4

Сон был неспокойный. Нет, никаких кошмаров, просто какая-то вязкая липкая масса из сновидений, но проснуться Лена Бирюкова не могла, слегка поднималась над поверхностью этого сонного болота, но тут же чьи-то цепкие щупальца затягивали ее обратно. Поэтому, пожалуй, первый раз в жизни резкий звук будильника Лена приняла с облегчением и благодарностью.

Она присела на кровати. Летнее солнце пробивалось сквозь легкие прозрачные занавески и пускало свои лучи по комнате, отражалось в подвесках люстры, играло бликами на потолке, скользило по зеркалам, отчего спальня то и дело наполнялась яркими вспышками света, искрилась. От этой идиллической картинки у Лены защемило сердце, и она поняла, что пора ждать неприятностей.

Быстро одевшись и приведя себя в порядок, она приготовила кофе, выпила его почти залпом, поморщилась, как от самогона, побросала грязную посуду в раковину и вышла из дома. Сделав первый шаг по разрисованному детскими рисунками асфальту и бросив взгляд на свой автомобиль, Лена остолбенела: на лобовом стекле ее любимой машинки красовались два нарисованных пульверизатором косых глаза, разноцветные поролоновые уши тихонечко раскачивались на крыше, к заднему бамперу был привязан длиннющий хвост, явно отодранный от какого-то плюшевого животного.

— Пони недоделанная, — только и смогла выдохнуть Лена.

Времени на облагораживание автомобиля не было.

— Поеду верхом, — решила девушка, заботливо поправила одно, сбившееся набок, ухо, завела машину и резко рванула с места.

На дороге «наездница» произвела фурор. Водители сигналили вслед, выставляли в окна руки с поднятым вверх большим пальцем, крутили около виска, свистели, что-то кричали вслед — одним словом, разными способами выражали свое одобрение. Один особенно ретивый сотрудник ГИБДД даже заставил Лену остановиться, но, увидев удостоверение Генеральной прокуратуры, недоуменно вскинул брови, взял под козырек и отпустил с извинениями. Так, с шутками и прибаутками, Лена добралась до работы, привычно припарковалась на стоянке и легко вбежала по широкой каменной лестнице в подъезд следственной части Генеральной прокуратуры, что в Благовещенском переулке.

— Здравствуй, Лена, — поприветствовала девушку Маша, следователь-стажер, которая сидела за столом в ее кабинете. — Тебя что-то уже Меркулов разыскивал. С самого утра звонит, не переставая. Велел передать, чтобы ты сразу к нему зашла.

Столь ранний интерес к своей персоне со стороны начальства совсем не обрадовал Лену, тем более неумолимые стрелки часов показывали, что она опаздывает уже на двадцать минут.

«Так, от Благовещенского до Дмитровки не меньше десяти минут езды, учитывая московские пробки, которые, кажется, не рассасываются даже ночью», — подумала она, в отчаянье глядя на часы. Минутная стрелка дернулась, перешла на следующее деление.

Лена кинулась вниз и помчалась на Дмитровку, в Генеральную прокуратуру, где ее ждал заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов.

Уже через восемь с половиной минут, счастливо избежав дорожных заторов, Лена открывала обитую коричневой кожей дверь.

— Доброе утро, Константин Дмитриевич, — произнесла девушка, возникнув на пороге начальственного кабинета.

Меркулов читал какие-то бумаги, поднял глаза и неодобрительно покачал головой:

— Здравствуй, Бирюкова. Проходи. Почему опаздываешь?

— Так всего же на двадцать минут, — начала вяло оправдываться Лена.

— Неважно, — прервал ее Меркулов. — За двадцать минут знаешь сколько всего произойти может? Садись. У меня к тебе серьезный разговор.

— А когда это у нас с вами несерьезные разговоры случались? — невесело пошутила Лена.

Она осторожно присела на краешек стула, как бы всем своим видом подчеркивая надежду на быстротечность беседы.

— Лена, — необычно вкрадчиво начал Меркулов. — Я хочу поручить тебе одно очень важное дело. Ты должна понимать, что для младшего следователя это очень серьезная работа, но в то же время и большая ответственность…

Лена с пониманием качала головой.

— Я хочу, чтобы ты занялась расследованием убийства одного очень известного и влиятельного человека, — продолжал Константин Дмитриевич.

— Влиятельного? — переспросила Лена.

— Да, — кивнул Меркулов. — Очень влиятельного.

— Но, почему я? Мне это, как бы выразиться, не по рангу, что ли, — удивилась Лена.

— Ну, надо же когда-то начинать, — не слишком уверенно ответил Меркулов.

— Константин Дмитриевич, — произнесла Лена. — Не обманывайте меня. Мне, конечно, приятно такое доверие, но я ведь чувствую, что дело не в этом. Раньше вы меня кидали грудью на бюрократическую амбразуру, бумажки собирать и всякой ерундой заниматься, а тут вдруг раз — и убийство кого-то знаменитого и влиятельного.

— Ну а почему бы нет? Человек ты сообразительный, хваткий. Все на лету схватываешь. Пора уж опыта в серьезных делах набираться.

— Константин Дмитриевич… — укоризненно протянула Лена и пристально посмотрела на начальника.

Меркулов тяжело вздохнул:

— Хорошо, давай начистоту, все равно придется… Зачем от тебя скрывать? Отказались все остальные, — пробурчал он тихо. Но тут же поспешно добавил: — Это совершенно не умаляет всего сказанного ранее. Я действительно считаю, что ты вполне достойна заняться этим делом.

Лена беззвучно смеялась.

— Ну, будет тебе. Возьмешься? — спросил Константин Дмитриевич.

— А чего остальные отказались? — справившись с собой, ответила вопросом на вопрос Лена.

— Не хотят, по-видимому, с заказухой возиться. Один в отпуск собрался, другой а командировку, даже Турецкий ноет, что загружен по горло. На тебя вся надежда.

— А что за дело-то?

— Убийство адвоката Якова Колодного. Знаешь, наверное?

— Знаю. По телевизору видела, — угрюмо кивнула Лена.

— Ну что? По рукам? — Меркулов выжидательно смотрел на Лену.

— Нет-нет-нет, — замахала руками Лена. — Константин. Дмитриевич, я правда не потяну. Заказное убийство известного адвоката! Спасибо за честь, но я не имею права брать на себя такую ответственность. Я должна реально оценивать свои силы.

— С каких это пор? — вперился взглядом начальник. — То вечно рвешься в бой, готова хоть убийство Кеннеди расследовать, а тут вдруг начала реально свои силы оценивать. В чем дело?

Лена молчала.

— Ладно, шутки в сторону. Время дорого. Давай-ка, милая, откидывай ложную скромность и дуй в межрайонную прокуратуру к следователю Фролову. Заберешь у него дело.

— Не поеду, — уперлась Лена. — У меня сейчас своих дел много. Проверяю информацию по делу Перовского, потом я еще у Семина на подхвате, а еще…

— Лена! — прикрикнул Меркулов на подчиненную. — А ну-ка прекрати свои капризы. Последний раз спрашиваю, берешься за дело?

— Нет, — насупилась она.

— Ладно. Вот тебе лист бумаги. Ручка есть?

— Есть, — кивнула Лена.

— Очень хорошо. Пиши заявление по собственному желанию.

— Константин Дмитриевич, ну зачем вы так?

— Как «так»? Как «так»? — завелся Меркулов. — Что за моду взяли, обсуждать решение начальства?! У нас здесь частная лавочка или Генеральная прокуратура?! Совсем обнаглели. Один мне свои пожелания высказывает, другой условия диктует, теперь вот третья капризы свои демонстрирует. У Семина она на подхвате, видите ли! Я тебя на работу взял, чтобы ты на подхвате была? А?

— Нет… не знаю… — замялась Лена.

— Я тебя взял потому, что мне нужен был инициативный работник. Вы сюда работать пришли или удовольствие получать? Вот что, Бирюкова, если через десять минут ты не поднимешь свою… — Константин Дмитриевич осекся. Лена прыснула в кулак.

— Короче говоря, если через десять минут ты не будешь на пути в межрайонную прокуратуру Центрального округа, — продолжил Меркулов, найдя подходящий синоним, — можешь писать заявление об уходе. Это ясно?

— Ясно, — вздохнула, Лена, поднялась со стула и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Ишь ты, — усмехнулся Меркулов, глядя Бирюковой вслед.

Через шесть минут Лена уже заводила машину. Она готова была разрыдаться от злости. Она не хотела заниматься этим делом, не хотела до рези в желудке. Просто не имела права. Она ведь все равно не справится…

Ей казалось, что это ужасно несправедливо со стороны Меркулова — пугать ее увольнением и заставлять взяться за убийство Колодного. На какое-то мгновенье ей захотелось действительно положить на стол начальника заявление об уходе. Лена даже представила, как эффектно это будет выглядеть: она распахивает дверь в кабинет, чеканными шагами подходит к столу, ни слова не говоря, кладет лист бумаги, разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью. Картина радовала воображение, но Лена все же справилась с чувствами, вернула свое обычное хладнокровие и благоразумие и направилась в прокуратуру Центрального округа.

Следователь Фролов оказался молодым человеком не старше тридцати, со странным, хитроватым взглядом. Когда он смотрел на человека, создавалось впечатление, что он знает о нем что-то тайное, сокровенное, что-то, чего о себе тот не знает и сам.

— Бирюкова Елена, — представилась она, входя в кабинет. — Следователь Генеральной прокуратуры.

Лена считала, что не стоит указывать то, что она являлась младшим следователем. Это придавало ей вес, а словосочетание «следователь Генеральной прокуратуры» вообще действовало безотказно. Вот и сейчас хитроватый блеск в глазах Фролова сменился явным уважением.

— Добрый день, — Фролов приподнялся из-за стола. — Очень рад. Проходите. Меня предупредили, что вы приедете.

— Очень хорошо, — чуть заметно улыбнулась Лена. — Введите, пожалуйста, в курс дела.

Она напустила на себя деловой вид, и Фролов тут же последовал ее примеру. «Вот что значит правильно отрекомендоваться!» — с удовлетворением подумала Лена.

— Ну, что вам сказать? — Следователь открыл папку. — Честно говоря, я вам не завидую и, как ни стыдно в этом признаваться, рад, что могу передать этот случай. Сами знаете, заказные убийства — кошмар для следователя. А если жертва — знаменитость, то вообще катастрофа. Вероятность раскрытия преступления практически нулевая, а нервотрепка та еще. Явный висяк. Мало того, что начальство жить спокойно не даст, замучает проверками, так еще и журналисты к расследованию подключатся. Спасибо, если только мешать будут, но ничего не напортят, а бывает и по-другому. Тогда хоть караул кричи.

— Это так, — кивнула Лена. — Но тем. не менее необходимость расследовать заказные убийства не отменяет, не так ли?

Следователь согласно кивнул. В его глазах было видно явное уважение к представителю вышестоящей инстанции, хотя фактически Лена была его коллегой.

— Так что давайте вернемся к нашим баранам, — резюмировала Лена.

— Давайте, — согласился следователь. — Итак, адвокат Яков Колодный подъехал к своему офису на собственном автомобиле марки «мерседес», вышел из машины, но не успел пройти и двух шагов, как был убит выскочившим из кустов человеком. Был произведен всего один выстрел, который и оказался смертельным, что говорит о неоспоримом профессионализме киллера.

— Ну, это необязательно, — вставила Лена, — может быть, он случайно оказался смертельным. Ведь даже очень опытные киллеры обязательно делают контрольный выстрел. За исключением, конечно, снайперов. А здесь контрольного, как я понимаю, не было.

— Верно, — кивнул следователь. — Но факт остается фактом — выстрел был всего один и оказался смертельным. Выстрелив, убийца бросился бежать. Но охранник офиса Колодного успел заметить преступника и бросился в погоню. После достаточно продолжительного преследования он и задержал подозреваемого.

— И где же задержанный? Я могу его допросить? — поинтересовалась Лена.

— Не можете, — вздохнул следователь, разведя руками.

— Почему же? — удивилась Лена.

— Подозреваемого пришлось отпустить за недостаточностью улик, — во вздохом ответил следователь.

— Как это так? Ведь есть же свидетель — охранник, он опознал убийцу! — изумилась Лена.

— В том-то и дело, что он может опознавать, но охранник — сотрудник милиции и потому не имеет права давать свидетельские показания, — грустно проговорил следователь. — А кроме него больше никаких свидетелей нет.

— Совсем? — спросила Лена.

— Да. И доказать вину Валерия Синицына — так зовут задержанного — невозможно, — пояснил Фролов.

— Такого не может быть, — веско заметила Лена. — Доказательства всегда есть. И свидетели тоже. Просто нужно хорошо искать.

— Ну, вот вы этим и займетесь, — слегка обиделся следователь. — Хотя на одежде Синицына действительно были обнаружены следы пороха, но этого недостаточно для того, чтобы обвинить человека в убийстве.

— А что говорит охранник? Положим, свидетельские показания он действительно давать не может, но рассказать-то, как все было, неофициально, он имеет право? — Лена кивнула в сторону папки.

— Ну, что охранник… — Следователь открыл папку и перевернул несколько листов. — Он видел убийцу, бросился за ним следом, на какое-то время потерял из виду, нашел в лифте куртку и пистолет преступника, затем задержал этого самого Синицына, узнал его, как объясняет, по татуировке на затылке. Но это тоже, как вы понимаете, не сильный аргумент. Нужны более веские доказательства вины подозреваемого, поэтому Синицына пришлось отпустить.

— Чудесно, — недовольно произнесла Лена.

— Послушайте, — Фролов слегка понизил голос. — Положим, я верю охраннику и на девяносто пять процентов могу поручиться, что убийца — именно Синицын. Положим, вы, ознакомившись с показаниями, убедитесь, что убийца — Синицын. Но что мы с вами можем сделать, не имея достаточной юридической базы для ареста и передачи дела в суд? Допустим, я бы устроил здесь средневековые пытки, загонял бы иголки под ногти подозреваемому, растягивал на дыбе, прижигал каленым железом и все-таки вытребовал бы признание в убийстве, даже, может быть, имя заказчика бы узнал. Но все равно любой мало-мальски грамотный адвокат на суде растер бы все наши обвинения в порошок, развеял по ветру. Это безуспешное предприятие, и я искренне сочувствую, что вам придется им заниматься. Хотя от души желаю удачи. Вот материалы дела.

— Негусто, — грустно улыбнулась Лена, принимая из рук Фролова тощую картонную папку, завязанную белыми тесемками. — Впрочем, вы действовали полностью в рамках Уголовно-процессуального кодекса.

— с- Хорошо что вы это понимаете, — сердечно поблагодарил ее следователь.

— Все равно спасибо за помощь, — улыбнулась Лена.

— Не за что, — развел руками следователь.

Она встала, резко развернулась на каблуках и вышла из кабинета.

Оказавшись в узком коридоре, Лена свернула на черную лестницу, пристроилась на подоконнике между лестничными пролетами, прикурила сигарету, развязала завязки на папке и принялась изучать бумаги. Времени на это ушло немного: несколько жалких листочков, исписанных корявым почерком, с показаниями охранника офиса, описание места происшествия, несколько фотографий, адреса. Синицына и Фомина. Фотографии Лена смотреть не стала, не глядя, засунула в бумажный конверт и убрала на самое дно сумки.

«Что же делать теперь? — начала рассуждать она про себя. — Поехать к Синицыну и допросить его? Не лучшая идея. Во-первых, с него сняты все обвинения, и он имеет полное право отказаться, со мной разговаривать вообще, но даже если и не откажется, вряд ли при виде моих прекрасных глаз он немедленно решит признаться во всех грехах, включая глумление над хомячком, совершенное во втором классе средней школы. Поэтому встречу с ним отложим, а вот побеседовать с охранником Фоминым еще раз не помешает. Может, он добавит что-нибудь важное?»

Лена еще раз взглянула на адрес: спальный район на окраине Москвы. Ехать туда по утренним столичным пробкам под палящим июньским солнцем практически равнялось добровольному самоубийству, но делать было нечего. Лена надела солнечные очки, включила звук магнитолы на полную мощность и отправилась в путь.

Дверь Лене открыл сам Фомин. Густая щетина на его лице, мешки под глазами, дрожащие руки говорили о том, что прошедшие сутки дались охраннику нелегко.

— Вы из милиции? — спросил он, глядя на Лену. — Проходите.

— Я не из милиции. Елена Бирюкова, следователь Генеральной прокуратуры, — ответила Лена, оказавшись в прихожей.

— Вот оно как, — вздохнул Александр. — Но зачем вы пришли? Я уже все рассказал, и, кажется, ваши коллеги не поверили ни одному моему слову.

— Вы ошибаетесь, — мягко возразила Лена. — Вам верят. Но одной веры недостаточно для того, чтобы привлечь убийцу к ответственности, нужны еще и доказательства его вины.

— Доказательства! — воскликнул Александр. — Какие еще нужны доказательства, если я собственными глазами видел, как этот подонок застрелил человека, я схватил его. Да я на Библии могу поклясться, что этот Синицын — убийца. А мне толкуют про какие-то юридические тонкости и доказательства.

Лена хотела снова возразить, но тут поняла, что этот разговор в точности копирует ее беседу со следователем, только теперь она сама выступает в роли Фролова, поэтому она только развела руками.

— А эта сволочь еще прикидывалась невинным ягненочком, — не успокаивался охранник. — Он знаете что заявил? Что я подлый обкуренный наркоман, напал на мирного тихого прохожего, который прогуливался по улицам и наслаждался красотами столицы.

Вид у Александра был очень обиженный, и Лене даже хотелось его пожалеть, но следователю Генпрокуратуры это не пристало, поэтому она просто с сожалением покачала головой.

— Послушайте, Саша, я вам верю, мне не нужно ничего доказывать. Но ведь вы работник правоохранительных органов, должны понимать, что свидетелем обвинения быть не можете… Просто постарайтесь вспомнить, вдруг было еще что-то, что может нам помочь и о чем вы забыли рассказать Фролову?

— Нет. Я ничего не забыл, все рассказал, — горестно говорил Александр.

— Ну, неужели никто больше не мог увидеть этого убийства? — настаивала Лена.

— Нет…

— Может быть, ваш напарник, или сотрудники фирм, располагающихся на первом этаже, или еще кто-нибудь? — с отчаяньем спросила Лена.

— Нет. Милиция уже всех опросила. Хотя, мне кажется, что может быть еще один свидетель, но Фролов даже слышать про это не захотел, — со вздохом добавил Александр.

— Что за свидетель? — насторожилась Бирюкова.

— Бабка-попрошайка. Она отиралась около входа в офис как раз перед приездом Колодного. Я ей десятку дал — до того надоедлива была, а потом прогнал, но она не могла далеко уйти. Возможно, она что-то видела.

— Бабка. Где же искать ее, эту бабку? Вы можете ее описать? — Лена полезла в сумочку за блокнотом.

— Ну, как ее описывать? — пожал плечами Александр. — Бомжиха, она и есть бомжиха. По-моему, тронутая слегка. Когда говорит, шепелявит сильно и хромает еще. А, клюка у нее была такая…

— Какая? — насторожилась Лена.

— Такая, большая, деревянная. Кривая. Прямо как у колдуньи из сказки.

— Ну что ж, и на этом спасибо, — поднялась со стула Лена. — Авось и пригодится.