Тот же день – четверг, 23 часа 37 минут
Это был Радий Свердлов, внук первого Президента страны Советов и собственный корреспондент «Комсомольской правды» по Азербайджану. На столе стояла бутылка экспортной водки, какая-то закуска и знакомая мне бутылка недопитых три дня назад «Черных очей». Господи, неужели прошло всего три дня с того понедельника, когда я ночью читал рукопись Белкина? А главное, что было на столе – копия рукописи Вадима Белкина, второй экземпляр. Оказывается, Инна печатала повесть Белкина в двух экземплярах, под копирку, первый экземпляр отдала мне, а второй… «Шерше ля фам – ищите женщину!» – сказано в первой заповеди к раскрытию преступления. Ну, а как будет по-французски «Ищет женщина»?
Тихая, скромная машинистка «Комсомольской правды», любящее Белкина существо произвело свое следствие, свой частный сыск. Она уговорила ответственного секретаря редакции Гранова вызвать Радия Свердлова из Баку в Москву и дала Радию прочесть дневник-рукопись Белкина. И теперь толстенький тридцатипятилетний потомок Первого Президента, выпив для храбрости триста грамм водки, говорил мне горячо, доверительно:
– Слушайте, Игорь Иосифович, я вам скажу, как полуеврей полурусскому. Это же такая мафия! На каждом шагу!.. Конечно, Вадим был арестован и сидел в Баку, в КПЗ. И конечно, в этой рукописи все – правда, да еще и не полная! И он жил у меня – я вам тогда наврал все по телефону. А почему наврал? Скажу! 22-го мая Вадим улетел в Москву, а 27-го, в воскресенье, меня вдруг приглашают в МВД к Векилову. Вы знаете, кто это? Это тот самый голубоглазый, который допрашивал Белкина. Молодой сукин сын, референт министра внутренних дел республики. Такие дела делает, вы себе не представляете! Там же сплошная мафия, в Азербайджане. Породил мой дедушка власть на нашу голову! Ну, вот, приглашает он меня к себе в кабинет и говорит вот так открыто, как я сейчас вам: «Радий Моисеевич, вы хотите жить в Азербайджане спокойно и в свое удовольствие?». Ну, что я должен был сказать – «нет, не хочу»? Я соглашаюсь, я вообще люблю хорошо жить, а кто не любит? «Тогда, – говорит, – запомните одну вещь: Вадим Белкин не жил у вас неделю назад». – «Как, – говорю, – не жил? Он же от меня очерк диктовал в редакцию стенографисткам!». – Ну, говорит, этого никто не знает – откуда он диктовал. Он мог с любого телефона диктовать. Главное же для вашей, говорит, пользы – вы его в Баку не видели, не слышали, и чем он тут занимался, не знаете. Понятно? И смотрит на меня своими голубыми глазами, представляете? Такая сволочь! Просто запугивает. И я вам скажу: если они узнают, что я с вами вот тут сидел, разговаривал – все, мне крышка, они меня с дерьмом смешают, аварию устроят, яд подсыплют – все, что хотите. Поэтому я вас очень прошу…
– Но вы мне еще ничего не сказали. По делу.
– Я знаю. И, практически, может быть, ничего полезного и не скажу. Но я хочу с вами договориться. Все, что вы от меня тут услышите, вы от меня не слышали, имейте в виду! Я нигде и никогда не подтвержу своих показаний. Договорились?
– Хорошо, – сказал я сдержанно. – Договорились.
– По сути, вам нужно найти Белкина? Правильно? – сказал он, воодушевляясь. Я не отрицал, но он требовал устного подтверждения: – Правильно?
– Да. Правильно.
– А Белкина мог украсть только так называемый Зиялов с его сестрицей. Правильно?
– Почему вы так думаете?
– Поскольку Белкин их искал по всему Баку и поехал искать их в Москву. И не потому, что влюбился в эту зияловскую сестрицу, это ерунда, он сегодня влюбится в одну, завтра – в другую… – при этом Радий покосился на Инну, сказал ей: – Извини, Инночка, ну он шалопай, ну что поделаешь? – и опять повернулся ко мне: – Они стащили у него пропуск в погранзону! Вы понимаете? Он это не написал в рукописи, он написал, что все документы были на месте, но мне-то он сказал – они свистнули у него пропуск в погранзону! И он боялся, что они его используют – мало ли, бандиты же! А заявлять в милицию тоже не хотел – ему бы всыпали за это, сняли бы с поездки с Брежневым. Понимаете? И он метался по Баку, искал этого Зиялова…
– Но его фамилия не Зиялов, – перебил я.
– Вот! В этом весь фокус! Белкин не мог вспомнить его фамилию! И специально поехал во Дворец пионеров искать своего бывшего руководителя географического общества…
– При чем тут Дворец пионеров? – перебил я удивленно. – Он с этим Зияловым в одной школе учился.
– В рукописи! – воскликнул Радий. – В рукописи! Но вы же читали в самом начале, что он решил маскировать правду вымыслом. Я так и подумал, что вы, конечно, будете искать этого Зиялова среди школьных друзей Белкина. Ведь вы искали, правда? Или даже и до сих пор ищите. Да? – добивался он.
– Ищем… – сказал я.
– Вот! – победоносно воскликнул Свердлов. – Вот! А на самом деле, они учились не в одной школе и не в одном классе, а были членами географического общества Бакинского Дворца пионеров. Очень было знаменитое общество, побеждало на всесоюзных сборах юных географов. Потому что руководил замечательный человек. Так, во всяком случае, мне Белкин рассказывал. И он к этому старику в Кюрдамир поехал, чтобы узнать настоящую фамилию Зиялова и его адрес. Старик до сих пор с половиной своих питомцев переписывается…
– И узнал? – спросил я.
– Этого я не знаю. Честное слово. То есть думаю, что узнал. Но меня уже в Баку не было. Он поехал в Кюрдамир в последний день перед отлетом в Москву, а я в этот день мотанул в Ленкорань снимать фотоочерк о хлопкоробах. Это и рукописи у Вадима написано.
– А почему же вы думаете, он узнал адрес Зиялова?
– А вот, прошу вас, – и Радий Свердлов положил передо мной листок из блокнота.
Размашистым почерком Белкина на нем было написано:
«СТАРИК!
Все замечательно. Я их достану! Спасибо за все.
ВАДИМ».
– Это лежало у меня дома, когда я вернулся из Ленкорани, – прокомментировал Свердлов записку.
Я взглянул на часы.
– Радий, во сколько вы улетаете?
– Только не моим рейсом, пожалуйста! – взмолился он. – Это и так будет очевидно – я слетал в Москву и тут же из Москвы прилетает следователь.
– Послушайте, Радий Моисеевич. Если вы решили сообщить нам важные сведения, вы же понимаете, что я должен ими воспользоваться. Иначе зачем вы меня позвали?
– Потому что я прочел вот это! – он стукнул ладонью по рукописи Белкина. – Он тут назвал меня Котовским, это очень смешно. Но вообще он тут обо мне так тепло написал! Что я ему и нянька был, и доктор. Как же я могу теперь продать его этим бакинским сукам, мафиозникам?! Они же все бандиты! Дали мы им власть на свою голову! Хотел бы я, чтоб мой дед встал из гроба, я б ему показал эту власть Советов!..
Телефонный звонок прервал его. Инна сняла трубку и тут же передала ее мне: «Вас, Игорь Иосифович». Я взял трубку, услышал голос полковника Серебрянникова:
– Слушай, Игорь, там у тебя есть какой-нибудь радиоаппарат?
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Ну, «Спидола» какая-нибудь или еще что. «Голос Америки» можешь поймать?
Я оглядел квартиру. Тут, как в любом московском доме, была и «Спидола» и радиола.
– А что случилось? – спросил я Серебрянникова.
– Ну, поймай «Голос Америки». Через десять минут они будут повторять «Последние известия». И Светлову дай послушать. Ему тоже будет интересно. Пока, – и Серебрянников дал отбой.
Через десять минут, с разрешения Инны и Свердлова, я поднял спавшего в машине Светлова и мы услышали по «Спидоле» характерный голос вашингтонского диктора:
«…У микрофона Владимир Мартин. Передаем заключительный выпуск последних известий. По сообщению агентства „Рейтер“, сегодня в Москве в гостиницах „Украина“, „Метрополь“, „Пекин“, в арбатском баре „Жигули“ и других общественных местах советской столицы арестована большая группа торговцев наркотиками. Сообщается также, что в момент преследования на Калужском шоссе одного из деятелей подпольного бизнеса произошла автокатастрофа, в результате которой погибли два человека. Как известно, по данным ЮНЕСКО, Советский Союз занимает третье место в мире по производству наркотиков и отстает только от Турции и Пакистана. При этом огромные партии опиума нелегальным путем перебрасываются на Запад. Акция по аресту нелегальных торговцев в Москве, по мнению корреспондентов, свидетельствует о том, что наркомания получает широкое распространение и внутри страны, особенно среди молодежи. Из Мадрида сообщают…»
Мы не стали слушать сообщение из Мадрида, выключили радиоприемник.
– Та-а-ак! – протянул Светлов озадаченно. – Прославились…
– Но как они быстро все узнают, слушайте! – воскликнул Свердлов. – Вот это работа!
Я взглянул на часы, было 0 часов 10 минут, наступила пятница.
– Во сколько самолет на Баку? – еще раз спросил я Свердлова.
– В два сорок, – сказал он.
– Самое лучшее для нас с тобой, – сказал мне Светлов, уже посвященный в подробности разговора со Свердловым, – это сей момент улететь из Москвы, пока гром не грянул. И завтра к вечеру найти Белкина. Тогда – победителей не судят…
Но в этот момент вместо грома снова грянул телефон.
– Нет, не успели, – сказал Светлов.
– Может быть, не брать трубку? – сказала Инна.
– Бесполезно, – ответил Светлов. – Внизу в машине радиотелефон, все равно нас достанут.
Я взял трубку.
– Да, алло.
– Игорь? – сказал голос Серебрянникова.
– Я.
– Утром в девять ноль-ноль на ковер к Генеральному. Он только что звонил самолично.
– Слушай, мне надо в Баку вылетать через час.
– Это твое дело. Мне велено передать: тебя в девять к Генеральному, а Светлова – к Щелокову. Желаю спокойной ночи, ребята.
Я тут же пересказал Светлову – и про Руденко, и про Щелокова. «В случае чего, – сказал я ему, – вали все на меня, ты в моем подчинении».
– Вот суки! – воскликнул он, крутнув головой. – Не спят же, «Голос Америки» слушают! Министры!
– Надо связаться с твоими архаровцами в Баку. Пусть они бросят эту школу и займутся Дворцом пионеров, найдут этого руководителя географического общества. – Я повернулся к Свердлову: – Как его фамилия, помните?
– Нет, конечно, откуда? Мне ни к чему было запоминать. Какая-то сложная, еврейская, а какая – нет, не помню.
– Ну, это не сложно выяснить во Дворце пионеров.
– Вот что… – задумчиво сказал Светлов. – Никуда их посылать не надо. Они копаются в этой школе и пусть копаются. Векилов не такой мальчик, чтобы оставить их без внимания. Но пока они зарылись в школе и идут по ложному следу – он спокоен. Нужно вообще действовать по-тихому. Ты или я должны туда лететь инкогнито. Радий Моисеевич задерживается в Москве. Извините, Радий Моисеевич, но если завтра вы окажетесь в Баку и вас снова вызовет Векилов, я не уверен, что вы не расколитесь и не расскажите о нашей встрече. Поэтому вам придется задержаться здесь на несколько дней. – Он повернулся ко мне: – Ты сможешь договориться с главным редактором «Комсомолки», чтобы его задержали?
– Я сам договорюсь, – сказал Свердлов. – Только билет мне нужно сдать, а то через час регистрация на рейс.
– Это мы аннулируем по телефону, – сказал я и, взяв чистый лист бумаги, написал телеграмму в Баку, «архаровцам» Светлова.
ТЕЛЕГРАММА
Баку, гостиница «Азербайджан», Рогозину, Шмугловой
Активизируйте поиски одноклассников Белкина тчк Уточняю приметы разыскиваемого лица двтч национальность азербайджанец зпт возраст 27 лет зпт рост средний или высокий зпт волосы черные зпт глаза темные зпт в школьные годы увлекался ботаникой тчк О ходе расследования сообщайте ежедневно тчк
Шамраев
Пятница, 8 июня, 9.22 утра
Секретно
Генеральному прокурору Союза ССР Действительному государственному советнику юстиции товарищу Руденко Р.А.
СПЕЦДОНЕСЕНИЕ
17 июня с.г. в 18 часов 42 минуты на 39-м километре Калужского шоссе произошло столкновение цементовоза «ГАЗ-62» и легкового автомобиля «Жигули». В результате столкновения погибли водитель автомобиля «Жигули» гр. Герман Долго-Сабуров и неопознанная женщина-пассажирка.
Происшествие было вызвано погоней за этой машиной оперативной группы, возглавляемой сотрудником Прокуратуры СССР следователем по особо важным делам тов. Шамраевым И.И. В виду необычайности случая, считаю своим долгом сообщить об обстоятельствах дорожно-транспортного происшествия лично Вам.
В 18 часов 15 минут у поста № 7 на Калужском шоссе дежурным 4 отд. ОРУД-ГАИ капитаном Сергеевым П.Р. был остановлен за превышение скорости водитель автомобиля «Жигули» с номерным знаком МКЦ-22-57 Герман Долго-Сабуров. Поскольку утром того же дня МУРом были розданы всем работникам ГАИ установки на розыск и задержание данного лица, капитан Сергеев принял решение доставить водителя Долго-Сабурова в 4отд. ОРУД-ГАИ. Однако Долго-Сабуров не выполнил указание дежурного и скрылся с места задержания, ввиду чего Сергеев стал преследовать разыскиваемого преступника. Одновременно к погоне подключилась оперативная группа т. Шамраева в составе трех автомобилей и спецвертолета МУРа. Пытаясь уйти от погони, Долго-Сабуров, следуя по Калужскому шоссе, развил предельную скорость, вышел на полосу встречного движения и врезался в прицеп цементовоза.
В результате столкновения тела пострадавших изуродованы до неузнаваемости и произвести опознание личности погибшей пассажирки по чертам лица невозможно. При осмотре останков автомобиля найдена в багажнике картонная коробка из-под лекарственных препаратов, в которой оказались деньги на общую сумму в 92 (девяносто две) тысячи рублей, изъятые сотрудниками оперативной группы.
Считаю, что действия моего подчиненного капитана Сергеева П.Р. не находятся в причинной связи с гибелью потерпевших, и что данное дорожно-транспортное происшествие произошло по вине следователя И.Шамраева, который вместо своевременного задержания опасного преступника вел за ним лишь пассивное наблюдение, что и привело к возникновению аварийной ситуации.
Начальник ОРУД-ГАИ ГУВД Мосгорисполкома
генерал-майор милиции Н.Ноздряков
7 июня 1979 года
– Это еще только цветочки, – Генеральный Прокурор СССР протянул мне через стол еще два документа.
Совершенно секретно
Генеральному прокурору СССР фельд-почтой, срочно товарищу Руденко Р.А.
копия: Заведующему отделом административных органов ЦК КПСС товарищу Н.Савинкину (для сведения)
СЛУЖЕБНОЕ ПИСЬМО
17-го июня с.г. Вашим подчиненным, следователем по особо важным делам т. Шамраевым И. И. произведена серия арестов, в результате которой задержано 37 административных работника ряда гостиниц и торговых предприятий в центре Москвы.
Эта акция не была согласована с руководством Комитета Государственной безопасности, и в число арестованных попали три наших агента, что принесло серьезный ущерб нашей работы, поскольку в течение трех лет 4-е Управление КГБ внедряло их в сеть контрабандной торговли наркотиками для проведения своих операций в период большого наплыва иностранцев на Московскую Олимпиаду летом 1980 года.
Прошу срочно освободить арестованных Горохова А.И., Житомирскую П.О., Гинзбурга М.Р.
Одновременно ставлю вас в известность, что незасекреченность данной операции, вызванная несогласованностью с органами Госбезопасности, привела к широкой огласке этой акции и вызвала нездоровую реакцию западных средств массовой информации, особо нежелательную накануне Венской встречи товарища Л.И.Брежнева с Д.Картером.
Прошу принять строгие меры к недопущению в будущем подобных срывов в нашей работе.
Первый Заместитель Председателя Комитета Госбезопасности генерал-полковник С.Цвигун
5 июня 1979 г.
Секретно, срочно
Члену ЦК КПСС с партийным фельдъегерем тов. Р.Руденко
ЗАПИСКА (написана от руки)
Роман Андреевич!
Ночью слушал «Голос Америки». Что за бардак? Почему Америка знает о твоих операциях раньше Первого Секретаря Моск. горкома?
Ведь было сказано: до Олимпиады никаких шумных операций в Москве! А теперь в городе опять слухи, как во время убийства Ионесяна.
Срочно останови это дело и всю шумиху. Сообщи мне имена виноватых для наказания по партийной линии.
6 июня 1979 г. Первый Секретарь МГК КПСС В.Гришин
Читая эти документы, я пожалел, что не послушался Светлова и ночью не улетел в Баку. Я знал, что сейчас начнется: гром, молнии, «объясните ваши действия», «как допустили гибель людей?», «почему не поставили в известность?», «кто дал право своевольничать?», «что я должен сказать в ЦК?» и так далее. Еще бы! – два трупа при автодорожном происшествии, «Голос Америки», три арестованных агента КГБ! Я приготовился к буре и шторму, строгачу по партийной линии и даже, чем черт не шутит, отстранения от дела.
Но Генеральный молчал. Он сидел в своем сталинском кресле, прикрыв веки, тяжелый старый человек, с лицом, опустившимся на воротник маршальского мундира тяжелыми жировыми складками. Я ждал, что сейчас он поднимет выцветшие белесые ресницы и буря начнется, но… Я вдруг увидел, что он спит. Просто спит. Ровно, с чуть-чуть слышной хрипотцой дышит и руки лежат на мягком животе – старческие пухловатые руки. Вот тебе и недремлющее око прокурора, мельком подумал я, что же мне делать. Хоть бы телефон зазвонил, что ли?
Я сидел молча, ждал, когда «оне» проснутся. Письмо Цвигуна и записка Гришина жгли мне руки. Если начальник ГАИ Ноздряков в своей «телеге» просто защищал своего капитана Сергеева, то эти двое яро требовали моей крови. А когда вашей крови жаждут сразу и Первый Заместитель Председателя КГБ и Первый Секретарь Московского горкома партии, а ваш непосредственный начальник тихо, по-стариковски спит в бывше-сталинском кабинете – что можно ждать от жизни?
Он открыл глаза и сказал просто, словно и не спал вовсе:
– Прочел?
– Прочел.
– Где Белкин?
– Пока нету, Роман Андреевич.
– А будет?
– Мог быть сегодня. Я должен был ночью улететь в Баку на полдня, но…
– Я тебя задержал, так?
– В общем, да.
– Скажи пожалуйста, а на этой дороге к Белкину могло быть меньше трупов и шума?
– Этот Долго-Сабуров покончил жизнь самоубийством, у меня есть магнитофонная запись с его словами…
– Оставь! – лениво прервал он мягким жестом руки. – Дело не в нем. Ну, подох жулик – одним больше, одним меньше, дело не в нем. Просто работать надо иначе, аккуратней, я же тебя предупреждал. Видишь: ты чуть осекся, а они уже навалились – и Гришин, и Цвигун. Копия Савинкину! Лишь бы Прокуратуру подмять под себя – любой повод годится. И ты этот повод дал. Ведь дал?
– Ну-у-у… – замялся я.
– Дал, – сказал он утвердительно. – Погони устроил, аресты, агентов КГБ прихватил. Гусар! А мне в шесть утра пришлось к Савинкину на дачу ехать, чтобы предупредить эти все «телеги», – он кивнул на письма Цвигуна, Гришина и Ноздрякова. – Вот уйду на пенсию или помру, – что будете без меня делать? Сожрут вас в полгода или Андропов или Щелоков… Ну хорошо, докладывай что у тебя, раз уж ты тут сидишь. А то опять наломаешь дров…
– Коротко так. Белкина похитила группа торговцев наркотиками, которым руководители их мафии пригрозили расправой за левые дела…
– Что значит «мафии»? – недовольно прервал меня Генеральный.
– В прямом смысле, Роман Андреевич. В стране действует широкая сеть хорошо организованной мафии по спекуляции наркотиками. В Средней Азии, на Кавказе, в Ставропольском крае выращивают опиум – частично для государства, а частично – для себя, для черного рынка. Кроме того воруют на аптечных складах морфий. Один из главарей мафии – Виктор Сысоев, начальник аптечного управления, сейчас в Женеве, в командировке. От него нити идут выше – к зам. министра здравоохранения Балаяну и вширь – к министру МВД Азербайджана и другим.
Он сокрушенно покачал головой:
– И все это у тебя уже в деле?
– Да.
– Ужас! Ну что у тебя за еврейская манера все обобщать!..
– При чем тут национальность, Роман Андреевич?
– Да ты не обижайся! Ты хоть и еврей наполовину, но ведь на другую половину – наш. И следователь хороший. Но как зарвешься! А что с Белкиным?
– Его украли четверо, которым Сысоев пригрозил расправой за левые дела. Они часть товара утаивали от мафии и продавали сами.
– Лево-левая экономика, – усмехнулся Генеральный. – Это уже что-то новое. Ну?
– По документам Белкина они проникли в погранзону и готовят угон вертолета или самолета в Чаршанге, Узбекская ССР.
Генеральный нахмурился:
– КГБ знает?
– Еще нет, Роман Андреевич, я сам только вчера…
– Твою мать! Это им надо сразу сообщать, сразу! Или ты думаешь сам ловить их на границе? – кажется, впервые за время разговора он действительно разозлился.
– Там пока только один из преступников, – сказал я. – Он ждет трех сообщников. Но двое вчера погибли, а третий… Третьего я сам ищу, для этого в Баку собирался – он знает, где Белкин.
– Так! – решительно хлопнул рукой по крышке стола Генеральный. – В КГБ сообщить немедленно, – он нажал кнопку вызова секретарши, и почти в ту же секунду в дверях показалась Вера Петелина, с блокнотом в руке. Генеральный распорядился: – Пишите, Вера Васильевна:
Секретно, срочно, Цвигуну в КГБ:
По данным следователя Прокуратуры СССР Шамраева в Чаршанге, Узбекская ССР, готовится переход государственной границы с помощью угона вертолета или самолета с местного аэродрома. Одновременно сообщаю, что по делу о наркотиках проходит начальник Главного Аптечного управления Минздрава СССР Виктор Сысоев, находящийся сейчас в Женеве, в командировке, и заместитель министра здравоохранения СССР Эдуард Балаян.
Подпись: Роман Руденко.
Он повернулся ко мне, спросил:
– Ты этих трех агентов КГБ можешь выпустить?
– Могу, – сказал я. Утром, полчаса назад Пшеничный доложил мне, что ни один из арестованных доктора не знает, и он их всех передал в руки Малениной – по подследственности.
– Допишите, Вера Васильевна, – сказал Генеральный Петелиной: – Согласно вашей просьбе, трое ваших агентов будут выпущены из-под ареста сегодня. Все. Отправьте фельдъегерем, срочно.
Петелина вышла, а он сказал мне:
– Вот так! Теперь пусть они придут к нам за информацией, а не мы к ним. Во сколько у тебя самолет на Баку?
– Очередной рейс в 12.40, - сказал я и взглянул на часы.
Было уже 10.07, а еще надо было успеть оформить командировку, получить деньги на дорогу, дать инструктаж Светлову и Пшеничному.
– Хорошо. Не теряй времени Только уж найди этого Белкина к понедельнику, я тебя очень прошу. Иначе нам с тобой обоим из ЦК вломят, а мне еще и от внучатой племянницы влетит. Ты понял?
– Понял, Роман Андреевич.
– А теперь скажи, пожалуйста: у тебя не было впечатления, что эта авария произошла не случайно?
– То есть? – изумился я.
– Ну-у, я не знаю… Как мне доложили, ты отменил розыск Долго-Сабурова в полдень, в 12.30, а вечером, в шесть, гаишный постовой об этом еще не знал. Тебе это не кажется странным?
– Но кому это нужно, Ромен Андреевич?! – мне стало не по себе от такого поворота дела.
– Я же тебе говорил, кому: Щелокову, например. Да и Андропову. Им нужно завалить эту операцию. Конечно, нельзя было вычислить заранее, что произойдет авария, но вот так, на мелочи подловить и подставить ножку… Ноздряков же не пишет, что ГАИ получило распоряжение об отмене розыска Долго-Сабурова. Я тебя еще раз прошу: будь осторожен. Тут нужна ваша еврейская хитрость. Кто-нибудь знает, что ты собрался в Баку?
– Светлов и еще двое из «Комсомольской правды».
– Вот этим и ограничься. Ступай. И вот еще что. Я думаю, что тебе не стоит сейчас оформлять бакинскую командировку через нашу бухгалтерию. На всякий случай, знаешь. Мало ли болтунов! Приедешь – отчитаешься. А командировочное удостоверение занеси мне, я сам подпишу. Хорошо? – он посмотрел мне в глаза, и эти глаза говорили мне больше, чем слова. Генеральный Прокурор СССР знает, что у него в аппарате сидят стукачи КГБ и высчитывают, как бы ему сделать что-либо без их ведома! В тихом, бывше-сталинском кабинете сидит человек, переживший царствование Сталина, Маленкова и Хрущева, и тратит все свое время, мозг и здоровье, чтобы разгадать, раскусить и предупредить козни и интриги своих соперников и врагов…
– А на какие же мне деньги лететь, Роман Андреевич?
– Ну, займи у кого-нибудь. Я бы тебе сам занял, но у меня нет при себе. Все у жены, на книжке…
Конечно, зачем Генеральному прокурору, маршалу, члену ЦК носить при себе деньги. Я даже не уверен, что он знает как они выглядят.
Не ожидая лифта, я спешно поднялся к себе в кабинет. В коридорах прокуратуры и следственной части следователи-важняки, прокуроры и секретарши провожали меня взглядами: кто – молчаливо, как покойника, кто – с любопытством, а кто – с плохо скрываемым торжеством. Безусловно, все слышали вчера «Голос Америки» и уже знали о письмах Цвигуна и Гришина, и были уверены, что мои дни в прокуратуре сочтены.
Да и я еще не нашел Белкина, чтобы быть уверенным в обратном.
Бакланов высунулся из своего кабинета и вопросительно заглянул мне в глаза:
– Жив?
– Пока жив, – буркнул я. – Две сотни сможешь занять?
И спешно открыл свой кабинет – там трезвонил-заливался телефон. Я снял трубку. – Алло!
– Господин Шамраев? – услышал я веселый, с нерусским акцентом голос.
– Вас беспокоит корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс». Я хочу взять у вас интервью в связи с вашей вчерашней операцией. Мы могли бы пообедать в каком-нибудь ресторане?
Не отвечая, я положил трубку и ушел занимать у Бакланова деньги на поездку в Баку.
