Торг

Митя провел короткое совещание с работниками и еще раз подтвердил себе, что держит под контролем почти всех. Специфика шоу-бизнеса в административном плане не предполагала наличия большого штата. Однако каждый из них был незаменим и считался в своей профессии лучшим. Шлиц подбирал команду тщательно и долго. Тот же Фадеев работал уже полтора десятка лет. Занимая должность генерального директора, он из мальчика на побегушках вырос до вполне обеспеченного человека, который мог позволить себе больше не работать и спокойно растить детей, а затем и внуков. Но Митя любил свою работу. А еще больше – деньги. Живые деньги – вот что притягивало Фадеева.

Со смертью Шлица многое изменилось. Главное – исчезла уверенность в благополучности бизнеса и завтрашнем дне. В том, что день придет, естественно, никто не сомневался, а вот будет ли он сытым? За это никто из персонала поручиться не мог. Люди привыкли рассчитывать на гениальность, предвидение и продюсерское чутье Иосифа. Он точно знал, какую команду артистов к какому событию надо готовить. Июль и август характеризовались бесконечными днями рождения олигархов, заселивших Лазурное побережье Франции от Сан-Тропе до Ментона. Иосиф заранее составлял перечень их потребностей, а был он довольно разнообразен.

Гарри Махачкалинскому нужны были оперные звезды и струнный квартет Большого театра, Машкевичу – Алсу, Фаттаху – Коля Басков, Виталику Мащицкому – группа «Блестящие», Тельману – Дженнифер Лопес, Алишеру – хор Турецкого. Вкусы каждого из них Шлиц изучил хорошо и всегда был готов к их заказам, как правило, раньше самих олигархов зная о предстоящих юбилеях и важных датах. Но главное, Шлиц не просто исполнял пожелания клиента; он эти желания предвидел, а отчасти даже формировал. Он умел создавать то, что вскоре и становилось модой.

Именно Иосиф благодаря умелой политике и рекламе ввел традицию поздравлять с помощью «живых подарков». Празднуете вы день рождения любимой внучки, а к вам вдруг с моря на белоснежной яхте заруливает цыганский хор или группа «Виа ГРА». И как же олигархам это понравилось!

Пожалуй, среди всех названных и неназванных миллиардеров особняком держались лишь двое: Алимджан Фархутдинбеков и Григорий Яровой. Алимджан требовал каждый раз самых новых и самых ярких звезд. В этом году, например, помимо взлетевших в рейтингах популярности Клима Чука и Айи Кисс, он хотел видеть Элтона Джона. Причем так, чтобы тот спел на пару с Кирой Фарфоровым. Хорошо, что Шлиц сумел договориться с директорами, продюсерами и антрепренерами великого английского пианиста, и тот ожидался на вилле Алимджана.

В отличие от него Григорию Яровому не требовался никто. Он среди олигархов был единственный капиталист от искусства, который не участвовал в приватизации, залоговых аукционах и разделе госсобственности. Он создал несколько удачных радиостанций и музыкальный телеканал, который взращивал много лет, отдавая ему все свое творчество и энергию. Когда же природные ресурсы были поделены и стали приносить стабильную сверхприбыль, олигархи обратили внимание на телеканалы, и в битве за проект Ярового схлестнулись сразу несколько толстосумов. В итоге Григорий совершил гениальную комбинацию и передал контрольный пакет в руки «прогосударственного» нефтетрейдера, который и цену дал максимальную, и защиту обеспечил надежную. Плюс ко всему Яровой по праву считался прекрасным композитором. Традиционный день рождения своей младшенькой дочки в Монте-Карло он проводил сам, сидя за электропианолой и напевая собственные песни вместе с дружным хором гостей.

Митя работал и пока вычеркивал олигархов из списка потенциальных заказчиков «Олл старз продакшена» одного за другим. Он поставил две жирные галочки возле Алимджана, а потом обвел его имя еще и в кружок. Этот праздник обещал хороший заработок в любом случае. Даже неприятная встреча с ягуарами или гепардами не смутила Митю. Он твердо решил содрать денег и с Ротмана, и с Фроста, и с Гарика Бестоффа.

Фадеев отвлекся от списка и посмотрел на другой лист – список оставшихся работников. Кое-кто не явился на совещание, что означало одно – у них появился новый хозяин. Но и это не смутило Митю. Он мог справиться со всей организационной работой даже один. Так и было первое время, пока Шлиц не потребовал категорично увеличить штат, чтобы не разрываться между концертом в «Олимпийском» и вечеринкой у Тарико на Сардинии. Митя скорбел, ведь ему удавалось зарабатывать колоссальные комиссионные на каждом мероприятии, а по настоянию Шлица пришлось брать еще двух помощников, которые моментально выросли до уровня концертных директоров и уже самостоятельно договаривались о своих откатах и комиссионных с заказчиками.

Покончив со списком оставшихся работников, Митя достал еще один лист. Отпечатанный на принтере по просьбе следователя Агушина, список фирм и проектов Шлица выглядел внушительно. Но Митю этот список, в отличие от Геннадия Дмитриевича, интересовал только с одной точки зрения: он выяснял для себя, что можно откусить незаметно от акул, которые собрались раздергать наследство Иосифа по желудкам.

Тем временем пока еще капающая из запущенных при жизни Шлица проектов выручка постепенно истощалась. Из крупных самым дорогим был, безусловно, «Медиасити». Но умный Фадеев никогда бы не рискнул сунуться в миллиардный раздел. Несмотря на предложение Фроста поработать под его началом, Митя мечтал о собственном деле. Клуб «Гоголефф», телеканал, радиостанция, конкурсы – это все было не по Митиным зубам, хотя вполне понятно и очень аппетитно.

– И что же остается тебе, Митя? – вздохнул он. – Бегать по поручениям этих жлобов? Да кто они такие, чтобы указывать, командовать? Твари!

Митя злился от собственного бессилия перед шоу-магнатами. В реальном бизнесе они были ничем не лучше Мити, даже во многом слабее. Каждый держался на плаву за счет каких-то невидимых снаружи ресурсов. Гарика окучивали и в то же время защищали наркоконтролеры; Ротмана – менты; Фроста – какие-то тайные спецслужбисты. Оно и понятно, телеканалы давно стали стратегическим политическим оружием. Ну а Митя мог рассчитывать разве что на Ивана Бессараба, который хотел бы играть собственную игру, но не знал и не понимал в шоу-бизнесе вообще ничего.

Фадеев задумался. Он не мог рассчитывать на тупую силу таких, как Бессараб. Он мог рассчитывать только на свой ум. А потому после недолгих сомнений он таки набрал Фроста.

– Корней Львович, здравствуйте! Это Митя Фадеев. Да. Две минутки. Я тут пробежал по спискам наших… я имел в виду Иосифа Давыдовича фирм и проектов. Вот что хотел предложить. Тут пара фирм, которые весьма интересны. По концертной деятельности и конкурсам. Да. Вот я и говорю – переоформить. Ага. Ага. Я попробую. Думаю, пару недель. Есть концы в регистрации. Я сделаю. У меня только… маленький вопросик… Можно мне за труды?.. Нет. Не деньги. Можно процент? Ну, я так считал, десять. Можно? Семь?.. Пять?.. Ну, тоже нормально. Нет-нет, я ничего! Просто есть другие предложения. От Ивана Ивановича. Да. Бессарабского. Он же тоже в доле. В бизнесе. Ну, я точно не знаю. Но Иосиф Давыдович ему отдавал до тридцати процентов. Точно! Сам видел много раз. Конечно, не отдаст. Я потому и спрашиваю. Знаю. Я могу его обойти. Хорошо. Можно семь? Спасибо. Большое спасибо. А остальное? На вас? Ага. Понял. На компанию вашу. Скинете реквизиты. Все. Понял. Я сделаю. Доложу. О’кей! Спаси… – Гудки оборвали жаркий Митин монолог.

Он секунду посидел с открытым ртом, а потом вдруг зло плюнул прямо в трубку:

– Тьфффу! Урод! Жлоб толстожопый! Десять процентов ему жалко.

Дальше Митя поговорил с Ротманом и Гариком, но и там и там разговор был очень схож с беседой с Фростом, только выцыганить процентов удалось еще меньше. Гарик дал один, а Роман три. Их совсем не напугал возможный конфликт с Бессарабом. Они и этими долями поступались лишь потому, что желали иметь профессиональные услуги Фадеева. Митя слыл в шоу-бизнесе очень хорошим менеджером – и не напрасно. Оставалась последняя фаза – переоформить предприятия и фирмы на новых хозяев, то есть на себя.