35

Скоро стало жарко, скот, уставший от ночной беготни, обленился, и его трудно было сдвинуть с места Каллу пришлось поставить половину работников сзади, чтобы подгонять отстающих. Но он твердо намеревался пересечь реку, потому что Дитц снова предсказал бурю ночью.

Избежать кустарника оказалось невозможным, Дитц нашел путь, немного поближе к реке, который давал им возможность обойти самые густые заросли Когда они спустились к реке, на них тучами набросились комары, донимавшие одинаково и людей и лошадей. Они облепили всех так густо, что их можно было стирать, как пятна. Все люди закрыли по возможности лица, а некоторые даже надели перчатки. Лошади вскоре начали дергаться, взбрыкивать и махать хвост ми, пытаясь отогнать комаров. Коровы тоже беспокоились, поскольку комары облепляли им глаза и залез ли в ноздри.

Ньют вскоре так покрылся кровью от раздавленных комаров, что производил впечатление участника жестокой битвы. Едущий рядом Шон чувствовал себя лучше. Любая неприятность заставляла Шона вспоминать о доме, а комары были еще той неприятностью.

– Вот если бы мы ехали в Ирландию, – сказал Ньюту. – Если бы я знал, где корабли, я бы поехал. Лицо его от комариных укусов распухло.

– Я надеюсь, мы утопим этих поганцев, когда войдем в реку, – заметил Ньют. Только это и обещало избавление. Ньют боялся реки, но это было еще до нападения комаров.

Хуже того, одна рыжая корова начала выводить его из себя. Она приобрела мерзкую привычку протискиваться в чащу и останавливаться там. Крики на нее не действовали, она стояла и зарослях и смотрела на него, чувствуя себя в безопасности. Один раз Ньют даже спешился, надеясь, что она испугается человека на земле, но она угрожающе наклонила голову, и ему пришлось отказаться от своей затеи.

Раз за разом она заходила в чащу, и раз за разом ему приходилось лезть в эту чащу за ней. Корова выскакивала оттуда как ошпаренная, ломая сучья рогами, и мчалась так, будто собиралась вести стадо. Но как только встречались следующие заросли, она снова устремлялась туда. Она причиняла ему столько беспокойства, что он подумывал, не бросить ли ее, потому что ему казалось, что, в то время как все гонят стадо, он лично гонит одну эту рыжую корову.

Когда появились комары, выносить поведение коровы просто не стало мочи. Корова забиралась в чащу и смотрела на него молча и тупо, двигаясь только по необходимости и останавливаясь каждый раз, как подворачивались подходящие заросли. Ньют боролся с жгучим желанием вытащить пистолет и пристрелить ее, так ей и надо. Ничто другое не произвело бы на нее впечатления. Еще никогда он не встречал такого мерзкого животного. Но он не мог ни бросить, ни пристрелить ее, потому что капитан не одобрил бы ни того, ни другого. Ньют уже наорался до хрипоты. И все, что он мог сделать, это извлекать корову из одной чащи за другой.

Калл предусмотрительно купил у Памфри быка-вожака, большого, смирного и длиннорогого, которого они прозвали Старым Псом. Разумеется, бык никогда не бывал в Монтане, но он уже довел несколько стад до залива Матагорда. Калл рассудил, что он им послужит, по крайней мере до того, как они приучат стадо слушаться.

– Этот Старый Пес вроде меня, – заявил Август, наблюдая, как Диш Боггетт ставит его во главе стада, готовясь к переправе.

– В каком смысле? – поинтересовался Калл. – Такой же ленивый?

– Зрелый, вот что я хотел сказать, – ответил Август. – Он не отвлекается на мелочи.

– Ты вообще ни на что не отвлекаешься, – заметил Калл. – Разве только на лепешки и шлюх. Ну и что там Джейк? – спросил он. Его злило, что от Джейка никакой пользы. Этот парень делал много неприятных вещей в их бытность рейнджерами, но никогда не доходил до того, чтобы привести в ковбойский лагерь шлюху.

– Джейк остается Джейком, – ответил Август. – Для него это работа на целый день. И ему еще требуется женщина в помощь.

Диш постепенно сдвинул Старого Пса в нужную позицию. Работал он спокойно и споро. Старый бык был вдвое больше, чем годовалые тощие телята в стаде. Его длинные рога причудливо переплетались.

Перед самой рекой они вышли на поляну в милю или больше шириной. После борьбы с мескитовым деревом и карликовым дубом все почувствовали облегчение. Поляна была покрыта высокой травой. Калл промчался через нее вместе с Дитцем, чтобы осмотреть место переправы. Диш подъехал к Августу на аккуратной гнедой, которую он звал Усик. То была хорошо обученная лошадь, которая чутко следила, чтобы какая-нибудь шалая корова не сделала попытки улизнуть. Диш отвязал лассо и сделал несколько пробных бросков, используя для этой цели мескитовое дерево. Затем, шутки ради, он попытался набросить лассо на низко летящего сарыча, вспорхнувшего с трупа броненосца.

– Ты, похоже, практикуешься, чтобы заарканить женщину, когда мы доберемся до Огаллалы, – заметил Август.

– Как я слышал, в этом городе нет нужды заарканивать женщин, – ответил Диш. – Они сами тебя ловят.

– До Небраски далеко, – сказал Август. – К тому времени ты будешь готов быть пойманным.

– Где ты пропадал все утро? – спросил Диш. С одной стороны, он надеялся, что Гас немного поговорит о Лорене, хотя, с другой стороны, ничего не хотел слышать, поскольку это касалось и Джейка Спуна.

– О, мисс Лорена и я любим пить по утрам кофе вместе, – сообщил Август.

– Надеюсь, ей не слишком досталось во время бури. – Диш неожиданно взгрустнул. С его точки зрения, ничего не могло быть приятнее, чем пить по утрам кофе с Лореной.

– Да нет, она в порядке, – ответил Август. – Свежий воздух ей явно идет на пользу.

Диш больше ничего не сказал, и Август решил не дразнить его. С ним случалось такое, что сама юность молодых делала его добрее, – они не понимали, сколь скоротечна жизнь, что любовь тоже проходит или, по крайней мере, стихает. Молодой Диш, каким бы хорошим работником он ни был, вполне мог не дожить до шлюх в Огаллале, так что те нежные чувства, которые он испытывал к Лорене, могли оказаться его единственными.

Глядя на Диша, испытывающего страстную потребность в Лорене, которую ему, скорее всего, никогда не получить, Август вспомнил свою любовь к Кларе Аллен, и ему стало одновременно и больно, и приятно. Молодая Клара обладала таким изяществом, что при одном взгляде на нее у мужчин перехватывало дыхание. К тому же она постоянно смеялась, хотя жизнь ее была далеко не легкой. Несмотря на веселые глаза, характер у Клары был вспыльчивый, а иногда она впадала в такую депрессию, что ничто не могло заставить ее ответить ему или хотя бы взглянуть на него. Когда она вышла замуж за торговца лошадьми, у него было такое чувство, будто он упустил главную возможность в своей жизни. Как ни хорошо им было вместе, он так и не смог по-настоящему коснуться ее, вне зависимости от ее настроения. И не из-за его жены, просто Клара выбрала такие отношения между ними. Она его по-своему любила, хотела видеть рядом в определенных случаях, но, несмотря на все старания, его внешность и опыт, изменить эти отношения она отказывалась.

В тот день, когда она поставила его в известность, что выходит замуж за торговца лошадьми из Кентукки, он слишком оторопел, чтобы что-то сказать. Она сообщила ему это спокойно, без выкрутасов: Боб – тот человек, что ей нужен, вот и все. Он до сих пор помнил то мгновение: они стояли перед ее маленьким магазинчиком в Остине, и она взяла его руку и немного подержала в своей.

– Ну что же, Клара, – сказал он, растерявшись, – с моей точки зрения, ты делаешь глупость, но я желаю тебе счастья. Надеюсь, я смогу тебя иногда видеть.

– Нет, если это будет зависеть от меня, – ответила она. – Оставь меня в покое лет эдак на десять. А потом приезжай в гости.

– Почему на десять лет? – спросил он удивленно. Клара усмехнулась, она всегда любила пошутить.

– А как же, я тогда буду женой со стажем, – пояснила она. – Меня уже тогда таким, как ты, не соблазнить. Но как только моя замужняя жизнь утрясется, я хочу, чтобы ты приехал.

Августу ее высказывание показалось лишенным смысла.

– Зачем? – поинтересовался он. – Планируешь сбежать через десять лет или что?

– Нет, – ответила Клара. – Но я захочу познакомить с тобой моих детей. Я хочу, чтобы ты стал им другом.

Ему пришло в голову, что он уже на несколько лет опоздал. Ведь с той поры, как Клара держала его за руку у маленького магазинчика, прошло шестнадцать лет. Он не очень тщательно следил за временем, да и роли это не играло никакой. Просто будет больше детей, кому он сможет стать другом.

– Я могу задержаться в Огаллале, – произнес он вслух.

Диш удивился.

– Да задерживайся сколько хочешь, Гас, – заметил он.

Август разозлился на себя за то, что высказал вслух свои мысли. Однако мысль поселиться неподалеку от Клары и ее детей соблазняла его куда больше, чем необходимость тащиться за Каллом в еще одну тьмутаракань. Клара была образованной женщиной, даже смолоду она читала газеты; будет с кем поговорить обо всех событиях. Калл никакого интереса к событиям не проявлял, а такой тип, как Пи Ай, даже не знал, что оно такое – событие. Будет приятно время от времени болтать с женщиной, сохранившей любопытство к жизни, хотя вполне возможно, что жизнь на границе в течение шестнадцати лет несколько притупила живость Клары.

– Ты читать умеешь, Диш? – спросил он.

– Ну, я знаю буквы, – ответил Диш. – Могу читать некоторые слова. Но их много, а практики у меня мало.

На некотором расстоянии от них Калл и Дитц ехали вдоль берега, оценивая ситуацию.

– Хоть бы скорее добраться до Ред-Ривер, – сказал Диш. – Не люблю я эти низменности.

– А я с удовольствием уже оказался бы у Йеллоустон, – поддержал его Гас. – Может, капитану этого хватит?

Когда они подъехали к реке, то им показалось, что переправа не составит никакой трудности. Старый Пес, похоже, испытывал большую симпатию к Дитцу и последовал за ним в воду, не остановившись даже, чтобы понюхать. Калл, Диш, Август, Пи и Нидл Нельсон растянулись вдоль берега реки, но скот не выказывал никакого другого желания, кроме как следовать за Старым Псом.

Течение было быстрым, и вода – грязно-коричневая, но плыть скоту пришлось всего несколько ярдов. Только небольшие группки порывались повернуть назад, но, поскольку почти все ковбои были под рукой, серьезной опасности эти животные не представляли.

Несмотря на то, что все шло гладко, Ньют основательно перепугался и на секунду закрыл глаза, когда вода поднялась до седла. Но он практически не намок, а открыв глаза, увидел, что он уже, считай, на другом берегу. Они достигли суши одновременно с тощим коричневым быком. Мышь и бык выбрались на берег рядом.

И только когда Ньют хотел повернуться, чтобы посмотреть, как идут дела, раздался такой ужасный крик, что он едва не потерял сознание. Он еще не успел ничего понять, как мимо него промчался Пи Ай, за ним капитан. Они оба держали в руках свернутые лассо и направляли лошадей в воду. Ньют удивился, зачем им в воде веревки. Но тут он увидел Шона, который все кричал и кричал, причем так, что Ньюту хотелось зажать уши. Он увидел, что Шон едва держится на лошади и что вокруг него извивается много каких-то коричневых штук. Сначала из-за этого крика Ньют не понял, что это за штуки, похожие на гигантских червей. Но через мгновение его мозг осознал то, что видели глаза. Гигантские черви – это змеи, водяные щитомордники. Он еще только сообразил, что к чему, а мистер Гас и Дитц съехали в воду за Пи Аем и капитаном. Как они умудрялись проделывать все так быстро, он не мог понять, потому что крик начался, когда Мышь и бык влезли на берег так близко друг от друга, что Ньют видел капельки воды на рогах быка.

Затем крик внезапно смолк, потому что Шон ушел под воду, зато теперь слышалось дикое ржание лошади, которая билась в воде и вскоре повернула назад, к дальнему берегу. Когда она смогла встать на ноги, то стряхнула с себя трех змей, а еще одна соскользнула с шеи.

Пи Ай и капитан били по воде веревками вокруг себя. Ньют увидел, как Шон показался из воды дальше по течению, но он уже не кричал. Пи быстро нагнулся и исхитрился поймать Шона за руку, однако его лошадь испугалась змей и Пи не удержал руку, но тут рядом оказался Дитц. Когда Шон снова показался на поверхности, Дитц схватил его за ворот и удержал. Шон молчал, хотя Ньют видел, что рот у него открыт. Дитц взял лошадь Пи под уздечку и успокоил животное. Пи удалось подхватить Шона под мышки и уложить поперек седла. Только несколько змей виднелись еще на поверхности. Диш Боггетт держал ружье, но был слишком потрясен зрелищем, чтобы стрелять. Дитц махнул ему рукой, чтобы он отошел. Неожиданно послышался характерный хлопок – мистер Гас выстрелил из своего большого кольта. Он сделал еще два выстрела, и еще две змеи исчезли. Капитан ехал бок о бок с Пи и помогал ему поддерживать Шона.

Минута, и лошадь Пи вышла на мелкое место. Калл и Дитц придержали ее, а Пи взял умирающего мальчика на руки. Тогда Дитц вывел лошадь на берег. Август выехал из воды за Каллом. Скот все еще шел через реку, но ни одного ковбоя в воде видно не было. Берт, ребята Рейни и Аллен О'Брайен все еще стояли на южном берегу, не рискуя спуститься в воду. Вдалеке появились фургон и лошади.

Пи передал мальчика Дишу и Дитцу. Калл быстро снял с седла свой дождевик, и они положили на него Шона. Его глаза были закрыты, тело слегка подергивалось. Август разрезал рубашку парня – они увидели следы от восьми укусов, включая один на шее.

– И это не считая ног, – сказал Август. – Там уже можно и не считать.

– Почему так вышло? – спросил Диш. Он ясно видел змей, даже хотел по ним стрелять, но не понимал, почему все произошло.

– Ему не повезло, скорее всего, его лошадь наступила на гнездо, так я думаю, – пояснил Август. – Я никогда раньше не видел змеиных гнезд в этой реке, а я пересекал ее сотни раз. Я вообще ни в одной реке такого количества змей не видел.

– Их взбудоражила буря, – заметил Дитц.

Калл встал на колени около Шона, бессильный хоть чем-то ему помочь. Мальчику страшно не повезло: тащиться из такой дали, как Ирландия, чтобы въехать прямо в гнездо водяных щитомордников. Он вспомнил, как много лет назад он остановился напоить лошадь на высыхающем озере выше по Бразосу. Он въехал в воду, чтобы лошадь могла напиться, и, случайно взглянув вниз, увидел, что все илистое дно озера кишит щитомордниками. Там была масса гнезд, но, к счастью, он ни в одно не въехал. Зрелище настолько взбудоражило его, что он рефлекторно выстрелил в змею, что было глупо, – зачем убивать одну, когда их там сотни?

Он иногда встречал змей в реках, но всегда одну или две, никогда больше. А вокруг мальчика извивались по меньшей мере двадцать. На южном берегу лошадь, на которой он ехал, каталась по земле, но перепуганные ковбои не обращали на нее внимания. Вероятно, лошадь тоже покусали.

Пи, первым бросившийся на помощь, въехав на своей лошади прямо в гущу змей, неожиданно так ослабел, что боялся свалиться с лошади. Он спешился, держась за луку седла, на случай если ноги под ним подогнутся.

Август обратил внимание на его бледность и подошел.

– Тебя змея укусила, Пи? – спросил он, потому что в такой суматохе человек может получить раны и сразу их не заметить. Он знавал много случаев, когда люди не сразу замечали пулевое ранение. Один рейнджер так перепугался, когда ему указали на его рану, что умер от страха, а не от пули.

– Нет, не думаю, – ответил Пи. – Я вроде всех отогнал.

– Сними-ка штаны, – попросил Калл. – Какая-нибудь могла укусить тебя снизу.

Они не нашли укусов на Пи, а тем временем скот начал разбредаться, поскольку никто за ним не следил. Некоторые коровы выбирались на берег в сотне футов по течению.

– Гас, ты с Дитцем побудь с мальчиком, – велел Калл, садясь на лошадь. – Нам надо собрать стадо.

Он заметил белого как мел Ньюта.

– Пойди помоги нам, – велел он. Пи и Диш уже по скакали к стаду.

Ньют повернул свою лошадь и последовал за капитаном, чувствуя, что поступает неправильно. Он должен был сказать что-то Шону, даже если тот и не может его слышать. Ему хотелось сказать Шону, чтобы тот поскорее уходил, нашел бы корабль и вернулся в свою Ирландию, и пусть капитан думает что хочет. Он понимал, что Шон умирает, что ему уже поздно искать корабль, но он все равно хотел это сказать. У него была такая возможность, но он ее упустил.

Он ехал рядом с капитаном, чувствуя, что его в любую минуту может вырвать, и страдая от того, что не остался рядом с другом.

– Он хотел вернуться в Ирландию, – неожиданно произнес Ньют, обливаясь слезами. Он так переживал, что ему было безразлично, что кто-то может заметить его слезы.

– Что же, вот он и уехал, – тихо ответил Калл. Ньют держал поводья, позволяя Мыши делать всю работу, и плакал. Он вспоминал крики Шона и извивающихся змей, похожих на гигантских червяков. Когда последние коровы присоединились к основному стаду, капитан снова пустил лошадь в воду, что поразило Ньюта. Он представить себе не мог, что можно без всякой надобности въехать в реку, которая только что кишела змеями. На этот раз змей видно не было. Ньют видел, что мистер Гас и Дитц сидят не шевелясь, и подумал, что Шон, возможно, еще жив. Он все еще ощущал необходимость подойти к Шону, даже если тот уже не сможет ему ответить, но боялся. Не зная, как поступить, он сидел на лошади и плакал до тех пор, пока его не стало рвать. Ему пришлось наклониться, чтобы не испачкать шею лошади.

Он стал мечтать о том, как бы повернуть все вспять, заставить дни бежать назад, вернуться к тому времени, когда они еще не уезжали из Лоунсам Дав. Он представлял себе Шона здоровым и веселым и делал то, чего не сделал на самом деле: советовал ему отправиться в Галвестон и найти корабль, который увезет его домой. Но когда он оглядывался, то снова видел мистера Гаса и Дитца, стоящих на коленях около Шона. Он страстно желал, чтобы Шон сел и выздоровел, но Шон не садился, а Ньюту только и оставалось, что сидеть на лошади и держать скот.

Август и Дитц ничем не могли помочь Шону, только сидеть с ним рядом и смотреть, как он умирает.

– Наверное, было бы лучше, если бы Пи дал ему утонуть, – заметил Август. – Какой же невезучий паренек.

– Да, здорово невезучий, – подтвердил Дитц. Он чувствовал, как дрожат руки и ноги. Он много раз встречался с насильственной смертью, но такой ужас ной ему видеть не приходилось.

Шон умер еще до того, как его брат переправился через реку. Август закрывал мальчика своим плащом, как раз когда табун взбирался на берег. Он прошел так близко, что, когда лошади остановились, чтобы отряхнуться, они забрызгали Дитца с головы до ног. Братья Спеттл выехали на берег с расширенными от ужаса глазами, цепляясь за своих мокрых лошадей. На противоположном берегу Калл командовал работниками, помогающими спустить фургон к реке.

– Ну, если эти змеюки нападут на Бола, он им за даст, – заметил Август. – У него то еще ружье.

– Их взбудоражила буря, – повторил Дитц. Он чувствовал себя виноватым, потому что предпочел эту переправу другой, выше по реке, и теперь парень был мертв.

– Ладно, Дитц, сам знаешь, жизнь коротка, – заметил Август. – Для одних еще короче, чем для других. Скверно наше путешествие начинается.

Боливар был недоволен. Он считал, что фургон не сможет переехать через реку, даже такую маленькую, но и вылезать из него он не хотел. Он мрачно сидел на облучке рядом с Липпи, пока ковбои привязывали к фургону веревки.

– Вы говорите, Шон умер? – спросил Аллен О'Брайен, настолько потрясенный, что едва мог говорить.

– Да, он умер, – подтвердил Калл, который видел, как Гас прикрыл тело.

– Это я виноват, – сказал Аллен, и слезы потекли по его круглому лицу. – Не надо мне было тащить его сюда. Я ведь знал, что он еще слишком молод.

Калл промолчал. То, что случилось, разумеется, не имело никакого отношения к возрасту мальчика; даже опытный человек, въехавший в змеиное гнездо, не выжил бы. Он и сам бы не выжил, а он змей никогда не боялся. Все это лишь доказывало то, что он всегда говорил: в жизни куда больше опасностей, чем можно предусмотреть даже при самой тщательной подготовке. Аллен О'Брайен не должен терять времени на угрызения совести, потому что мальчик вполне мог умереть и в Ирландии, и в любом другом, самом безопасном с виду месте.

Джаспер и Берт видели змей, и Джаспер пришел в такой ужас, что и смотреть не мог на воду. Соупи Джонс был не меньше перепуган. Парни Рейни выглядели так, будто в любую минуту могли свалиться с лошадей.

Больше всего на свете Джасперу хотелось уволиться. Он пересекал эту реку много раз, но сейчас, при приближении момента, когда ему придется сделать это еще раз, он чувствовал, что это выше его сил. Пи, Диш и остальные, уже оказавшиеся на другом берегу, казались ему самыми везучими людьми в мире.

– Капитан, как вы думаете, там нет больше змей? – спросил он.

– Нет, они разбежались, – ответил Калл.

Когда они спускались к реке, Джаспер вытащил пистолет, но Калл покачал головой.

– Никакой стрельбы, – произнес он. Он не был уверен в том, что кто-нибудь из них, стреляя с плывущей лошади, может во что-то попасть, как это удалось Гасу.

– Отбивайся веревкой, если заметишь, – посоветовал Калл.

– Надеюсь, они не заползут в фургон, – заметил Липпи, и губа у него тряслась от страха.

Фургон держался наплаву лучше, чем они ожидали, Боливар и ног не замочил. Джаспер один раз метнулся в сторону, приняв за змею палку, но щитомордников нигде не было видно.

Аллен спешился и, стоя, плакал над телом брата. Джаспер Фант тоже плакал, в основном от облегчения, что все еще жив.

Пока они плакали, Дитц и Пи достали из фургона лопаты и выкопали могилу в сотне ярдов от берега, под большим дубом. Затем они отрезали у фургона кусок парусины, завернули мертвого мальчика и отвезли его в фургоне к могиле. Они опустили его, и Дитц и Пи вскоре забросали могилу землей, а остальные стояли вокруг, не зная, что надо говорить в таких случаях.

– Если хочешь, спой, – обратился Калл к Аллену. Аллен постоял, начал было петь ирландскую песню дрожащим голосом, но расплакался и не смог закон чить.

– Жаль, что пианы здесь нет, сыграл бы я ему церковный гимн, – проговорил Липпи.

– Что же, я скажу пару слов, – вмешался Август. – Он был хорошим, храбрым парнем, и мы все видели, как он поборол свой страх и научился ездить верхом. У него был прекрасный голос, нам его будет сильно не хватать. Но он не годился для этой части света. В жизни много несчастных случаев, и один из них выпал на его долю. С нами может то же случиться, если мы не поостережемся. – Он повернулся и сел на Малярию. – Прах праху, – закончил он. – Давайте мы поедем дальше в Монтану.

Он прав, подумал Калл. Лучше всего уехать от смерти. Один за одним ковбои вскакивали на своих лошадей, бросая на прощание быстрый взгляд на грязный холмик под деревом.

Август подождал Аллена, который последним сел на лошадь. Он так ослаб от потрясения, что, казалось, ему это не удастся, но в конце концов он вскарабкался на лошадь и поехал, непрерывно оглядываясь, пока могила не исчезла за высокой травой.

– Все произошло так быстро, – твердил он. – Все так быстро. Мы просто уехали и оставили его. Он был у нас в семье любимцем, – добавил он.

– Если бы мы были в городе, мы похоронили бы его по всем правилам, – объяснил Гас. – Но сам видишь, мы не в городе. Так что тебе ничего не остается, как пришпорить лошадь.

– Жаль, что я не смог допеть песню, – сказал Аллен.