61

Август рассчитал, что за два или три дня пути они окажутся там, где проходят стада, но на второй день начался дождь, сильно испортив им настроение. Он сделал Лорене грубое пончо из брезента, который подобрал в лагере охотника за бизонами, но все равно ехать было неприятно. Дождь принес прохладу, и к тому же казалось, что он зарядил надолго, поэтому он рискнул поехать в Эбоуд-Уоллз, поскольку только там можно было рассчитывать на какой-то кров.

Когда они приехали туда, оказалось, что там никого нет, а большинство домов разрушено.

– Мало стало бизонов, – объяснил Август. – Еще два года назад здесь шла большая битва, а посмотри, что сейчас делается. Такое впечатление, что уже полсотни лет здесь никого нет. – Единственными живыми существами там были гремучки, причем в изобилии, и мыши, чем объяснялось обилие змей. Были там и совы, которые конкурировали со змеями в отношении мышей.

Они нашли комнату с более или менее целой крышей и работающим камином. Правда, Августу сначала пришлось изъять оттуда совиное гнездо. Он разломал останки фургона, которые использовал в качестве дров.

– Такая погода задержит Калла, – сказал Август. – Наверное, они уже решили, что мы погибли.

Лорена все еще не говорила. Ей трудно было отказаться от молчания, оно казалось ей лучшим оружием против того, что могло случиться. Слова не помогают, когда дело плохо, все равно никто не слушает. Если бы индейцам удалось сделать с ней то, что они собирались, она могла бы кричать до хрипоты, и никто бы не услышал.

Гас спокойно относился к ее молчанию. Казалось, оно его не беспокоило. Он постоянно говорил сам, то об одном, то о другом. Он не вспоминал о том, что случилось с ней, и обращался с ней так же, как и в Лоунсам Дав.

Хоть она и не говорила, она должна была все время видеть Гаса. Ночами она ложилась рядом с ним, только так она не замерзала. Но если он вставал за чем-нибудь, она не сводила с него глаз, а если он выходил, она тоже вставала и шла за ним.

На следующий день дождь все еще продолжал идти. Гас обследовал форт в поисках чего-нибудь полезного и принес большую коробку пуговиц.

– Припоминаю, что тогда, во время битвы, здесь была женщина, – сказал Август. – Наверное, она уехала так быстро, что забыла свои пуговицы.

Пуговицы оказались самой разной величины, и у Августа возникла идея. В седельной сумке у него имелась колода карт, которую он поспешно вытащил.

– Давай-ка сыграем, – предложил он. – Пуговицы будут вместо денег.

Он расстелил одеяло у камина и рассортировал пуговицы по величине. Там попадались и большие роговые пуговицы, очевидно, для пальто.

– Эти у нас пойдут по пятьдесят долларов, – сказал он. – Вот эти поменьше – по десятке, а маленькие – по пять. У нас еще никогда не было таких крупных ставок.

– Только не мухлюй, Гас, – неожиданно произнесла Лорена. – Будешь мошенничать, я с тобой спать не стану.

Август так обрадовался, услышав ее голос, что слезы навернулись у него на глаза.

– Мы с тобой играем просто на пуговицы, милая, – сказал он.

При первой сдаче Лорена сделала две ошибки, уже успев забыть, что какие карты значат. Но навык быстро вернулся, и она принялась играть с азартом, да же смеялась, когда выигрывала. Но вскоре она устала от игры. Она вообще очень быстро уставала последнее время. И при малейшем поводе начинала дрожать.

Когда Август заметил, что она устала, он постелил ей одеяло около камина и сидел с ней, пока она дремала. Синяки ее проходили. Она сильно похудела после того, как Синий Селезень ее похитил, щеки ввалились. На улице все еще лил дождь. Крыша в углу протекала, и по стене струился ручеек воды.

Они пробыли в форте два дня, им не пришлось мокнуть под дождем. В первый вечер Августу повезло и он заметил оленя, который пасся совсем рядом. В тот вечер они пожарили мясо, и Лорена в первый раз поела с большим аппетитом.

– Ешь так, и скоро ты снова станешь самой красивой женщиной во всем Техасе, – заметил Август.

Лорена промолчала. Ночью она проснулась, дрожа и в слезах. Август обнял ее и утешал как ребенка. Но ей не удалось снова заснуть. Она пролежала остаток ночи с широко открытыми глазами. Часа за два до рассвета дождь прекратился, и вскоре яркое солнце осветило мокрую прерию.

– Мне хотелось бы здесь остаться, – сказала Лорена, когда заметила, что Гас готовится в отъезду.

– Мы тут долго не продержимся, – объяснил Август. – Любой бандит, которого еще не повесили, знает об этом месте. Если приедут сразу несколько человек, мы можем попасть в беду.

Лорена все понимала, но все равно не хотела уезжать. Так приятно было лежать на одеяле и играть в карты на пуговицы, если Гас был рядом. Ей не хотелось видеть других мужчин, вообще не хотелось. Она также не хотела, чтобы они видели ее. Где-то глубоко внутри жило ощущение, что ей следует прятаться. Ей хотелось, чтобы Гас спрятал ее.

– Я их не хочу, – проговорила она, глядя на Гаса.

– А и не надо, – ответил Гас. – Я прослежу, чтобы к тебе не приставали. Но здесь мы оставаться не можем. Дичи мало, да и трудно предугадать, кто может объявиться.

Сев на лошадь, Лорена заплакала. Она потеряла контроль над своими слезами. Они появлялись по собственной воле, хотя, как и слова, не приносили никакой пользы. Плачь не плачь, делу не поможешь.

– Послушай, Лори, не стоит излишне волноваться, – уговаривал Август. – Мы поедем туда, где ковбои, и все будет в порядке. Ты еще попадешь в Сан– Франциско.

Лорена почти забыла, что такое Сан-Франциско. По том вспомнила: место, где есть корабли и где прохладно. Куда Джейк обещал ее отвезти. Она настолько основательно забыла о Джейке, что ей даже показалось странным, что она подумала о нем. Как о ком-то, кто умер.

– Где Джейк? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Август. – Он хотел поехать со мной, но мне этот подонок надоел.

Они ехали почти весь день вдоль Канейдиан, вода в которой после дождей стояла высоко. Ближе к вечеру они перевалили через холм и увидели поразительную картину. Четыре огромных стада, растянувшихся по равнине, насколько мог видеть глаз.

– Их остановила река, – пояснил Август. – Ждут, когда спадет вода.

Ковбои все еще находились от них в миле или дальше, но Лорена начала дрожать при виде их. Еще мужчины.

– Они не обидят тебя, милая, – уверил ее Август. – Они, скорее, тебя больше боятся, чем ты их. Большинство уже наверняка забыли, как выглядит женщина.

Лорена снова замолчала. Ей негде было спрятаться. Когда они подъехали в ближайшему стаду, навстречу им выехал человек.

– Бог ты мой, да это же тот парень из Йельского колледжа, который сумел прочитать мою латынь на вывеске, – воскликнул Август. – Я узнаю лошадь. Тот самый гнедой, которого мы выкрали назад у старика Педро, перед тем как он умер.

Лорена даже не взглянула на человека.

Уилбергер удивился не меньше Августа. Он заметил двух всадников и решил, что это разведчики других стад.

– Господи, Маккрае, ну и сюрприз! – воскликнул он. – Я-то думал, вы отстали от меня на три недели, а вы едете ко мне с запада. Где ваше стадо, если оно у вас есть?

– Как вы можете видеть, я корову с собой на захватил, – ответил Август. – Может, у Калла еще и есть стадо, если он его не растерял или не распустил.

– Это было бы глупо с его стороны, а он мне дураком не показался, – заметил Уилбергер. – Кобылу свою он мне не продал.

Он приподнял шляпу, приветствуя Лорену.

– Мне кажется, я незнаком с молодой дамой, – произнес он.

– Это мисс Лорена Вуд, – представил ее Август. – Ей не повезло, ее выкрали. Теперь я выкрал ее назад. У нас плохо с продуктами, и мы с удовольствием купили бы у вас, если вы можете поделиться.

Уилбергер еще раз взглянул на Лорену, которая сидела, опустив голову.

– Я не такой негодяй, чтобы брать деньги за еду, – заверил он. – Пожалуйста, милости просим в лагерь и ешьте, сколько влезет, если не имеете ничего против моих крутых парней.

– Вряд ли, – тихо проговорил Август. – Мы оба очень робкие.

– А, понятно. – Уилбергер снова бросил взгляд на Лорену. – Я ужасно рад, что с вами нет стада. Казалось бы, на этих равнинах для всех места хватит, но сами видите, здесь уже тесновато. Я было хотел сегодня переправиться, но решил подождать до утра.

Он немного помолчал, раздумывая над проблемой их робости.

– Мы как раз собирались подзаправиться, – сообщил он. – Это свободная страна, так что я советую вам разбить лагерь, где вам заблагорассудится. Я возьму кастрюльку у повара и привезу вам еду, когда вы устроитесь.

– Премного благодарен, – сказал Август. – Дерева в этих краях не встречали?

– Нет, сэр, – ответил Уилбергер. – Будь в этих краях дерево, я бы под ним сидел.

Они разбили лагерь на равнине. Верный своему слову, Уилбергер через час вернулся с маленьким вьючным мулом. Кроме обильной порции говядины с бобами, он привез им маленькую палатку.

– Я этой палаткой почти не пользуюсь, – объяснил он, сбрасывая груз у их костра. – Могу вам одолжить. Возможно, юной леди захочется спрятаться от чужих глаз.

– Полагаю, у вас такие хорошие манеры оттого, что вы изучали латынь, – заметил Август. – Погода непредсказуема, так что мы будем рады палатке.

– Еще я прихватил бутылку, – сообщил Уилбергер. – Насколько я помню, вы человек пьющий.

Как только Август поставил палатку, Лорена скрылась в ней. Гас постелил там одеяло, и она села на него так, чтобы видеть его. Мужчины уселись у костра выпить.

– Легко идете? – спросил Август.

– Нет, сэр, – ответил Уилбергер. – Мой старший умер недалеко от Форт-Уэрта. Где-то впереди у меня еще одно стадо, но я не могу уехать, чтобы проверить его. Не уверен, что я его когда-нибудь увижу, хотя шансы есть.

– Отчего он умер? – поинтересовался Август. – Там ведь вполне здоровый климат.

– Он умер от того, что на него упала лошадь, – объяснил Уилбергер. – Обожал объезжать диких лошадей.

– Глупо, – заметил Август. – У нормального взрослого человека должно было хватить ума поискать покладистую лошадь.

– Не все такие, – возразил Уилбергер. – Та кобыла, которую капитан Калл отказался продать, вовсе не выглядит покладистой, а ведь он тоже вполне взрослый человек.

– Взрослый – да, но не сказать, чтобы нормальный, – объяснил Август. – Я отношу это за счет недостатка образования. Поучись он в свое время латыни, может, и продал бы вам свою кобылу.

– А вы считаете себя нормальным? – спросил Уилбергер.

– Безусловно, – ответил Август. – Я еще не встречал человека более нормального, чем я.

– И тем не менее вы сидите здесь, на голой равнине, с робкой женщиной, которую вам пришлось спасать, – заметил Уилбергер. – И сколько же подонков вам пришлось убить, чтобы спасти ее?

– Порядком, – заверил Август. – Я добрался до пеонов, но шефу удалось улизнуть. Бандит по имени Синий Селезень. Постарайтесь с ним не встречаться, если у вас нет большого опыта в схватках.

– А он где-то здесь? Я слышал об этом негодяе.

– Нет, я думаю, он направился к реке Пергетори, – ответил Август. – Но, с другой стороны, я его уже однажды недооценил, и именно поэтому эту молодую даму украли. Я уже подзабыл, как надо обращаться с бандитами.

– Она в неважном состоянии, ваша девушка, – заметил Уилбергер. – Вам следует отвезти ее в Форт-Уэрт. Севернее вы никакой медицинской помощи не найдете.

– Мы поедем потихоньку, – сказал Август. – Куда мне вернуть палатку?

– Я буду по делам в Денвере к концу года, – сообщил Уилбергер. – Разумеется, если буду к тому времени жив. При случае отправьте ее в Денвер. Я этой чертовой штукой редко пользуюсь, но она мне может понадобиться следующей зимой, если я буду в ветреных краях.

– Я получил большое удовольствие от виски, – проговорил Август. – Глупо отказываться от привычных удовольствий, чтобы тащиться по коровьему дерьму за скотом.

– Может, вы и правы, я об этом сам частенько думал, – согласился Уилбергер. – Если вы такой нормальный парень, то как же вы во все это вляпались?

– У меня незаконченное дело в Огаллале, в Небраске, – объяснил Август. – Не хочу состариться, не закончив его.

– Понятно, – заметил Уилбергер. – Наверное, украли еще одну робкую даму.

Они пили, пока бутылка не опустела.

– Если у вас есть вторая, то жаль, что вы ее не захватили, – сказал Август. – Мне необходима тренировка.

– Что же, если мы не сумеем перебраться через эту чертову реку завтра утром, посмотрю, не завалялась ли где еще одна, – пообещал Уилбергер, вставая. – Мне редко доводится говорить с таким человеком, как вы. Не могу понять, нравитесь вы мне или нет, но, признаюсь, беседовать с вами интересно. В моем лагере ничего подобного не дождешься.

Он сел на лошадь и собрался уезжать.

– Я пошлю повара с завтраком к вам. Кстати, а не встречался ли вам по пути молодой шериф из Арканзаса? Он где-то здесь, и я о нем беспокоюсь.

– Вы, верно, говорите о Джули Джонсоне, – догадался Август. – Мы с ним расстались четыре дня назад. Он направился на север.

– У него забавные спутники, – заметил Уилбергер. – Просто мне как-то не по себе. Мне он понравился, но он очень неопытен.

– Теперь у него больше опыта, – заверил Август. – Синий Селезень убил его спутников.

– Убил всех троих? – поразился Уилбергер. – Я даже предлагал мальчонке работу.

– Лучше бы он согласился, – сказал Август. – Мы их похоронили к западу отсюда.

– Этот Синий Селезень, видно, крутой сукин сын. – Уилбергер с минуту посидел молча, уставившись в темноту. – Ведь чувствовал же я, что этому молодому Джонсону недостает опыта, – пробормотал он и уехал.

На следующее утро повар Уилбергера привез завтрак. Утро выдалось ясное, солнце жарило вовсю, и равнина вскоре высохла. Август вышел из палатки, но Лорена осталась у входа.

– Живем, как в гостинице, Лори, – проговорил Август. – Еду нам приносят, только есть успевай.

В этот момент повар слегка зазевался, и вьючный мул довольно прицельно лягнул его.

– Ему надоело сюда таскаться, – пожаловался повар.

– Или ему надоел погонщик, – предположил Август. – Я бы купил его, если он продается. Я с мулами всегда ладил.

– Этот мул не продается, – заявил повар, оглядывая лагерь. – Я бы тоже не возражал жить в палатке и ничего не делать.

С этими словами он развернулся и направился назад.

Когда он скрылся из виду, Лорена вышла из палатки и села на солнышке. Пока они завтракали, ковбои Уилбергера принялись сдвигать стадо к реке.

– Любопытный человек этот Уилбергер, – заметил Август. – За словом в карман не лезет. Полагаю, он в полном порядке.

К полудню все стада и с ними фургон и верховые лошади были уже на другом берегу. Скоро они исчезли из виду.

– Нам стоит тоже переправиться, пока это возможно, – предложил Август. – Вдруг снова дождь пойдет.

Он сложил палатку, которая оказалась неудобным грузом для лошади. Ей это совсем не понравилось, и она попыталась взбрыкнуть, но Август вскоре с ней справился. Вода в реке несколько спала, так что пре одолели они ее без особого труда и разбили лагерь ми лях в двух к северу от реки, на небольшом холме.

– Теперь мы устроились, – констатировал Август, укрепив палатку. – Думаю, ребята через недельку объявятся.

Лорена предпочитала, чтобы они вообще никогда не появлялись, но радовалась, что у них есть палатка, потому что почти сразу с северо-запада набежали тучи.

– Пусть льет, нам не страшно, – заверил Август, доставая из седельной сумки коробку с пуговицами. – Полагаю, играть в карты нам дождь не помешает.

Уилбергер предусмотрительно оставил им немного кофе и кусок бекона, так что с этими продуктами, палаткой и пуговицами они провели неделю. Щеки у Лорены были уже не такими впалыми и синяки исчезли. Она все еще спала, прижавшись к Августу, и не отводила от него взгляда, куда бы он ни направлялся. Раз или два, когда стояла хорошая погода, они вечерами ездили к реке. Август смастерил грубую удочку из ниток, найденных в форте. Согнув иголку, сделал крючок, на который нанизывал головастиков в качестве приманки. Но рыбы не поймал. Когда он бывал у реки, то раздевался и купался.

– Иди сюда, Лори, – звал он. – Тебе не повредит помыться.

Наконец она решилась. Она не мылась очень давно и получила удовольствие от прикосновения воды к ее телу. Гас сидел недалеко на камне и обсыхал на солнце. Течение было быстрым, и она побоялась заходить глубоко. Лорена удивилась, какой белой оказалась ее кожа, когда она смыла с нее грязь. Вид ее загорелых ног и белого живота так поразил ее, что она снова принялась плакать. А когда она начинала плакать, то уже не могла остановиться, ей казалось, что она так и будет всегда плакать. Гас заметил и подошел, чтобы помочь ей вылезти из воды, потому что она так и стояла, рыдая, по пояс в воде.

Гас не стал ей выговаривать.

– Я так думаю, что тебе лучше всего выплакаться, Лори, – предложил он. – Только помни, у тебя еще вся жизнь впереди.

– Они не должны были так со мной обращаться. – Лорена взяла лохмотья, в которые давно превратилось ее платье, и вернулась в палатку.