17

«История запутывается все больше. Как в сказке — чем дальше, тем страшнее. Откуда взялся этот американец и имеет ли он какое-то отношение к поездке во Францию? И брат тоже — милейшее создание. Чудесная семейка — аспирантка МГУ и бандит. Значит, пока получается, что единственное звено, связывающее Каштанову с криминалом, — ее брат. Но даже если нападавшие — знакомые Каштанова, то что им было нужно от его сестры?

Стоп, стоп, стоп, Юрий Петрович! Что говорила тебе Каштанова в больнице про своего брата? Вспоминай. Она рассказывала ему про Вадима? Кажется, да… Но вот что именно? Так, Вадим, Париж, друг — Сергей Лепшев. Ну да, конечно, что-то про клады, которые задумали искать Вадим с Лепшевым. Об этом она братцу и рассказывала. Какой-то детский сад! Просто «Остров сокровищ». Но кто этого Каштанова знает? Такой тип, как он, за все может схватиться, если запах денег почует. В любом случае брат Каштановой — интересный персонаж, о нем следует разузнать поподробнее. Но как его разыскать? Пожалуй, пора наведаться в МУР, к Грязнову, там у него и про Каштанова можно что-нибудь выяснить, ведь если он был судим, значит, данные о нем сохранились в картотеке… Да и Вячеслав Иванович тоже что-нибудь дельное подскажет», — думал Гордеев, ведя машину.

Решив, что стоит поехать к старому товарищу, он направился по одному из самых известных адресов в Москве — Петровка, 38. Оставив машину на служебной стоянке, куда Гордеева пустили беспрепятственно, он мельком окинул взглядом величественное здание МУРа и вошел в подъезд. На проходной адвокат также не встретил никаких препятствий.

Старинный приятель Гордеева и его наставник — Грязнов Вячеслав Иванович — распекал в своем кабинете нерадивого подчиненного за невнимательное отношение к материалам дела.

— А, Юра, рад видеть. Заходи, я освобожусь сейчас, — отвлекся он на минуту. — Смотри, что творят! Протокол допроса нормально прочитать не могут, свидетелей всех растеряли, ни черта не делают, но повышения хотят! Вам не повышение нужно, а уволить вас, к чертовой матери.

Последняя фраза была адресована находившемуся в кабинете Грязнова майору милиции.

— Простите, Вячеслав Иванович, все исправим, — оправдывался подчиненный. — Я ведь это дело три дня назад получил. До меня им Казаченко занимался.

— Да я уж надеюсь, не исправите — пеняйте на себя. Теперь иди с глаз долой!

Подчиненный взял со стола темно-зеленую папку и довольно быстро выскользнул из кабинета.

— Ну рассказывай, — обратился Грязнов к Гордееву.

— Чего рассказывать-то? — усмехнулся тот.

— Ну как — чего? Дела как твои, спрашиваю.

— Дела как обычно — как сажа…

— Ясно. Ну и что тебя к нам привело? Ты ведь просто так сюда не ходишь. Опять шерлокхолмствуешь?

— Да, Иваныч, что-то вроде. По-другому-то скучно, — рассмеялся Гордеев, — зачахнешь.

— Ну да, так куда как веселее, я понимаю. И что у тебя на этот раз?

— Да вот одного человечка найти надо, поможешь?

— Если в силах — помогу.

— Думаю, в силах. Человек тот не вполне законопослушный гражданин. Точнее, совсем не законопослушный. Так что наверняка он у вас в картотеке найдется.

— Посмотрим-посмотрим. Как зовут твоего человечка?

— Каштанов Виктор.

— Людмила, зайди на минутку, — нажал Грязнов кнопку селектора.

Через минуту в кабинет зашла секретарша. Невысокая, смазливая, слегка полноватая, в очочках. На голове — хвостик, стянутый аптекарской резинкой. Одета в потрепанные джинсы и простой коричневый свитер. Одним словом — серая мышка. Гордеев знал, что именно такие секретарши всегда были у Грязнова. Однако не задерживались — ведь любая серая мышь мечтает о большой любви, которая рано или поздно их настигала. И через некоторое время секретарши уходили в декрет, из которого не возвращались. А в приемной у Грязнова появлялась новая секретарша.

Вот и теперь Гордеев почувствовал на себе оценивающий взгляд незамужней женщины.

— Людмила, сделай одолжение, дай Титову задание по архивам пошарить, поискать там Виктора Каштанова. Если найдет, пусть распечатает все и мне немедленно принесет.

— Хорошо, Вячеслав Иванович. Я могу идти?

— Иди, только кофейку нам с Юрием Петровичем организуй.

Дверь за Людмилой бесшумно закрылась.

— Новенькая? — спросил Гордеев, кивнув в сторону двери.

— Да нет, — вздохнул Вячеслав Иванович, — уж месяца три, как взял ее на работу…

— Симпатичная.

— Лучше бы была уродиной! — с неожиданным воодушевлением воскликнул Грязнов. — А то симпатичные разбегаются…

— Так их надо удерживать, Вячеслав Иванович.

— Как их удержишь, Юра?

— Обаянием, подарками, вниманием…

— Эх, — только махнул рукой Грязнов, — до обаяния ли тут? И так на работе в лепешку расшибаешься…

Ровно через десять минут на столе появились две ослепительно белые чашки с крепким, густым кофе, коробка с пирожными, бутерброды и ваза с фруктами. Все это Людмила разместила на столе по всем правилам сервировки и тенью выскользнула за дверь.

— Ну и все-таки, — изумился Гордеев, — где ты такое сокровище нашел?

— А что? Людмила — просто клад. Девка толковая, исполнительная. Привыкли же все, что секретарша и фотомодель — приблизительно одно и то же, а что эти дурынды даже не знают, с какой стороны к компьютеру подходить, вроде как и неважно. А Людмила, между прочим, математик. Мозги как у Эйнштейна, частенько я с ней советуюсь. Вот думаю, как бы все так устроить, чтобы аналитиком ее в отдел взять. Не девка — просто клад, — снова повторил Грязнов.

— Кстати, о кладах, — перебил его Гордеев, — вот слушай. Есть такой молодой человек — Вадим Лучинин, который сидит сейчас в СИЗО по подозрению в нападении на свою девушку — Ольгу Каштанову, скромную аспирантку МГУ. Эта Ольга Каштанова с тяжелыми травмами попала в больницу, где и скончалась впоследствии, по официальным данным, от кровоизлияния в мозг.

— Так… — сказал Грязнов, который внимательно слушал адвоката, — видно, оторваться от своей рутинной работы он и сам был не прочь. — Я вижу, у тебя есть и неофициальная версия?

— Ага, есть. По неофициальным, но проверенным данным, ее просто-напросто зарезали.

— Ого! И кто проверял?

— Твой покорный…

— Что, сам видел?

— Видел. Проник в морг и посмотрел.

— Ясно… А кто зарезал, удалось выяснить? — Судя по всему, Грязнов заинтересовался рассказом Юрия Петровича.

— Скорее всего, некий человек, как сейчас говорят, кавказской национальности. Медсестра, которая это видела, уехала в тот же день к себе домой, в Ульяновск.

— Испугалась?

— Да. Он ей хорошенько пригрозил. А за некоторое время до этого Каштанова с Лучининым летали в Париж, где встречались с другом Вадима — Сергеем Леганевым. С этим Сергеем Вадим собрался искать какие-то клады, о чем Каштанова, к своему несчастью, узнала и успела брату рассказать. Может быть, тут и кроется какая-то загадка. Все это надо проверить. А еще в этой истории присутствует американец — знакомый Каштановой, мне о нем мало что известно, и играет ли он тут какую-то роль, я пока не знаю.

— Да, история, как всегда, в духе голливудских детективов. В общем, все как ты любишь. Специально клиентов подбираешь, что ли? Но я не понимаю, почему ты этим занимаешься? Следствие же по делу нападения на Каштанову ведется, они и должны расследование вести, а тебе, как адвокату обвиняемого, факты предоставлять.

— А вот с этим как раз неувязочка выходит. Вот смотри: на Каштанову напали двое, опять предположительно кавказцы, о чем Каштанова рассказала следователю, но в протоколе об этом ни слова. Как ты считаешь, мог следователь об этом забыть вдруг или посчитать, что к делу это совсем не относится?

— Ну если он не идиот и не куплен, то не мог.

— Вот то-то и оно. Возможно, мы имеем дело с клиническим идиотом, но в материалах следствия я показаний потерпевшей об этом не нашел. И с телом тоже странная вещь получается. Рубца на шее разве что слепой не заметит, не то что опытный патологоанатом — а заключение: кровоизлияние. Выходит, что и в больнице, и в прокуратуре мутят что-то. И главное — материалы, по которым Каштанова работала над своей диссертацией, запросила прокуратура.

— Городская?

— Да.

— А расследует дело тоже она… — почесал затылок Грязнов. — Как, говоришь, следователя зовут?

— Володин.

— Слыхал… Ну что ж, могу тебе сказать, что он запросто сделает то, что от него потребуют. К тому же, кажется, его в свое время в «важняки» протолкнул некто Апарин.

— Погоди. А это ведь начальник городского РУБОПа? — присвистнул Гордеев.

— Имей это в виду. Конечно, возможно, никакого отношения к твоему делу это не имеет, но…

— Спасибо за информацию. Учту… — подытожил Гордеев.

— Ну что ж, дерзай, дорогой. Только смотри, с головой не лезь куда не надо. Если что — сразу ко мне. Разберемся.

— Вячеслав Иванович, — в кабинет заглянула Людмила, — Титов материалы принес.

— Давай его сюда.

В кабинет вошел молодой парень с объемистой папкой в руках.

— Садись, Толик, показывай, что там у тебя.

— Да вот, Вячеслав Иванович. Каштанов Виктор, семьдесят третьего года рождения. Неоднократно привлекался к следствию — в основном за мошенничество и мелкие кражи. Он проделывал махинации с валютой, то есть, попросту говоря, обманывал простаков всяких, которым лень было в очереди в обменник стоять, лохотроны устраивал. Попадался часто, но сел только один раз. Двадцать пятого марта прошлого года осужден на срок пять лет, но уже шестнадцатого сентября того же года условно-досрочно освобожден.

— За какие такие заслуги?

— Тут написано — за образцовое поведение.

— Понятно. Спасибо, Толик, можешь идти. Документы оставь.

— Так-так, — начал Грязнов, дождавшись выхода Толика из кабинета, — может, я ошибаюсь, но мне с самого начала фамилия Каштанов знакомой показалась. А теперь я вспомнил, где ее слышал. У меня сосед по даче — полковник РУБОПа. Как-то он рассказывал, что удалось взять крупного авторитета — только благодаря тому, что его некий Каштан застучал. И хотел мой сосед этого Каштана себе в постоянные осведомители завербовать.

— Думаешь, это Каштанов?

— Не знаю, но весьма возможно — фамилия не такая уж распространенная. Я постараюсь узнать подробнее. Если Каштанов действительно осведомитель РУБОПа, то это объясняет его досрочное освобождение.

Гордеев с сомнением сказал:

— Да брось ты, Вячеслав Иваныч. Наверное, путаешь что-то.

— Нет, мил друг, у меня память профессиональная. Я не путаю.

— Ну, значит, там другой Каштанов был. Этот ведь жулик мелкий, какой он может доступ к авторитетам иметь? Такой в качестве осведомителя даже моей соседке, Елизавете Васильевне, не нужен. А она большой спец по осведомителям и чужим секретам.

— Эх, Гордеев, учу я тебя, учу, а толку… — вздохнул Грязнов. — Запомни раз и навсегда. В нашем деле проверять нужно все, никогда не знаешь, каким боком та или иная деталь повернется, где пригодится. Логика — великая вещь, но кроме нее у настоящего сыскаря еще и чутье должно быть и, главное, взгляд свежий. Нельзя стереотипами рассуждать. Ну и что, что мелкий жулик, мало ли какие факты могут всплыть в его насыщенной биографии.

— Прав. Как всегда прав. Пристыженно молчу, внимаю и каюсь, — рассмеялся Гордеев, выслушав отповедь.

В этот момент в кабинет заглянула Людмила:

— Вячеслав Иванович, там к вам посетитель из Минюста… Говорит, что очень срочно. Пустить?

— Ну что ж, спасибо тебе, Вячеслав Иваныч. Не буду дальше отвлекать. Только дай адресок этого Каштанова запишу… — поднялся из кресла Гордеев.

— Ну давай, Перри Мейсон, удачи тебе, если что — обращайся…