Глава 8
Гордеев и Пожарицкий направились к ближайшему гриль-бару, чьи огни приветливо светились в темноте спального микрорайона.
Их встретил головокружительный аромат жареных цыплят.
– Что возьмем? – посоветовался Гордеев.
– Пива, – с вожделением в голосе ответил Пожарицкий, шаря глазами по прилавку отдела напитков.
И поделился с адвокатом сокровенными знаниями:
– Если брать наше, то «Золотую бочку выдержанную», все остальное – пивная вода по ускоренной технологии. Если баночное, то лучше темного «Хольстена» я здесь ничего не вижу. А если экономишь, то лучше брать белорусское – «Черный принц» или «Лидское янтарное». Оно дешевое и не отравишься...
– А к «Белому медведю» ты как относишься?
– В принципе положительно.
– Тогда берем.
Холостяцкий ужин на двоих состоял из необъятного количества пива, довеском к которому служили истекающий соком горячий цыпленок, острый сыр и сырокопченая колбаска.
– Люблю время от времени почревоугодничать, – признался Валера, раскладывая на заднем сиденье пакеты со снедью и пивом.
По пути в гостиницу Валера притормозил у цветочного киоска и купил пышный букет роз для жены.
– Я всегда так делаю, когда собираюсь идти пьянствовать, – объяснил он. – Раньше я работал в медвытрезвителе. И после трех часов ночи, когда иссякал поток клиентов, мы с ребятами иногда скидывались, шли в ночник, набирали пива, чипсов, вяленой горбуши... До конца дежурства, бывало, так плотно посидишь, только во вкус войдешь – и надо расходиться...
– Стой! – прервал его неожиданно Гордеев. – Стой!
Валера резко затормозил.
– Что такое?
Гордеев обернулся назад и кого-то высматривал через заднее стекло. Валера тоже оглянулся. Они только что проехали краснокирпичное здание СИЗО. Возле ворот на пятачке под фонарями маячила женская фигура. В руках одинокая пикетчица держала транспарант, своим силуэтом напоминавший широкую лопату для чистки снега.
– Что там? – переспросил Валера.
– Можешь сдать немного назад? – попросил Гордеев. – Хочу посмотреть, кто это.
Валера развернулся с нарушением правил и медленно проехал мимо ворот СИЗО. Гордеев прилип к окну.
– Ну что? Ты ее знаешь?
Гордеев с усмешкой покачал головой. В одинокой фигуре, пикетирующей здание СИЗО, он узнал «другую жену» Васильева. Свет фонаря падал наискось, и Гордеев не сумел разобрать, что написано на плакате, который она держала на плече, как солдат винтовку.
– Ну что? – нетерпеливо повторил Валера. – Остановиться? Кто она?
– Да так, одна психопатка, – отмахнулся Гордеев. – Поехали.
...Переступив порог гостиничного номера, Валера сразу побежал в ванную и утопил в холодной воде предназначенный жене букет роз. Пиво было холодным, и ставить его в холодильник не понадобилось.
Гордеев складным ножом нарезал колбасу. От этого приятного занятия его оторвал телефонный звонок.
– Алло?
Он узнал по голосу Ирину Васильеву – настоящую жену – и удивился, как она сумела отыскать его.
– Здравствуйте, Ирина, куда вы пропали?
Гордеев не успел сказать, что звонил ей сегодня рано утром, – женщина перехватила инициативу:
– Я пропала? Это вы куда пропали! Вчера весь день прождала у телефона, сегодня... Не выдержала и принялась по справочной обзванивать все центральные гостиницы Сибирска. К счастью, их у нас не так много. Ждите теперь на свой адрес гигантский счет за телефон.
– Я вам звонил, – смог наконец высказаться Гордеев. – Сегодня рано утром. Никто не поднял трубку. Я беспокоился, куда вы могли подеваться.
– О, ну как обычно! – виновато воскликнула Ирина. – А у меня ночью была бессонница, и я на пару минут буквально вышла из квартиры, сбегала в ближайший киоск за хлебом. Вы встречались с Александром?
– Да.
– Как он?
– Держится молодцом.
– Как его здоровье?
– Не жалуется. Условия содержания приемлемые, бывает и хуже.
– Вы ему передали то, что я вам давала в Москве?..
– Передал.
Гордеев подумал, стоит ли рассказывать Ирине про появление ее «двойника», но решил – не стоит зря беспокоить женщину.
– Я встречался со следователем, – сообщил он. – Завтра буду готовить ходатайство об изменении меры пресечения. Предложу в качестве замены освобождение под залог или подписку о невыезде... Ну и попутно буду решать всякие иные важные вопросы, – продолжил он. – Все это связано с невиновностью вашего мужа.
Валера из вежливости, чтобы не подслушивать посторонний разговор, находился в ванной.
Гордеев положил трубку и позвал его:
– Кушать подано, сэр!
Они набросились на цыпленка и бутерброды с колбасой. Часть пива поместили в ванну к цветам, часть немедленно употребили, закусывая острым сыром.
Валера, не спавший уже сутки, быстро захмелел, но держался пристойно и даже не лез к Гордееву с расспросами, хотя ему интересно было узнать, кого приехал защищать из Москвы столичный адвокат. Гордеев рассудил, что ему очень бы не помешал помощник, да еще милиционер, и рассказал о своем деле.
– Знаю, знаю... Все-таки покушение на самого губернатора! Можно задать тебе один нескромный вопрос, адвокат? – не выдержал Пожарицкий. – Если не хочешь, ты на него не отвечай, но не могу не поделиться своими догадками.
– Валяй, – позволил Гордеев.
– Ты приехал в Сибирск защищать Васильева?
Гордеев промолчал.
Валера кивнул:
– Понятно. Вопросов больше нет.
Гордеев заколебался. В принципе почему бы и не открыться Валере? Тем более он и так о многом догадывается. Один ум, как известно, хорошо, а два лучше... У всех великих сыщиков были напарники: Шерлок Холмс и доктор Ватсон, Эркюль Пуаро и Гастингс, Бони и Клайд... Стоп, эти двое затесались из другой оперы...
– Ты прав. Я адвокат Васильева, – скромно и с достоинством представился Гордеев. – Буду его защищать. Сам понимаешь, светиться особо в вашем богохранимом городе я бы не хотел...
– Понял, понял, – перебил его Валера. – Про это не объясняй. Сам тут живу и все прекрасно знаю. Короче, если тебе понадобится моя помощь, – он протянул Гордееву руку ладонью вверх, – я сделаю все, что смогу.
Жест был немного наивным, романтическим, но Пожарицкий говорил от чистого сердца. Гордеев пожал ему руку.
– Гляди не накаркай, а то я и в самом деле к тебе обращусь!
– Обращайся. Буду рад. Значит, ты пытаешься выяснить все о подозреваемом Андрее Васильеве?
– Да. И неплохо было бы установить, где и когда был брат Васильева до своей короткой отсидки и после... С точностью до дня. И тогда у меня в руках будут доказательства невиновности моего клиента.
– Верно... А что рассказывает сам Васильев?
Гордеев подробно рассказал о своем посещении местного СИЗО.
– Тогда надо узнать, что делал Андрей Васильев, когда брат поселил его в квартиру бабушки, лежал ли он в больнице...
– Вряд ли, так как туберкулеза у него не обнаружили. Но проверить надо. Кстати, в городе имеется специальная больница для больных туберкулезом? – как бы между делом поинтересовался Гордеев. – Или туберкулезное отделение?
– Имеется тубдиспансер. Старый корпус в районе вокзала, а новый – в санаторной зоне Гирдовка, это за городом. Недавно открылся. Немцы строили.
– А больных без прописки туда принимают?
Валера задумался:
– В Гирдовке, по идее, должны принимать. Там платное отделение.
Гордеев намотал информацию на ус:
– Так, а наркотики у вас где можно приобрести?
Валера засмеялся:
– Тебе-то зачем?
– А кроме шуток – где?
Пожарицкий перебрал все имеющиеся варианты: на дискотеке, на рынке у цыган, на частных квартирах, у казахов...
Гордеев развернул административную карту Сибирска, нашел по алфавитному списку улицу, где находилась квартира, в которой некоторое время жил брат Васильева. Уточнил:
– А вот в районе улицы Фадеева где можно купить? Это Юго-Западный микрорайон.
Валера взмахнул указательным пальцем:
– Айн момент! Сейчас кое-кому позвоню и выясню.
Он разыскал по телефону знакомого сотрудника милиции. Через несколько минут, склонившись над картой и стукаясь лбами, Гордеев и Пожарицкий, как два тимуровца, с увлечением рисовали звезды в тех точках микрорайона, где шла торговля отравой. Всего по району насчитали четыре известных постоянных наркопритона.
– Умножьте это количество на три, – посоветовал знакомый Пожарицкого, – и получите приблизительно реальную картину.
– Но главное – это выяснить, где был Андрей Васильев, когда его освободили из лагеря.
– Это будет потруднее...
– Да. Александр говорит, что не видел брата с тех пор, как выселил его из квартиры.
– Вытащить осужденного на пять лет через два месяца... Для этого надо иметь серьезные связи. И серьезные деньги...
Пиво подходило к концу. Расходиться не хотелось. Валера развалился на кровати и мечтательным голосом рассказывал о своей семье.
Гордеев тоже захмелел.
– Во сколько у вас по региональному новости? – спросил он.
– В двадцать ноль-ноль. Да там смотреть нечего. Один Валеев с утра до ночи. – И Пожарицкий изобразил восторженную мимику теледикторши: – «Валеев то сделал, Валеев се сделал! Он школу посетил, он на тракторном побывал...» Тьфу! Паразит.
Гордеев взглянул на часы. Как раз подходило время вечерних новостей.
Он включил телевизор и пошел в ванную за новой порцией пива. Когда вернулся, то так и прилип к экрану: показывали жену Васильева. Не нынешнюю, а ту, ненастоящую.
– Юра, а хочешь, я тебе милицейский анекдот расскажу? – предложил Валера.
– Громче! Громче! – закричал Гордеев и замахал руками, прося Валеру заткнуться и дать послушать.
«Жена Васильева» громогласно заявляла в камеру:
– Мой муж – узник совести! Дело Александра Васильева политическое, он политзаключенный. Дело Александра Васильева должен рассматривать Гаагский трибунал по правам человека! Он стрелял в нашего губернатора – ну и что? Он герой!
– Гос-споди, что она несет, – схватился за голову Гордеев, ближе придвигаясь к экрану.
– Александр Васильев хотел убить диктатора! Это поступок истинного патриота и героя. Александр Васильев не побоялся сделать то, о чем все говорят трусливо на кухнях. Он стрелял в диктатора! Подумайте, как могла бы измениться история, если бы в тридцать седьмом году удалось покушение на Сталина. Убийство одного могло спасти миллионы невинных жертв. Вениамин Валеев – это Сталин сегодня!
А дальше она понесла ахинею о том, что США в течение долгого времени пытаются устранить кубинского лидера Фиделя Кастро и иракского лидера Саддама Хусейна и что никто за это не обвиняет Америку в уголовных преступлениях – наоборот, США являются оплотом демократии... И с ее слов выходило, что убийство диктатора есть истинно демократический поступок.
– Вот дура! – скрежетал зубами Гордеев, с ненавистью глядя на нее. – Ты же его топишь... Заткнись, идиотка.
Тем временем журналисты, пользуясь подвалившей халявой, раздували сенсацию:
– Это признание супруги арестованного по обвинению в организации покушения бывшего олимпийского чемпиона по стендовой стрельбе Александра Васильева мы получили возле здания Сибирского СИЗО, где Ирина Васильева проводит несанкционированный пикет. Жена бывшего олимпийского чемпиона утверждает, что будет продолжать пикетировать здание следственного изолятора, где содержится Александр Васильев, до тех пор, пока центральные власти не примут участие в судьбе ее мужа. Анна Булыгина для Сибирского регионального телевидения...
Конечно, никому из журналистов не пришло в голову проверить, действительно ли она является женой Васильева...
– Я готова объявить сухую голодовку, – снова вылезла на экран Васильева. – Я буду голодать, как доктор Хаммер, прямо возле ворот СИЗО, пока Александр Васильев не выйдет на свободу.
– Да плюнь ты, всякую ахинею слушать. Давай лучше я тебе анекдот расскажу, – встрял Валера, но Гордеев отмахнулся от него.
После блока новостей на региональном канале началась аналитическая программа «Панорама». Вел ее журналист с отталкивающей внешностью, похожий на козла-альбиноса, если таковые существуют в природе. Журналист во первых строках своей программы заявил, что собирался сегодня вечером дать аналитическую оценку нарушений прав человека в США, но поступившее сенсационное заявление супруги Васильева требует отреагировать по горячим следам...
И понес! И понес!
Гордеев так увлекся созерцанием сибирской политической жизни, что совсем забыл о Пожарицком. Очнулся, когда кто-то сунул ему в руки откупоренную бутылку пива:
– Твоя порция.
– Ага, – кивнул Гордеев, прислушиваясь к блеянию политаналитика с козлиной внешностью. Впрочем, больше ничего интересного тот не сообщил.
Гордеев побоялся отпускать пьяного Валеру одного на такси. Сам он более твердо держался на ногах и яснее соображал, поэтому отвез Пожарицкого с букетом роз домой к его родителям – ехать к жене в таком виде Валера отказался. Они долго и тепло прощались.
– Я тебе анекдот забыл рассказать, – заплетающимся языком произнес Валера.
Гордеев убедил его приберечь анекдот до их следующей встречи. Они договорились в скором времени созвониться и встретиться. Наконец разошлись.
В состоянии полного благодушия Гордеев доехал до гостиницы. Высотное здание светилось в темноте красными и голубыми огнями неоновой рекламы. Окна горели как иллюминаторы океанического лайнера. Гордеев остановился и залюбовался огнями. Здание красиво покачивалось у Юры перед глазами, что усиливало его сходство с кораблем.
Гордеев подумал, что, вопреки предчувствию, день прошел очень хорошо, даже продуктивно, и теперь он с чистой совестью может завалиться спать...
– Помогите! – донесся до него сдавленный женский крик.
Гордеев огляделся по сторонам.
– Помогите кто-нибудь!
Ему показалось, что кричат со стороны полутемной автостоянки. Гордеев быстрым шагом направился в ту сторону. Вскоре он увидел какие-то фигуры, копошащиеся между крайними рядами автомобилей. Ему показалось, что там дерутся.
– Эй, что тут происходит? – крикнул он, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно грубее. – Сейчас милиция приедет!
Угроза банальная, но что еще следует кричать поздним вечером, когда на ваших глазах двое хулиганов грабят (да, кажется, грабят) женщину?
– Отвали, козел! – донеслось в ответ.
Услышав реплику, Гордеев морально настроился на драку.
– Помогите! – со слезами в голосе крикнула женщина. – У них моя дубленка!
Гордеев ударом в челюсть сшиб с ног одного хулигана. Двое других не бросились врассыпную, унося добычу, как он опасался, а полезли в драку. Гордеев не заметил ни у кого из них в руках краденой дубленки, но не успел этот факт осмыслить – началась драка. Гордеев получил непрофессиональный удар ногой в живот, но успел перехватить инициативу и немного помял капот ближайшего «жигуленка» телом противника.
Полетела с головы шапка. Гордеев почувствовал сильнейший удар по затылку и обернулся, закрываясь рукой. Сопляк низенького роста нападал на него с нунчаками.
– Убью-у!
Гордеев молотил «китайца», пока тот, едва вырвавшись, не вспрыгнул на капот машины и оказался по другую сторону ряда. Гордееву вдруг показалось, что нападавших уже не трое, а больше... И всхлипываний раздетой женщины он тоже больше не слышал...
Да что тут происходит?
Он едва успевал отвечать на удары. Вертелся как Мохаммед Али, уклоняясь вправо-влево, вправо-влево, а удары сыпались со всех сторон. Вдруг Гордеев потерял равновесие и упал.
«Только не лежать! – пронзила мысль. – Запинают насмерть, убьют!»
Он страшным усилием воли сбросил с себя навалившихся противников. Вдруг он почувствовал, что двигаться стало легче. Он и не заметил, в какой момент драки потерял куртку.
«Пора самому кричать «помогите!» – подумал Гордеев, но проклятое тщеславие не позволило разомкнуть зубы. Глаза застилал пот, смешанный с кровью.
– Лунь, менты, атас! – рявкнул кто-то рядом, и Гордеев остался один.
Ноги его уже не держали. Гордеев оперся на ближайший автомобиль. Колени подкашивались, и он сполз и сел на землю, зачерпнул земли и приложил к гудящей голове. Немного придя в себя, Гордеев сообразил, что звенят и воют на разные голоса охранные сигнализации автомобилей.
– Отойдите от машины, руки за голову!
К автостоянке в самом деле шли менты. Гордеев подчинился команде – только не хватало, чтобы его с перепугу подстрелил какой-нибудь молокосос прапорщик. Он заложил руки за голову и поднялся. Свет фонариков на мгновение ослепил.
– Вот он! Это он! – показывая на Гордеева пальцем, заявил сторож автостоянки. – Пытался угнать машину.
Сдаваясь в плен, Гордеев в принципе не ожидал такого развития событий. Он предполагал, что у него спросят документы и выяснят, что за драка тут была, но угнать машину?..
– Э, дед, ты думай, что говоришь, – повернулся он к сторожу. – Здесь хулиганы женщину пытались ограбить, я на выручку подбежал. – Гордеев обратился к лейтенанту: – Я в той гостинице живу. Возвращался и услышал, как женщина кричит.
Молодой старлей недоверчиво рассматривал Гордеева:
– Какая женщина?
– Не знаю. Трое хулиганов с нее дубленку снимали. Пока я с ними разбирался, она ушла. Может, в милицию побежала звонить, – предположил Гордеев.
– Милицию я вызвал, – победно выкрикнул дед. – Когда увидел, что ты в чужую машину лезешь, ворюга!
– Да? Скажешь, это я сам себя так отделал?
– Тихо, разберемся, – прикрикнул на них лейтенант. – Это чья машина?
И тут из темноты вышел мужик лет тридцати в кожаной дубленке, с сотовиком в руке. Окровавленный носовой платок он прижимал к здоровенной шишке на лбу. Гордеев узнал мужика – он был среди нападавших, один из тех, что присоединились к драке потом.
– Здравствуйте. Это моя машина, – сказал мужик.
У Гордеева засосало под ложечкой от плохого предчувствия.
– Что здесь произошло? – повернулся к мужику лейтенант.
– Что? Вот этот тип ограбить меня пытался, – кивнул на Гордеева мужик.
Гордеев понял, что сейчас лучше молчать и не выпендриваться. В отделении разберутся.
– Я припарковался и вылезал из машины, а он где-то тут спрятался и поджидал, видимо, – объяснил лейтенанту мужик в дубленке. – Только я вылез, как он бах меня нунчаками по куполу. Ну не на того напоролся, урод, я его тоже хорошенько отделал.
– Все ясно, – кивнул лейтенант. – Проедем в отделение, составим протокол.
– У меня нет времени! – отмахнулась «жертва» Гордеева. – Сейчас я не могу.
– Вы не будете заявлять о нападении?
– Конечно, буду! – снова отмахнулся мужик. – Но не сейчас. Машина на месте, деньги при мне, а это, – он показал шишку на лбу, – еще надо в поликлинике зафиксировать.
И, развернувшись, пошел прочь.
– Вы имеете право подать заявление в трехдневный срок! – блеснул познаниями лейтенант.
Не оборачиваясь, мужик махнул рукой: мол, знаю лучше тебя!
Прапорщик в это время подобрал нунчаки «китайца» – орудие нападения.
– А с этим что делать?
– Как – что? Забирай. Вещественное доказательство. Руки давай, – подтолкнул лейтенант Гордеева и защелкнул на его запястьях наручники. – Грузи его и в обезьянник до выяснения, – сказал лейтенант. – Проверим, не числится ли за ним еще что... На тридцать суток загремит за хулиганство как минимум. А если окажется, что нунчаки эти ему принадлежат, тогда...
– А надо бы его лет на пять, ворюгу! – услышал Гордеев за спиной злорадствующий голос сторожа. – Власти у нас слишком добрые. Сталина на вас нет.
Ночь в обезьяннике Гордеев провел в познавательных целях.
– Сво-бо-ду! Сво-бо-ду! – скандировали избитые, но твердые духом молодые демонстранты, которых пачками и поодиночке доставляли с места проведения митинга милицейские патрули.
– Спихнем с шеи народа Валеева-урода! – скандировали они.
– А ну всем заткнуться! – орал взбешенный дежурный. – Мо-ол-чать!!!
Он бегал взад-вперед, колотил дубинкой по решетке изолятора.
– Валеева-дебила мы сдадим на мыло! – скандировали десятки молодых голосов.
Гордеев пытался их перекричать. Он дотянулся рукой до куртки дежурного, слегка потянул:
– Послушайте, товарищ! Я командированный из Москвы, адвокат, у меня украли документы... Дайте мне позвонить!
– А ну замол-чать! – замахнулся на него дубинкой обалдевший дежурный.
Гордеев быстро убрал руки подальше от решетки.
...Но мы подымем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу! –
горланили демонстранты в соседней камере.
Гордеев отошел от решетки и сел на пол в компании двух приунывших кавказцев, также задержанных без документов. Кавказцы смотрели на Юру сурово и недоверчиво, время от времени обмениваясь короткими фразами на своем языке. Наверное, видели в нем подсадного.
...Но мы могли бы вести войну
Против тех, кто против нас,
Так как те, кто против тех, кто против нас,
Не справляются с ними без нас! –
набрали силу голоса певцов в одной с Гордеевым камере. Слова Виктора Цоя не были приспособлены к хоровому исполнению, но демонстранты старались вовсю.
«Сопротивленцы» сидели на полу индейским кружком и чувствовали себя уютно. Видно, попадать в каталажку этим бойцам идеологического фронта было привычным делом. Они раскачивались, держа друг друга за руки, и распевали все активнее:
Наше будущее – туман,
В нашем прошлом то ад, то рай,
Наши деньги не лезут в карман,
Вот и утро, вставай!
Я не люблю, когда мне врут,
Но от правды я тоже устал.
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал...
Любители Цоя наконец вывели ментов из душевного равновесия. Дверь камеры распахнулась. Милиционеры, толкаясь, вбежали и стали хватать певцов за шиворот, пытаясь их растащить. И тут Гордеев оценил стратегическую хитрость «сопротивленцев», которую он по наивности принял за проявление чувства товарищества: крепко сцепленные друг с другом за руки, ребята не разрывали цепь. Они сунули руки в карманы и выкрикивали:
– Пе-ре-мен! Пе-ре-мен!
На их спины сыпались удары дубинок, но ребята держались стойко.
– Я представитель московской Хельсинкской группы! Вы не имеете права меня задерживать! – услышал вдруг Гордеев знакомый голос.
Выглянув через решетку, он увидел взъерошенного Старосадского. Имиджмейкер отбивался от двух здоровяков ментов, пытающихся заломить ему руки за спину. Гордеев помахал Старосадскому рукой, но тот сделал вид, что не знает адвоката.
Ночью арестованных по одному стали таскать на допрос.
Когда подошла очередь Гордеева, он произнес заученную фразу:
– Я командированный из Москвы, адвокат, у меня украли документы... Дайте мне позвонить!
– Ты адвокат?
– Я адвокат.
– А я принц Датский! В камеру его!
Утром Гордеев дождался решения своей участи. Принявший смену майор, изучив разбитую физиономию Гордеева и содержание рапорта лейтенанта, изрек поистине Соломоново решение: до выяснения личности арестованного оставить Гордеева потрудиться на благо родины сроком до тридцати суток.
– Выяснить мою личность проще пареной репы, – пытался втолковать майору Гордеев. – Позвоните по этому номеру в Москву и по факсу вам сегодня же вышлют подтверждение моей личности за подписью хоть самого генпрокурора.
Майор нахмурился. Всякое упоминание начальства всуе он считал личной угрозой.
– Что будет, если каждый задержанный начнет с моего служебного телефона в Москву названивать? – грозно прикрикнул он на Гордеева.
– Ничего не будет. Служебные звонки государство вам оплачивает.
Ответ Гордеева прозвучал как откровенная наглость. Майор подскочил от злости:
– Да-а? Легко ты, я вижу, чужим народным добром распоряжаешься?
– Как народное добро может быть чужим? – невозмутимо поинтересовался Гордеев.
Майор не нашелся что ответить и только заорал:
– В камеру его!
Проснувшись во второй половине дня, Валера Пожарицкий покушал маминого борща, переоделся в гражданку и, несмотря на сильную головную боль, покинул родительский кров. Он торопился к обиженной жене, дважды уже звонившей его родителям с вопросами о судьбе пропавшего супруга.
В гражданской одежде Валера был похож на влюбленного студента, торопящегося на свидание. В несерьезной бейсболке и короткой куртке, с охапкой слегка подвявших роз, Валера спешил по проспекту.
В сквере на площади Карла Маркса копошились с дворницкими метлами в руках те, кого в народе называют «суточниками». Мужики в телогрейках с одинаково испитыми лицами очищали гранитную фигуру автора «Капитала», а также ведущие к нему дорожки, выложенные красной плиткой.
«Суточников» охраняла плотная милицейская цепь. Сотрудники органов мерзли, изнывая от безделья, притопывали тяжелыми ботинками и от нечего делать покрикивали на них.
Валера, не пялясь по сторонам, опустив гудящую как колокол голову, шел мимо, когда услышал за своей спиной свист. На всякий случай он оглянулся, – может, среди милиционеров попался кто-то знакомый?
– Эй, Валера! – услышал он совсем рядом сиплый заговорщицкий голос и обернулся.
Рядом с ним, уткнувшись взглядом в землю, выметал пыль из щелей между гранитными плитами «суточник» в рваной телогрейке с номером, выведенным на спине шариковой ручкой, и в замызганной ушанке из искусственной чебурашки.
– Пожарицкий, да я это, я! – сипло зашипел на Валеру «суточник» и для убедительности осыпал неуставные ботинки лейтенанта песком.
Ха! Вот это встреча!
У Пожарицкого даже промелькнула мысль, уж не бредит ли он на почве злоупотребления алкоголем?
Гордеев поднял голову и посмотрел на Валеру, стараясь сохранять невозмутимость, а, с другой стороны, всячески подавая ему сигналы бедствия. Он шевелил бровями, моргал и фыркал носом как мог.
У Валеры отвисла челюсть.
– Закурить не найдется? – попросил Гордеев.
Валера машинально полез в карман за сигаретами.
– Эй, ты, шевелись! Что за разговорчики! – крикнул на Валеру охранник. – Проходи мимо, не задерживайся.
Пожарицкий стряхнул с себя образ влюбленного студента и снова влез в ментовскую шкуру. Приняв тупо-деловое выражение лица, он направился к охраннику. Гордеев услышал, как Валера, представившись «лейтенант Пожарицкий», стал вести с охранником профессиональные разговоры и интересоваться судьбой какого-то общего знакомого, который должен был сегодня дежурить, но...
«Чего он там лясы точит! – сердито думал Гордеев. – Бумагу и ручку мне найди, болван!»
Отвлекая охранника, Валера не выпускал из виду фигуру Гордеева. Гордеев показал ему знаком: писать! писать!
Валера зашарил по карманам.
– Календарик у тебя есть? – спросил он у охранника.
Тот полез в карман. Отвлекши охранника, Валера незаметно бросил на землю найденную в кармане куртки ручку. Гордеев подобрался поближе и поднял ее.
Охранник подал Пожарицкому календарик, и они вместе стали высчитывать дни дежурств или еще что-то – Гордеев уже не прислушивался к их трепу.
«Вот проныра, ко всем нужный подход найдет!» – с уважением подумал Гордеев.
В ближайшей вазе для мусора он подобрал бумажную обертку и написал Пожарицкому душераздирающую записку:
«Обокрали на обратном пути, сижу без документов, звони в Москву (дальше следовал московский номер Гордеева) Ирине, она свяжется с Грязновым (следовал номер телефона Вячеслава Грязнова), пусть шлет на местный РОВД подтверждение моей личности с фото и положительной характеристикой».
Впопыхах Гордеев перешел на телеграфный стиль и пропускал все возможные предлоги.
Записку он сложил и положил на скамейку.
Валера проследил одним глазом за действиями Гордеева и, попрощавшись с милиционером, тут же подошел к скамейке, забрал записку.
А Гордеев стал считать часы до своего выхода на свободу.
Ирина Васильева бродила по тихой квартире Гордеева, думая, чем себя занять. Смотреть телевизор с утра до ночи ей было тошно. Как деятельная натура, она искала практических и физически трудных занятий. Ирина уже убралась в квартире и на кухне, вынесла на улицу и выбила пыль из паласа в гостиной, выстирала, выгладила и повесила шторы и протерла пыль на книжных полках.
Квартира Гордеева сияла, словно в ожидании праздника.
«Чем бы еще заняться?» – глядя в окно, думала Ирина.
Услышав телефонный звонок, она привычным жестом взяла блокнот и ручку и подсела к аппарату:
– Алло, квартира Гордеева.
– Здравствуйте. Мне нужна Ирина, – ответил незнакомый мужской голос.
Сердце ее испуганно дрогнуло: никто, кроме Гордеева, не мог знать, что она здесь. Но голос был чужой.
– Какая Ирина? – переспросила она.
– Не знаю точно, – бойко ответил голос. – Меня просил позвонить Юра Гордеев. Я звоню из Сибирска.
– Да?! – всполошилась Ирина. – А что с Юрой?
– Он попал в каталажку на тридцать суток. Я его знакомый. Кстати, меня зовут Валера. Я вам прочитаю его записку, ладно? Тут информация для вас. Слушаете? Диктую.
Валера прочитал Ирине записку, написанную Гордеевым.
– Все записала, – сказала Ирина, торопливо записывая номер Грязнова. – Передайте Юре, если сможете, что я все поняла. Буду действовать. Сегодня же буду звонить.
– Тогда все. До свидания.
Она немедля перезвонила Грязнову. Ирина не знала, кто такой этот Грязнов и какую должность он занимает, но предполагала, что у Юры должны быть свои связи среди милицейского руководства. В тяжелую минуту он обратился к ним за помощью.
Ирина оставила у секретарши Грязнова сообщение: «Звонил Гордеев. Ему срочно нужна помощь. Перезвоните как можно скорее» – и номер домашнего телефона Юры.
Она гадала, что могло случиться с Гордеевым. Наверняка что-то плохое, если у него нет документов.
«Да у нас в Сибирске все что угодно могло с ним произойти!» – в отчаянии подумала женщина.
Помощь неизвестного ей Грязнова еще не подоспела. Но не в характере Ирины было сидеть и ждать. Она искала запасные варианты.
«Дейнека! – ахнула она, удивляясь, как же это сразу не пришло ей в голову. – Вот курица, как же я не подумала про Олега Дейнеку! Он может Юре помочь, у него связи и возможности... Я должна была сразу дать Юре его адрес и номер. Ну пока гром не грянет, мужик не перекрестится, это известно!»
Ирина нашла в сумочке записную книжку с визитками. Набрала номер мобильного Дейнеки. Вот кого сразу можно было выловить, даже несмотря на его колоссальную загруженность! У Ирины стало легче на душе, когда она услышала низкий приятный тенор Дейнеки:
– Слушаю.
– Олег, здравствуйте, это Ирина Васильева.
– Ирина! – Голос Олега Дейнеки стал мягче. – Где ты? Как дела?
– Олег, я не в Сибирске, звоню издалека, – с нажимом произнесла Ирина.
Дейнека дураком никогда не был:
– Ясно, не продолжай.
– Мне нужна помощь.
– Слушаю.
Ирина объяснила ситуацию.
– Подтверждение личности? – удивился Дейнека. – Глупая ситуация, ничего не скажешь. Пусть этот Грязнов вышлет факс на мой номер. Если отправить его прямо в РОВД, письмо может затеряться или придумают еще что-нибудь.
– Согласна, – кивнула Ирина.
– Как только я получу факс, я сам съезжу к начальству и все улажу. Заодно и познакомлюсь с вашим адвокатом.
– Он тебе понравится.
– Пока не уверен. Попался как котенок. Как, ты говоришь, его фамилия? Гордин?
– Гордеев.
– Ага, так он еще и не еврей? – удивился Дейнека.
– Он хороший профессионал, – вступилась Ирина за Гордеева.
– Я вам предлагал услуги моего адвоката, зря вы отказались.
Ирина улыбнулась:
– Можем поспорить, Гордеев тебе понравится.
– Спорим, – согласился Дейнека. – На бутылку коньяка.
– Идет.
Позвонив в Москву и выполнив поручение Гордеева, Валера мог бы спокойно отдыхать. Впереди у него был целый выходной день. Жена Валеры настаивала на поездке к ее родителям за продуктами. Вечером к Пожарицким должны были прийти гости. В связи с грозящим нашествием прожорливых ментов следовало пополнить запасы домашних кладовых овощными заготовками.
Валера согласился ехать к теще, но на душе у него скребли кошки. Ему казалось, что он еще не все сделал, что мог бы.
Жена отправилась в детскую собирать в дорогу Пожарицкого-младшего.
– У меня осталось всего два памперса, – пожаловалась она. – Сбегай быстро в магазин и заодно захвати по дороге молока и кефира, я пирог испеку.
Услышав, что его снаряжают в путь, Валера оживился, как боевой конь при звуке марша.
Вырвавшись из семейных пут, Валера устремился на помощь другу.
Он думал, что пока Гордеев находится на исправительных работах, неплохо было бы нарыть для него полезной информации. Все-таки милиционер он или нет?
Юго-западный микрорайон был расположен по соседству. Отыскать улицу Фадеева тоже не составило труда. Вот и дом, в котором некоторое время в начале лета, по словам Гордеева, жил брат Васильева – бывший зек. Пожарицкий хорошо запомнил этот дом, так как Гордеев показывал его на карте.
Валера оставил машину у подъезда и огляделся по сторонам. С чего начать? С опроса соседей или продавцов ближайших ночников?
Валера обходил один киоск за другим, обследовал винные отделы и ночники, работающие круглосуточно. Фотографии Андрея Васильева у него не было, внешность пропавшего Валера описывал со слов Гордеева. Словесный портрет представлялся Пожарицкому не совсем точным – ведь и Гордеев брата олимпийского чемпиона не видел, а знал его описание со слов старшего Васильева.
– Знаете, кажется, я его знаю, – ответила Валере продавщица из подвальчика.
Магазинчик, торгующий невзыскательными продуктами первой необходимости – дешевой водкой, макаронами и китайской тушенкой, – прилепился с торца жилого дома, в котором в свое время обитал брат Васильева.
В магазине даже запах стоял характерный, как в квартире алкоголиков.
– Две «Жириновки» и чупа-чупс, – оттеснив Валеру от прилавка и стараясь не дышать в его сторону, сказал покупатель.
Толстая крашеная блондинка – продавщица, с трудом протискиваясь мимо ящиков, поставила на прилавок водку, подала карамельку. Мужик расплатился и вышел.
– Так вы его видели? – напомнил Валера о цели своего визита. – Заходил к вам?
– Похож на того, что вы описываете: рыжий, с красной мордой, – подтвердила продавщица. – Лоб низкий, татуировки на руках и на груди. И звали его... Андрей, кажется. Так его тут называли.
– Кто?
– Собутыльники его, кто? – пожала плечами продавщица. – А имени-фамилии его я не знаю.
– Часто к вам заходил?
– Да каждый день.
– А откуда вы знаете, что у него татуировки на груди? – ухватился Валера.
Продавщица покраснела.
– Что вы на меня так смотрите? Думаете, я с ним жила, что ли? – возмутилась она. – Тьфу! Нужен мне такой... Он в одной майке к нам приходил. Майка-тельняшка у него была и шлепанцы на босу ногу. Прибежит, сигарет, водки спросит и пойдет. До самой осени так бегал.
– Деньгами сильно сорил?
– Нет, не особо. Пил, видно, пропивал все. На продукты мало тратил. Больше на водку. Продукты я ему часто в долг отпускала.
– И верили вы ему?
– Человек ведь, не скотина, – вздохнула продавщица. – Если голодный, как не помочь? Он всегда отдавал. Да он и брал чай самый дешевый, сахар, черный хлеб, пельмени... Чтобы когда чего подороже, то нет... С последнего раза за ним долг записан, – вспомнила продавщица, копаясь в своей тетрадке с записями. – Тридцать два рубля за ним долгу осталось. Не знаю, почему не принес. Всегда отдавал...
– А число у вас не помечено? Когда он в последний раз у вас отоваривался?
Продавщица кивнула.
– Вот. Пятого июня, – ответила она.
«За неделю до того, как его взяли за разбойное нападение», – подумал Валера.
– Его компания, – конспиративно буркнула Валере продавщица, глядя на входящих покупателей.
В подвальчик с шумом ввалилась нагловатая компания подвыпивших мужиков.
– Красавица, – обратился один к продавщице, – дай три бутылки «Русской» и консервов каких-нибудь.
Валера разговорился с ними и даже пообещал купить пару пузырей, если они ответят на пару вопросов.
Мужики долго ломались и набивали себе цену, требовали за бесценные сведения проставить им пива, а выпив пива, так ничего толком и не сказали. Мол, да, жил в этом доме, в крайнем подъезде на третьем этаже, мужик в полосатой майке по имени Андрей. Человек был исключительных душевных качеств и кристальной честности, но пил в основном на халяву и, напившись, дрался, поэтому все-таки он скотина.
– И что, никогда вас к себе не зазывал, не угощал? – не поверил Валера. – И деньжата у него никогда не водились?
– Водились, да он их один просаживал, друзей редко угощал, – пожаловались мужики Валере. – Хитрый гад был. Приезжал к нему один кент на «мерсе», подбрасывал в неделю по четвертному...
«Васильев», – подумал Валера.
– ...Но Андрей деньги в загашник прятал, хрен кому удалось его раскутить. А потом говорил, что они кончились. Не знаем, куда он их девал. Небось сам втихую и пропивал... Это не по-товарищески.
Больше Валера ничего путного от них не узнал, потому что у собутыльников Андрея, по их словам, «пересохло в горле и они не имели возможности говорить». Получив от Пожарицкого пару бутылок пива на прощание, измученные жаждой друзья ретировались.
– Берегите печень! – крикнул им на прощание Валера.
И, жалея о потраченных на пьяниц деньгах, он отправился опрашивать соседей Васильева.
По своему опыту он знал, что в густонаселенных многоэтажках имеется пара-тройка особо наблюдательных пенсионеров, снабжающих при надобности местного участкового информацией о жильцах. Но в конкретном случае Валера не желал привлекать внимание к своему расследованию и от помощи участкового отказался загодя.
Начал он свой обход с подъезда, в котором жил Васильев. Как и предполагалось, никто из соседей о бывшем зеке Васильеве ничего не знал, ничего не видел и не слышал. Семья, проживавшая этажом ниже Васильева, вспомнила, что дважды он их затопил. Сосед, живущий над квартирой Васильева, пожаловался, что нижний жилец по ночам громко включал телевизор. Соседи по площадке ничего не пожелали говорить.
«Ну и люди, просто партизаны, – уныло думал Валера, спускаясь по ступенькам. – «Нет», «не знаю», «не скажу»...»
На нижнем этаже под дверью, обитой рваным дерматином, Валера увидел спящего мужика. Носком ботинка перевернул его на спину и, осененный неожиданной мыслью, позвонил в дверь квартиры. Открыла женщина в байковом халате и пуховом платке на голове.
– Ваш? – осведомился Валера.
– Мой, – тяжело вздохнула женщина и запричитала: – Сынок, не спи, вставай!
Она попыталась поднять спящего и заставить своим ходом войти в квартиру, но у нее не хватило сил. Валера пришел на помощь. Взяв пьяного за руки, он взвалил его на спину, легко внес в комнату и положил на диван.
– А вы не из его друзей, я вижу? – спросила женщина.
Валера представился и показал удостоверение. Услышав, что гость из милиции, женщина опять запричитала, а когда узнала от Валеры о причине его визита, несказанно обрадовалась и готова была рассказать все, что знала обо всех соседях.
– Васильев? Андрей? Жил тут такой... Недолго, правда. Знаю такого, – закивала она. – Набедокурил, поди? Что вам про него рассказать?
– А все, что знаете, – позволил Валера.
– Появился он в конце весны, жил без прописки. Квартира не его, а его брата. Брат у него богатый, не знаю, чем уж он занимается, но солидный такой, приезжал к нему на «мерседесе» почти каждую неделю. Он Андрея и кормил, и одевал. И за квартиру – за свет, за газ, за телефон – тоже сам платил. Денег помногу ему на руки не давал, боялся, что пропьет. Андрей ведь пил, – пожаловалась соседка, вздохнула. – И мой дурак у него часто сидел. Бывало, брат Андрею продуктов привезет, так он потом с моим бегает по всему дому, продают, чтобы, значит, выпить. Но люди у нас хорошие – не покупали, хоть он и подешевле продавал.
Соседка еще долго описывала бедственное положение Андрея Васильева.
– А когда в последний раз вы видели соседа?
– Давно, – махнула рукой женщина. – Еще летом. Может, в июне... Уехал, должно быть. И брат к нему больше не приезжал.
– А не припомните, в последнее время ваш сосед не разбогател случайно? Может, хвастал деньгами или спьяну что-нибудь молол насчет больших денег?
– И-и! – засмеялась соседка. – Откуда у него деньги? Даже чтоб украсть, и то соображать надо, а он уже совсем мозги пропил. – Тетка постучала себя по лбу. – Да и больной он был. На здоровье всегда жаловался, хоть так, с виду, еще ничего был мужчина.
Заручившись на всякий случай паспортными данными соседки и ее твердым обещанием при необходимости повторить свои показания на следствии и в суде (если, конечно, дело дойдет до суда), окрыленный Валера бросился к машине.
Прошло два часа, как он вышел из дома за молоком и памперсами.
– Мое терпение кончается, Пожарицкий! – грозно объявила ему жена. – Я буду прятать ключи от машины!
Валера так спешил, что пропустил эту угрозу жены мимо ушей.
Всю серьезность ситуации он оценил только на другой день утром, когда хотел улизнуть из дома. Ключей от «опеля» на привычном гвоздике в прихожей не было. Спрашивать у жены? – во-первых, бесполезно, во-вторых, она поймет, что Валера снова намыливается куда-то сбежать, и устроит скандал.
«Ладно, обойдусь без машины, – подумал Валера. – Поеду, как все добрые люди, на электричке».
– Гирдовка. Областной противотуберкулезный диспансер, – пробормотал сквозь зубы машинист электропоезда.
Валера едва расслышал название станции. Пассажиры волной хлынули из тамбура электрички на платформу. Вынесенный волной из вагона, Пожарицкий остановился возле зеленого здания станции и огляделся по сторонам, размышляя, в какую сторону податься теперь? Где искать этот самый диспансер?
Пассажиры быстро растекались в разные стороны. Проследив за ними взглядом, Валера увидел неподалеку остановку маршрутного такси и направился к бежевому микроавтобусу. Все свободные места в маршрутке были заняты.
– До диспансера довезете? – спросил он водителя.
– Стольник гони и едь, мы ведь не государственный транспорт, – бросил через плечо водитель.
– Да? Высаживай всех лишних и покажи права, – ответил Валера.
– Успокойся, пошутил, – встрепенулся водитель. – Садись на переднее сиденье.
Он открыл дверь и пропустил Валеру в кабину.
– И не кури при мне, – строго заметил Пожарицкий.
Водитель выбросил сигарету в окно.
Отправляясь в тубдиспансер, Валера совершенно не представлял, что он будет говорить и о чем расспрашивать персонал. Тем более что Валера, как все от природы здоровые люди, относился к врачам с тайным страхом и предубеждением.
– Приехали, выходи, – скалясь, сообщил водитель. – Что, заболел, гы-гы? Или навестить кого?..
Валера высыпал на панель приборной доски целый карман мелочи.
– Держи, друг. И не вздумай без меня уехать!
С проходной Пожарицкого направили сразу к главврачу.
Проходя по коридорам больницы, вдыхая непривычный запах, Валера ежился и старался не прикасаться к перилам на лестнице. Всюду ему мерещились палочки Коха, о которых он читал в школьном учебнике биологии.
– Входите, кого там нелегкая принесла? – добродушно крикнул главврач из-за двери своего кабинета.
Валера вошел, представился и показал удостоверение.
– Чем могу помочь?
Главврач выглядел довольно здоровым человеком, даже лицо у него сияло румянцем.
«Хотя я где-то читал, что у больных туберкулезом тоже бывает румянец на щеках», – подумал Валера и мужественно пожал руку врача.
– Мне нужны сведения, проходил ли у вас человек курс лечения или, может быть, обращался к вам за медицинской помощью, – довольно туманно объяснил Валера.
– Так-так, слушаю.
– Васильев Андрей Игоревич, – глядя в блокнот, продиктовал Пожарицкий. – Шестьдесят первого года рождения, житель Сибирска. Если он у вас лечился, то можно ли мне ознакомиться с его историей болезни, с его справками... Ну я не силен в ваших медицинских терминах.
Главврач кивнул:
– Подождите, сейчас узнаем в архиве.
Он связался по селектору с секретарем:
– Ольга Ивановна, посмотрите в архиве за этот год историю болези Васильева Андрея Игоревича, шестьдесят первого года рождения... За сколько месяцев подымать архив? – обратился врач к Валере.
– За последние шесть месяцев, начиная с мая этого года.
Пока секретарша искала историю болезни, главврач угостил Валеру медицинским спиртом, изъяв из сейфа пузатую бутылку из-под глюкозы.
– Чистый, сам очищал марганцовкой, – похвастался он.
«Надо же, как обычный, нормальный человек!» – с удивлением подумал про главврача Валера.
Наконец вошла секретарь и принесла пухлую историю болезни.
– Давайте я буду читать, – предложил главврач, – а вы спрашивайте, что непонятно. Так будет проще.
Валера согласился.
– Значит, так. Девятнадцатого мая текущего года Васильев А. И. поступил к нам в отделение с подозрением на диагноз: туберкулез легких и воспаление зрительного нерва правого глаза туберкулезной этиологии...
Главврач читал, перелистывая историю болезни, а Валера едва сдерживал распиравшую его радость.
– Дальше идут результаты анализов, которые вам ни о чем на скажут. Идем дальше. Ага, после проведенного обследования выставлено: туберкулез не обнаружен. Вот обследование узких специалистов. Но окулист ставит пигментную дистрофию сетчатки правого глаза и не снимает диагноза воспаление зрительного нерва. Его положили на дополнительное обследование. Но двадцать пятого числа того же месяца из-за нарушения больничного режима он выписан. Помню, его застукали распивающим водку на территории диспансера.
– Не могли бы вы мне попонятнее объяснить, чем он болел? – попросил Валера. – Что у него с глазами?
– Во-первых, туберкулеза обнаружено не было, что странно, учитывая его судимости и нахождение в лагерях. А зрительный нерв – тоже вещь серьезная, хотя для жизни и неопасная.
– То есть он мог ослепнуть? – уточнил Валера.
– Если лечиться и вести щадящий режим жизни, то нет. Он просто страдал временными краткосрочными нарушениями зрения.
– А если попроще, с глазами у него что?
– Я вообще-то фтизиатр, а не окулист, но в двух словах: у него болят глаза, он плохо видит правым глазом, целые куски изображения у него вообще выпадают из поля зрения. Это происходит неожиданно, продолжается около минуты. Потом все возвращается.
– Это как?
– А вот как будто он временами смотрит в замочную скважину. Это при хорошем освещении.
– А при плохом?
– Уже в сумерках он правым глазом практически ничего не видит.
– А очки ему помогли бы? Или, скажем, прибор ночного видения? – предположил Валера.
– Помогли бы... как соломина в заднице. Но, повторяю, расстройства зрения носили временный, краткосрочный характер. Вы удовлетворены своими поисками?
– Копию взять можно?
– С этим сложнее. Для того чтобы мы могли дать выписку из истории болезни, нужен письменный запрос.
– А если... неофициально? Так сказать, для информации. А в случае надобности дадим запрос и все оформим как надо.
– Ну ладно...
Главврач снова связался по селектору с секретарем и попросил ее подготовить выписку из истории болезни Васильева.
– Чтобы вас зря не гонять, я сам заверю выписку, – предложил главврач.
Поставив подпись с росчерком, он тиснул сверху фиолетовую печать.
«Вот это удача!» – как на крыльях вылетая из ворот проходной, думал Валера.
Правой рукой он придерживал драгоценную выписку, лежавшую во внутреннем кармане куртки.
«Да Гордеева кондрашка хватит, когда он узнает, что я для него раскопал!»
Маршрутка стояла на прежнем месте, сердито фырча мотором.
– Сколько можно тебя ждать? Пассажиры психуют, электричка скоро! – накинулся на Валеру водитель.
– Терпи, и тебе воздастся, – успокоил его Пожарицкий, залезая в машину. – Поехали, – скомандовал он, удобно устраиваясь в личном кресле.
Во второй половине дня перед Гордеевым наконец открылся путь на свободу.
– Выходи, за тобой приехали, – недружелюбно кивнул Гордееву охранник и вывел его из камеры.
«Наконец-то, – подумал Гордеев. – Значит, Грязнов передал им факс».
Его привели в кабинет начальника отдела. Тот же майор, с которым Гордеев спорил о государственных субсидиях на служебные звонки по телефону, мрачно смерил арестанта взглядом и уткнулся в бумаги, словно сверял личность Гордеева с присланным по факсу фото.
– Гордеев Юрий Петрович?
– Так точно, – бодро ответил Гордеев, краем глаза рассматривая незнакомого представительного господина лет пятидесяти, сидевшего в стороне и с любопытством смотревшего в его сторону.
– Пришли на тебя документы, – буркнул недовольно майор. – Расписали тебя, хоть жени, со всех положительных сторон. Ну смотри, адвокат, чтобы больше никаких историй с тобой не было, – по-прежнему не глядя на Гордеева, сказал майор. – Рапорт моего сотрудника я еще проверю. Еще посмотрим, при каких обстоятельствах тебя задержали... А пока свободен, можешь идти.
– Я хочу сразу подать заявление о краже моего паспорта и других личных документов, – сказал Гордеев.
Майор сердито поднял брови, посмотрел на него: мол, тебе что, еще мало?
– Успеешь подать. Тебя ждут.
И он кивнул на представительного господина.
Гордеев давно понял, что незнакомец пришел по его душу, но не торопился падать ему в объятия и благодарить за свое спасение. Он чувствовал, что незнакомец его изучает.
«Подождет», – подумал он и по всем правилам, в двух экземплярах, составил заявление, описав обстоятельства утери документов.
– Вот, подпишите здесь и здесь и обязательно поставьте дату приема заявления. – Действуя на нервы майору, он положил на его стол две бумаги.
– Подпишет дежурный, – едва сдерживаясь, чтобы не удушить Гордеева на месте, ответил майор и выскочил из кабинета.
Гордеев отнес заявление дежурному и настоял на том, чтобы дежурный у него на глазах записал дату и время подачи заявления в толстый журнал. После этого он передал одно заявление дежурному, а копию оставил себе.
Вспотевший от умственного перенапряжения дежурный рад был, когда Гордеев наконец покинул их.
– Это вы меня отсюда вытащили? – обратился он к незнакомцу, который, как тень, стоял за спиной и сверлил Гордеева внимательным, оценивающим взглядом. – Гордеев Юрий, – представился он, протягивая незнакомцу руку.
– Дейнека Олег, – ответил тот.
– Кто вы?
– Знакомый Васильева. Мне позвонила его жена.
– Спасибо за хлопоты.
– Отвезти вас в гостиницу? – спросил Дейнека.
– Да.
Увидев сверкающий джип Дейнеки, телохранителя возле машины и водителя за рулем, Гордеев оценил социальное положение и благосостояние приятеля Васильева.
Высаживая пассажира у подъезда гостиницы, Дейнека протянул Гордееву свою визитку.
– Будьте осторожны, – посоветовал он. – Если что-то случится, сразу звоните мне.
– Спасибо, но со мной такое не каждый день происходит, – весело ответил Гордеев и сунул визитку в карман.
Темнело, когда Валера вернулся домой из Гирдовки.
– Не греми, ребенка разбудишь! – зашипела на него жена. – Опять где-то шлялся весь день? Тебе звонил какой-то Гордеев.
– Да? – оживился Валера. – Его уже выпустили?
– А что, он сидел? Что это у тебя за друзья? – насторожилась жена. – Я думала, менты людей только сажают, а сами не сидят...
– Нет, это так, шутка. Что он говорил?
– Просил, когда сможешь, позвонить ему в гостиницу, номер оставил. Но я тебе никуда сейчас звонить не дам! Наприглашал гостей, а сам сбежал?
– Ой, блин!
Валера чуть было не выругался при воспоминании о гостях. Чтоб им пусто было. Припрутся, когда меньше всего их ждешь!
– Что теперь делать?
– Ничего. Мама приехала и помогла мне все приготовить.
– Вот и слава богу!
Груз упал с души Валеры. Он взглянул на часы. Было без нескольких минут пять. Скоро начнут собираться гости – поздравлять Валеру с рождением ребенка. Валера попытался вспомнить, сколько человек он наприглашал, но так и не вспомнил.
– Что стоишь? Иди стол раздвигай, – подсказала ему из кухни жена.
Валера метнулся в комнату, раздвинул стол, накрыл его скатертью, вытащил из холодильника водку и пиво...
Когда стол был накрыт, он на минутку заглянул в спальню. Посмотрел на сына, проверил, теплый ли у него нос. Только вышел из спальни, как в дверь позвонили.
Звонок был длинный и бесцеремонный. Гости даже нетерпеливо дергали за ручку и топали ногами. От шума сразу проснулся малыш. Жена Валеры, метнув на мужа сердитый взгляд, бросилась к ребенку, а Валера поспешил навстречу гостям.
Гости ввалились розовощекие, шумные, веселые. Сразу пожелали поздороваться с его сыном.
Несмотря на протесты Валериной жены, Пожарицкий-младший был извлечен из люльки. Все стали по очереди брать его на руки, рассматривать и даже взвешивать на руках, пытаясь навскидку угадать его вес. Начальник отдела сказал, что ребенок совсем не похож на Валеру. Участковый Песникевич заметил удивленно, до чего же все младенцы сморщенные и некрасивые. Единственный среди приглашенных не милиционер, толстый фельдшер «скорой помощи» Руслан признался, что детей он вообще-то не любит, но отказаться от приглашения в гости не мог. Он брезгливо потыкал ребенка пальцем в живот и рассказал испуганной жене Валеры о спазмофилии и синдроме остановки дыхания у младенцев.
В конце концов жена Валеры не выдержала, забрала ребенка и убежала с ним на кухню, а Валера потащил гостей за стол.
– Сколько вас можно ждать? – возмутился Козинец из вневедомственной охраны. – Так можно и слюной захлебнуться.
Он обвел красноречивым жестом стол, уставленный яствами и напитками.
Наконец все заняли места за столом и налили по первой рюмке. Затем отведали по кругу котлет с картофелем по-французски, холодца с хреном, заливной курицы, всевозможных салатов и селедки под шубой. Под такую знатную закуску тост следовал за тостом, тарелки быстро опустошались, бутылки быстро выпивались и составлялись в ряд под подоконником. Пожарицкому-младшему желали расти большим, как папа, умным, как мама, быть здоровым и красивым...
Пропустив рюмок по пять, мужчины, как водится, заговорили о работе. Припоминали случаи смешные и грустные, интересные и не особо. Попрекали гибэдэдэшников взятками. Те в свою очередь упрекали обэшников в крохоборстве.
– Только мы сироты, – сказал Козинец из вневедомственной, – только нам никогда ничего не перепадает. Сколько служу, только раз повезло.
И он стал рассказывать:
– Дело было этим летом. Сработала сигнализация на объекте. Дом одного «нового» у нас на охране стоял, – пояснил Козинец. – Кстати, вы про него слышали – Васильев, бывший олимпийский чемпион.
Услышав знакомую фамилию, Валера насторожился и стал ловить каждое слово в рассказе вневедомственника.
– Так вот, приезжаем мы на объект, а там окно на первом этаже разбито и дамочка шикарного вида внутри ходит. И машина классная во дворе рядом с домом стоит. Ну мы дамочку сцапали, культурненько так под ручки ее берем. Кто вы такая, гражданка? Хозяев дома нет, что вы тут делаете? А это, оказывается, жена Васильева! Она нам паспорт свой показала. Дом-то на охране! Спрашиваем, в чем дело, почему своим ключом дверь не открыли? А она чуть не плачет, говорит: с мужем поругалась, вернулась домой одна, ключи впопыхах оставила у мужа. Позвонить в охрану не успела, ей в туалет приспичило.
– И что? – спросил Пожарицкий, чувствуя, как у него холодеет спина.
– Ну чего? Не первый такой случай, когда хозяева забывают с охраны дом снять. Уладили мы это дело, так она нам ящик холодного бутылочного «Гёссера» из холодильника притащила и по пятьдесят каждому на рыло.
– Долларов? – не выдержал Груда.
– Не рублей же, – хмыкнул Козинец. – Ну мы посмеялись, извинились, по рации передали, чтобы дом сняли с охраны.
Закончив рассказ, Козинец обвел присутствующих значительным взглядом: вы, нынешние, ну-тка!
Все принялись бурно, на все лады, обсуждать удачу охранников. Только мрачный Руслан, заметив, что вообще людей не любит, обозвал всех мздоимцами и нечистыми на руку подагриками. Когда ему в шутку заметили, что некоторые медики подворовывают на службе спирт, он глубоко обиделся, попытался затеять драку, в конце концов разрыдался, и его увезли на дежурной машине домой отсыпаться.
Валера не мог дождаться конца пьянки – так ему хотелось позвонить Гордееву и договориться о встрече. Сколько всего нового он может ему рассказать! Валера даже хотел уехать на «скорой» вместе с Русланом, но устыдился оставлять жену с целой сворой подвыпивших гостей.
В девять часов вечера он не выдержал.
– Пора спать ложиться, а вы все сидите, – заявил он.
– Да и вправду, пора разбегаться, – сказал Песникевич.
Дремавший за столом Груда проснулся и согласился с участковым. Начали выползать из-за стола гаишники и охрана.
– Подарков нет, так как денег нет. Конец месяца, – похлопал Валеру по плечу Козинец.
Гости, выпив стоя на посошок, оделись и собрались на выход.
– Это же надо, столько сожрать и ничего не подарить! – возмутился Валера, закрывая дверь за последним из гостей.
Не успел он дойти до телефона, как в дверь снова настойчиво затрезвонили.
– Ну что еще забыли?
Он открыл дверь. На пороге всей толпой стояли гости. Груда вручил Валере толстый конверт:
– Это тебе! Сам купи чего надо.
Друзья оглушительно заржали.
– Пока! – крикнул Валере участковый Песникевич, когда вся компания уже спустилась на один этаж ниже.
– Пока!
Глупо улыбаясь, Валера закрыл дверь.
«Зря я их так быстро выгнал, – подумал он, заглядывая в конверт. – Хорошие все-таки у меня сослуживцы».
Гордеев целый час спускал воду, ожидая, когда из крана пойдет по-настоящему горячая вода. Дождавшись, он наполнил ванну и с наслаждением погрузился в мыльную пену.
И в этот момент зазвонил телефон.
Чертыхаясь, Гордеев выскочил из ванны и, стуча зубами, понесся к аппарату.
– Это Валера, – услышал он знакомый веселый голос. – Поздравляю с освобождением. Пока ты на нарах загорал, я трудился как пчела. Раскопал для тебя массу интересного.
– Ну так приезжай.
– Что, сейчас? – немного смутился Валера.
– Можно и завтра с утра.
– Завтра с утра мне на сутки на дежурство, – вздохнул Валера. – Значит, придется сейчас. Ладно, жди, скоро буду.
Жена сверлила спину Валеры полным укора взглядом. Валера обернулся и виновато потупился:
– Можно? Я ненадолго. В десять я буду дома, точно!
Жена красноречиво молчала.
– Посуду я помою, когда вернусь. Честное слово! Правда, ну обещаю.
Жена молчала.
Валера решил принять ее молчание за знак согласия и торопливо натянул куртку.
– Киска, дай мне, пожалуйста, ключи от машины, – елейным голосом попросил он.
Жену прорвало:
– Ты же пил!
– Я? – удивился Валера. – Я как стеклышко. Одну рюмку. Клянусь!
Жена убежала в спальню и швырнула в Валеру связкой ключей.
– Катись и можешь не возвращаться!
Очень обеспокоенный таким поворотом, Пожарицкий выскочил на лестницу.
«Потом надо с ней поговорить, успокоить ее, подластиться», – думал он.
Машина на удивление быстро завелась. Через пятнадцать минут Валера уже был у Гордеева.
– Ты сейчас умрешь! – заявил он, врываясь в номер и не здороваясь с Юрой.
Гордеев, розовый после ванны, чистый и свежевыбритый, наслаждался свободой, сидя в кресле у телевизора. Валера рассказал ему о результатах своего расследования: как он ездил на улицу Фадеева, что узнал у главврача в Гирдовке...
– Гениально! – сжимая в пальцах драгоценную выписку из истории болезни Андрея Васильева, Гордеев едва не приплясывал на одном месте. – Валерик, ты гений! Шерлок Холмс! Теперь мы сможем доказать, что только сумасшедший будет человеку с таким расстройством зрения заказывать убийство.
– Ладно, ладно, – отмахивался польщенный Пожарицкий, – это еще что!
– Как, это не все?
– Я знаю, кажется, кто мог украсть винтовку из дома Васильева. И у меня есть свидетели...
– Что-о-о? – ушам не поверил Гордеев. – Говори!
Валера рассказал ему во всех подробностях, слово в слово, историю, которую этим вечером услышал от Козинца.
Гордеев так и сел.
– Ну и дела, – произнес он. – Ну и дела. События развиваются быстро.
– Да, пока ты метлой махал, некоторые с ног сбились, – похвастал Пожарицкий.
– Тихо, не трещи, дай подумать... Это была не его так называемая жена?
– Как это?
– Аферистка одна. Но это неважно.
– Ну понятное дело, – подтвердил Валера, – кто-то этой аферистке и поручил винтовку украсть. Но она ведь паспорт показывала!
– Это все ерунда... – сказал Гордеев и поведал Пожарицкому о рассказе Васильева.
– Ну тогда все ясно! – резюмировал Пожарицкий.
– Только почему он, когда вернулся, не удивился, что дом снят с охраны? – вслух подумал Гордеев.
– Гордеев, алло! Ты что, не слышал, что я тебе рассказывал? Зачем, по-твоему, она охранникам по полсотни на рыло отвалила? За красивые глаза? Когда Васильев вернулся, стекло было аккуратно вставлено на место, словно так и было, а дверь закрыта. Васильев открыл своим ключом, вошел, позвонил по телефону в охрану, назвал пароль и попросил отключить сигнализацию. И ему диспетчер сказала, что отключила. А на самом деле сигнализация уже была отключена. Они ему просто не признались.
– Это тебе Козинец рассказал? – удивился Гордеев.
– Нет, это я логически домыслил информацию. Так было или нет, но что-то похожее было точно. Ты узнай у Васильева. Говорю тебе, она украла винтовку в тот вечер. Вопрос, зачем она была ей нужна, куда она ее потом дела и одна она работала или по наводке?
Гордеев вскочил:
– Не будем гадать. Едем к ней!
Валера посмотрел на часы. Было десять.
– Если это недалеко и недолго, – падая духом, сказал он. – Я жене обещал быть дома...
– Не переживай, это неподалеку, в центре. Я узнал адрес Васильевой в паспортном столе. Так и чувствовал, что пригодится.
...К дому «жены Васильева» они добрались за пару минут. Валера поставил свой «опель» в самом темном участке двора.
– Ты, Юра, один к ней иди. Я и так половину работы за тебя сделал. Еще неизвестно, чем все это расследование для меня закончится. Ты в Москву вернешься, а мне здесь жить.
– Чем кончится? Да я тебе машину куплю, если все у нас получится! – пообещал Гордеев.
– Я тебе не дам забыть о своем обещании, – заверил Гордеева Валера.
– Ладно. Жди меня здесь.
– Только ты скорее допрашивай ее, а то меня собственная жена дома съест! – крикнул ему вдогонку Пожарицкий.
Гордеев вошел в подъезд, радуясь, что жители Сибирска не облюбовали такое нововведение, как кодовый замок на двери подъезда.
«Жена Васильева» жила в пятиэтажке с лепниной по фасаду и подвесной корзиной лифта. Гордеев не воспользовался лифтом, пошел пешком, сверяя номера квартир с адресом. Ему повезло – Васильева жила на втором этаже.
Гордеев нажал белую клавишу музыкального звонка. За дверью послышалась мелодия. Затем – тишина.
Он рассматривал дверь и прислушивался к звукам за дверью. Затем снова позвонил. Ничего.
Наружная дверь неплотно прилегала к косяку. Гордеев видел, что она не заперта, иначе бы в щель видна была собачка замка. Он потянул на себя ручку, и дверь отворилась. Сквозь приоткрытую внутреннюю дверь падал косой луч света.
– Можно? – крикнул Гордеев, входя. – Ирина Владимировна, вы дома?
Ему показалось, что в квартире кто-то есть. Ему почудились голоса. Не слышат, что ли?
Он заглянул в соседнюю комнату – темно, только включенный телевизор.
– Ирина Владимировна, вы дома? – повторил Гордеев, проходя длинный коридор.
В гостиной тоже темно, и в спальне. Спит она, что ли? Может, она пьет? Или наркотики принимает? Вот и спит...
А не уйти ли? Нехорошее предчувствие вдруг кольнуло Гордеева.
Он вернулся и заглянул на кухню. Щелкнул выключателем и остолбенел. На полу лежал труп Ирины. На ее шее чернела огромная рана, рассекавшая горло. По полу медленно растекалась кровь... Кухонный нож с широким лезвием, весь в крови, валялся рядом с телом.
Гордеев бросился в прихожую. Краем глаза он успел заметить лампочку, которая мигала над входной дверью...
Валера слушал радио и клевал носом. Вдруг он услышал какой-то шум.
Человек, выпрыгнувший из окна над козырьком подъезда, зайцем рванул через кусты в сторону, противоположную той, где стоял Валера.
Пожарицкий обмер – он узнал Гордеева. Сильно прихрамывая, адвокат улепетывал во все лопатки и уже скрылся из виду. Валера вылез из машины и хотел было крикнуть Гордееву, как вдруг услышал вой приближающейся милицейской сирены.
Темный, тихий двор неожиданно заполнился синим светом мигалок. Две милицейские машины остановились возле подъезда, в который недавно вошел Гордеев. Несколько человек в бронежилетах с автоматами наперевес бегом бросились в подъезд.
«Что за чертовщина?» – изумился Валера и вылез из машины, чтобы лучше видеть происходящее.
Затем он быстро нырнул в «опель» и лег на передних сиденьях, чтобы машина казалась пустой. Помочь Гордееву он уже все равно ничем не смог бы. Оставалось спасать свою репутацию. Уткнувшись носом в сиденья, Валера перебирал возможные варианты ответов на тот случай, если он будет обнаружен и допрошен на предмет, а что он, лейтенант Пожарицкий, собственно, здесь делает? И как назло, никакой убедительной легенды на ходу Валера не мог сочинить.
Улучив момент, он выбрался из машины, запер ее и чуть ли не по-пластунски стал улепетывать подальше от этого двора.
Домой он вернулся на такси и всю ночь, стараясь не шуметь, мыл посуду и стирал гору детской одежды, боязливо прислушиваясь к шагам на лестнице.
Утром он отправился на дежурство.
Стараясь не вызвать подозрений, Валера стал разузнавать о ночных происшествиях по городу и услышал, что убита женщина – бывшая жена олимпийского чемпиона Васильева.
