров приветливыми, дружелюбными взглядами. Кое-кто улыбался. Другие, с пораженными лицами, покрывал и капюшонов с голов не снимали, но при приближении техасцев почтительно кланялись.
Опять поднялась пыль с песком, кружась так высоко, что едва можно было разглядеть нависающие над монастырем горы.
Гас почувствовал такое облегчение от того, что остался в живых, что в нем снова проснулось острое желание поиграть в карты или кости. О прокаженных он особо не задумывался — ночью с ними, может, и было страшновато сталкиваться, но днем место, где они обитали, казалось не хуже обыкновенной больницы. Жаль, что у него не было с собой ни единой колоды карт или хоть завалявшейся кости, а то бы он показал высший класс! Правда, денег тоже не было ни цента.
— Интересно, а сколько времени собираются мексиканцы продержать нас здесь? — спросил он своих товарищей.
Голова у Брогноли качалась взад-вперед, словно маятник часов с тех самых пор, как он перепугался тогда, в каньоне. Он глядел на прокаженных отсутствующим взглядом, а на светловолосого мальчика — с интересом. Взглянув как-то на балкон, откуда пела дама в черном, он увидел там невысокую стройную женщину. Она что-то сказала мальчику, тот неохотно бросил играть и побежал наверх.
Калл же в это время думал о том, каким образом можно избавиться от ножных кандалов. Если бы у него был молоток и хотя бы какое-то подобие зубила, он наверняка разбил бы цепи и сам. Майор ничего не говорил о том, что он вернется сюда, а последние солдаты куда-то ушли. Они теперь остались одни с прокаженными — единственной помехой к побегу являются кандалы да стаи бродячих псов. Если бы только разбить цепи на ногах, тогда найдется и способ, как справиться с собаками.
Уэсли Баттонс во время долгого похода и даже когда тащил жребий, держался молодцом, но теперь остро переживал потерю двух своих братьев и остальных рейнджеров.
— Когда мы уезжали из Остина, меня посадили кучером в фургон старого генерала Ллойда, — вспоминал он. — Нас была целая армия, вполне достаточная, чтобы отбиваться от индейцев и разбить мексиканцев. А вот теперь — посмотрите только: вот все оставшиеся добрались сюда через пустыню и закованы в железные кандалы. Домой идти далеко, — добавил он. — Мама очень опечалится, когда услышит про ребят.
Голова у Брогноли все дергалась взад-вперед, взад-вперед.
— А я и понятия не имею, где теперь лежит путь домой, — заметил Верзила Билл. — Тут так пыльно, что я могу лишь держать направление, вот и все. Знаю, что надо идти вниз по течению реки, но это довольно длинный путь.
Гас вспомнил, что это та самая река, на берегу которой они разбивали бивак, когда Матильда поймала большущую зеленую водяную черепаху.
— Вот как! Если это Рио-Гранде, тогда не так сложно пройтись вдоль нее пешком, — обрадовался он. — А когда проголодаемся, Матти наловит нам черепах.
Матильда лишь удрученно покачала головой — ее не радовала перспектива еще одного дальнего перехода.
— Нас осталось всего шестеро для похода по Нью-Мексико, — сказала она. — Если придется преодолевать оставшийся путь пешком, то сомневаюсь, выдержим ли его. Тот огромный индеец лучше нас знает реку — он запросто может добраться до нас.
— Нам нужно раздобыть оружие, — проговорил Калл. — Сделать его самим, без инструментов, мы не сможем. Мы и так проделали длинный путь пешком. Я лично хотел бы пока отдохнуть. Прокаженные нас не беспокоят. От нас лишь требуется не смотреть на них вблизи.
Он склонялся к мысли о побеге, пока Матильда не упомянула про Бизоньего Горба. Воспоминания об этом свирепом вожде команчей заставило его взглянуть на поход в ином свете. Уж лучше оставаться в стенах монастыря Святого Лазаря и отдыхать среди прокаженных, нежели снова мельтешить перед глазами Бизоньего Горба, особенно сейчас, когда их всего пятеро мужчин.
— А я хочу уйти, если только сможем освободиться от цепей, — упорно твердил Калл. — Вдруг майор вернется и заставит нас опять тащить эти проклятые бобы?
Однако он здорово устал и потому не настаивал на том, чтобы бежать немедленно. При сильном ветре у него в спине по-прежнему иногда что-то дергалось, а Нога очень болела. День-два отдыха не повредят, особенно если учесть, что мексиканцы, по-видимому, Уничтожать их всех вовсе не собираются.
Конец дня тянулся медленно, техасцы отдыхали и дремали — им выделили для ночлега ту самую комнатенку, где они провели минувшую ночь, но никому не хотелось идти в темную дыру. На дворе ярко светило солнышко, те, кому солнце не нравилось, могли отдыхать под длинными навесами.
Гасу очень хотелось перекинуться в картишки — он уже опросил нескольких мексиканцев, работавших в монастыре, нет ли у них карт. Какая-то женщина, у которой во рту было всего три зуба, приветливо улыбнулась ему и где-то раздобыла неполную колоду. В ней не хватало около двадцати карт, но Гас и Верзила Билл быстренько придумали свою игру. Выдернув из метлы несколько прутиков, они использовали их вместо денег.
Когда они договаривались о правилах игры всего с тридцатью тремя картами, во двор вышла негритянка ростом даже выше Гаса. На прокаженную она отнюдь не походила — руки и лицо у нее были чистыми. Она подошла к ним с таким величественным достоинством, что они даже встали и выпрямились. Гас спрятал карты.
— Джентльмены, у меня для вас есть приглашение, — сказала негритянка на чистом английском языке, даже лучшем, чем говорили сами рейнджеры. — Леди Кейри просит вас пожаловать на чашку чая.
— Что, что просит? — не понял Гас.
Он смутился, что его застали в неподобающем виде. Хоть его и побрили днем ранее, величавая осанка и элегантные манеры чернокожей женщины вынудили его ощутить собственное ничтожество.
— Пожаловать на чай, джентльмены, — повторила негритянка. — Леди Кейри — англичанка, а в Англии в это время пьют чай. Вам дадут и немного перекусить. С вами будет и сын леди Кейри, виконт Монтстюарт. Вы видели, как он играл с мексиканскими детьми. Он единственный из них блондин.
Калла тоже весьма удивили величественный вид чернокожей женщины и ее учтивость. Ему еще никогда не доводилось видеть таких высоких негритянок, не говоря уже о том, чтобы слышать такую великолепную изысканную речь. В Техасе лишь немногие чернокожие женщины осмелились бы так непринужденно разговаривать с группой белых, к тому же она явно не была неотесанной ни в малейшей степени. Ей поручили передать приглашение, и она его передала. Как и Гас, он понимал, что уцелевшие рейнджеры были людьми грубоватыми и необразованными и вряд ли подходили для того, чтобы делить трапезу с настоящей английской леди.
Пока Калл, Гас, Уэсли и Верзила Билл переглядывались, не зная, что ответить, чернокожая женщина повернулась к Матильде Робертс и улыбнулась ей.
— Мисс Робертс, леди Кейри знает, что вы проделали нелегкий путь по пустынным местам, — промолвила негритянка. — Она считает, что вы, возможно, пожелаете помыться и сменить платье.
Матильда весьма удивилась простоте и спокойствию негритянки, когда та обратилась к ней.
— Я бы… это… я по большей части купалась в реке, когда случалось быть на берегу, — замялась она.
— Но река протекает в горах, — заметила ее собеседница. — Мне кажется, вода в ней чересчур холодна.
— Да она просто ледяная, — подтвердила Матильда.
— Ну что же, пойдемте со мною, — предложила негритянка. — У леди Кейри есть большая бадья и горячая вода. Джентльмены могут подождать немного — чай подадут примерно через полчаса.
Матильда минуту-другую колебалась, но все же решилась и пошла вслед за чернокожей женщиной по Двору, а затем поднялась по лестнице на второй этаж.
— Хотел бы я знать, что за еду нам предложат? — спросил Уэсли Баттонс. — Надеюсь, будут бифштексы. Я уже очень давно не откусывал кусочка бифштекса.
— Чтобы приготовить бифштекс, надо забить скот, — назидательно произнес Гас. — Я же, со своей стороны, не видел нигде поблизости ни единой скотины и даже не представляю, как здесь может выжить, скажем, корова. Она тогда должна питаться одним песком или же кактусами, а если не будет достаточно проворной, то ее загрызут псы.
Подошло время отправляться на чай к леди Кейри, но их задерживало ухудшившееся состояние Брогноли. Голова его моталась все быстрее, взад-вперед, взад-вперед, да к тому же он начал выкидывать шуточки: то и дело испускать низким голосом пищащие звуки, похожие на те, которые издает умирающий кролик.
Чуть позже над ними, на балконе появилась та же самая чернокожая женщина и знаком пригласила их подниматься. Гас засомневался: брать ли Брогноли? Но оставлять его одного — значило бы поступать нечестно, поскольку там будут кормить. Следовало признать, что мексиканцы, заправляющие в монастыре, не скаредничали и щедро кормили их лепешками и похлебкой, но Уэсли Баттонс уже заронил в их головы мысль о бифштексах. Так что казалось неправильным обделять Брогноли и не брать его с собой на пиршество.
— Пошли, пошли, Брог, — подгонял его Гас. — Та дама, что пела псалом по Длинноногому и другим ребятам, ждет нас наверху и отвалит нам жратвы.
Брогноли поднялся и пошел вместе со всеми, медленно передвигая ноги и по-прежнему мотая головой.
Никто не знал, чего следует ожидать, пока они поднимались по лестнице и шли по узенькому балкону, ведущему в апартаменты леди Кейри. Гас на ходу приглаживал рукой волосы — он хотел попросить у Матти ее сломанный гребень, да позабыл. Разумеется, он никак не ожидал, что высокая негритянка, которая говорила по-английски лучше любого техасца, уведет Матильду с собой.
Вдруг из темного угла выпрыгнул маленький светловолосый мальчик и наставил на них самодельный ковбойский пистолет.
— Вы техасцы? А я шотландец, — сказал он.
— Вот оно что. Я и сам наполовину шотландец, — ответил Гас. — Мне не раз говорила об этом моя мама. А ты сейчас находишься от дома так же далеко, как и я.
— Потому моя мама и захотела повидаться с вами, — объяснил мальчуган. — Она хочет, чтобы вы забрали ее с собой. Она мне сказала, что мы уезжаем завтра, если вы, конечно, заберете нас
Калл и Гас обменялись взглядами. Мальчуган был прелестный и искренний. Может, он и выдумал все это, как нередко делают дети его возраста, но скорее всего, его мать, леди Кейри, сказала ему что-то про такое намерение. Калл, разумеется, не собирался оставаться надолго в плену у мексиканцев, но он никак не ожидал, что уедет отсюда уже на следующий день.
— Но если мы возьмем тебя с собой и повезем домой, на чем же мы поедем? — поинтересовался Калл. — Ведь наших лошадей уже давно увели конокрады.
— Не беспокойтесь, у моей мамы есть лошади, — беззаботно ответил мальчик. — Они в конюшне на заднем дворе нашего лепрозория.
— На заднем дворе чего? — не понял Гас.
— Лепрозория. А вы разве не прокаженные? — удивился малыш. — Моя мама прокаженная, потому я никогда и не видел ее лица. Но руки у нее без пятен, так что она все еще великолепно играет на скрипке, она и меня учит играть на ней. Когда мы доберемся до дома, у меня будут самые лучшие учителя в Европе, — продолжал он. — Когда-нибудь я, может, буду жрать перед королевой. Моя мама знакома с королевой, но я ее никогда не видел. Я был слишком мал и меня не представляли ко двору Ее Величества.
— Я, к примеру, не так молод, как ты, но тоже не прочь посмотреть на королеву, — заметил Гас. — Особенно если она хорошенькая.
— Да нет, она толстая-претолстая, — пояснил мальчуган. — Вот моя мама была настоящая красавица, правда, до того, как заболела проказой. Ее портрет даже рисовал сам мистер Гейнсборо, а он очень знаменитый художник.
В этот момент дверь открылась, вошла высокая негритянка.
— Уилли, надеюсь, вы не целились в джентльменов из своего пистолетика, — проговорила она. — Очень невежливо направлять оружие на людей, особенно на тех, которые могут стать вашими друзьями.
— Я целился, — признался мальчуган, — но это же игрушечный пистолет. Я же не мог стрелять взаправду, у меня и пуль нет.
— Неважно, это не делает ваш поступок вежливым, — объяснила ему негритянка и, посмотрев на рейнджеров, добавила. — Конечно, я поступила тоже невежливо, потому что не представилась вам. Меня зовут Эмеральд.
— Она из Африки, ее папа был там королем, — похвастался мальчик. — Она уже очень давно с нами. Она вместе с нами даже гораздо дольше, чем миссис Чабб.
— Ну вот что, Уилли, не надо надоедать джентльменам, — назидательно произнесла Эмеральд. — Чай уже почти готов. Может вы пожелаете пройти вымыть руки?
— Да мы их уже мыли, когда нас брили, — ляпнул Гас. — А с тех пор, как мы мыли руки дважды на дню, прошло немало месяцев.
— Понимаю, но теперь вы находитесь под покровительством леди Кейри, — объявила Эмеральд. — Так что можете мыть руки сколько угодно раз на дню.
— Мэм, а нет ли чего пожрать, — не вытерпел Уэсли Баттонс. — Я хотел бы сперва проглотить что-нибудь, а уж потом руки мыть. У меня уже давненько на зубу бифштекса не было — думаю, могу теперь съесть целую корову.
— Вот те на! Кто же подает к чаю бифштексы, — улыбнулась Эмеральд. — Бифштексы хороши на обед, но не к чаю. Вообще-то леди Кейри не строго придерживается условностей, но боюсь, не настолько, чтобы нарушать заведенные порядки чаепития.
Техасцев провели в комнату, где стояли пять тазов, вода в них была столь горяча, что в помещении повисли пять столбиков пара. Имелись также пять полотенец и, что еще более необычно — лежали пять щеток для волос и пять расчесок. Щетки были окаймлены серебром, а расчески, похоже, сделаны из слоновой кости. Поблизости, в сторонке, стоял стол с другим тазом с водой, полотенцем и отделанной серебром щеткой и расческой из слоновой кости.
— Здесь самая горячая вода, какой я только умывался после отъезда из Сан-Антонио, — заметил Гас. — Если зазеваешься, можешь ошпариться.
Шестой тазик предназначался для молодого виконта Уилли. Техасцев оставили в покое, чтобы они помылись, когда сами захотят. Пока они переглядывались и ждали, чтобы вода в тазах немного остыла, в комнату влетела невысокая полная женщина в сером платье и схватила Уилли, прежде чем тому удалось улизнуть от нее.
— Нет, нет, не хочу, миссис Чабб, — захныкал мальчуган, безуспешно стараясь освободиться от ее хватки.
Не успели техасцы и глазом моргнуть, как миссис Чабб наклонила голову мальчика над тазом и принялась ожесточенно тереть его личико, не обращая внимания на выкрики и причитания, что вода слишком горяча.
— Уилли, успокойся и постарайся не реветь в присутствии гостей, не огорчай их, — назидательно произнесла миссис Чабб.
Она не спускала глаз и не отрывала рук от своего маленького подопечного, пока не решила, что вымыла его как следует. Когда же посчитала, что сделала свою работу как положено и отпустила Уилли, его лицо покраснело, а волосы блестели после умелого применения щетки и расчески. Закончив умывание Уилли, толстушка глянула на техасцев.
— Вот что, джентльмены, у вас вода остывает — давайте-ка приступайте, — распорядилась она. — У леди Кейри отменный аппетит, а ваша мисс Робертс уплетает так, будто не ела целый месяц.
— Да не месяц, а целых два, — уточнил Верзила Билл. — Матти так и не поела как следует с тех пор, как мы перебрались через Бразос.
— Вот как. А сейчас она угощается великолепным крепким чаем, — добавила миссис Чабб. — Если вы, джентльмены, захотите что-нибудь поесть после чая и до обеда, советую вам помыться побыстрей. А то не останется ни одной булочки или бутерброда.
Уилли быстро выскочил из комнаты, через которую ворвалась миссис Чабб.
— Мама, я очень хочу пшеничную лепешку, — крикнул он на ходу. — Подожди меня, я уже иду.
Техасцы по настоянию миссис Чабб поспешили поплескаться в горячей воде, затем вытерлись насухо полотенцами. Хоть их и брили и ополаскивали не так давно, когда они кончили вытираться, полотенца стали коричневыми от пыли и песка. Гас разок-другой сильно провел щеткой по волосам, остальные техасцы сочли неудобным брать в руки такой незнакомый им предмет.
Миссис Чабб, ничуть не удивившись их нерешительности, погнала рейнджеров к двери, как наседка подгоняет своих цыплят.
Войдя в апартаменты леди Кейри, техасцы остолбенели, увидев Матильду Робертс, раскрасневшуюся, с еще не высохшими волосами, в чистом белом халате, сидящую за столом и уплетающую бисквиты.
Рядом с ней в кресле расположилась дама в черном, та самая, которая так трогательно пела по их убиенным друзьям. Гас все надеялся хоть одним глазком увидеть ее лицо, но, к его разочарованию, лицо леди Кейри было закрыто густой трехслойной черной вуалью. У нее ничего не было видно: ни ног, обутых в остроносые черные сапожки, ни волос, ни лица. Калл предположил, что лицо женщины, должно быть, сильно изъедено нарывами, иначе с чего это вдруг она закрывает его так тщательно? Он даже не мог предположить, какого цвета у нее глаза. Когда они вошли в комнату, она ела какой-то кусочек, весьма похожий на хлеб. Когда леди Кейри слегка наклонила голову вперед, чтобы просунуть пальцами маленький кусочек хлеба под трехслойную вуаль, Калл на мгновение заметил блеск ее белых зубов и фрагмент подбородка, который вовсе не казался пораженным проказой.
— Извините меня, джентльмены, — промолвила леди Кейри дружелюбным тоном. — Когда я проголодаюсь, то никаких великосветских манер не признаю, а здесь, в монастыре Святого Лазаря, я вечно хожу голодная. Может, это ветер виноват? За едой я на него почти не обращаю внимания.
— Здорово дует, не так ли? — вдруг произнес Верзила Билл и сам удивился, что сумел выговорить пару слов в присутствии такой благородной леди.
Они находились в просторном зале, стены которого были задрапированы цветастым материалом, а два окна тщательно занавешены. В одном из углов стояла большая кровать с четырьмя столбиками, на которой сидела маленькая собачонка; была также и небольшая кроватка, явно предназначенная для Уилли.
— Конечно, еще как дует, — подхватила разговор леди Кейри. — Угощайтесь, джентльмены. Не стесняйтесь. Думаю, скоро освоитесь, вам ведь прежде не приходилось бывать на таких чайных церемониях.
Руки леди Кейри были в перчатках, тоже черного цвета — она протянула руку и взяла двумя пальцами еще кусочек хлеба и быстро поднесла его под вуалью ко рту.
Гас подумал, что ему, видимо, первым придется говорить что-нибудь леди Кейри, и уже разинул было рот, как вдруг вмешался Верзила Билл и пробормотал что-то невнятное насчет ветра. На столе перед ними стоял поднос с едой, но Гасу казалось, что это и не еда, а так — пустяк: какие-то малюсенькие кусочки хлеба, нарезанные квадратиками, и с дольками огурца на этих квадратиках. Кроме того, лежали бисквиты и сдобочки покрупнее с изюмом внутри. Он еще подумал, что, может, их имел в виду Уилли, когда просил у матери пшеничную лепешку. Помимо разных бисквитов и булочек, лежали кукурузные початки, стояли блюдечки с маслом и солью, чтобы макать в них початки. Были также помидоры, абрикосы и инжир и целая тарелка с маленькой рыбкой, которая на вкус показалась пересоленной.
Гас все порывался сказать что-нибудь лестное относительно еды, но что-то в поведении леди Кейри сдерживало его и не давало возможности даже раскрыть рот. Каждый раз, когда он смотрел на нее и порывался что-то сказать, он вместо того, чтобы произнести хоть слово, клал в рот кусочек бисквита или булочки и жевал.
Сперва техасцы очень смущались — еду. которую им предлагали, они никогда прежде не ели. Поэтому они набросились в первую очередь на ту, которая казалась им наиболее безопасной, и вскоре смели со стола все бисквиты. Затем принялись за булочки, после них — за початки и наконец — за фрукты. Тем не менее все они почему-то избегали бутербродов с огурцами, предпочитая вместо них соленую рыбу. Тем временем миссис Чабб налила им по объемистой чашке горячего сладкого чая. Он был сладким потому, что она положила в чашки серебряными щипчиками квадратные кусочки рафинированного сахара.
— Боже мой, сладко-то как, — прошептал Гас.
Никто из техасцев прежде никогда не видел рафинада. Они весьма удивились повышенной сладости чая от этого сахара.
— Это такой сахар, — объяснила леди Кейри. Она тоже принялась за чай, но пила его не из чашки, а тянула через соломинку, изящным движением руки вставляя ее в рот под вуалью. — Этот сахар очищает мой ученый химик доктор Гильи, — продолжала она. — Его вырабатывают из сахарного тростника, который растет на моих плантациях на далеких островах. Я убеждена, что это очень хороший сахар.
— Это там моя мама заразилась проказой, — рассказал Уилли. — На плантациях. А я не заразился, не заразились также Эмеральд и миссис Чабб.
— А мне не повезло. Только одна я заразилась, — добавила леди Кейрн.
— Но, может, и папа тоже заразился, но мы об этом не знаем, потому что мексиканцы сразу же расстреляли его, — продолжал Уилли. — Они расстреляли его, когда объявили нас военнопленными.
— Вот что, Уилли, эти джентльмены проделали большой путь и потеряли многих своих друзей, — объяснила ему леди Кейри. — Не надо бередить их раны, рассказывая о наших несчастьях.
— Я потеряла своего Чада, — напомнила Матильда. — Он погиб от шальной пули. Если бы он в тот момент стоял в любом другом месте, уверена, был бы и сейчас жив.
— Вряд ли, Матти, не говори так уверенно, — возразил Гас. — После того случая мы прошагали немало, а погода стояла все время холодная.
— От холода мой Чад не умер бы, — вскинулась Матильда. — Я бы держала его в своих объятиях и согревала.
— Дома в нашем замке довольно прохладно, — вспомнил Уилли. — Печей в нем немного. Но зато у нас есть пушки, и я как-нибудь пальну из них. Когда же мы вернемся в наш замок, мама?
— Это теперь зависит от этих джентльменов, — ответила леди Кейри. — Мы поговорим, как только они выпьют чаю. Невежливо обсуждать дела с гостями, когда они наслаждаются такой вкусной едой.
— А мне кажется, мы могли бы начать разговор прямо сейчас, — не вытерпел Калл. — Если у вас есть задумка, как выбраться отсюда, готов обсудить ее немедля.
— Великолепно, все равно на столе ничего не осталось, кроме бутербродов с огурцами, — согласилась с ним леди Кейри. — Думаю, что огурцы не в почете в Техасе, но мы, шотландцы, очень их любим. Помоги мне, Уилли, и вы, миссис Чабб. Давайте кончим с бутербродами и займемся разработкой плана нашей экспедиции.
Каллу понравились и булочки, и лепешки, и фрукты. Он ел с аппетитом, особенно маленькие кукурузные початки с маслом. После перехода через прерии и пустыню по холоду и без воды ему казалось чудом, что они выжили и теперь сидят и наслаждаются такой вкусной едой в компании с английской леди, ее слугами и маленьким сыном. И тем не менее он весьма удивился, когда она упомянула про экспедицию. Край вокруг Эль-Пасо был такой же суровый и опасный, как и все места, по которым они прошли. У пятерых рейнджеров, четверых женщин и мальчугана в придачу шансы на удачу были довольно невысокими, если их не будет сопровождать отряд мексиканских солдат.
— Прежде всего давайте познакомимся, — предложила леди Кейри. — Меня зовут Люсинда Кейри, это миссис Чабб, это — Эмеральд, а это — Уилли. Теперь вы знаете, как нас зовут, но ваших имен мы не знаем. Представьтесь, пожалуйста.
Гас тут же сообщил, что его зовут Август Маккрае. Он уже решил быть первым и не дать Верзиле Биллу Колеману выскочить вперед и заговорить с доброй дамой, которая накормила их столь вкусной едой.
— Вот те на, Уилли, — он тоже шотландец, — удивилась леди Кейри. — Думаю, мы даже родственники, хотя и очень отдаленные, мистер Маккрае.
Такая новость сразу же приободрила Гаса, и он задрал нос. Вслед за ним назвались и другие рейнджеры, причем Вудроу Калл оказался последним. Брогноли, чья голова по-прежнему моталась туда-сюда, словно маятник от часов, представлял Верзила Билл. Никто из техасцев не знал, как следует вести себя, представляясь леди, — Верзила Билл попытался слегка поклониться, но леди Кейри, видимо, даже не обратила на это внимания. Она разделила оставшиеся бутерброды с огурцами поровну между собой, миссис Чабб и Уилли, и они с аппетитом проглотили их.
Все это время высокая негритянка по имени Эмеральд стояла около постели и смотрела на техасцев. Собачонка улеглась спать и теперь вовсю похрапывала.
— Прикрой его подушкой, Уилли, почему мы должны выслушивать этот храп, — распорядилась леди Кейри, когда кончились все бутерброды с огурцами.
Уилли мигом схватил сразу три подушки с красного диванчика и набросил их на спящую собачку, а та заворчала, проснулась, встряхнулась и, спрыгнув с постели, устроилась у леди Кейри на коленях.
— А это Джордж, от него довольно дурно пахнет, — пояснила леди Кейри.
Собачонка все пыталась лизнуть ее, но самое большее, что ей удалось, это обслюнявить перчатки.
Калл наблюдал за высокой негритянкой Эмеральд. Она стояла у кровати с четырьмя столбиками, не сводя глаз с гостей. Она не глядела на них недружелюбно, но вместе с тем и не как на близких друзей. Она носила длинное голубое платье. Калл еще подумал, а нет ли у нее под платьем пистолета или хотя бы ножа. Он понимал, что она телохранительница леди Кейри и ее маленького сына; он нипочем не стал бы нападать на них, если с ними находилась бы Эмеральд — такой у нее был вид.
Допивая чай, он случайно взглянул на балдахин над кроватью с четырьмя столбиками и увидел там голову крупной змеи. Через секунду показалось и длинное змеиное тело — такой огромной змеи Калл в жизни не видел. Он быстро обшарил взглядом стол, ища на нем нож, чтобы убить змею, но ничего не было, кроме маленького ножичка, которым намазывали масло. Тогда он схватил небольшой стульчик и уже приготовился вскочить и постараться огреть им большую змею, как в этот момент негритянка спокойно протянула свою длинную черную руку, и большая змея поползла по ней. Все рейнджеры, как один, вздрогнули, увидев, как змея ползет по руке Эмеральд. Затем она обвилась вокруг ее плеч, а голову вытянула по направлению к столу, где стоял чайный сервиз.
— Причин для тревоги нет, джентльмены, — успокоила их леди Кейри. — Это удав моего сына — его зовут Эльфинстоун.
— Только для меня он слишком большой, — сказал Уилли. — Теперь с ним играют мама и Эмеральд. А миссис Чабб на змей внимания не обращает. Когда Эльфинстоун охотится на крыс, она попросту глаза отводит.
Эмеральл подошла к леди Кейри протянула ей удава, а тот сполз вниз по ее ноге и соскользнул под стол.
— Думаю, ему захотелось повидаться с Джорджем, — решила леди Кейри. — Бисквитные крошки ему не нравятся, но, мне кажется, дурно пахнущая маленькая тварь будет для удава угощением.
— Но, мама, мы не можем пожертвовать Джорджем, — воспротивился Уилли. — Удав отыскивает множество крыс, не думаю, что ему еще нужно слопать и нашу собачку.
— Кто знает, что нужно удаву, Уилли? — назидательно произнесла леди Кейри. — Боюсь, что мы слишком занялись животными, и они отвлекают нас от дел. Так вот: мы с Уилли хотим уехать домой, джентльмены, и мексиканские власти согласны отпустить нас. Но выделить нам охрану они не хотят, а до морского порта отсюда довольно долгий путь.
— Я могу пояснить, — опять подал голос Верзила Билл. — Он такой долгий, что даже не знаю, куда лучше направиться.
— Я, например, считаю, что самый подходящий — это порт Галвестон, — предположила леди Кейри. — Я скорее предпочла бы Галвестон, чем Веракрус. Если ехать через всю Мексику, то жадные генералы захотят заполучить слишком большой выкуп, а мой отец и так отдал им приличную сумму. Он заплатил его, разумеется, не за меня — отец не стал бы тратить на прокаженную дочь и шиллинга. Он заплатил за молодого виконта, ему нужен только Уилли — он его единственный наследник.
Рейнджеры молча выслушали то, что говорила леди Кейри. Калл посмотрел на Гаса, тот — на Верзилу Билла. Брогноли все мотал своей головой, а Уэсли Баттонс, который вообще ел медленно, подбирал и запихивал в рот последние крошки от булочек с изюмом. Все уже признали большую змею домашним животным, а Уэсли все равно боялся змей. Она заползла неизвестно куда, но в любую минуту может выползти и ужалить его. Он поджал ноги, положив их на перекладину ножек стула, и все время был настороже, потому и не прислушивался к разговору о всяких там выкупах и морских портах. Он пойдет туда, куда пойдут все ребята, — пусть они сами решают, куда идти — он только рад будет.
— Мэм, мы будем рады доставить вас в Галвестон, — проговорил Калл, — если отыщем туда дорогу. Но добираться до Галвестона далековато, а у нас нет ни лошадей, ни повозок, ни оружия, ни одежды, вообще ничего нет. Лошадей у нас украли, а оружие отняли мексиканцы.
— По счастью, мы, семья Кейри, пока еще не обеднели, — заметила леди Кейри. — Я, само собой разумеется, и не думала, что вы отправитесь отсюда в Техас пешком, босиком, да еще в железных кандалах на ногах. Лошади у нас есть, а вскоре мы подыщем их и для вас. Вы похожи на честных людей — я пошлю вас в город и дам достаточно денег, чтобы закупить все, что нам необходимо для такого перехода. Только не скупитесь. Купите себе надежное оружие, теплую одежду и хороших лошадей, на которых можно положиться. У нас есть палатка, достаточно вместительная для нас и миссис Робертс, но вам, мужчинам, боюсь, придется спать на открытом воздухе, если, конечно, это не слишком непривычно для вас.
— А мы и не знаем, как это спать по-другому, не на открытом воздухе, — усмехнулся Гас. — Если дать нам дождевики да одеяла, то, думаю, мы устроимся очень даже удобно.
В этот момент из-под стола показалась змея, поползла вверх по кроватному столбику и вскоре исчезла, устроившись на балдахине, висевшем над кроватью. Уэсли Баттонс осторожно выпростал ноги из-под стула и поставил их на пол.
— Думаю, отправлять вас в город сегодня уже слишком поздно, — решила леди Кейри. — Эмеральд, скажите Мануэлю, чтобы он снял кандалы с этих мужчин. Я хочу, чтобы они отправились в город завтра пораньше. Я стремлюсь уехать отсюда как можно скорее — эти жадные мексиканцы чего доброго могут в любое время нарушить свои обещания.
— Пойдемте со мной, — позвала рейнджеров Эмералъд — Мы подобрали вам другую комнату для ночлега. Матрасы, правда, набиты листьями от кукурузных початков, но все равно там гораздо удобнее, чем в комнате, куда поместили вас мексиканцы.
Когда они выходили из зала, Уилли сидел рядом с матерью и помогал ей отбирать сказки из стопки книг, лежащей около низенького диванчика, на котором сидела леди Кейри. Она подняла голову, глядя на них, но они ничего не рассмотрели, кроме черной трехслойной вуали на ее лице
— Интересно, сильно затронула ее проказа? — задал вопрос Гас, когда техасцы шли в отведенную им комнату по длинному балкону следом за Эмеральд. — Не будет ли жутко смотреть на ее лицо, если оно окажется без носа?
— Да, будет довольно жутко, но она мне все равно нравится, — откликнулся Калл. — Она собирается увести нас отсюда Вот уж никогда не думал, не гадал, что нам так здорово повезет.
А Гас думал о длинных милях, которые им предстояло пройти по безводной, ветреной местности, чтобы добраться до порта, расположенного отсюда так же далеко, как и поселения вокруг Остина. Путь туда неблизкий, даже до тех гор, где погибли Джош Корн и Зик Мууди Но если они и доберутся до них, то окажутся на землях, где свирепствует Бизоний Горб.
— Пока мы не знаем, повезло ли нам, — произнес он. — Нам нужно пересечь земли, где хозяйничают команчи.
— Но все равно лучше освободиться из плена и перестать таскать эти проклятые кандалы, — твердо заключил Калл.
