13

Как только это стало возможным, после августовского путча ГКЧП в девяносто первом году Елена Александровна вышла из членства в КПСС, а после возрождения КПРФ не стала восстанавливать свой партбилет. Ей неоднократно звонили бывшие коллеги, уговаривали вернуться. Она отказалась.

И кто знает, как сложилась бы после девяносто первого года личная карьера Елены Александровны... Не исключено, что после выхода из КПСС и решения навсегда порвать с коммунистическими идеями Мартемьянова бесславно завершила бы свой карьерный взлет в качестве директора школы или же, в силу деятельной натуры, как многие ее коллеги, основала какой-нибудь личный маленький бизнес. Однако, как это ни парадоксально теперь звучало, благодаря полной моральной дискредитации КПСС в глазах советских граждан, партийная карьеристка Мартемьянова вознеслась к вершинам большой политики, и случилось это перед самым развалом Советского Союза и КПСС.

Трамплином для начала ее крупной политической карьеры послужили выборы в Верховный Совет СССР – первые по-настоящему свободные демократические выборы восемьдесят девятого года.

То был удивительный год – эпоха политической романтики. Все жили предчувствием великих грядущих перемен, все верили, что впереди их ждет некое справедливое реформированное социальное общество. Впервые граждане страны, провозгласившей лозунг «Каждая кухарка должна управлять государством», захотели выдвинуть во власть людей интеллектуальных, образованных, известных и потому, можно сказать, случайных.

Случайных в том смысле, насколько случайным чувствует себя в большой политике интеллигент-писатель или знаменитый музыкант, прославленный университетский профессор или священник...

Елена Александровна оказалась выдвинутой от своего избирательного округа на безальтернативной основе, но в те времена это казалось обычным делом. До нее депутатом Верховного Совета от этого округа в течение лет пятнадцати бессменно избиралась доярка из соседнего хозяйства, как-то раз, давным-давно, надоившая от коровы-рекордсменки фантастическое количество литров молока, в котором могли бы утонуть Голландия и Австрия, вместе взятые. Еще в бытность свою секретарем райкома комсомола Елена Александровна познакомилась с этой дояркой, которую звали Олимпиада Григорьевна Пономарева.

Во время сессии Верховного Совета доярка с красивым русским именем Олимпиада Григорьевна жила в Москве, в гостинице «Россия», откуда ее возили на экскурсии в Кремль, Третьяковку и Большой театр. В последние годы Пономарева была избрана еще и секретарем Верховного Совета, сидела прямо за Брежневым в президиуме, а по окончании сессии возвращалась в родной колхоз и продолжала работать дояркой. О своих депутатских обязанностях Пономарева рассказывала односельчанам по-простому: «Поднимаю руку, когда все поднимают».

Поскольку в Верховном Совете она должна была олицетворять образ русской крестьянки, партийные стилисты придумали ей накладную русую косу в руку толщиной, которую Олимпиада Григорьевна должна была укладывать венцом и закалывать шпильками. Так что по возвращении на родину Олимпиада Григорьевна простоволосой разгуливала лишь по дому да по подворью, а когда выходила за ворота, например в сельский магазин за хлебом, то накручивала фальшивую косу.

В восемьдесят девятом году на место передовой доярки в Верховный Совет пришла Елена Александровна Мартемьянова. И вот уже исполнилось без малого десять лет, как она шаг за шагом подымалась по ступенькам политического олимпа.

Выборы в Госдуму девяносто шестого года возглавляемое Еленой Александровной немногочисленное движение «Женщины во власть» с треском провалило, не набрав не только необходимые пять процентов голосов, а едва-едва дотянув до одного процента.

В принципе Мартемьянова предполагала, что в России исключительно женскую, феминистическую организацию ожидает фиаско, – это вам не Швеция – но ее смогли подбить на эту авантюру активистки движения.

У самой Елены Александровны оставался шанс побороться за депутатское кресло самостоятельно, как независимому кандидату от одномандатного избирательного округа. Времена изменились, и пройти в Госдуму на волне гражданского «энтузизизма» масс стало невозможно. Драть горло на митингах, агитируя за каждый голос, когда против тебя работают целые типографии, а почтовые ящики потенциальных избирателей засоряются пачками цветных глянцевых буклетов и листовок, – это похоже на гонки черепахи и паровоза.

Теперь за каждым депутатом должен был стоять «золотой запас». «Женщины во власть», порастерявшие за предыдущие четыре года и без того малочисленных сторонников и сторонниц, стартовым капиталом не обладали. Последние крохи они истратили на рекламные видеоролики.

Восторженные помощницы приволокли в кабинет Елены Александровны молодого человека, который, развалясь в кресле и закинув на колено ногу, обутую в модный тупоносый ботинок, снисходительным тоном пояснил, пощелкивая огромной блестящей зажигалкой, что может «слепить им крутой навороченный ролик со всеми примочками», и всего-то за смешные деньги: триста баксов за десять секунд готовой продукции. Готовую работу он предоставит через неделю.

Нагруженный папками с программными материалами движения «Женщины во власть», молодой человек ушел и исчез на два месяца. Когда до выборов в Думу оставалось дней десять, а всякая агитация была почти бесполезной, он возник вновь, и на стол Елены Александровны легла заветная видеокассета.

Восторженные помощницы шушукались и перемигивались с клипмейкером.

Когда кассету вставили в видеомагнитофон и просмотрели, в кабинете повисла тяжелая пауза. Даже помощницы Елены Александровны приуныли.

Плодом двухмесячной работы оказался пятиминутный фильм, в котором не было ни смысла, ни содержания и который больше напоминал «Плейбой», из которого ножницы цензора вырезали все неприличные эпизоды.

На экране какие-то дамы в пудреных париках и немыслимых декольте с мушками на белых бюстах пили вино из хрустальных фужеров размером с Уимблдонский кубок, объедались роскошными деликатесами и пересмеивались с галантными кавалерами. Менялись только исторические костюмы и позы. Последней мелькнула дама в блузе, с высокой прической под Инессу Арманд, и рядом с ней бородатый мужик в косоворотке, с блуждающим взглядом. Мужик пил водку, но при этом он еще благословлял всех крестом.

Поверху этой богохульной картинки проплыла надпись: «При солнышке тепло, при матушке добро. Женщины во власть! Голосуем за женщин».

– Что это? – произнесла Елена Александровна, сначала мысленно сосчитав до десяти.

– Распутин и императрица Александра Федоровна, – охотно пояснил клипмейкер.

– Нет, это я как раз поняла, а вот раньше что было?

– Екатерина Первая с Петром, Елизавета Петровна с Ломоносовым, Анна Иоанновна на фоне Ледяного дворца, Екатерина Вторая и Потемкин, – бойко перечислил клипмейкер. – Все великие русские женщины, при которых Россия процветала. Смысл ролика заключается в том, что женщина олицетворяет собой благоденствие и порядок, придя к власти, она становится матерью своему народу и, как солнце, дарит всем щедрые лучи своей ласки.

Елена Александровна молча полезла в сейф, отсчитала целиком всю сумму и передала молодому человеку.

– Приятно иметь с вами дело! – по-американски поблагодарил клипмейкер, засовывая в портмоне пачку баксов. – Если вам еще когда-нибудь понадобятся...

– Не понадобятся, – любезно заверила его Мартемьянова.

Затем взяла кассету, созвонилась со знакомыми, съездила в региональный телецентр, где под ее руководством оператор обкорнал похабную компанию пьющих и объедающихся баб так, что от пятиминутного ролика осталось секунд тридцать.

Смысла от этого не прибавилось, зато клип хотя бы можно было выпустить на телеэкран. Последние деньги движение потратило на покупку эфирного времени, после чего и вылетело в трубу.

Елену Александровну, как независимого кандидата, пригласил в союзники лидер местного отделения КПРФ Лукьяничев.

– Ты же наша, – убеждал он ее, – мы же с тобой, Лена, пуд соли съели вот за этим же столом! Иди на выборы нашим кандидатом. Мы тебя всячески поддержим.

Они были земляками, и на этом сомнительном основании Лукьяничев с коммунистическим панибратством позволял себе «тыкать» и называть ее Леной.

Еще до своей партийной карьеры этот человек, закончив сельхозтехникум, работал председателем совхоза. В конце концов совхоз Лукьяничев развалил и его выперли, назначив директором поселковой школы, где он вел историю и обществоведение. А когда его бывший ученик стал «красным губернатором», Лукьяничев совершил головокружительный взлет.

Елена Александровна без колебаний, но в очень вежливой и дипломатичной форме ответила ему отказом.

Кандидатами в депутаты от ее избирательного округа пожелали быть одиннадцать человек. Пятеро представляли различные партии, от КПРФ и ЛДПР до Партии зеленых, один был отставным полковником ФСБ, один представлял Союз мелкого и среднего бизнеса, еще про двоих ходили темные слухи о связях с мафией, один представлял леворадикальное движение «Союз патриотов».

Мартемьянова была единственной женщиной.

Оценив ситуацию, ее муж сказал:

– Лена, готовься к войне. Эти люди за депутатское кресло будут грызть горло.

Она это знала.

Уже во время предвыборной кампании было совершено покушение на кандидата от Союза мелкого и среднего бизнеса. Ему нанесли несколько ножевых ранений в подъезде собственного дома.

Затем в следственный изолятор угодил представитель «Союза патриотов».

– Чем им хуже, тем им лучше, – комментировал Валерий Николаевич. – Ореол мученика наш народ любит, их рейтинг от этого только растет.

Предвыборную программу Елена Александровна писала сама, от первого до последнего слова. Единственным человеком, мнению которого она доверяла, был Валерий Николаевич. Тезисы подсказал он:

– Мир и солидарность. Работа и благополучие. Образование и перспективы. Реальность и надежда. Неоригинально, зато действенно.

Елена Александровна до сих пор искренне верила, что комсомол как государственная молодежная организация играл свою определенную положительную роль в воспитании, в подготовке и выявлении лучшей, элитной части молодежи для дальнейшего продвижения по структурам государственной иерархии. Для нее фразы «комсомол – кузница кадров КПСС» и «кадры решают все» не были пустым звуком.

В своей предвыборной программе она заявляла:

– В любом сильном государстве имеются свои учебные заведения и организации, цель которых – сформировать молодежную элиту, которая рано или поздно должна стать преемницей государственных постов. Ни для кого не секрет, что такими являются классические гражданские учебные заведения: Кембридж, Оксфорд, Гарвард или Сорбонна, такую же роль играют престижные военные академии вроде Вест-Пойнта, школы ФБР и так далее. И такую же роль, пусть и в искаженной идеологическими наносами форме, играл ВЛКСМ! И я за то, чтобы возродить на государственном уровне эту «кузницу кадров», которая отвлечет нашу талантливую, но зачастую обездоленную и дезориентированную молодежь от криминальной сферы и сферы такого же полукриминального подпольного бизнеса, позволит юношам и девушкам в наше нелегкое время получить блестящее образование и занять затем подобающее место во всех государственных структурах!

Тезис «Реальность и надежда» прямо обращался ко всем слоям населения, но косвенно, не в лоб, он имел в виду самую обездоленную часть общества: стариков, сирот, инвалидов, беженцев. Тут Елене Александровне помогал тот факт, что движение «Женщины во власть» четыре года опекали дом инвалидов, районные школы-интернаты, дом ребенка и бывший санаторий, в котором вот уже семь лет как жили беженцы из Афганистана. Мартемьянова написала несколько программ и получала от Европарламента и нескольких независимых европейских благотворительных фондов гранты то на десять, то на пятнадцать тысяч долларов. Деньги эти шли на благоустройство и ремонт интернатов, закупку лекарств, оформление видов на жительство и трудоустройство беженцев.

Тезис «Работа и благополучие» привлекал работающую часть избирателей. Елена Александровна вообще старалась не употреблять новомодное словечко «электорат», от него веяло безликостью, чем-то электрическим и механическим. Она пользовалась старым словом «избиратель».

Тезис «Мир и солидарность» подразумевал как гражданскую политику внутри страны, так и отношение со внешним миром.

– Лена, а ты не боишься совдеповской атрибутики? – сомневался Валерий Николаевич. – Все эти «мир – труд – май», «солидарность»... В зубах навязло!

– Нет, – протестовала она. – В самом слове «солидарность» чувствуется что-то солидное. Ты вот вслушайся. Солидар-ность... Солид-ность...

Муж махал рукой, соглашался, доверяя ее чутью.

Елена Александровна оказывалась права. После трех туров борьбы за место депутата единственными кандидатами остались она и представитель от КПРФ.

Может быть, впервые Елена Александровна испугалась поражения.

Кандидатом от КПРФ выступал представительный мужчина сорока пяти лет, хозяйственник – он возглавлял довольно прибыльное сельскохозяйственное акционерное общество, созданное на основе бывшего совхоза. У работников его колбасного и пивоваренного заводиков были самые высокие зарплаты по области, и выплачивали их почти без задержек. В кабинете «красного директора» висел флаг СССР, портрет Ленина и фотография с автографом Зюганова, на которой был запечатлен сам лидер КПРФ.

– Я проиграю, – сказала однажды Елена Александровна, вернувшись домой после очередного утомительного тура по районам.

У нее не было сил раздеться.

Она сидела в прихожей под вешалкой и собиралась с силами, чтобы расстегнуть сапоги, когда раздался телефонный звонок.

– Елена Александровна Мартемьянова?

– Да, – ответила она.

– Очень рада, что мне наконец-то удалось вас застать.

Голос был неизвестный, и определитель номера на телефонном аппарате высвечивал незнакомую комбинацию цифр.

– Простите, с кем я говорю?

– Минуточку, я вас соединяю.

В трубке тихо щелкнуло, и другой голос, мужской, деловито произнес:

– Елена Александровна, добрый день. Вас беспокоят из регионального представительства движения «Виват, Россия!». Меня зовут Алексей Васильчиков, я являюсь помощником лидера нашего движения Анатолия Владимировича Хрыжановского. Если вас не затруднит, с вами хотят встретиться и поговорить. Пожалуйста, назначьте удобное для вас время. Лучше всего сегодня или завтра.

Хрыжановский был одним из самых известных личностей среди политического бомонда. В свое время он баллотировался в президенты, и набрал целых девять процентов. Однако, как говорили, на следующих выборах у Хрыжановского будет неизмеримо больше поклонников. Некоторые даже прочили его в кресло руководителя страны.

От неожиданности она немного растерялась.

– Поговорить со мной? Если можно, в двух словах: о чем?

– Господин Хрыжановский прилетает сегодня из Москвы, он лично просил организовать вашу встречу. У фракции есть к вам предложение.

Елена Александровна сразу же все поняла. Кандидат от движения «Виват, Россия!» вылетел в первом же туре выборов.

Взглянула на часы:

– Хорошо, я смогу приехать вечером, после восемнадцати часов. В семь устраивает?

Она могла бы приехать и раньше, но хотела предварительно обдумать свою линию в разговоре с Хрыжановским.

– Мы вышлем за вами машину.

– Нет, благодарю, я доберусь сама.

Одним из правил личной безопасности Елены Александровны было не садиться в любезно предлагаемые машины.

К гостинице, в которой остановился столичный гость, ее отвез сам Валерий Николаевич.

Она, конечно, никогда лично не встречалась с лидером «Виват, России!», и теперь, предвкушая все, что он мог со своей стороны предложить ей, Елена Александровна чувствовала волнение.

Председатель сам открыл ей дверь, с вежливой улыбкой проводил в комнату. Номер был хороший, из самых дорогих, но без внешней роскоши, под стать хозяину. Они расположились напротив друг друга в мягких креслах. Председатель предложил Елене Александровне кофе и что-нибудь выпить. По всему было ясно, что беседа состоится доверительная, неформальная. Как говорится, «без галстуков».

Завязалась непринужденная беседа. Елена Александровна ожидала, что председатель возьмет сразу быка за рога, как человек деловой и занятой, но тот, напротив, заговорил об истории города, стал расспрашивать Елену Александровну, местная ли она, и, когда она ответила, что да, с искренним интересом забросал ее вопросами о местных традициях, о крупных хозяйствах, рассказал об известном нынче на Западе русском художнике – выходце из этих мест, обрадовался, когда Елена Александровна сообщила, что в городском музее есть несколько его картин... Спустя час они уже беседовали как друзья, хотя Мартемьянова понимала, что председатель всего лишь пока к ней приглядывается и примеряется.

Наконец заговорили о главном.

– Елена Александровна, вы прекрасный человек и хороший политик, скажите, можем ли мы оказать вам содействие?

– Да.

– Чем непосредственно?

Елена Александровна перечислила все то, чего, на ее взгляд, недоставало ее предвыборной кампании из-за крайней ограниченности в финансах. Председатель внимательно выслушал, кивнул.

– Отлично, вы действуете в абсолютно верном направлении. Позвольте внести одно небольшое дополнение.

Он объяснил ей одну простую агитационную схему, которой Мартемьянова не знала.

– Это новинка, – пояснил он, заметив ее легкое замешательство. – Разработана года три назад в Германии. На первый взгляд очень элементарно, зато действенно.

Председатель завел разговор о новых формах ведения избирательных кампаний на Западе. Елена Александровна ожидала, когда же он перейдет ко второму пункту: когда скажет, что требуется от нее взамен. Но Хрыжановский был дипломатичным политиком, о цене он молчал, ожидая, что первой этот вопрос поднимет сама Мартемьянова.

– Со своей стороны, Анатолий Владимирович, чем я могу быть вам полезна?

– Елена Александровна, а ведь я приехал, чтобы вас высватать, – полушутя, полусерьезно предложил председатель.

– Вы, должно быть, шутите?

– Отнюдь. Елена Александровна, а вступайте-ка в нашу партию. Почему бы нет? Чем мы вам не хороши?

– Да всем хороши, – подыграла Мартемьянова.

– Вот и соглашайтесь. А мы вас, как своего человека, поддержим всеми силами.

– Так ведь у меня для вашей партии анкета подгуляла. Я в прошлом партийный чиновник, и с большим стажем. Как же быть, Анатолий Владимирович? Ваши коллеги меня не заклюют?

– Так вот вас голыми руками и заклюешь, – пошутил председатель. – Не волнуйтесь, Елена Александровна, войдете в нашу команду, я вас никому в обиду не дам. Такого человека, как вы, теперь с огнем не отыщешь. А если так уж разобраться, у кого из нас в подполе не зарыт партбилет?

Он заговорщицки подмигнул Мартемьяновой.

...Муж ожидал ее в машине.

Усаживаясь рядом с ним, Елена Александровна лихо заявила:

– Ух! Только что подписала договор с самим чертом! – И на его вопросительный взгляд ответила: – Не спрашивай, Валера, еще сама не знаю, что будет, но, кажется, все хорошо.

Это было зимой. Летом девяносто шестого года Мартемьяновы уже вселялись в новую депутатскую квартиру по Рублевскому шоссе.