Глава 40
МНОГО ДЕНЕГ
– Грохнуть его, – в который уже раз повторил Мурза.
– Э, слушай, что ты все – грохнуть, грохнуть! Это самое простое, – опять вскинул руки Вахид.
– Старику звонили? – снова спросил Амир.
– Старик думает, – ответил Шамиль.
Вагик Баграмов тихо сидел в уголке. Он не спал всю эту ночь, он уже вообще мало что соображал. Рассказав чеченам о предложении Бухгалтера, он ожидал, что его похвалят, что назначат руководителем этой операции, но чечены особого энтузиазма не проявили. Они позвонили сидящему в Бутырках Старику, потом уселись за большой круглый стол, пили вино, закусывали мясом и зеленью. Говорили мало и с большими паузами.
Через два часа Вагик собрался уходить, но ему приказали сидеть и не дергаться.
«Ну, не нравится, так нечего и трепаться, – раздраженно думал Вагик. – Хотят грохнуть, пусть сами этим занимаются. Пора спать».
Но чечены сидели и сидели, перекидывались пустыми репликами и ничего не решали окончательно.
Часов в семь утра до Вагика вдруг дошло: «Им интересно! Им нравится! Им это так нравится, как ничто из предыдущего! Я никогда не видел, чтоб они сидели всю ночь и думали. Они ни за что не захотят грохнуть золотую рыбку! А меня никогда не назначат руководителем этой операции, потому что все возьмут в свои руки. Вах, они еще и передерутся за право первенства!»
Не успел он додумать эту нехитрую мысль, как зазвонил телефон.
Амир говорил по-чеченски, но Вагик понял – это Старик.
Переводить разговор Амир не стал. Он вернулся за стол и сказал:
– Чисто.
«Ага, они проверяли его по ментовским каналам, – понял Вагик. – И там все в ажуре».
– Все равно грохнуть его, – сказал Мурза.
– Э-э, тебя грохнуть! – сказал Вахид.
Хозяин казино вздрогнул. Чеченцы никогда так зло друг с другом не разговаривают.
«Точно, они сейчас передерутся!»
– Такой хитрый, да? – сказал Шамиль.
– Сам ты хитрый, как баба! – сказал Амир.
Это тоже было страшное оскорбление. Война, конечно, огрубила чеченцев, но остатки мужской гордости в них оставались, на оскорбление они отвечали резко и крайне жестоко.
По всем правилам уже давно должна была быть в этой комнате пальба. Но чечены только вяло переругивались и никакого оружия не доставали.
«Вах! – подумал Вагик. – Они хотят эти деньги! Они про честь забыли! Может, они и про меня забыли. Так я им напомню. Без меня им никаких денег не видать».
– Так, – сказал он, поднимаясь из угла, – пока вы тут не выяснили, кто из вас женщина, а кто хитрый, я скажу. Никакие ваши хитрости тут не проскочат. Мужик тертый. Он все рассчитал. Я с ним разговаривал не один раз. Мне он доверяет. И дело хочет вести только со мной. Вы можете меня грохнуть тоже, но тогда вы никогда с ним не свяжетесь, потому что только я знаю, как это можно сделать.
Чечены сверкали глазами, сжимали до хруста кулаки, но молчали в тряпочку и слушали свою «шестерку», как хорошие дети строгого отца.
– Лучше поговорим о цифрах. Нас в деле семь человек...
– Каких семь?! – чуть не хором закричали чечены.
– Я, Бухгалтер и вас пять.
– Какой пять?! – закричал Мурза. – Считать не умеешь?!
– А Старик?
– А где Старик?! Не вижу никакого Старика! – закричал Шамиль.
– Почему Старик?! – поддержал его Амир.
– Как знаете, – развел руками Вагик. – Тогда шесть. Двадцать процентов я беру себе, двадцать – Бухгалтеру. Шестьдесят процентов – вам.
Наверное, если бы Вагик сейчас словом и действием оскорбил весь чеченский народ, а так же всех родных и близких присутствующих, реакция была бы куда менее бурной.
Его чуть не порешили тут же, забыв, что, действительно, только он может связаться с Бухгалтером. Кричали до хрипоты, брызгали слюной, хватали его за грудки, чуть не били.
Сошлись на следующих долях: по двадцать процентов каждому.
– А Бухгалтер? – напомнил Вагик.
– Фиг ему!
– Грохнем его! – заключил Мурза.
К десяти часам в кабинете хозяина казино сидели шестеро: сам Баграмов, нервно поглядывающий на телефон, Амир, Шамиль, Мурза, Вахид и... Старик, которого в самом деле звали Аслан. Каким чудом он ухитрился ночью получить постановление суда или прокурора об освобождении из-под стражи – неизвестно. Но теперь проценты снова надо было делить, и Вагик вполне резонно рассудил, что, скорее всего, без процентов, а возможно, и без всего остального, останется именно он.
Купюры, оставленные Бухгалтером, проверили аж в четырех банках. Самым строгим образом. Все было чисто.
Тишина была такая, что даже мухи не летали. Поэтому, когда телефон зазвонил, казалось, что застрочили из крупнокалиберного пулемета.
Это был Бухгалтер.
– Ну, я понимаю, что вы все согласны, – сказал он после любезных приветствий. – Итак, встречаемся возле памятника Пушкину через десять минут. Там все и обсудим. Я надеюсь, вы приготовили деньги?
– Какие деньги? – не понял Вагик.
– Настоящие. Американские деньги.
– Он говорит про деньги, – закрыв трубку, обратился к своим хозяевам Баграмов. – Доллары.
– Понятно, – кивнул Старик. – Сколько?
– Сколько? – повторил вопрос в трубку Вагик.
– Миллион двести тридцать восемь тысяч, – выпалил точную цифру Бухгалтер.
Вагик понял, что повторить эту сумму чеченам он не в силах.
– Это очень дорого, – промямлил он.
– Мне так надоело с тобой прощаться, – угрожающе сказал Бухгалтер.
– Он просит миллион двести тридцать восемь тысяч, – упавшим голосом сказал Вагик чеченам.
К его удивлению, чечены не взбесились, не возмутились даже.
Только Старик сказал:
– Спроси, сколько он напечатает?
– А сколько вы напечатаете?
– Вот так я тебе и сказал по телефону. Вообще не сечешь? Приезжайте к Пушкину, обсудим.
И трубка отрывисто загудела.
Хотя памятник Пушкину был как раз напротив казино, вся компания уселась в машины и несчастные сто метров тащилась в пробке.
Бухгалтер с телохранителем сели в машину Вагика.
– Ну, а где остальные?
– Они здесь. Они в других машинах.
– Значит, нам придется сесть в одну.
Кое-как втиснулись в «мерседес» Вахида, телохранителей пришлось отправлять на других.
– Давайте к МГУ, – махнул рукой Бухгалтер. – А мы по дороге поговорим.
– Говори, – сказал мрачный Мурза.
– Значит, так. У меня есть полторы тонны бумаги. Мы сейчас по дороге заедем и посмотрим. Сделана в Германии, водяные знаки, лавсановые ворсинки, все, как доктор прописал. Она мне обошлась в двести тысяч. С вас я возьму триста. Честно?
– Говори.
– Теперь оборудование. Нашел я конторку – там почти все можно купить. Но, черти, дорого просят. Семьсот тысяч за все сканеры, станки, прессы, проявители и изотопные облучатели. Мы в эту конторку заедем, вы сами сможете с ними поговорить. Теперь краска. Нужна, как вы понимаете, специальная. У меня нет только светло-бордовой. Можно и без нее – детектор ее не считывает. Но небольшая опасность есть. Мне обещали достать за пятьдесят штук. Я сказал, что подумаю. Краска, без светло-бордовой, обойдется в двести тысяч. Итого получается...
– Лимон сто штук, – сказал Старик.
– Верно. Умеете считать, – похвалил Бухгалтер. – Остался резательный станок. Он-то как раз и стоит сто тридцать восемь тысяч. Итого...
– Сколько напечатаешь? – спросил Амир.
– Да чего там мелочиться – все полторы тонны и напечатаю. Это без отходов – брак, обрезки, то, се, получится где-то тонна четыреста килограммов. А вот сколько это будет в купюрах?
Чеченцы задумались. Никто на вес деньги не мерил. Но получалось все равно много.
– Не знаете. Хорошо. Я вам скажу. Это получается тридцать семь миллиардов. Чуть больше.
Чечены наморщили лбы, пытаясь сообразить, много это или мало?
– В переводе на доллары по нынешнему курсу – два миллиарда с хвостиком, – подсказал им Бухгалтер. – Со всеми естественными потерями – продажа, обмен, риск – получается два миллиарда чистыми.
Хозяева не удержались, расплылись в улыбках, но Бухгалтер их сразу охладил.
– Я беру ровно половину. Если вам не нравятся мои условия, я попрошу вас высадить меня у ближайшего метро.
Старик, сидевший за рулем, стал прижиматься к тротуару.
Остановились у метро «Парк культуры».
– Всего доброго, – сказал Бухгалтер. – Неприятно было познакомиться.
– Двадцать процентов, – сказал Старик.
– Целуйте фикус, поливайте бабушку. – Бухгалтер взялся за ручку двери.
– Двадцать пять, – сказал Амир.
– Это несерьезно. – Отпустил ручку Бухгалтер.
– Сколько? Только по-честному? – спросил мрачный Мурза.
– Тридцать пять процентов. Но я к сбыту денег не имею никакого отношения.
– Куда ехать? – спросил Старик.
– Давайте заглянем в одно местечко, я вам бумагу покажу. Это здесь рядом, на Комсомольском.
Огромные рулоны бумаги были упакованы на совесть.
Чеченцы потоптались возле них, Амир попробовал разорвать упаковку, но Бухгалтер закричал так, словно тот пытался выдернуть чеку у гранаты:
– Не трогай! Засветишь! Распаковывать можно только в полной темноте. На ней специальный телурициновый слой. Вскроешь – пиши пропало. Кстати, срок ее годности истекает через неделю. Слишком высокая чувствительность. Поэтому надо быстрее. Как раз времени осталось – напечатать.
Чеченцы понимающе закивали.
– Все, поехали дальше, – скомандовал Бухгалтер.
Конторка, о которой говорил Бухгалтер, была на территории МГУ. Через глазок в двери, которая вела в подвальное помещение, их долго изучал охранник, потом приоткрыл.
– Чего надо?
– Мы к Володе. Я – Иван Ливанович.
Охранник закрыл дверь. Послышались его удаляющиеся шаги.
– Так, господа, деньги при себе? – обернулся к спутникам Бухгалтер. – Если мы только на экскурсию, то нечего людей и беспокоить. Они и так всего боятся.
Чеченцы молча закивали.
Охранник вернулся и открыл дверь.
Подвал был заставлен множеством импортных коробок и ящиков.
Володя оказался очкастым долговязым парнем, суетливым и рассеянным.
– Володя, я, как обещал, – почему-то стал заискивать перед ним Бухгалтер. – По списочку. Вы приготовили?
– У вас система Бэ Цэ двенадцать-двенадцать?
– Нет, у нас Игрек Бета двадцать четыре-ноль семь.
– А да... Бэ Цэ – это документы. У вас, кажется, посложнее что-то.
– Посложнее, – улыбнулся Бухгалтер.
– Пройдемте.
Володя по длинным переходам проводил всю компанию в дальний придел подвала и распахнул дверь небольшого зальчика, уставленного диковинной техникой.
– Вот.
– Заверните, – с купеческим жестом произнес Бухгалтер.
– Э! – поднял палец Мурза. – Нет. Посмотреть надо.
Чеченцы согласно кивнули.
– Пожалуйста, пожалуйста, – суетливо защелкал кнопками Володя. – Имеете право.
Чеченцы уставились в гудящие и мигающие механизмы, мало что понимая.
– Володя, вы выйдите на минутку, – попросил Бухгалтер. – Мы проверим оборудование в деле.
Володя пожал плечами и удалился.
– Значит так, я надеюсь, вы прихватили с собой детектор купюр?
Чеченцы кивнули.
– Молодцы, – похвалил Бухгалтер. – Основательные люди. Попробую удовлетворить ваше любопытство.
Бухгалтер покрутил ручки настроек, пощелкал тумблерами.
– Отвернитесь, – попросил он. – Мне так спокойнее будет. Я тоже человек основательный.
Вагик скосил глаза и заметил, как Бухгалтер вставил в какую-то машину несколько металлических пластинок.
«Клише», – догадался он. Такие пластинки он видел в фильмах о фальшивомонетчиках.
– Можно смотреть. Андрюша, там за тобой выключатель, погаси свет. Я вставлю бумагу.
Телохранитель щелкнул выключателем. Горела лампочка только на лотке большого ризографа.
– Ну, ловите, – сказал Бухгалтер. – Андрюша, можно включать свет.
Аппараты зажужжали, запищали, дернулись многочисленные стрелки на них.
И из лотка ризографа выползла пятисотрублевая купюра.
Чеченцы невольно шагнули вперед.
Но Бухгалтер опередил их, взял купюру, посмотрел на свет и только после этого подал Старику.
Детектор проглотил ее, как родную.
– Еще, – сказал Амир.
– Но – последнюю, – вздохнул Бухгалтер.
Вторая купюра выползла чуть быстрее.
На этот раз ее схватил Мурза. Бумажка была горячей.
– Ага, – утробно выдохнул он.
Детектор снова даже не пикнул.
И в этот момент в дверь застучали.
– Иван Ливанович, все, хватит! – умоляющим голосом просил Володя.
– Действительно, – развел руками Иван Ливанович. – Пора и честь знать, господа. Не дай бог...
– Еще, – сказал Старик.
– Иван Ливанович, я вас прошу...
– Господа, имейте совесть!
– Еще, – сказали чеченцы хором.
– Нет-нет! – замахал руками Бухгалтер. – На первый раз достаточно.
– Еще.
– Не буду. Все.
– Не, ты понял? – зло улыбнулся соплеменникам Шамиль.
– Еще, – шагнул вперед Мурза и сунул руку в карман.
– Вот же зануды! Володя! Еще минутку! – разозлился Бухгалтер. – Мы быстро.
Он снова нажал что нужно, снова все загудело и зажужжало – и выползла купюра.
– Все! Больше ни одной. За показ деньги платят.
Бухгалтер стал поспешно выключать аппаратуру.
На этот раз чеченцы остались довольны.
Володя оказался упрямым как осел.
– Нет, деньги вперед, – твердил он чеченцам, хотя они уже и упрашивали его, и угрожали и даже доставали пистолеты.
– Деньги платите, забирайте все. Денег нет – ничего не получите.
Бухгалтер в спор не влезал.
Чеченцы горячились около часа, а потом, кряхтя, стали раскрывать свои чемоданчики и выкладывать доллары.
– Куда доставить? – спросил Володя.
– Мы сами заберем, – сказали чеченцы. – Три машины хватит?
– Вполне.
Чеченцы оставили в подвале Вагика, а сами поехали организовывать машины для перевозки оборудования, бумаги, краски и прочего, подыскивать помещение для работы. Бухгалтер уехал с ними, а телохранитель его остался.
Вагику предложили чай или кофе. Он предпочел кофе и через пять минут спал непробудным сном. Его уложили в комнатке, крепко заперли.
Володя побежал вставлять в ризограф новые купюры (из нехитрого аппарата вылезали вставленные туда заранее самые настоящие деньги, которые с успехом и выдавались за фальшивые). Прибежал охранник.
– Чип, там Нина Николаевна.
– За час успеем? – спросил Чип телохранителя Бухгалтера.
– Должны, – ответил Сынок.
– Впусти, – кивнул Чип охраннику.
Вошли пятеро угрюмых азербайджанцев и одна подвижная дама, которая тут же обратилась к Чипу:
– Володя, я, как обещала. За списочком. Вы приготовили?
– У вас система Бэ Цэ двенадцать-двенадцать?
– Нет, у нас Игрек Бета двадцать четыре-ноль семь.
– А да... Бэ Цэ – это документы. У вас, кажется, посложнее что-то.
– Посложнее, – хитро улыбнулась дама и подмигнула азербайджанцам.
– Пройдемте.
– Так, господа, деньги, надеюсь, при себе? – обернулась к азербайджанцам дама. – Если мы только на экскурсию, то нечего людей и беспокоить. Они и так всего боятся.
И новая компания пошла смотреть, как из ризографа вылезают «фальшивые» купюры.
Всего таких падких до легкой наживы компаний в этот день побывало в подвальчике аж пять.
