Михаил Федотов перебрался из неуклюжей БМП в комфортабельную «ауди», снял с головы черную маску, перестав таким образом быть Шуриком, вновь превратившись в обыкновенного Федотова, исполняющего обязанности генерального директора небезызвестной компании «Интерсвязь».

Тихо зашептал мотор, и темно-синяя иномарка покинула лес, вырулила на шоссе и помчалась по направлению к Москве. Боевая машина пехоты, которая прошлой ночью была угнана из одной из подмосковных военных частей, одиноко торчала посреди лесного массива. Завтра на нее наткнутся грибники либо работники лесной службы, сообщат куда следует, и инцидент будет таким образом частично исчерпан. Но это Михаила уже нисколько не волновало. Были заботы и поважнее. Он потянулся к магнитоле, нажал на ней подряд несколько кнопок. В салоне сначала раздался треск эфирных помех, потом тишина и, наконец, чей-то телефонный разговор. Михаил прислушался. Нет, не то. Его пальцы пробежались по кнопочному ряду еще раз — снова разговор. Ага, вот оно! Один из голосов принадлежал адвокату Гордееву, другой — Денису Грязнову. Они говорили о нем, о Михаиле Федотове, который временно исполняет обязанности генерального директора «Интерсвязи».

— Временно? — вслух спросил Михаил, направив свой вопрос лишь убегавшему из-под колес шоссе. — Нет ничего более постоянного, чем что-либо временное.

Он снова прислушался к голосам, которые поставляла ему его чудо-магнитола. Они делились версиями, в какой стороне лучше всего искать Федотова, но ни одна из версий не отвечала запросам здравого смысла.

— И не найдут, — снова вслух произнес Денис.

Его нога вдавила педаль акселератора вниз до упора. «Ауди» стремительно врывалась в Москву.

Пробежав по Ярославке, свернул налево, выехал на Сельскохозяйственную улицу.

У ворот огороженного высоким кирпичным забором участка, над которыми красовался транспарант с надписью «СМУ-15», Михаил остановился и несколько раз просигналил. В окно сторожки выглянул сторож, и ворота отъехали в сторону. А через пять минут Михаил уже покидал СМУ-15 на совершенно другом автомобиле. Это был новый джип «мицубиси».

За окнами машины очень скоро замелькали высотные постройки микрорайона Отрадное.

Припарковавшись у одного из домов, Михаил покинул джип, вошел в подъезд и лифтом поднялся на седьмой этаж.

Дверь квартиры открыл некий тощий человек лет тридцати с небольшим.

— Здоров, Макс, — бросил ему с порога Михаил.

— Заходи, — ответил Макс, закрывая за ним дверь. — Принес?

— Принес.

— Давай! — Макс потянулся к Михаилу костлявой рукой.

— Погоди, куда так летишь?

— Ты же знаешь, как она трещит.

— Угостил бы чем-нибудь для начала.

— Чем угостить?

— Чаем, например. Или кофеином.

— Ладно, — неохотно согласился Макс и отправился на кухню ставить чайник.

Михаил уселся в кресло, вытянул ноги и включил телевизор. На экране замелькала очередная развлекательно-политическая муть. «Каким должен быть тупым народ, который позволяет себе смотреть подобное», — подумал Михаил, однако телевизор не выключил, продолжая пялиться в экран, шевеля губами, которые еле слышно сыпали проклятия.

С кухни вернулся Макс с дымящейся чашкой кофе, передал ее Михаилу.

Михаил отхлебнул, потом поймал вопросительный взгляд Макса, сказал: «Ах, да», залез в карман и бросил ему небольшой пакетик с белым порошком.

— Что это? — спросил Макс, держа пакетик двумя пальцами.

— Твой корм, — ответил Михаил.

— Но тут же только на полторы дозы, а ты обещал на всю неделю снабдить.

— Остальное получишь после того, как выполнишь одну маленькую просьбу.

— Какую еще просьбу? Мы же договорились, что больше никаких просьб и никаких заданий.

— Обстоятельства радикально изменились, — пояснил Михаил.

— Слушай, может, хватит, а? Я и так уже по уши завяз во всех твоих интригах…

— Обстоятельства изменились, — с большей настойчивостью повторил Михаил. — Иди, ширнись, лица не тебе нет.

Макс снова удалился на кухню, откуда вскоре вернулся с иным, чем прежде, выражением лица, блеск в глазах усилился.

— Ну как? — спросил Михаил.

— Другое дело.

— Ну вот видишь, как замечательно. Ну как, поможешь?

— Смотря что, — Макс даже позволил себе улыбнуться. — Говори, решим.

— На этот раз ничего особенного… — начал Михаил.

— Подожди, старик, — прервал его Макс.

Его глаза странным образом закатились кверху, тело обмякло.

— Эй, чувачок, ты в порядке? — с легкой тревогой в голосе спросил Михаил.

— Все нормально, — прохрипел Макс. — Просто прет малость.

— Как голова?

— Голова как стеклышко.

— Не болит?

— Говорю же — все нормально. Просто небольшой передозняк. Сейчас пройдет.

— Макс, ты меня не пугай.

— Да все нормально.

— И на фига было так закидываться? Не понимаю. Ты, небось, все полторы дозы вбухал, да?

— Угу, — промычал Макс.

— Я так и думал. Хорошо хоть не всю партию тебе отдал, а то бы сейчас беседовал с трупом. Давай, приходи в норму, нам еще дела делать.

— Угу, подожди, — сказал Макс, опуская веки. — Я сейчас вернусь.

Минут через десять Макс действительно «вернулся». Он сел на диване, несколько раз повел головой и вопросительно уставился на Михаила.

— Ну, чего там надо? Кого мы на этот раз запускаем на Луну?

— Никого мы не запускаем, — отвечал Михаил. — Просто надо одному товарищу указать на его жизненное кредо, не то нам всем будет хороший капут.

Михаил был знаком с Максом не так давно, чтобы их можно было назвать добрыми знакомыми. Скорее всего их отношения были похожи на отношения господина и его раба — раба покорного, преданного. Однако преданность Макса была вызвана элементарной наркотической зависимостью.

Максим Смага, в недавнем прошлом старший научный сотрудник научно-исследовательского института при Министерстве атомной промышленности, получив три года назад лучевую травму, стал в тридцать лет инвалидом первой степени. Все эти три года его мучительно преследовали страшные головные боли, от которых он спасался сначала легальным морфином, который ему вводили в больнице несколько раз в месяц, а все остальное время он вынужден был глотать оглушающие дозы анальгина или других доступных болеутоляющих препаратов.

Полтора года назад Максим случайно, как ему показалось, встретился в Михаилом Федотовым.

Михаил с пониманием выслушал проблемы Макса и на другой день появился на пороге его квартиры. Он открыл на столе пластиковый кейс и достал оттуда небольшой пакет.

— Что это?

— Героин, — сказал Михаил. — То, что тебе нужно.

Михаил еще в первый день знакомства представился как сотрудник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ, и потому для Макса подобный презент полной неожиданностью не был.

В тот же день Михаил показал, что с этим порошком нужно делать, как готовить раствор для инъекций и так далее. После укола Макс ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. Головная боль ушла, будто ее не было вовсе. Это была долгожданная свобода. Снова захотелось жить, творить, работать. Впрочем, зачем работать? Нет, работа его больше не интересовала.

Макс спросил Михаила, как он может его отблагодарить. Михаил лишь похлопал его по плечу и сказал что-то типа: «Сочтемся как-нибудь».

Так Макс подсел на героин.

И теперь, когда «лекарство» заканчивалось, а Михаил по каким-то причинам задерживался, то к головным болям прибавлялись боли от ломок, вызванных героиновым голодом.

Макс в знак благодарности выполнял сначала совершенно невинные поручения, которые давал ему великодушный Михаил: куда-то сходить, кому-то что-то передать — словом, ничего особенного.

Но вот совсем недавно Михаил спросил его, может ли он изготовить бомбу. Макс пожал плечами и сказал, что при наличии необходимых ингредиентов… На следующий день ингредиенты Михаил доставил в своем пластиковым кейсе, с которым, кажется, никогда не расставался, и добавил, что бомбу нужно сделать такой, чтобы ее можно было активировать, находясь от нее на значительном расстоянии. И приложил к тротилу, набору детонаторов еще и устройство для дистанционного управления.

Изготовление бомбы заняло немного времени — через три дня она уже ждала Михаила. Но Михаил появился только через неделю, когда героин у Макса закончился и все тело изнывало по очередному уколу. Михаил открыл свой пластиковый кейс и вынул из него другой — из крокодиловой кожи.

— Теперь наша хлопушка будет жить здесь, — сказал он, передавая портфель Максу.

Когда героиновое опьянение проходило, Макс вдруг как бы прозревал. Он начинал задумываться о том, что делает. Бомба! Для чего он сделал бомбу? Для кого она предназначена? Но стоило ему только впустить в свою кровеносную систему несколько капель долгожданного эликсира, имя которому героин, как эти уничтожающие мысли моментально испарялись, как роса на солнце.

И однажды поздно ночью снова явился Михаил и сказал:

— Бери портфель и следуй за мной.

— Куда?

— Не надо вопросов. Одевайся и пошли.

Они приехали в микрорайон Крылатское. Михаил вручил Максу бумажку с адресом, подробным планом и еще какими-то цифрами под словами «серебристый «гольф».

— Что это? — спросил Макс.

— Номер дома и номер машины. Незаметно положишь портфель под днище, спрячешься где-нибудь неподалеку, дождешься, когда в эту машину сядет ее владелец, — и сделаешь бабах. Все очень просто.

— Нет, — запростестовал Максим. — Мы так не договаривались.

— Как «так»? — Михаил сделал вид, что ничего не понимает.

— Ну, кого-то взорвать…

— Слушай, ты хоть задумывался над тем, сколько стоит на улице вся эта дрянь, что я тебе натаскал за все это время?

Макс молчал.

— Я уверен, что ни разу ты об этом не задумывался. Ты считал, что я делаю тебе все это по какой-то дружбе?

Макс хорошо понимал, что отвечать что-либо совершенно бессмысленно.

— Какая между нами может быть дружба? — ожесточенно спрашивал Михаил. — Посмотри на себя, кому ты нужен. Мне не дружба твоя долбаная нужна, а ты мне нужен. Ты! Понял? Не хочешь отрабатывать, не надо. Но тогда завтра отдашь мне все бабки, которые я в тебя вложил. Ты хоть знаешь, сколько это?

— Нет, — тихо ответил Михаил.

— Ты столько даже в руках своих никогда не держал. Тебе столько даже никогда и не снилось.

Макс на негнущихся ногах выполз из машины, держа в руке кейс из крокодиловой кожи.

— Как только средства массовой информации сообщат, что ты свое дело сделал, то сразу же получишь свою дозу, — сказал напоследок Михаил. И его «ауди», сорвавшись с места, вскоре скрылась из виду за ближайшим поворотом.

Когда утром раздался взрыв и серебристый «гольф», охваченный огнем, взлетел на воздух, Максим выбрался из своего укрытия в подвале одного из ближайших строений и отправился домой. К головной боли, к героиновым ломкам прибавилось еще и разрывающее на части чувство вины. «Я убил человека, я убил человека…» — барабанами отзывалось в висках.

Добравшись до своей квартиры, он обнаружил в ней Михаила. Он преспокойно сидел все в том же кресле у телевизора.

— Как охота? — спросил он, улыбаясь, будто речь шла о любовном свидании.

Макс глядел на него, не в силах вымолвить ни единого слова.

— Можешь не отвечать, — сказал Михаил, протягивая пластиковый пакет, наполненный обещанным белым порошком. — НТВ уже все мне рассказало. Ты теперь почти телезвезда, поздравляю. Вот только в передачу «Герой дня» тебя не пригласят. А жаль, ты бы стал сенсацией недели.

С того злополучного дня прошло не так много времени, чтобы воспоминания о нем окончательно выветрились из головы Макса, даже при помощи крепких наркотиков. Несколько раз Макс помышлял о самоубийстве, но всегда вовремя появлялся Михаил, и его целительный порошок возвращал желание жить, заглушая все мыслимые самоупреки.

Вот и теперь он сидел перед телевизором и что-то снова от него хотел.

— Что конкретно? — спрашивал Макс.

— Проберешься в квартиру одного типа. Ключ у меня есть. Нет, нет, на этот раз без кровопускания. Просто закинешь ему один небольшой пакетик с одним веществом. Ну, скажем, запихнешь за батарею. Вот и все. Просто и чисто. Вернешься — доложишь.

— Когда нужно?

— Думаю, завтра утречком будет в самый раз. Он как раз из дома рано смывается.

— Какой адрес?

— Вот тут найдешь все — и адрес, и ключи, и вещество. — Михаил достал из кейса полиэтиленовый мешок и поставил на пол.

Макс запустил в мешок руку, достал ключи и переложил в один карман, листок бумаги с адресом — в другой. Затем пощупал содержимое пакета, вложенного в мешок.

— Сколько здесь?

— Почти триста граммов, — ответил Михаил. — Чистейший кокаин, не какая-нибудь синтетика. За такое количество с кичи просто так еще никого не отпускали. Это ему надолго отобьет охоту влезать не в свою игру.

Решение подбросить в квартиру Гордеева партию кокаина не было для Михаила спонтанным. Как только он узнал, что защитником Проскурца будет именно Гордеев, а не кто-то другой, на кого можно оказывать хоть какое-то давление и кто к подобному давлению давно привык, он тут же нанял соответствующего специалиста, который изготовил точную копию ключей от гордеевской квартиры.

Эту операцию Михаил называл страховочной процедурой.

Однако именно сейчас предпринимаемый шаг был вызван насущной необходимостью. Гордеев уже слишком далеко зашел в своем адвокатском расследовании, настало время опустить перед ним шлагбаум, иначе все может рухнуть к чертовой матери.

Рухнуть могла операция, носившая кодовое название «Испорченный телефон». За ее провал Федотову грозила неминуемая смертная казнь.

А умирать ему, естественно, никак не хотелось.

Суть «Испорченного телефона» сводилась к тому, чтобы внедрить своих людей в частные компании, занятые поставками сотовой связи в России, войти на всех уровнях в доверие к руководящему звену, а затем сделать все, чтобы занять руководящие посты не ниже генерального директора.

Поначалу у Михаила Федотова с его приходом в «Интерсвязь» все шло как нельзя прекрасно — персонал компании в нем души не чаял, для всех он был «мистер любезность».

Правда, этот взбалмошный и непредсказуемый Волков его почему-то недолюбливал. И тогда Михаил решился «подбить клинья» под его дочь Елену, а если возникнет необходимость, то и жениться, хотя женитьба на самом деле не входила в его ближайшие планы.

Роман Михаила и Елены уже набирал обороты, все уже шло к свадьбе, как вдруг Волков заявил о своем решении взяться за новый проект под названием ЦЕСС. Это решение послужило детонатором, чтобы между Волковым и Проскурцом вспыхнул большой скандал.

В итоге, не найдя общего языка со своим давним компаньоном, Волков покинул «Интерсвязь». Таким образом у Михаила отпала необходимость жениться на Елене. И тогда Михаил быстренько сфабриковал ссору, обвинив Елену в несносном характере, и однажды громко хлопнул дверью. После чего она отправилась в Чикаго, куда ее давно уже приглашали поработать американские коллеги-биологи.

Имея неограниченный доступ к прослушиванию всех телефонных разговоров, которые ведут клиенты компании «Интерсвязь», Михаил однажды установил, что Волков собирается предложить Проскурцу пойти на мировую, чтобы тот пересмотрел свои взгляды на проект, и тогда совместными усилиями поднять ЦЕСС, который к тому времени, по оценкам различных специалистов, имел большие экономические перспективы.

Михаил знал, что Проскурец в конечном итоге согласится, на это у него была масса причин. В перечне условий, которые Волков собирался выдвинуть Проскурцу, стояла такая графа: увольнение Федотова. И это было последней каплей, побудившей Михаила пойти на мокрое дело — на убийство своего несостоявшегося тестя.

После консультаций с вышестоящим начальством было решено поступить именно так, но при этом сделав все, чтобы первое и последнее подозрение падало только на одного Проскурца.

Все именно так и произошло. И если бы не вмешательство неизвестно откуда взявшегося Гордеева, тот адвокат, которого Проскурец нанял бы (а он бы это сделал лишь после консультации с ним, с Федотовым, на что Михаил и рассчитывал), сейчас лишь бессильно разводил бы руками. Но Гордеев, черт бы его побрал, никогда не возьмет денег, если уверен, что он их не заработал. У него есть характер, заставляющий его идти до конца. Он одинок и горд, соответствуя своей фамилии «Гордеев». Про таких говорят — человек чести, который всегда поставит на место хама. Гордеев стал главным камнем преткновения, способным разрушить любой самый изощренный план.