Кассир

Фрост пока не давал Мите Фадееву никаких точных указаний. Так и распорядился: жди и не дергайся. Ни с кем не контактируй, собирай информацию по всем активам и готовь мне бумаги. Митя, несмотря на свою относительную молодость, обладал уникальными качествами, за которые его и ценил Шлиц. Великий продюсер выбрал Митю из тысяч увиденных и проверенных и не ошибся. Фадеев хоть и приворовывал помаленьку, а не подводил никогда. В результате Фадеев стал наиболее приближенной к Шлицу фигурой, и на сегодня именно он обладал наибольшей полнотой сведений об активах покойного Шлица. И уж Митя ясно понимал, что никто не сможет претендовать на деньги Иосифа – прежде всего потому, что никто до конца и не представлял всего масштаба созданного им бизнеса.

Перерегистрации требовали двенадцать компаний, связанных с основной фирмой Шлица «Олл старз корпорейшн, лимитед». Ответная структура существовала и в офшорной зоне, куда стекались безналоговые платежи как от зарубежных, так и от отечественных проектов. Поэтому Митя выбирал уставные документы и пакетами готовил под внесение изменений, – как и условились, вплоть до команды Фроста. Фадеев не выходил на связь с Викторией, и она пока его не трогала, видимо, выдерживала положенные девять, а потом сорок дней.

Даже если бы вдова и сумела оттеснить Фадеева от дел, у него оставалась достаточная сумма наличных, чтобы он мог свободно пожить годик-другой где-нибудь на Каймановых островах. Как-то он посетил их, проехав вдоль и поперек: от ровненьких белых строений в викторианском стиле до черепаховой фермы на южном побережье острова Гранд Кайман. Банковский центр, в котором сосредоточились все банки офшора, ломившиеся от спрятанных и уведенных из крупнейших экономик мира денег, восхитил Митю, и он твердо решил поселиться именно здесь – при первой же возможности. Теперь казалось, что такое время вот-вот настанет.

Фадеев пристроил мешок с наличными в большой металлический шкаф, так как сейф был и так забит до отказа деньгами и документами по предприятиям Шлица, и снял с полок открытого железного шкафа папки с личными контрактами певцов. Сейчас его остро интересовали двое: Клим Чук, взбунтовавшийся и этим подставляющий лично Митю, с которым договаривались заказчики. Второй была Айя Кисс, симпатичная молоденькая и совсем не испорченная девушка. Ее настоящая фамилия была Котова, поэтому псевдоним был соответствующий – Кисс. Шлиц берег Айю, поскольку имел какие-то ему одному известные обязательства перед ее родителями. Кажется, отец Айи когда-то помог Шлицу уйти чуть ли не от тюрьмы. Ну а после трагической гибели отца Айи пришло время платить добром за добро.

Впрочем, Шлицу протекторат над Айей убытков не приносил. Последние полгода, сразу же после очередного «Звездного конвейера», Айя Кисс стала пользоваться невероятной популярностью – и не только у молодежи, но и у респектабельных бизнесменов. Ее требовали на корпоративы и частные закрытые вечеринки за любые деньги. Но, надо сказать, Иосиф, оберегая девушку, давал согласие далеко не на все. Он даже платил ей что-то вроде зарплаты, лишь бы уберечь от какой-нибудь гадости. А гадости вокруг было предостаточно. Строптивых артистов, бывало, даже избивали прямо во время выступления.

Особенно опасными были свадьбы криминальных авторитетов. На них обязательно били и даже стреляли. Так пострадал певец Перикл Тессо, которому прострелили обе ноги за то, что он не стал танцевать с женихом. Певца Виктора Малькова застрелили во время концерта из-за спора, чей артист будет выступать последним и закроет концерт. Тенора Даниеля Дефо расстреляли возле подъезда дома из-за девушки, с которой он стал встречаться, не зная, что она состоит в гареме Рашида Мухтаргаджибекова. В Твери прямо в квартире в упор расстреляли Леонида Друга. По всем этим фактам заводились уголовные дела и даже как бы велось следствие. Но преступления чаще всего так и оставались нераскрытыми.

Митя вздохнул. Он понимал, что и дело об убийстве Шлица, скорее всего, ждет подобная участь. Агушин производил впечатление достаточно вменяемого мужика и поэтому, скорее всего, не пойдет на явную подтасовку. Не станет пытать задержанных и заставлять сознаться в том, чего не делали. Не будет напрасно обвинять невиновных. Хотелось в это верить. По крайней мере, Митю отпустили под честное слово, что он принесет все списки компаний Шлица и копии авторских и продюсерских договоров.

– Иди сюда, родной, – пробормотал Митя и с особым удовольствием первым в стопку только что испеченных копий положил контракт Клима Чука. Агушин мог серьезно потрепать нервы этому мерзавцу.

Одно было странным: совершенно молчала Виктория Медянская. Фадеев долго боролся с собой, а затем не выдержал и набрал до боли знакомый ему телефон квартиры босса. Он должен был знать, чем дышит сейчас вдова Иосифа. И длинный гудок, наконец, прервался вопросом:

– Алло? Кто это?

– Виктория Станиславовна, извините, это Митя Фадеев.

– А-а. Здравствуй, Митя. Куда ты пропал? Почему не появляешься? Ты был на похоронах? Я тебя что-то не видела.

– Виктория Станиславовна, извините, я просто не смог… по семейным… по личным обстоятельствам. Простите… Но вы же знаете мое отношение к Иосифу Давыдовичу. Он для меня и сейчас как живой. Он – мой учитель, наставник. Он для меня как бог был всегда. Пусть так и останется. Я его не видел мертвым…

– Ну, хорошо. Дело твое. Когда ты ко мне с отчетом придешь? Надо же фирму не бросать.

– А она не брошена… Просто слегка заморожена.

– Митенька, брось свои сказки. Ты сам не отмораживайся только! А то смотри, не оттаешь. У меня есть конкретные вопросы к тебе.

Митя насторожился:

– Виктория Станиславовна, я не отмораживаюсь, но есть объективные причины, которые мне мешают. Я готов к вашим вопросам. Давайте.

– Прежде всего, поясни, почему мне звонят «конвейеристы» и спрашивают про какие-то там гастроли, билеты, подтверждения?

– А вы не обращайте внимания. Они болтаются без дела уже полгода. Просто это был последний «конвейер», и Иосиф Давыдович не поладили с Корнеем Львовичем на нем. Потом этих Буратин выпустили, а спроса нет. Фрост все перекрыл, что смог. А он может, сами понимаете, многое. Вот эти малолетки и слоняются. Иосиф Давыдович обещал им гастроли по Югу. Ну, Украина, Крым, Анапа. Туда вроде Фрост не дотянулся. Пусть сами устраиваются.

– Так, с этими ясно. Хотя мне не нравится, что ты их сейчас кидаешь на произвол судьбы. Может, поговорить с Фростом? Все же он приходил на похороны, обещал помощь.

Фадеев усмехнулся: обещания Фроста в такой ситуации не значили ничего. Медянская и сама прекрасно знала цену этим дежурным обещаниям. Но все же надеялась. Ведь когда-то очень давно, в то время как Виктория была замужем за Женей Кузьминым, они даже дружили домами. Так вышло, что Женя был одноклассником Корнея, и они довольно-таки часто общались семьями. Конечно, время было совсем другое, и все относительно ровно делали карьеру. А как только политическая волна вынесла Корнея наверх телевизионного олимпа, с ним стало сложнее не только поговорить, но даже увидеться. Ну а развод с Кузей и нахальные выпады Иосифа против Корнея окончательно поставили глухую стену в отношениях. Теперь, после гибели мужа, появлялся шанс хотя бы снискать сочувствие и хоть какую-то помощь от телемагната. Но это Виктория могла сделать и без Митиных рассуждений, а потому задала следующий вопрос:

– А почему не заплатили Айе?

– В смысле? Как не заплатили?

– Митя, я тебя предупреждала, не надо мне вопросом на вопрос отвечать! Почему не заплатили Айе Кисс? Она пришла ко мне и попросила денег. Говорит, что была в туре Берлин – Франкфурт – Кельн – Гамбург. Иосиф еще организовывал, чтобы девочка получила опыт и подальше была от наших липких антрепренеров. Я проверила. Все правильно. Десять выступлений вместе с другими командами, без сольников. Я ей даю триста долларов, как записано в контракте. Он как нарочно на столе у Иосифа остался лежать. Я посмотрела. Там так и написано: триста долларов за выступление в этом туре.

– А чего она?

Мите даже стало любопытно, что может сказать певец, если его вдруг опускают подобным образом на уровень плинтуса. Ясное дело, что в официальном контракте ни один уважающий себя продюсер не станет писать полную сумму гонорара артиста. Иначе придется самому добавлять за налоги и вычеты. Так все работают, включая тех же Ротмана, Фроста, Гарика. Основной расчет после «чеса». По факту. Продюсеру от пятидесяти до восьмидесяти процентов. В зависимости от класса певца. От десяти и ниже группе и административному звену. Если только они не живут за счет артиста. А то некоторые пытаются жрать в два горла и получать со всех: и с продюсера, и с устроителей, и с певца. Вот таким как раз ноги и ломают. Причем ломают такие, как Ванька Бессараб. Митя вспомнил громилу и поежился. Виктория же продолжала:

– Она явно растерялась. Но ничего не говорит. А у самой слезы в глазах стоят. И я не пойму, в чем дело. Наверное, какая-то ошибка. Поясни, Митя, а то я как дура себя чувствую.

– А почему вы решили, что ошибка? Нет никакой ошибки. В контракте что указано?

– Там написано триста. Я и дала столько. Но сама чувствую, что это какой-то подвох. Может, Иосиф прятал реальные гонорары?

«С ума сойти! Не прошло и трех дней…» – Митя закатил глаза. Медянская только-только догадалась о том, что известно каждому мальчишке уже на второй день работы в шоу-бизнесе. Но вслух добавил именно то, что мог сказать:

– Нет, ничего он не прятал. Просто на таких девочек такие расценки. Они и едут в поездку ради того, чтобы мир посмотреть и себя показать. Еще с них брать надо.

– Ну-ну. Разошелся. Они хоть молодые, но уже артисты. Многие из них гораздо толковее, чем ты.

Уже готовый к такому повороту, Фадеев мгновенно прикинулся обиженным:

– Ой, утешили, Виктория Станиславовна! Разве я заслужил такие слова?

И понятно, что сердце Медянской смягчилось.

– Ладно, не дуйся. Сам виноват, пропадаешь непонятно где. Сейчас мне вообще не до бизнеса. А они лезут со своими вопросами. Я и так без Иосифа – как без воздуха. Он же мне был больше чем муж. Он был как отец, хозяин, полубог! – Она тяжко вздохнула и вроде даже всхлипнула.

– Вы не обижайтесь тоже, Виктория, – вздохнул Митя, – я, что могу, сделаю. Но поймите, что здесь ни вам, ни мне одним не справиться. Слишком велика потеря… Иосиф Давыдович и впрямь был полубог…

Это, в общем, было правдой. Митя и впрямь туманно представлял себе свою судьбу в ближайшее время. Чаще всего она вырисовывалась в каких-то полууголовных тонах – между следователем Агушиным, операм которого он дал подписку о сотрудничестве, медиаолигархом Фростом, который наверняка заберет все спорные активы, и вдовой Медянской, абсолютно не способной удержать на плаву «Титаник», построенный гениальным Шлицем.

– Ой, ладно, Митя. Повздыхали и хватит. Все равно в эти сорок дней по правилам ничего нельзя делить. Подождем?

– Угу.

– Все. Митя, не пропадай. И все же занеси деньги, которые собрал и не передал Иосифу. Я же знаю, что ты их получил. Иося хоть и не докладывал мне о доходах, но такие вещи я знаю. Договорились? Ну, пока!

Голос Виктории звучал как-то по-особенному. И Митя не стал ей перечить.

– Конечно, Виктория Станиславовна. До свидания!

Митя повесил трубку и сразу же забрался в шкаф и сейф. Деньги, разобранные по наименованиям валют, сложенные и увязанные в ровные пачки, притягивали его и не отпускали. Он потер виски и стал отсчитывать сто тысяч долларов. Отложил их в сторону и убрал сумки обратно в сейф и металлический шкаф. Даже от изъятой сотни места не прибавилось. Он вздохнул и на столе разделил отсчитанные сто тысяч пополам. Пятьдесят сунул в ящик стола, а остальные бросил в бумажный пакет с цветочками и надписью «Поздравляю!». Митя попробовал его на вес. Задумался, снова выдвинул ящик стола и доложил только что убранные пятьдесят тысяч в пакет. Теперь пакет стал в два раза тяжелее и толще. Выглядело солидно. Фадеев удовлетворенно кивнул. Положил пакет на стол и решил сегодня же вечером отвезти Медянской.