Клаус Хаузер, помимо того что был главным хирургом клиники, являлся и ее владельцем. Она досталась ему в наследство от дяди, старшего брата отца, по стопам которого он пошел. Альфред Хаузер был талантливым и известным хирургом и свое дело начиная с нуля. Клаус с раннего детства равнялся на дядю и в итоге не обманул его ожиданий: с блеском закончил медицинский факультет знаменитого Гейдельбергского университета, пришел к нему на стажировку и с первых дней зарекомендовал себя как подающий большие надежды врач. А поскольку своих детей у Альфреда Хаузера не было, то ничего удивительного не было в том, что он решил оставить свое детище, частную клинику «Хаузер», племяннику. К тому времени они уже работали и жили в Швейцарии, всячески поднимая престиж учреждения, куда не так-то просто было попасть.

К шестидесяти семи годам дядюшка Альфред почувствовал, что возраст берет свое и пора отходить от дел и удаляться на заслуженный отдых. Так он и сделал, и последние пять лет Клаус Хаузер возглавлял довольно престижную в Европе хирургическую клинику. Особую роль в ее процветании сыграло, без сомнения, мудро выбранное в свое время дядей место ее основания. Швейцария была не только тихой страной с надежными банками, но и международным курортом. А клиника, ко всему, располагалась у живописного Женевского озера, в предместье симпатичного городка Лозанна. Из окон своих палат пациенты могли любоваться красотами озера и Западных Альп, выздоравливающие совершали пешие прогулки и дышали чистым альпийским воздухом.

Клаус с головой ушел в работу, добросовестно поддерживая репутацию клиники. Возможно, именно из-за постоянной занятости и самоотрешенности, с какой он работал, в свои тридцать девять лет он так и оставался холостяком.

Когда в клинику привезли русскую туристку, пострадавшую в аварии на озере, Клаус хотел было переправить ее в госпиталь Лозанны. Но, увидев совсем еще юное и красивое лицо с полуоткрытым, словно молящим о помощи ртом, он заколебался. Заколебался потому, что не был уверен, спасут ли ее городские хирурги. Он мог, во всяком случае, хотя бы попытаться. Там же у нее с ее черепной травмой шансов почти не было. Очень жаль, если это ангельское создание потеряет жизнь. Да и отсчет времени шел уже не на часы, а на минуты. Клаус отдал распоряжение срочно готовить операционную…

Теперь, когда она пришла в себя, дело явно пойдет на поправку. И через месяц-полтора она сможет, при определенном уходе, вернуться к полноценной жизни. То, чего он боялся, не случилось. Мозг девушки активно включился в работу, и рецидивов не наблюдалось… Хотя нет, все же был один, небольшой. Первые два дня с ней пришлось повозиться, восстанавливая часть памяти. Создавалось впечатление, что мозг нарочно стер определенный Отрезок, чтобы облегчить себе жизнь после пробуждения. Но девушка быстро вспоминала, с ней вообще приятно было работать.

Она помнила свое имя, свой родной город (или деревню, Клаус так и не понял), своих родных и школьных друзей, как приехала в Москву и осталась там работать. А потом шел пробел, до Швейцарии. Она прекрасно помнила, когда и с кем сюда приехала (некто Виктор), как отказало управление у катера и тот налетел на берег… Но как и где она познакомилась с этим Виктором, кто он ей и чем она занималась последние полгода, об этом девушка имела очень смутное представление.

Постепенно, применяя специальную для таких случаев методику, пробелы восполнили. Но Клаус отметил, хотя и не поделился этим ни с кем, что воспоминания для русской не очень приятны. Ее что-то тревожило, если не сказать угнетало. В выразительных голубых глазах девушки была печаль, которая никоим образом не была связана с травмой. У нее была какая-то тайна, и с возвращением памяти эта тайна стала тяготить ее.

Он осматривал Римму (ему очень понравилось ее имя) два раза в день. Потом стал заходить чаще. Выяснилось, что она неплохо владеет немецким, который изучала в школе, и они могли общаться без посторонней помощи. Клаус не раз ловил себя на мысли, что совершил бы большую ошибку, отправив ее тогда в городской госпиталь. Почему? Потому что она, вероятнее всего, не выжила бы? Он подозревал, что причина не только в этом.

Отлучившись по делам на два дня, по возвращении в клинику он обошел пациентов и только потом сообразил, что в этот раз начал обход с русской, хотя ее палата не была первой.