Все было так, как Клос и предвидел. Юзеф Подлясиньский вошел в грязный подъезд полуразвалившегося каменного дома на Мокотувской, прошел через первый и второй внутренние дворы и только в третьем, поговорив немного с дворником, посмотрел на окно своей квартиры. Занавеска была задернута, значит, все в порядке.

На сегодняшнюю встречу с Клосом Подлясиньский не взял с собой Мундека, семнадцатилетнего паренька с улицы Людной, который всегда сопровождал его, идя на расстоянии тридцати метров, готовый в любую минуту в случае опасности выхватить парабеллум из кармана брюк. Юзеф предупредил Мундека, что в полдень к нему должен прийти Адам. Юзеф боялся, что тот не застанет его дома. А это могло осложнить дальнейшую передачу информации, полученной от Клоса. Подлясиньский попросил Мундека, чтобы он при необходимости задержал Адама.

Старик уверенно вошел в дом. Если бы им грозила опасность, Мундек сделал бы все возможное, чтобы предупредить его об этом. Юзеф поднялся в квартиру по наружной лестнице. Открыл дверь, которая вела прямо в небольшую кухню. Мундека не было. Парень показался только тогда, когда Подлясиньский, разобрав кучу окурков, нашел именно тот, который был нужен, достал из кухонного шкафчика старую пишущую машинку и начал расшифровывать информацию.

— Адам приходил? — спросил Юзеф.

— Приходил, — ответил Мундек. — Через полчаса он посетит пана Житогневского.

— Прекрасно. Ты свободен. Можешь еще поспать. — Выпроваживая парня из кухни, Юзеф знал, что тот спать не пойдет, а будет бдительно охранять его.

У Мундека были отличная реакция, острый взгляд, беспредельная преданность делу борьбы с фашистами и ненависть к врагу. Юзеф без колебания вверял ему свою жизнь. Однако и его он не имел права посвящать в детали шифра. И чем меньше Мундек будет знать, тем лучше. Ему и так многое известно, хотя бы то, что Подлясиньский и Житогневский — один и тот же человек. Этого скрыть от него не удалось.

Еще больше знает Адам. Ему известны все четыре ипостаси Подлясиньского. Но Юзеф безгранично верит Адаму. Два года отсидели они вместе в одной камере тюрьмы в Равиче. Два года, день и ночь один на один с этим человеком — этого достаточно, чтобы узнать его и поверить ему.

Перевоплощения Юзефа были хорошо известны и Клосу. Но не Юзеф решал, можно ли доверять Клосу, за него это решил Центр. Восемь месяцев назад Подлясиньский получил срочную шифровку Центра, в которой говорилось, что с этого дня он со своими людьми переходит в распоряжение «J-23», офицера разведки.

А через два дня, когда Юзеф, перевоплотившись во Франтишека Булого, отдыхая, занимался любимым делом — кормил лебедей в Уяздовском парке, — молодой офицер в мундире вермахта неожиданно подсел к нему на скамейку и на чистом польском языке произнес пароль. С этого времени они поддерживали постоянный контакт. Каждый раз при встрече этот офицер сообщал ему номера телефонов и адреса важных немецких функционеров, указывал тайники, где находились донесения агентов, или, как сегодня, в окурке передавал личную информацию.

Едва Юзеф закончил шифровку донесения для передачи в Центр, как раздался приглушенный звонок. Не беспокоя Мундека, он открыл дверцу гардероба, вошел внутрь, отодвинул его заднюю стенку и оказался в подобном же, хотя более элегантном и стильном, гардеробе в спальне квартиры Феликса Житогневского. На ходу накинул на себя пестрый шелковый халат, который сразу же изменил его облик. Сгорбленный старик пенсионер остался где-то там, за стеной, а здесь оказался солидный делец, который живет беспечно, всегда имеет деньги и знает, как их делать.

Через глазок входной двери Мундек увидел околыш шапочки Адама, потом и его лицо. Все в порядке, Адам пришел один.

— Газовый счетчик, вельможный пан, — плутовски усмехнулся Адам, когда ему открыли дверь. Он никогда не забывал произнести эту фразу, хотя она предназначалась не хозяину квартиры, а кому-то другому, кто мог бы в это время оказаться на лестнице. Адам осветил электрическим фонариком газовый счетчик, аккуратно записал цифры, заполнил квитанцию на оплату израсходованного газа. С благодарностью получил от хозяина квартиры деньги и небольшую карточку, которую сунул за околыш шапочки.

— Как дела, Адам?

— В порядке, Феликс. Когда меня отправишь в лес, как обещал? Скоро мозоли будут на ногах от хождения по этим лестницам.

— Не торопись, Адам. Я помню о своем обещании. Но ты мне пока нужен здесь. Не забыл, где должен быть через неделю?

— Помню. В экспедиционном управлении.

Они крепко пожали друг другу руки. Визит инкассатора из газовой конторы длился немного дольше, чем положено. Они оба были опытными конспираторами и хорошо знали, что даже такая мелочь, как задержка инкассатора в чужой квартире может показаться кому-нибудь подозрительной и стать причиной непоправимого несчастья.

После ухода Адама Житогневский подумал: «Нет даже времени поговорить о деле со своим человеком».

И жаль ему стало Адама, с которым они два года вместе просидели в тюремной камере в Равиче.