Предательство брата

В офис Павлов приехал под вечер. Он совершенно вымотался, глаза слипались, и его неудержимо клонило ко сну, но силой воли он заставил себя снова сесть за документы.

Артем предполагал, что Шульга рано или поздно раскроется, и, собственно, отчасти даже был рад этой кошмарной флэшке, поскольку, если бы не она, правду они узнали бы не скоро. Просто Шульге стало нечего терять, все очень просто.

Протокол допроса занял почти двенадцать страниц. И это только начало, Артем не сомневался, что дальше будет проясняться все больше подробностей, вскрывающих преступную схему перехвата денег у банков, а также изобличающих нечистоплотных чиновников, причем из высших звеньев власти.

Между тем, когда допрос был закончен и Шульгу увезли в СИЗО, следователь откровенно признался, что не знает, как поступить.

«Вы же понимаете, Артемий Андреевич, какой общественный резонанс вызовет это дело? – говорил он, снова и снова перелистывая протокол. – Даже если допустить, что все, что он тут наплел, – правда, где доказательства? Все-таки уровень заместителя министра… Вы думаете, нам дадут спокойно работать?»

Павлов прекрасно понимал состояние следователя, у которого после полученной от Шульги информации происходила внутренняя борьба. Но лично он не ставил под сомнения слова педофила – уж слишком все сходится.

«Я должен доложить своему руководству. Вы же сами знаете, мы люди подневольные, – будто бы извиняясь, сказал следователь. – А там по обстоятельствам».

Павлову не в чем было его упрекнуть. Тем более что Богачев в конечном счете все равно остался у разбитого корыта – в тот же день на все деньги, которые были переведены из иностранных компаний на счета «Сатурна», был наложен арест. Соловьев был заблаговременно проинформирован и клятвенно пообещал, что костьми ляжет, а утечки денег не допустит.

Артем некоторое время глядел на телефон, затем, предварительно узнав по справочнику номер, позвонил в приемную Богачева. Секретарша усталым голосом ответила, что его нет на месте и завтра, возможно, тоже не будет.

«Опоздал», – мелькнула у Павлова мысль. Неужто Богачев подался в бега? Пришлось Артему пустить в ход все свое красноречие, и в конце концов он смог убедить смущенную девушку дать ему номер мобильного телефона замминистра.

После того как Артем нацарапал заветные цифры на клочке бумаги, он неожиданно открыл для себя, что все происходящее его порядком вымотало. Он подумал о Полине, о том, как было бы замечательно провести с ней хотя бы пару дней на берегу теплого океана, нежась в лучах ласкового солнца, загорая, веселясь, как дети, и ни о чем не думая…

– Артемий Андреевич? – приоткрыла дверь секретарша. – Тут к вам какая-то женщина. Я говорю, мы уже закрываемся, а она ни в какую!

– Скажи, пусть проходит, – велел адвокат. Кто бы это мог быть?

В кабинет тихо зашла миниатюрная женщина лет тридцати восьми – сорока. В воздухе поплыл тонкий запах хороших духов.

– Добрый вечер. Можно? – робко спросила она, и Павлов кивнул, показывая рукой на стул.

– Здравствуйте, конечно, присаживайтесь. Я вас внимательно слушаю.

– Меня зовут Лариса Нефедова. Я знаю, что вы вели дело банкиров, которых обвиняли в хищении вкладов, – начала говорить женщина, присев на краешек стула. – А сегодня утром я узнала из новостей, что за всем этим стоят служащие государственных органов. Застрелился следователь, который занимался делом «Сатурна», арестован этот Шульга…

– Вы знали его? – спросил Павлов.

– Лично – нет, – покачала головой Лариса. – Но я знаю человека, который всем этим заправляет. В прессе пока об этом нет ни слова, это меня и пугает. Под суд пойдут «стрелочники», а заказчик останется на свободе и будет подыскивать себе новых исполнителей.

Она подняла бледное лицо, ее испуганные глаза со страхом смотрели на Павлова.

– Я хочу предостеречь вас, Артемий Андреевич. Из-за этого человека я потеряла мужа.

Она вытащила из сумочки платок и промокнула глаза. Павлов вежливо ждал.

– Его зовут Богачев. Игорь Петрович Богачев, сводный брат моего мужа Виктора, который умер два года назад. Он работает в Министерстве торговли и финансов. Мой муж управлял банком. Когда исчезли деньги со счета, началась проверка. Виктора дергали на допросы, месяц держали в камере, где он подцепил кучу болезней. Когда муж вышел, банк к тому времени обанкротился, и его лишили лицензии.

Лариса всхлипнула. Павлов с болью видел, что эти трагические воспоминания жгли ей душу.

– Богачев предложил мне финансовую помощь. Хочу сразу сказать, что теплых отношений между ними никогда не было, и Виктор по этому поводу всегда переживал, так как очень уважал своего брата, хотя они были сводными. Но тот почему-то невзлюбил моего мужа. Даже не то что невзлюбил, он его ненавидел как злейшего врага!

– Вы говорили о помощи, – напомнил Павлов.

– Да. Богачев намекнул, что есть шанс начать с нуля, причем вопрос о возврате этого, так сказать, добровольного пожертвования он даже не ставил – мол, отдадите, когда сможете. Банк мог снова получить лицензию, а той суммы, которую предлагал Богачев, хватило бы на покрытие всех первоначальных расходов. Только было одно существенное условие, касающееся меня.

– Вас?

Нефедова немного помолчала, потом заговорила, только голос ее звучал еще тише:

– Понимаю, что говорить об этом после смерти Виктора кощунственно, но, кроме вас, мне больше не с кем поделиться своим горем. Просто я надеюсь, что с помощью моих сведений вы сможете наказать этого человека. Хотя его и человеком-то назвать можно с большой натяжкой… Богачев сказал, что во время какого-то официального фуршета на меня положил глаз какой-то крупный чиновник из Государственной думы, олигарх по совместительству. Чисто по-мужски меня захотел. А у Богачева с этим человеком в то время были свои, деловые отношения. Я согласилась, как вы сами понимаете, так как не могла смотреть, как гибнет мой муж. Собственно, могу я здесь не вдаваться в подробности?

– Естественно… Может, выпьете что-нибудь? – предложил Павлов. – Вам нужно немного успокоиться.

– Нет, благодарю, я за рулем. Я не говорила об этом Виктору, хотя после этого случая между нами образовалась стена непонимания. Он продолжал пить, хотя вроде бы все должно быть хорошо – банку опять вернули лицензию. Но все шло как-то вяло, это был не бизнес, а, простите, моральное извращение. Дело не может развиваться, если у человека, который им пытается управлять, нет цели в жизни. Более того, Виктор постоянно дергал меня по поводу того, где я достала деньги. Я не выдержала и во время очередной ссоры все рассказала. Эта новость была для него настоящим шоком, и он полностью ушел в себя. А через четыре дня его не стало – он выбросился из окна. В своей предсмертной записке он обвинял Богачева. Я показывала ее следователю, который вел проверку, но он только смеялся мне в лицо.

Павлов сидел, сцепив перед собой пальцы в замок, обдумывая сказанное женщиной.

– И только потом Богачев признался, что банкротство банка Виктора – его рук дело. Пригрозил, что если я кому-то расскажу, то меня также найдут в петле. У меня даже сохранилась запись того разговора, я на мобильный телефон записала…

– Запись при вас? – задал вопрос Артем, и Лариса протянула ему конверт с диском.

– Будьте осторожны. Этот человек опасен и ни перед чем не остановится, – сказала она и с грустью улыбнулась. – Простите за банальные вещи… Но мне сегодня приснился Виктор. Он держал меня за руки и улыбался, а потом сказал, что все будет хорошо. Поэтому я ни секунды не сомневалась, когда приняла решение идти к вам.

– Вы приняли правильное решение, – сказал Павлов. – Возьмите мою визитку. Я думаю, что скоро все будет закончено. И я хочу, чтобы вы знали, что очень помогли мне.