Наследник
«Cyrill Pharforov…» – не веря своим глазам, еще раз прочитал Артем. Именно так было записано в английской транскрипции имя Кирилла Фарфорова. Артем, прошедший различные юридические перипетии, выдержавший десятки судебных баталий, кажется, впервые растерялся.
– Как? Значит, ваш сын и Кирилл Фарфоров…
– Ага, – нервно хохотнула Медянская, – Ося поступил так, словно жил не со мной, а с Фарфоровым.
– Но ведь все остальное, а это 99 %, получает ваш сын… – осторожно заметил Артем.
Это было не самое удачное замечание. Виктория вспыхнула.
– А я, законная жена, значит, теперь никто?! – Она яростно затушила сигарету. – Зато наш милый дружок Кирюша стал счастливым обладателем студии!
Артем благоразумно промолчал, а Медянская всхлипнула.
– Любитель розовых кофточек и щечек для Оси оказался важнее меня!
«Только бы истерика не началась», – подумал адвокат и дочитал документ нотариуса до конца. Да, из всего имущества Шлиц специально выделил звукозаписывающую студию. Ту самую ультрасовременную студию, которая создавалась не столько на средства продюсера Иосифа, сколько за счет административного таланта Мити Фадеева. Именно он ведь разыскивал самую модную и качественную аппаратуру. Он же буквально напичкал ее техникой по последнему слову современной звукозаписи. Митя настолько полюбил созданное им под руководством Шлица детище, что даже офис устроил в соседней со студией комнате. Сам по себе весь комплекс выглядел как отдельно стоящее трехэтажное здание в самом центре Москвы. Именно поэтому тайно Митя и сам рассчитывал получить эту студию. Но если верить американскому нотариусу, а не верить ему оснований адвокат пока не находил, выходило так, что это здание теперь должен был занять Фарфоров, ныне находящийся по-прежнему в бегах где-то на морском побережье Франции.
Артем закрыл конверт и задумался. Надо было решить, как поступить дальше. Формально Медянская переставала быть его клиентом по делу о получении наследства. А уголовное дело, в котором адвокат выступал в качестве представителя потерпевшей вдовы, было стараниями Агушина завершено в рекордные сроки, так и не установив настоящего убийцу.
– А вы ему уже сообщили?
– Кому? Фифе? Перебьется! Сам узнает… из газет, – отозвалась зло Медянская. Она никогда не питала к Фарфорову симпатии. На что тот отвечал ей взаимной неприязнью.
– В любом случае. – Павлов повел плечами. – Действительно! Рано или поздно узнает. От вас или от кого-то еще. Обязанность нотариуса состоит в том, чтобы оповестить всех наследников и дать им тем самым возможность принять наследство в срок. Так что лучше б он от вас узнал о таком счастье. Ну а что касается наших взаимоотношений, то… здесь вам решать.
Артем положил конверт на край кресла перед Медянской. Она отстранилась от пакета и вскинула свою миниатюрную головку, отчего стала похожа на какую-то диковинную птичку. «Птичка» взмахнула шалью-крыльями и чирикнула:
– Я все уже решила. Вы, господин адвокат, завершайте свою работу. Как только переведут деньги за страховку Иоси, я с вами расплачусь. Кажется, я вам должна пять процентов?
Артем едва заметно поморщился. Интонации у вдовы были резкими и неприятными.
– Виктория Станиславовна, зачем же так?! Я вовсе не отказываюсь от гонорара. Тем более, мне кажется, я его отработал. Не об этом сейчас речь. Я хочу напомнить вам, что считаю, что настоящий убийца вашего мужа по-прежнему на свободе. И он опасен. Прежде всего для вас…
Медянская вскинула голову:
– Мне все равно, Павлов. Я никого не боюсь! И вообще, для меня все кончено.
Обиженная на мужа за игнорирование ее имени при составлении завещания, Медянская просто не видела, насколько реальна угроза ее жизни и насколько зыбок вопрос, кому в итоге достанутся деньги Шлица.
– Виктория, ничего не кончилось!!! А ваш сын! Я вам говорю, подписанные вами бумаги далеко не означают, что все позади!
Она должна была понимать, что цели убийцы так и остались для всех загадкой, а значит, он потенциально опасен для всех. И, возможно, особенно для основного наследника – сына Иосифа Шлица.
– Я настойчиво рекомендую вам на время уехать к сыну! Ему сейчас нужны ваша любовь и поддержка! Да и безопаснее там… нежели здесь.
Павлов зашагал из угла в угол и размахивал руками так сильно, что смахнул какую-то куклу, сидящую на буфете. Не останавливаясь, подхватил ее и продолжил убеждать Медянскую:
– И, кстати, то, что дело прекращено, вовсе не мешает нам. Мы вполне можем и сами найти преступника.
– Откуда такая уверенность, господин адвокат?
– Вы еще спрашиваете?! Да мы ему на хвост наступили! Посмотрите, что случилось с Митей Фадеевым, с Иваном Бессарабом, с Гариком Бестоффом. Вам этого мало?? Виктория, зло не наказано! Преступник разгуливает на свободе. Неужели вы спокойно закроете на это глаза?
– Но ведь Агушин меня уверял, что это Ваня… – Она с сомнением смотрела на разбушевавшегося защитника.
Артем встал как вкопанный и развел руками в стороны.
– Следователь Агушин спит и видит, как скорее избавиться от этого дела. А вместе с ним и от нас с вами, Вика. Труп Бессараба, извините за цинизм, для него подарок судьбы!
– Подарок… – Медянская натянула на подбородок свою шаль и словно впала в анабиоз.
– Конечно. На него повесили убийство Иосифа, и теперь дело должно быть закрыто. Все! Финита ля трагедия! Убийца и найден, и наказан. Правосудие восторжествовало. По крайней мере, так должны считать широкие народные массы. Хеппи-энд – строго по законам жанра! И так на самом деле и будет!
– Почему? – Вдова уже решительно ничего не соображала и спросила чисто механически.
– О господи! Виктория, потому что так устроен обыватель.
