Клос сидел в казино и ждал фона Вормана. Больше ему ничего не оставалось. После ухода Жанны он отправился в управление и там узнал, что полковник Элерт выехал сразу же после разговора с ним и возвратится только утром. К сожалению, ему не удалось вытянуть из неразговорчивого службиста с нашивками фельдфебеля, встречался ли полковник перед выездом с лейтенантом фон Ворманом. Правда, это еще ни о чем не говорило, ибо Ворман мог встретить Элерта где-нибудь в городе. А может, они поехали вместе?

Клос несколько часов бродил по Сен-Жилю, заглядывал в кафе и рестораны, но нигде не встретил щуплого лейтенанта. Вероятнее всего, решил он, вечером Ворман придет в казино.

Клос допил уже третью рюмку коньяка, когда в дверях казино показался фон Ворман. Наконец-то! Клос почувствовал некоторое облегчение. Эрик, остановившись на пороге, окинул быстрым взглядом зал, как будто кого-то искал, и, заметив Клоса, без колебаний направился к нему.

— Вино или коньяк? — спросил Клос.

— Конечно, коньяк, — сказал Зрик, обратив внимание на три пустые коньячные рюмки, стоявшие на мраморной поверхности столика. — Вижу, ты напрасно время не теряешь! Я бы с удовольствием что-нибудь съел. Ты уже ужинал?

— Да, — солгал Клос. — Здесь ужасно скучно. Не знаешь, где в Сен-Жиле можно по-настоящему развлечься?

— Все зависит от того, как ты хочешь развлечься, — ответил фон Ворман. — Есть, как тебе известно, бильярд. С удовольствием составлю компанию. Но я думаю, что перед этим нам следовало бы кое о чем поговорить.

— О чем? — удивился Клос.

— Полагаю, что мы должны закончить нашу прошлую беседу.

— Извини, но я что-то не припомню, о чем мы тогда говорили. Кажется, об игре в бильярд?

— Слушай, Ганс, — помрачнел фон Ворман, — я не принадлежу к тем людям, которые любят шутки. Это не в моем стиле. Кажется, сегодня утром мы сказали друг другу достаточно много.

— О чем ты говоришь?

— О площади Пигаль, где продают самые лучшие каштаны.

— Правильно! — Клос как будто бы что-то вспомнил. — Действительно, сегодня утром ты плел какую-то чушь о каштанах! — Обер-лейтенант громко рассмеялся.

— Ты, Ганс, играешь, и очень неосторожно. — Ворман медленно тянул коньяк. — Утром ты безошибочно ответил на пароль. Думаю, что полковника Элерта заинтересует этот факт. Он ищет человека, которому известен пароль.

— А ты, Эрик, сегодня, видимо, выпил лишнего, — жестко сказал Клос. Он почувствовал прилив уверенности. Со слов фон Вормана ему стало ясно, что лейтенант не сообщил Элерту об их утренней беседе, значит, не все еще потеряно.

— Понимаю. — Ворман снова отпил глоток коньяка. — Только не считай меня дураком, Клос. Тебя кто-то предупредил? — Не ожидая подтверждения или отрицания, он продолжал: — Пароль знали только мы двое — Элерт и я. Мы с ним допрашивали в больнице человека, который назвал этот пароль мне. А должен был — тебе! Кажется, я выражаюсь ясно?

— Допустим.

— Две недели я ждал того, кто ответит мне на пароль, и вот появился ты, Ганс Клос. Ты скажешь, что Элерт, без конкретных доводов мне не поверит. — Фон Ворман медленно допил коньяк. — Возможно, ты и прав, но если он даже и не поверит мне, то твоя карьера все равно закончена…

— Однако ты еще не доложил Элерту.

— Да, не доложил. И как ты думаешь, почему? Мне некуда спешить. Время работает на меня, Ганс. Но это не значит, что я не сделаю этого. Ты должен хорошенько подумать и поторопиться.

— Поторопиться?

— Представь себе, что у меня нет желания о чем-либо докладывать Элерту. Представь себе также, что я не буду и тебе мешать в выполнении задания. А может быть, — фон Ворман понизил голос, — я перестал верить в победу рейха, гитлеров, элертов и подобного сброда и готов сотрудничать с тобой?

— И конечно, не даром, милейший фон Ворман?

— Фон Ворман не откажется, будь уверен… На кого ты работаешь? Я лично предпочел бы сотрудничать с англосаксами, но не хотел бы, чтобы твоими патронами были большевики.

— Ведь они же союзники, — сказал Клос. Он не мог понять, к чему, собственно говоря, клонит фон Ворман.

— Тоже мне союзники! — пренебрежительно ответил лейтенант. — Сегодня союзники, а завтра… Еще неизвестно, что завтра скажут англосаксы. Во-первых, я хотел бы знать, на кого ты работаешь? Во-вторых, с кем сотрудничаешь здесь? И в-третьих… ну, о третьем поговорим позже.

— Осторожничаешь, будто только вчера начал служить в абвере. Не думаешь ли ты, что я чем-то обязан тебе и должен открывать карты?

— У тебя нет другого выхода, Ганс.

— Ты уверен? Могу и поискать.

— Сбежать, все бросить к чертям? Это на тебя не похоже. Ты не такой человек, чтобы ретироваться с полпути. К тому же твои хозяева не были бы довольны, если бы ты замолчал — именно сейчас, когда ты им так необходим. Высадка англосаксов или, как там у вас говорят, «открытие второго фронта» не за горами, это вопрос месяца, а может, недели. Вам нужна информация об Атлантическом вале. Не так ли?

— Ты уже ответил на свой вопрос. Убежден, что я работаю на англичан?

— А другого и быть не может, на кого же еще работать? — Лейтенант усмехнулся, разлил коньяк по рюмкам. — А теперь перейдем к третьему вопросу, дорогой Ганс. Родовое поместье фон Ворманов под Инстербургом требует больших капиталовложений. В интересах Германии необходимо, чтобы это имение укреплялось и приносило как можно больше доходов. А для этого мне необходимо не менее десяти тысяч долларов. И это только для начала. Назовем это первым взносом.

— Не кажется ли тебе, дорогой лейтенант фон Ворман, что это шантаж?

— Я не люблю этого слова, Ганс. Запомни, фон Ворман никогда никого не шантажировал. У него чистые руки. Это просто гонорар за мое молчание и сотрудничество. Ведь ты тоже не даром работаешь? Уверен, что я могу пригодиться вам так же, как и ты.

— Дорого себя ценишь.

— Не дороже, чем ты себя. Думаешь, ты не стоишь того?

— Это меня не касается.

— Даю тебе на размышление неделю, самое большее — десять дней. Надеюсь, этого тебе достаточно, чтобы раздобыть доллары? И тогда мы поговорим о моем сотрудничестве более конкретно.

— А если я не принесу деньги?

— Ну что ж, если не принесешь, то мне не останется ничего иного, как доложить обо всем полковнику Элерту. Но заверяю тебя, что это только в исключительном случае, если не будет другого выхода. Я сделаю это без всякого удовольствия и с большим сожалением. За твое здоровье, Ганс! — поднял он рюмку. — Да, вот еще что! На тот случай, если ты попытаешься убрать меня, ну, например, если меня собьет случайно какая-нибудь автомашина или подстрелят французские партизаны, не сомневайся, я все предусмотрел. Наша беседа записана подробно, и запись передана в надежные руки. И в случае моей смерти… сам понимаешь, все это окажется в руках Элерта. А теперь выпьем за наше будущее сотрудничество. Не хочешь? Тогда я выпью один. Теперь я могу ответить на вопрос, с которого началась наша беседа. Ты спросил, где можно весело провести время в Сен-Жиле. Советую тебе пойти в пансионат «Лё Тру». Это заведение посещают многие наши офицеры. Скажу тебе еще, что человеку, который по ошибке пришел ко мне с паролем, было известно это место. Но будь осторожен. Пансионат «Лё Тру» известен также и полковнику Элерту.

Клос медленно пил коньяк, присматриваясь к тонким, костлявым пальцам фон Вормана, барабанящим по мраморной поверхности столика.

— Что ж, с удовольствием воспользуюсь твоим советом, — сказал он. Потом решил сделать приятное Ворману: — Ты серьезный противник, Эрик, и ты прав. У меня нет иного выхода, кроме как согласиться на сотрудничество с тобой. А что касается денег…

Фон Ворман прервал его:

— Не вздумай со мной торговаться, дорогой Ганс. До свидания. Надеюсь, что завтра мы сыграем с тобой неплохую партию в бильярд…

Клос остался один. В казино было шумно, накурено. Кто-то завел патефон. В углу пьяные танкисты орали во весь голос баварские песни. Клос подозвал официантку, чтобы расплатиться, но оказалось, что фон Ворман уже сделал это.

Клос вышел из казино. На улице было темно, с моря дул холодный влажный ветер. Падали мокрые хлопья снега и таяли, не достигая земли.

Ему открыла толстая, усатая, как гусар, горничная пансионата. Она приняла у него плащ и фуражку, указала на стеклянную дверь, из-за которой доносились хриплые звуки патефона. Когда Клос появился на пороге небольшого салона, никто не обратил на него внимания. Три капитана весело хохотали, слушая Жанну Моле. Какой-то штурмфюрер СС пытался расстегнуть платье смазливой блондинки, а лейтенант в летной форме, с наивным детским лицом и пробивающимся на щеках и над губой пушком, один танцевал фокстрот, ежеминутно натыкаясь на мебель.

— О! К нам пожаловал новенький! — воскликнула Жанна и, покачиваясь, подошла к Клосу, держа бокал вина. — Прошу вас представиться и присаживаться к нам. Вам вино или коньяк? — Женщина с трудом удерживала равновесие, казалось, она изрядно выпила.

Клос назвал себя и поцеловал ей руку.

— Мой приятель, — сказал он, — посоветовал мне посетить ваш пансионат, мадемуазель Моле.

— Прекрасно. Это самое уютное и веселое место в Сен-Жиле, — промычал молодой летчик, приблизившись к Клосу.

— Если бы не Жанна, — заплетающимся языком проговорил капитан с нашивками инженерных войск, в избытке нежных чувств от изрядной порции алкоголя обнимая Клоса, — то можно было бы сдохнуть от скуки в этой убогой дыре. Да здравствуют прелестные француженки, господа! Выпьем за тех, кто нас услаждает!

Жанна подсела к Клосу.

— Вы господин обер-лейтенант, недавно приехали, правда? — весело защебетала она. — У вас есть жена? Жена, которой покупают французские духи и изменяют во Франции? Духи вы можете достать у меня, а что касается измены… — Она игриво прижалась к нему и спросила: — Потанцуем?

У Клоса закружилась голова. В этот вечер он выпил немного больше обычного, а темп, с которым опорожнялись бутылки в пансионате «Лё Тру», привел его в ужас. Вскоре он заметил, что куда-то исчезли эсэсовец и его блондинка, а их место на диване занял молодой летчик, который тут же сладко захрапел. Какой-то капитан, приблизившись к Клосу, с завистью сказал, что обер-лейтенант, как только что прибывший, имеет шанс остаться в пансионате до утра.

— Это нечто вроде крещения в Сен-Жиле, — рассмеялся он. — Каждый из нас получил это крещение, за исключением той обезьяны, — указал он на лысого капитана, который увивался около Жанны и умолял «Дорогая Жанна, вы же мне обещали!»

В полночь гости начали расходиться, и, когда Клос встал, к нему подошла Жанна.

— Вы не хотите остаться, господин обер-лейтенант? — ласково спросила хозяйка и взглянула ему прямо в глаза.

Лысый капитан с ненавистью посмотрел на Клоса:

— Почему он? Вы же мне обещали, мадемуазель Моле…

— Терпение, капитан… До свидания, господа офицеры, надеюсь, что снова увидимся завтра.

И когда дверь за лысым капитаном, с треском захлопнулась, Жанна с облегчением вздохнула и сняла руки с плеч Клоса. Веселость мгновенно слетела с нее.

— Так будет лучше, — сказала Жанна, устало улыбаясь. — Пусть тебя принимают за моего поклонника. — К удивлению Клоса, она была совсем трезвой. — Дай, пожалуйста, сигарету. Ну как, рассеялись твои сомнения? — А когда он кивнул, показала на лестницу: — Пойдем, с тобой хочет поговорить наш товарищ.

Анри, прохаживаясь по комнате, ожидал их наверху.

Черная, прокуренная трубка, густые темные волосы над низким лбом… Клос ни минуты не сомневался — это тот самый человек, с которым год назад он встретился в небольшой комнатке администратора гостиницы «Идеал» в Париже.

— Мне сообщили, что ты депортирован, — крепко стиснул он руку французу.

— Это правда, — ответил Анри. — Но я сбежал с транспорта. А теперь вот здесь. Хотя ненадолго. — Он рассказал Клосу обо всем, что случилось в городке до его приезда. — Несколько недель назад в Сен-Жиле арестовали Марка, руководителя здешней подпольной организации. Попался он по-глупому. У него был фальшивый, но достаточно надежный паспорт. Стремясь побыстрее добраться до Гавра, Марк попросил одного из водителей грузовой автомашины подвезти его. Оказалось, что этот спекулянт нелегально перевозил партию консервов, украденных с немецкого продовольственного склада. Водителя и всех пассажиров немцы схватили и держат в заключении. Пока они не догадываются, кто попал в их руки, и после проведенного следствия, до суда, держат Марка в городской тюрьме. Марк многое знает не только о здешнем подполье, но и о конкретных людях, которые поддерживают связь с нашим Центром через филиал в Швейцарии. Поэтому Центр приказал любой ценой освободить Марка из тюрьмы. Мы получили информацию о твоем приезде в Сен-Жиль и надеялись как можно быстрее установить с тобой контакт, ибо твоя помощь при подготовке операции была нам необходима. Но Жан-Пьер поторопился и проявил неосторожность: зная пароль, случайно встретил фон Вормана, проговорился, а потом, при неудачном нападении на тюрьму, был тяжело ранен и схвачен немцами. Не исключено, что они вытянули из него и пароль и отзыв.

Клос коротко рассказал о своих встречах и беседах с фон Ворманом, а также о существующем, как ему кажется, конфликте и неприязни между полковником Элертом и лейтенантом с моноклем.

— Все это, как и шантаж фон Вормана с долларами, — подвел черту Клос, — дает нам выгодные шансы для игры.

— Слишком рискованная игра, — заметила Жанна, — но другой возможности у нас нет.

— Будем исходить из того, — проговорил Анри, — что Ворман еще ничего не доложил Элерту, ибо он постарается извлечь из этого материальную выгоду для себя. Но нельзя исключать и того, что Ворман работает, например, на службу безопасности, а при помощи шантажа и предложения сотрудничать попытается проникнуть глубже в нашу подпольную сеть. Так или иначе, но он для нас опасен, слишком много знает, и с этим мы не можем не считаться. Его нужно убрать.

— Прошу обратить внимание еще на один факт, — сказала Жанна. — Сегодня в разговоре с Клосом капитан-сапер сказал, что был в Гавре вместе с Ворманом, сестра которого выступает там с гастролями.

— Так, так, — задумался Клос. — Не исключено, что у своей сестры Ворман спрятал написанный им полковнику Элерту рапорт… Мне пришла в голову, — начал он медленно, — интересная мысль. Правда, план мой несколько сумасбродный и дьявольски рискованный для Жанны. Но если бы она согласилась, то мы имели бы верный шанс.

— Если необходимо… — пожала плечами Жанна. — Не знаю, поверите ли вы, но иногда мне становится не по себе…

— Не хандри, Жанна, — прервал ее Анри, — не одной тебе тяжело! — Он набил трубку свежей порцией табака, затянулся, выпуская клубы ароматного дыма. — Продолжай, Ганс. В прошлом году в Париже, помнится, у тебя тоже была интересная мысль… С тех пор мне нравятся твои мысли. Но не забывай, что речь идет не только о тебе. Самое главное — освободить Марка из тюрьмы.

— И это я учитываю, — твердо ответил Клос и поделился с ними своим планом.