Калл воспринял весть Бес-Даса о том, что он убил сына вождя, более здраво, нежели Гас. Бизоний Горб может и забыть, что когда-то не попал копьем в Гаса, но вот потерю сына он не забудет никогда. Калл понимал, что покуда горбатый команч жив, он будет оставаться его злейшим врагом. И когда бы ему ни пришлось находиться в стране команчей, всегда надо быть настороже, чтобы сохранить себе жизнь. По пути в лагерь Калл помалкивал, размышляя о том, что ему следует проявлять бдительность многие предстоящие годы.

Гас Маккрае, наоборот, пребывал в приподнятом настроении. Теперь, когда с ним ничего дурного не случилось, он был даже рад, что поехал на переговоры. Он не только удачно проскользнул сквозь гигантское стадо бизонов, но еще и столкнулся лицом к лицу с этим убийцей из команчей и уехал назад цел и невредим. Сейчас, среди большого вооруженного отряда, он чувствовал себя в полной безопасности. Пусть Бизоний Горб угрожает как угодно — его копью придется поголодать. Как только Клара Форсайт услышит про его подвиг, она поймет, что целовала храброго мужчину, рейнджера, которого не напрасно соблазняла своей красотой. А весть довольно скоро дойдет до нее — кое-кто из торговцев и шлюх вскоре отправятся назад. В небольших городках, вроде Остина, новости распространяются быстро, так что известие о том, что ему поручили выполнить опасную миссию, дойдет и до ушей молодой леди с оптового склада.

Они подъехали к Калебу Коббу, окруженному толпой, чтобы доложить о результатах. Позади полковника сидел, высунув длинный язык и тяжело дыша, огромный ирландский волкодав. Рядом на пне расположился Джон Киркер с большим ножом для скальпирования, висящим на поясе. С другой стороны стоял с недовольным видом Чадраш. Ему не понравился приказ не стрелять в бизонов, пока все не переправятся через Бразос. Он насупился и сердито смотрел на Калеба Кобба.

Рядом с ним стояла Матильда Робертс. В последнее время, судя по всему, старый горец и грузная проститутка привязались друг к другу. Частенько, когда Чадраш не уходил в разведывательный поиск, их видели вдвоем, прогуливающихся верхом на конях. По вечерам они иногда разжигали костер и присаживались около него. Правда, никто еще не слышал, чтобы они разговаривали, но тем не менее они были вместе, объединенные молчанием. Некоторые молодые люди теперь боялись подходить к Матильде, не желая вызвать гнев старого горца. Про него говорили, что в гневе он ужасен, хотя никто не мог припомнить случая, чтобы Чадраш выходил из себя и терял голову.

— Ну что ж, неплохо. Значит, нам нужно ждать гостей к обеду? — спросил Калеб Кобб, приняв доклад. — А как вождь предпочитает есть: вилкой или с ножом для скальпирования?

— Он прибудет через час, — повторил Бес-Дас. — Он хочет, чтобы обед закончился побыстрее, и намерен покинуть наш лагерь до заката солнца. С собой он приведет трех жен, но не единого воина.

— Что же, такое редко случается, — решил Калеб. — Не было у вождя каких-либо запросов?

— Да, были, — ответил Бес-Дас. — Он хочет, чтобы вы подарили ему ружье.

Калеб коротко рассмеялся и заметил:

— Ружье, из которого нас потом убьют. Искренне надеюсь, что ему понравится стряпня, когда он ее попробует — а если не понравится, то пусть оскальпирует Сэма.

Черномазый Сэм стал к тому времени личным поваром Калеба Кобба. Полковник так пристрастился к кроликам, что Сэм заполонил жирными кроликами один из фуражных фургонов. Полковник не любил ждать, когда начнется большая охота, — поэтому Сэм вынимал из фургона кролика и кормил Кобба сочным вкусным мясом.

— Вождь прибудет вскоре и, должно быть, сильно голодный, — продолжал Калеб. — Фолконер, ты любишь стрелять! Скачи и подстрели-ка парочку бизоньих телят. Вырежи у них печень и другие деликатесные куски, а остальное брось. Тебя будут сопровождать Калл и Гас — лошади у них уже привыкли к бизонам.

Фолконер поспешил было к фургону за своим великолепным ружьем, но полковник осадил его нетерпеливым движением руки.

— На кой черт тебе это проклятое английское ружье, чтобы подстрелить двух телят? — возмутился он. — Застрели их из пистолета или поручи капралу Каллу сделать это.

Они направились к стаду, и Калл заметил, что за ними увязался Джон Киркер — это Каллу не понравилось. Некоторое время он ехал и молчал, но потом решил, что больше терпеть присутствие этого охотника за скальпами не будет. Он позвал Гаса, и они оба подскакали к Киркеру.

— Тебе ведь никто не предлагал ехать с нами, — сказал Калл Киркеру. — Лучше бы ты повернул назад.

— Я не служу у военных и никто мне ничего приказывать не может, — ответил Киркер. — Калеб Кобб может корчить из себя полковника, если ему так нравится. Но он не может приказывать мне, что нужно делать, да и вы, проклятые молокососы, тоже не можете.

— Тебе никто не предлагал ехать с нами, — повторил Калл. Он старался сдерживаться, хотя уже кипел от гнева.

— Вокруг бизонов крутятся индейцы, — поясниц Киркер. — Они незаметно подползают к ним и стреляют из-под их животов. Я направляюсь по делу, плевать мне на то, что к нам придет на обед этот горбатый убийца. Прочь с дороги!

— Капитан, скажите ему, — попросил Калл, обращаясь к Фолконеру, но тот промолчал.

— В прошлый раз, когда ты был с нами в рейде, ты оскальпировал нескольких мексиканцев, — напомнил Киркеру Калл.

Киркер поднял ружье и холодно посмотрел на них, сжав тонкие губы в презрительной усмешке.

— Презираю безмозглых молокососов, — сказал он. — Если вам не нравится мое занятие, мне это безразлично. Может, у меня еще до заката солнца появится новый скальп, если буду двигаться поживее.

Киркер говорил с откровенной наглостью и высокомерием, как и тогда, когда их отряд возвращался к Рио-Гранде.

Гас счел его наглость нестерпимой. К удивлению Калла, он выхватил из-за пояса свой большой пистолет и с силой врубил рукояткой Киркеру по лбу. Раздался глухой стук, и Киркер вывалился из седла. Он лежал скрюченный на земле, но глаза его были открыты.

Калл слез с лошади, подошел к Киркеру и, пока тот пытался подняться на ноги, отнял у него пистолет. Киркер потянулся за своим ножом, но Калл с силой стукнул ему по руке прикладом мушкета, а затем пару раз огрел ружьем и по спине.

— Тпрру, Вудроу, — остановил его Гас, встревоженный промелькнувшей злобой в глазах Калла и свирепой силой, с какой тот наносил удары. Сам он тоже здорово разозлился, когда вышибал Киркера из седла, но одного удара оказалось достаточно — он успокоился. Лоб Киркера оказался рассеченным — из раны капала кровь. Гас считал, что этот урок, по меньшей мере, научит его уважать других. Но Вудроу Калла вопросы этики не интересовали, сейчас он мог даже убить Киркера.

— Он приятель полковника, не надо убивать его, — взмолился Гас, соскакивая с лошади, как и Черномазый Сэм, который подъехал, чтобы забрать бизонью печень на обед. Калл ударил Киркера прикладом в третий раз — целясь прямо по кадыку, но Сэм вовремя подставил под мушкет руку и это спасло Киркеру жизнь, хоть он и упал снова на спину и покатился по склону, хватаясь руками за горло и широко раскрывая рот, чтобы вдохнуть.

Фолконер, который тоже не любил этого охотника за скальпами, обернулся и посмотрел на упавшего.

— Обезоружьте его, — приказал он. — У него за голенищами сапог — пистолеты. Если их не вытащить, он поубивает нас всех, как только очухается.

Каллу вспомнились грязные, облепленные мухами скальпы, висящие на седле этого человека; вспомнилось ему и утверждение Длинноногого о том, что кое-какие из тех скальпов принадлежали мексиканским детям.

— Никого не бей до смерти, по крайней мере, здесь, — предупредил Сэм. — Полковник Кобб повесит тебя. Он все время вешает людей.

С трудом Калл залез в седло и поехал к бизоньему стаду. Когда он и Сэм уехали, Киркер встал на колени, отхаркиваясь кровью.

— А ты быстро выхватил свой пистолет, — сказал Фолконер, обращаясь к Гасу. — Думаю сделать тебя капралом. Ты можешь стать прекрасным стрелком из пистолета.

— Спасибо. Этот тип оказался грубияном, — заметил Гас. — Так вы полагаете, что полковник позволит мне считаться капралом?

Хоть Гасу Фолконер не очень нравился, слова капитана обнадежили его. Он понимал, что опять сравняется в звании с Каллом, и почувствовал уверенность, твердость и способность драться, если случится сражение. Чувство собственной слабости, беспокоившее его с момента первого столкновения с Бизоньим Горбом, теперь исчезло или, по крайней мере, не было таким назойливым. Да, он, может, и погибнет, но погибнет в бою, а не будет просто доживать свои дни, дрожа от страха в ожидании, когда его поведут на заклание.

Они подскакали к стаду, быстро подстрелили двух жирных телят и, как им приказали, вырезали у них печень и филейные части. Сэм искусно и проворно разделывал туши. Он привез мешок, куда складывал куски мяса, и, закончив работу, туго завязал его.

— Завтра я настреляю еще больше зверей на мясо, — похвалился Фолконер, когда они возвращались в лагерь. — Как только перейдем реку, полковник запрещать не будет.

— Но ведь завтра бизоны уйдут, — возразил Сэм.

— Уйдут? Что ты имеешь в виду? Их тут многие тысячи, — с удивлением произнес капитан.

— Завтра они уйдут, — повторил Сэм — он красноречием не отличался.

Они миновали то место, где проходила стычка с Киркером, но его и след простыл, лишь на траве остались пятна крови, накапавшей из его разбитого лба.

— Надеюсь, что сломал его проклятую руку, — сказал Калл.

Другие не произнесли ни слова. Они молча подъехали к отряду. Сэм осторожно держал мешок с мясом.

— Сэм, ты знаешь, какие куски лучше всего вырезать у бизонят, — заметил Гас. — Может, поучишь нас в следующий раз, когда представится возможность. Я мог бы поохотиться с часок, да не знаю, как добраться до печенки.

— В следующий раз покажу, — ответил Сэм. — Бизонья печень очень вкусная.